Они отдают честь и выходят. Филип подходит к бойцу с изуродованным лицом. Кладет ему руку на плечо. Публике видно было, что он заснул, но Филип этого не знает.
Макс!
Макс, проснувшись, смотрит на Филипа, улыбается.
Очень трудно было, Макс?
Макс смотрит на него, снова улыбается и качает головой.
Макс. Nicht zu schwer.
Филип. Ну, когда же он там бывает?
Макс. По вечерам, во время обстрела.
Филип. А где именно это?
Макс. На крыше одного дома на Эстремадурской дороге. Там есть башенка.
Филип. Я думал - на Гарабитас.
Макс. И я так думал.
Филип. А когда будет очередной обстрел?
Макс. Сегодня ночью.
Филип. В котором часу?
Макс. Viertel nach zwölf.
Филип. Ты уверен?
Макс. Ты бы посмотрел на снаряды. Все приготовлено. Порядку у них немного. Если бы не мое лицо, я мог бы остаться и обслуживать орудие. Может быть, меня зачислили бы в часть.
Филип. Где ты переоделся? Я повсюду искал тебя.
Макс. В пустом доме в Карабанчеле. Там их больше сотни на участке, который никем не занят, выбирай любой. Сто четыре, кажется. Между нашими и их позициями. Было нетрудно. Солдаты - все молодежь. Только если бы офицер увидел мое лицо… Офицеры знают, откуда выходят с такими лицами.
Филип. Ну, так как же?
Макс. По-моему, идти сегодня в ночь. Чего дожидаться?
Филип. Как дорога?
Макс. Грязно.
Филип Сколько тебе нужно людей?
Макс. Ты да я. Или кого ты пошлешь со мной.
Филип. Я пойду.
Макс. Отлично. А теперь, не принять ли ванну?
Филип. Правильно! Валяй.
Макс. А потом я немного посплю.
Филип. В котором часу выйдем?
Макс. В половине десятого.
Филип. Тогда ложись спать.
Макс. Ты меня разбудишь? (Идет в ванную.)
Филип выходит из комнаты, закрывает за собой дверь и стучит в дверь номера 109.
Дороти(с кровати). Войдите!
Филип. Здравствуй, дорогая.
Дороти. Здравствуй.
Филип. Ты стряпаешь?
Дороти. Стряпала, но мне надоело. Ты голоден?
Филип. Как волк.
Дороти. Вон там стоит кастрюля. Включи плитку, подогреется.
Филип. Что с тобой, Бриджес?
Дороти. Где ты был?
Филип. Просто ходил по городу.
Дороти. Зачем?
Филип. Просто так.
Дороти. Ты оставил меня одну на целый день. С самого утра, как только убили этого несчастного мальчишку, ты ушел и оставил меня одну. Я целый день просидела тут, дожидаясь тебя. Никто даже не заходил ко мне, кроме Престона, да и тот вел себя так, что мне пришлось его выставить. Где ты был?
Филип. Просто так, шатался.
Дороти. У Чикоте?
Филип. Да.
Дороти. А эту противную марокканку видел?
Филип. Кого, Аниту? Видел. Она тебе кланяется.
Дороти. Она ужасная. Можешь оставить ее поклоны при себе.
Филип положил себе на тарелку немного содержимого кастрюли и пробует.
Филип. Ого! Что это такое?
Дороти. Не знаю.
Филип. Да! Вот это кушанье. Ты сама готовила?
Дороти(неуверенно). Сама. Тебе нравится?
Филип. Я не знал, что ты умеешь так вкусно готовить.
Дороти(смущенно). Тебе правда нравится?
Филип. Очень! Только с какой стати ты напихала сюда килек?
Дороти. Черт бы побрал эту Петру! Не ту банку открыла!
В дверь стучат. В коридоре стоит управляющий. Его крепко держит за плечо боец с автоматом.
Боец с автоматом. Товарищ говорит, что хочет видеть вас.
Филип. Спасибо, товарищ. Пусть войдет.
Боец с автоматом отпускает управляющего и отдает честь.
