Вперед вышли три курицы, зачинщицы неудавшегося яичного бунта; они заявили, что Снежок явился им во сне и велел подстрекать кур к неповиновению приказам Наполеона. Они тоже были убиты на месте. Затем вперед вышел гусь и сознался, что утаил от прошлого урожая шесть зерен кукурузы, которые и съел как-то ночью. За ним призналась овца: она помочилась в пруд с питьевой водой, побуждаемая к этому, по её словам, самим Снежком; две другие овцы признались в убийстве старого барана, особо преданного последователя Наполеона; баран умер от того, что они долго гоняли его вокруг костра, не обращая внимания на сильный кашель старика. Всех признавшихся уничтожили тут же. Признания и казни продолжались; под конец груда трупов лежала у ног Наполеона, и воздух был пропитан тяжким запахом крови, какого здесь не помнили со времени изгнания Джонса.
Когда всё кончилось, остальные животные, исключая собак и свиней, молча побрели прочь, чувствуя себя жалкими и несчастными. Они не знали, что потрясло их больше - предательство животных, присоединившихся к Снежку, или жестокое возмездие, свидетелями которого они только что были. В давно ушедшие времена им нередко случалось видеть сцены не менее страшные и кровопролитные, но то, что произошло сегодня, казалось много хуже, потому что люди в этом не участвовали. С того момента, как Джонс покинул Ферму, ни одно животное не убивало других животных. Даже крыс.
Они ушли к самому холму, где стояла полузаконченная мельница, и в едином порыве улеглись рядышком, прижавшись к земле, словно ища у неё и друг у друга тепла - Люцерна, Мюриэль, Бенджамин, коровы, овцы, всё стадо гусей и кур, - все, кроме кошки, которая внезапно исчезла в тот момент, когда Наполеон приказал общий сбор. Некоторое время все молчали. Остался стоять один Боксер. Он беспокойно переступал с ноги на ногу, хлеща себя по бокам длинным черным хвостом, время от времени удивленно всхрапывая. Наконец он сказал:
"Я этого не понимаю, я ни за что не поверил бы, что такое может случиться у нас на Ферме. Наверное, мы в чем-то сами виноваты. И решение вопроса, по-моему, в том, чтобы работать больше. С сегодняшнего дня я буду подыматься на полный час раньше."
Он удалился своей тяжелой рысью, направляясь к карьеру. Там он набрал и отнес к мельнице две повозки камня и лишь после этого отправился спать.
Животные молча теснились поближе к Люцерне. С холма, на котором они лежали, видна была вся округа. Можно было охватить взглядом почти всю территорию Фермы Животных: её пастбища, протянувшиеся до самой дороги, луга, рощица, пруд с питьевой водой, вспаханные поля, на которых зеленела и наливалась молодая пшеница, и красные крыши строений Фермы, из труб которых вился дымок… Был ясный весенний вечер. Лучи заходящего солнца освещали траву и зелёные изгороди. Животные с удивлением осознали снова, что это всё - их собственная земля. Никогда ещё родная ферма не казалась им столь дорогой и желанной. И Люцерна, глядевшая на зеленеющий склон холма, почувствовала, что глаза её наполнились слезами. Попытайся она выразить свои мысли, она сказала бы, что не к этому стремились они, когда несколько лет назад трудились над свержением человеческого рода. Не зрелища террора и убийств виделись им, когда старик Майор впервые пробудил их к восстанию. Рисуя тогда картину будущего, она представляла себе общество животных, свободное от голода и кнута, где все равны, где каждый работает в меру своих способностей, сильные охраняют слабых, как сделала это сама Люцерна в ночь речи Майора, оградив своей передней ногой выводок утят. А вместо всего этого - непонятно почему - наступило время, когда никто не решается высказать свои мысли, а яростно рычащие собаки снуют повсюду, и приходится смотреть, как твоих товарищей разрывают на куски после того, как они признаются в совершении немыслимых, кошмарных преступлений… Люцерна думала об этом без возмущения, без мысли о протесте. Она сознавала, что даже теперь животным значительно лучше, чем во времена Джонса, А, значит, прежде всего следовало заботиться о том, чтобы человеческие существа не возвратились. Что бы ни случилось, она останется верной, будет работать изо всех сил, выполнять приказания, подчиняться руководству Наполеона. И всё же… Не для этого трудилась она и все остальные, не на это они надеялись. Не за тем строили они мельницу и шли под пули Джонсова ружья. Вот что думала она, хоть и не умела высказать свои мысли.
И наконец, чувствуя, что лишь так может выразить то, для чего не могла найти слов, она запела "Звери Англии". Животные подхватили. Они спели песню трижды - очень согласно, но медленно и печально, - как никогда не пели раньше.
Кончив петь, животные увидели, что к ним приближается Пискун в сопровождении трёх собак; судя по его виду, новости он нес важные. Пискун торжественно сообщил, что согласно специальному указу товарища Наполеона, песня "Звери Англии" отменена. Отныне петь её запрещено.
Животные были ошеломлены.
"Но почему?" - вскричала Мюриэль.
"В ней больше нет нужды, товарищи, - чопорно ответил Пискун. - "Звери Англии" - песня Восстания. А восстание уже завершено. Казнь предателей была его последним этапом. И теперь, когда побежден не только враг внешний, но и враг внутренний, эта песня утратила смысл. Мы выражали в ней наши стремления к лучшему обществу будущего. Это общество теперь создано".
Как ни были испуганы животные, некоторые из них, возможно, выразили бы протест, но тут овцы дружно заблеяли своё "Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо", и продолжали крик несколько минут подряд, чем и предотвратили бесполезную дискуссию.
Больше этой песни не слышали на Ферме. А вместо неё поэт Меньшой сложил другую песню, которая начиналась так:
О, Ферма Животных! Великая Ферма!
Навеки сплотила ты разных зверей!..
Эту песню пели каждое воскресенье поутру после подъёма флага. Только ни мотив, ни слова почему-то не стали для животных тем, чем была раньше песня "Звери Англии".
Глава 8
А несколькими днями позднее, когда кошмар недавних казней немного рассеялся, кто-то из животных припомнил, что Шестая Заповедь гласила: "Ни одно животное да не убьет другое животное". И хотя в присутствии свиней и собак никому не хотелось упоминать об этом, но как-то не вязались с Заповедью недавние казни. Люцерна попросила Бенджамина прочесть ей Шестую Заповедь. Бенджамин, как всегда, отказался, заметив, что не желает впутываться в такие дела. Тогда Люцерна обратилась к Мюриэль, И та прочла: "Ни одно животное да не убьет другое животное без причины". Два последних слова почему-то не сохранились в памяти животных. Но зато теперь они могли видеть, что Заповедь не была нарушена, так как предательство тех, кто объединился со Снежком, явилось несомненно достаточной причиной, чтобы их убить.
В этом году животные трудились ещё больше, чем в прошлом. Восстановить и перестроить мельницу, удвоив толщину её стен, при этом - к ранее назначенному сроку, было тяжелой задачей, тем более, что обычная работа также требовала значительного труда. Животным, случалось, приходила в голову мысль, что теперь у них рабочий день длится дольше, а еды они получают меньше, чем при Джонсе. Но по воскресеньям Пискун, придерживая копытцем длинный рулон бумаги, сыпал цифрами, показывая, что производство всех видов продукции увеличилось на 200, или 300, или 500 процентов - как когда. Животные не видели причин не верить этому, тем более, что они уже не помнили отчетливо, как было до Восстания. И всё же бывали дни, когда им казалось, что хорошо бы иметь меньше цифр, но больше еды.