Управляющий. Сущая безделица, мистер Филип. Проходя по коридору, почувствовал запах жареного - учтите обостренное голодом обоняние - и остановился. Немедленно был схвачен этим товарищем. Все в порядке, мистер Филип. Сущая безделица. Не беспокойтесь. Bien provecho, мистер Филип. Приятного аппетита, мадам!
Филип. Вы пришли очень кстати. У меня есть кое-что для вас. Возьмите вот это. (Хватает кастрюлю, тарелку, вилку, ложку и отдает управляющему.)
Управляющий. Мистер Филип. Нет. Я не могу это взять.
Филип. Camarada филателист, вы должны.
Управляющий. Нет, нет, мистер Филип. (Берет.) Я не могу. Я тронут до слез. Никак не могу. Это слишком много!
Филип. Carnarada, ни слова больше.
Управляющий. Сердце мое тает в груди, мистер Филип, - от глубины чувствительного сердца приношу благодарность. (Выходит, держа в одной руке тарелку, в другой кастрюлю.)
Дороти. Филип, не сердись на меня.
Филип. С твоего разрешения, я выпью виски с чистой водой. А потом, может быть, ты откроешь банку тушеного мяса и нарежешь луку?
Дороти. Ох, Филип, милый, я не выношу запаха лука.
Филип. Думаю, сегодня ночью нам это не помешает.
Дороти. Как, разве тебя здесь не будет?
Филип. Мне придется уйти.
Дороти. Куда?
Филип. С приятелями.
Дороти. Я знаю, что это значит.
Филип. Неужели?
Дороти. Да. Слишком хорошо знаю.
Филип. Мерзко, правда?
Дороти. Отвратительно! Глупо и отвратительно, на что ты тратишь свое время и свою жизнь.
Филип. В мои-то годы и с моими способностями.
Дороти. Как тебе не стыдно уходить, когда мы могли опять так хорошо провести вечер.
Филип. Просто свинство, правда?
Дороти. Филип, почему тебе не остаться? Можешь пить виски и вообще делать, что тебе угодно. Я буду веселая, буду заводить патефон и даже выпью с тобой - все равно, пусть завтра голова трещит. Если хочешь, чтобы был народ, позовем кучу народа. Пусть будет шумно и накурено, все, что ты хочешь. Не надо уходить, Филип!
Филип. Иди, поцелуй меня! (Обнимает ее.)
Дороти. И не ешь луку, Филип. Если ты не будешь есть луку, я буду больше уверена в тебе.
Филип. Ладно. Не буду есть луку. Может, у тебя найдется кетчуп?
В дверь стучат.
Боец в автоматом опять ведет управляющего.
Боец с автоматом. Этот товарищ опять пришел.
Филип. Спасибо, товарищ. Пусть войдет.
Боец с автоматом отдает честь и уходит.
Управляющий. Я только зашел сказать, что отлично понимаю шутки, мистер Филип. Чувство юмора и тому подобное. (Грустно.) Только пища в наше время - неподходящий предмет для шуток. Если подумать, - также и для порчи. Но это не важно. Я понимаю шутки.
Филип. Возьмите эти банки. (Достает из шкафа мясные консервы.)
Дороти. Чьи это консервы?
Филип. Очевидно, твои.
Управляющий. Благодарю вас, мистер Филип. Превосходная шутка. Ха-ха! Слишком дорогая, пожалуй. Но благодарю вас, мистер Филип. Благодарю вас, мисс. (Уходит.)
Филип. Слушай, Бриджес. (Обнимает ее.) Не сердись, что я сегодня такой несговорчивый.
Дороти. Милый, я хочу только одного - чтобы ты не уходил. Я хочу, чтобы у нас было хоть немного по-семейному. Здесь хорошо. Я могу убрать твою комнату, там станет уютно.
Филип. Сегодня утром там было не очень уютно.
Дороти. Я так уберу ее, что тебе приятно будет жить в ней. Я поставлю тебе удобное кресло, и настольную лампу, и полку с книгами, и картины повешу. Право же, я очень хорошо все устрою. Пожалуйста, останься сегодня дома, и ты увидишь, как будет хорошо.
Филип. Завтра останусь.
Дороти. А почему не сегодня, милый?
Филип. Такой уж сегодня беспокойный вечер, хочется, знаешь, погулять, потолкаться среди людей. А кроме того, у меня свидание с одним человеком.