Все приказы отдавались теперь через Пискуна или какую-нибудь другую свинью. Наполеон же появлялся не чаще, чем раз в две недели. Когда же он выходил, то свита его состояла не только из псов: впереди ещё маршировал черный петух в роли герольда; предваряя слова Наполеона, каждый раз звучало громкое "Кукареку!". Говорили, что в доме Наполеон занимал теперь совершенно отдельные апартаменты. Обедал он в одиночестве на сервизе марки Корона Дерби, взятом из горки, что стояла в гостиной, а прислуживали ему две собаки. Было объявлено также, что салют из ружья будет производиться не только в дни двух памятных годовщин, но и в честь дня рождения Наполеона. Никто не говорил теперь просто "Наполеон". О нём упоминали только как о "нашем Вожде, товарище Наполеоне", и свиньи любили придумывать для него титулы вроде: "Отец всех животных", "Гроза Человечества", "Защитник овечьего рода", "Друг утят" и тому подобное. Пискун, произнося свои речи, лил слезы умиления, рассказывая о мудрости Наполеона, доброте его сердца, глубокой любви его ко всем животным, где бы они ни жили, а особенно к тем несчастным, что продолжали существовать в невежестве и рабстве на других фермах. Стало привычным относить к числу заслуг Наполеона любое достижение или удачное начинание. Часто можно было слышать, как одна курица говорила другой: "Под мудрым руководством нашего Вождя, товарища Наполеона, я снесла пять яиц за шесть дней"; три коровы, всласть попившие воды из пруда, восклицали: "Какой замечательный вкус у воды, протекающей под водительством товарища Наполеона!" Общее настроение хорошо выразил поэт Меньшой в своём стихотворении "Товарищ Наполеон".
О покровитель слабых!
О повелитель пойла!
Источник нашего счастья,
Товарищ Наполеон!Полны до краёв кормушки,
Соломой устланы стойла,
Заботишься ты о каждом,
Товарищ Наполеон!Под мудрым пристальным взглядом,
Подобным солнцу в зените,
Тебе я хвалу слагаю,
Товарищ Наполеон!И мой малыш-поросенок
Едва от сосцов материнских
Уже твердит твоё имя,
Товарищ Наполеон!
Наполеон одобрил стихотворение и велел написать его на стене большого амбара напротив Семи Заповедей. Под ним поместили портрет Наполеона в профиль - его нарисовал белой краской Пискун.
Между тем Наполеон, при посредничестве Уимпера, вёл сложные маневры в переговорах с Фредериком и Пилкингтоном. Штабель леса всё ещё не был продан. Фредерик настойчивее Пилкингтона добивался получения леса, но разумной цены предлагать не хотел. К тому же, вновь пошли слухи о том, что он и его люди собираются напасть на Ферму Животных и разрушить мельницу, строительство которой возбуждало бешеную зависть Фредерика. Снежок, как утверждалось, всё ещё отсиживался в Пинчфилде. В середине лета животные с ужасом услышали о добровольном признании трёх кур: подстрекаемые Снежком, они создали заговор с целью убийства Наполеона. Куры были казнены немедленно, и для охраны Наполеона были приняты новые меры. Четыре пса охраняли его кровать по ночам, по одному на каждом углу, и молодой боров по имени Глазок получил разрешение рисковать собой, пробуя пищу перед тем, как её подавали Наполеону.
Примерно в это же время стало известно, что Наполеон договорился о продаже леса Пилкингтону, а также предполагал вступить с ним в постоянное соглашение об обмене некоторыми продуктами между обеими фермами. Отношения между Наполеоном и Пилкингтоном, несмотря на то, что связь поддерживалась только через Уимпера, стали почти дружескими. Животные Пилкингтону не доверяли - просто как человеческому существу, - но заметно предпочитали его Фредерику, которого и ненавидели и боялись. По мере того, как шло лето, и строительство мельницы приближалось к завершению, слухи о грозящем предательском нападении разрастались всё больше и больше. Говорили, что Фредерик намерен привести против них двадцать человек, вооруженных ружьями, что он уже подкупил судей и полицию, чтобы не было никакого расследования, когда он захватит Ферму Животных. К тому же из Пинчфилда просачивались слухи о жестоком обращении Фредерика со своими животными. Он забил до смерти старую лошадь, морил голодом коров, убил собаку, бросив ее в горящую печь, он развлекался по вечерам петушиными боями, причем привязывал к петушиным шпорам бритвенные лезвия. Кровь животных закипала от ярости, когда они слышали, что подобные вещи проделываются по отношению к их братьям, и иногда они выражали желание, чтобы им разрешили всем отрядом атаковать ферму Пинчфилд, изгнать оттуда людей и освободить животных. Но Пискун советовал избегать необдуманных действий и положиться всецело на стратегию товарища Наполеона.