Дороти. В котором часу?
Филип. В четверть первого.
Дороти. Ну, после приходи.
Филип. Ладно.
Дороти. Когда ни вернешься, все равно приходи.
Филип. Серьезно?
Дороти. Да. Пожалуйста.
Он обнимает ее. Гладит по волосам. Закидывает ей голову и целует. Снизу доносятся крики и пение.
Слышно, как поют "Песню партизан". Песню поют всю, до конца.
Хорошая песня.
Филип. Тебе и не понять, какая это хорошая песня.
Слышно, как поют "Bandera Rossa".
А эту знаешь?
Он сидит на краю постели.
Дороти. Да.
Филип. Лучшие люди, которых я знал, умирали за эту песню.
В соседней комнате боец с изуродованным лицом лежит на кровати и спит. Во время их разговора он вышел из ванной, высушил одежду, счистил с нее грязь и лег на кровать.
Свет лампы падает на его лицо.
Дороти. Филип, Филип, ну пожалуйста, Филип.
Филип. Знаешь ли, я сегодня не в настроении.
Дороти(разочарованно). Вот это хорошо. Вот это мило. Но я ведь только прошу, чтобы ты остался. Просто останься дома, и мы посидим тихо, уютно, по-семейному.
Филип. Мне нужно идти. Правда.
Внизу поют "Интернационал".
Дороти. Вот это всегда играют на похоронах.
Филип. А поют не только на похоронах.
Дороти. Филип, ну не уходи!
Филип(обнимая ее). До свидания.
Дороти. Нет, нет. Не уходи. Я тебя прошу.
Филип(вставая). Слушай, перед тем как ложиться, открой оба окна. А то ночью, если будет обстрел, стекла лопнут.
Дороти. Не уходи, Филип. Не уходи!
Филип. Salud, camarada.
Он не поднимает кулак. Идет в соседнюю комнату. Внизу опять поют "Партизан". Филип в номере 110 смотрит на спящего Макса, затем подходит к нему и будит.
Макс!
Макс, мгновенно проснувшись, озирается, мигает от яркого света и улыбается.
Макс. Пора?
Филип. Да. Выпить хочешь?
Макс(встает с постели, улыбается и ощупывает свои сапоги, которые сохли перед электрическим камином). Очень даже.
Филип наливает виски в два стакана и тянется за графином.
Не подливай воды, жалко портить.
Филип. Salud.
Макс. Salud.
Филип. Идем.
Внизу бойцы поют "Интернационал". Пока занавес опускается, Дороти Бриджес в номере 109 лежит на постели и плачет, обхватив подушку руками.
Занавес
Акт II, сцена 4
Декорация сцены 3, но время - 4.30 утра. В обеих комнатах темно. Дороти Бриджес спит на своей кровати. Макс и Филип идут по коридору, Филип отпирает дверь номера 110 и зажигает свет. Они смотрят друг на друга. Макс качает головой. Оба так покрыты грязью, что их почти нельзя узнать. Филип идет в ванную. Потом выходит.
Филип. Ну что ж, в другой раз.
Макс. Мне очень жаль.
Филип. Ты не виноват. Ты первый пойдешь в ванну?
Макс(садится и кладет голову на руки). Ступай ты первый. Я очень устал.
Филип идет в ванную. Потом выходит.
Филип. Горячей воды нет. Единственное, ради чего мы живем в этой проклятой мышеловке, это горячая вода, - так теперь и ее нет!
Макс(совсем сонный). Мне очень грустно, что сорвалось, Я был уверен, что приедут. Кто ж их знал, что они не приедут.
Филип. Раздевайся и ложись спать. Ты разведчик, каких мало, ты отлично это знаешь. Никто бы не сделал того, что делаешь ты. Не твоя вина, если они отменили обстрел.
Макс(силы его окончательно истощены). Спать хочу. Даже голова кружится, так спать хочу.
Филип. Давай я уложу тебя. (Снимает с него сапоги, помогает раздеться. Потом укладывает на кровать.)
Макс. Хорошо в постели. (Обнимает подушку и раскидывает ноги.) Я всегда сплю, уткнув лицо в подушку, по крайней мере, утром никто не пугается.
Филип(у двери ванной). Располагайся поудобнее. Я переночую в другом месте.
Филип входит в ванную, слышно, как он там полощется. Он выходит в пижаме и халате, открывает дверь в смежную комнату, пролезает под плакатом, подходит к кровати и ложится.
Дороти(в темноте). Милый, сейчас поздно?
Филип. Около пяти.
Дороти(очень сонная). Где ты был?
Филип. В гостях.
Дороти(все еще в полусне). А свидание состоялось?
Филип(переворачивается на другой бок, так что они лежат спина к спине). Он не пришел.
Дороти(очень сонная, но ей не терпится сообщить новость). А обстрела не было, милый.
Филип. Вот и хорошо!
Дороти. Спокойной ночи, милый.
Филип. Спокойной ночи.
В открытое окно доносится отдаленная пулеметная дробь: поп-поп-поп. Они лежат очень тихо, потом слышен голос Филипа.
Бриджес, ты спишь?
Дороти(совсем сонная). Нет, милый; я не буду спать, если…
Филип. Я хочу тебе кое-что сказать.
Дороти(сонная). Да, дорогой?
Филип. Я хочу сказать тебе две вещи. Во-первых, у меня мурашки, а во-вторых - я тебя люблю.
Дороти. Бедненький мой Филип.
Филип. Я никогда никому не говорю, когда у меня мурашки, и никогда никому не говорю, что люблю. Но я люблю тебя, понимаешь? Ты меня слышишь? Ты чувствуешь, что я здесь? Ты слышишь, как я это говорю?
Дороти. А я тебя тоже люблю. С тобой хорошо. Ты как снежный буран, только снег не холодный и не тает.
Филип. Днем я тебя не люблю. Днем я никого и ничего не люблю. Слушай, я вот что еще хочу сказать. Хочешь выйти за меня замуж, или просто всегда быть со мной, и ездить со мной повсюду, и быть моей любимой? Ты слышишь, я это говорю. Видишь, вот я и сказал.
Дороти. Лучше замуж, милый.
Филип. Да-а. Странные вещи я говорю по ночам, правда?
Дороти. Я бы хотела, чтоб мы поженились и много работали и чтобы у нас была хорошая жизнь. Знаешь, я вовсе не такая глупая, как кажется, а то бы я не была здесь. И я работаю, когда тебя нет. Только вот готовить не умею. Но ведь в нормальных условиях для этого нанимают прислугу. Ох, ты! Мне нравится, что у тебя такие широкие плечи, и походка, как у гориллы, и такое чудное лицо.
Филип. Мое лицо станет много чуднее к тому времени, как я закончу свою работу.
Дороти. Ну, как мурашки, милый? Проходят? Хочешь, расскажи мне про твои мурашки.
Филип. А ну их к черту. У меня они так давно, что, если они совсем пройдут, мне чего-то будет недоставать. Я еще одну вещь хочу сказать тебе. (Говорит очень медленно.) Я хотел бы жениться на тебе, и уехать, и бросить все это. Я это сказал? Ты слышала?
Дороти. Ну, что ж, милый, так и будет.
Филип. Нет, не будет. Даже сейчас, ночью, я знаю, что этого не будет. Но мне приятно это говорить. Я люблю тебя. Черт, ах, черт, я люблю тебя. У тебя такое тело, какого нет ни у кого на свете. И я до смерти люблю тебя. Ты слышишь?
Дороти. Да, радость моя, только про мое тело - это тебе кажется. Тело как тело, но мне приятно слышать, как ты это говоришь. Ну, расскажи мне про свои мурашки, может быть, они пройдут.
Филип. Нет. У каждого свои мурашки, и никому неохота передавать их другому.
Дороти. Может быть, попробуем заснуть? Милый ты мой. Мой милый снежный буран.
Филип. Уже светает, и я начинаю приходить в себя.
Дороти. Пожалуйста, постарайся уснуть.
Филип. Слушай, Бриджес, что я тебе еще скажу. Уже светает.
Дороти(затаив дыхание). Да, милый?
Филип. Если ты хочешь, чтоб я заснул, Бриджес, возьми молоток и стукни меня по голове.
Занавес