И всё же враждебность к Фредерику продолжала нарастать. Как-то воскресным утром Наполеон появился в амбаре, он заявил, что никогда не помышлял продать лес Фредерику; он считал бы ниже своего достоинства вести дело с негодяями, подобными Фредерику, - заявил он. Голубям, которых все ещё рассылали с вестями о Восстании, было запрещено сеять смуту в Фоксвуде; им приказали также заменить прежний лозунг "смерть человечеству" другим - "смерть Фредерику".
В конце лета была разоблачена новая диверсия Снежка. Пшеничное поле густо заросло сорняками, и было выяснено, что в одно из своих ночных посещений Снеток подмешал семена сорняков к семенному зерну. Гусь, замешанный в заговоре, признал свою вину в присутствии Пискуна и немедленно покончил с собой, отравившись волчьими ягодами. Животные узнали также, что Снежок никогда не был награжден орденом Героя Животных I степени, как многие из них думали, на самом деле это была басня, которую распустил сам Снежок через некоторое время после Битвы при Коровнике. В действительности же, совсем напротив, он тогда получил выговор за трусость, проявленную в сражении. При этом новом известии некоторые животные опять испытали замешательство, но Пискуну вскоре удалось убедить их в том, что память у них снова оплошала.
Осенью, ценой огромных изнурительных усилий, животные, не прекращая уборки урожая, довели до успешного окончания строительство мельницы. Оставалось ещё установить машины (Уимпер вел переговоры об их приобретении), но здание было построено, вопреки всем трудностям, несмотря на примитивные орудия, случайные неудачи и предательство Снежка, работа была закончена день в день. Утомленные до предела, но гордые, животные всё ходили вокруг своего шедевра, казавшегося им ещё более прекрасным, чем первый вариант постройки. К тому же и стены были вдвое толще. Теперь разве что взрывчатка могла бы их разрушить. Когда же они вспоминали о том, как трудились, какие препятствия преодолели; когда думали об огромных изменениях, которые войдут в их жизнь, после того, как крылья завертят валы динамо-машины, - они забывали об усталости и галопом носились вокруг мельницы, крича от восторга. Сам Наполеон, сопровождаемый своими собаками и петухом, прибыл проинспектировать законченную работу, он лично поздравил животных и объявил, что мельница будет носить имя Наполеона.
Спустя два дня животных созвали в амбар на специальное совещание. Все онемели от удивления, когда Наполеон объявил, что лес продан Фредерику. Завтра приедут подводы и начнут вывозку. В течение всего периода предполагаемой дружбы с Пилкингтоном Наполеон на самом деле был в тайном соглашении с Фредериком. Теперь все связи с Фоксвудом были прерваны, Пилкингтону посланы оскорбительные меморандумы. А голуби получили задание избегать Ферму Пинчфилд и изменить лозунг: вместо "Смерть Фредерику" - "Смерть Пилкингтону". Наполеон уверил всех, что слухи о готовящемся на Ферму нападении не соответствуют действительности, а жестокость Фредерика по отношению к его животным сильно преувеличена. По-видимому, эти слухи распускал Снежок и его агенты. Кроме того, оказалось, что Снежок не только не прячется в Пинчфилде, а живет в Фоксвуде, где его уже много лет содержит в роскоши Пилкингтон.
Хитрость Наполеона привела свиней в полный восторг. Благодаря его притворной дружбе с Пилкингтоном, Фредерику пришлось поднять цену за лес в полтора раза. Пискун отметил, что несравненная мудрость Наполеона видна ещё и в том, что он не доверяет никому - и Фредерику в том числе. Фредерик хотел уплатить за лес какой-то штукой под названием "чек", попросту листком бумаги, на котором пишут обещание заплатить. Но Наполеона не проведешь! Он потребовал все деньги в хрустящих банкнотах, И они будут вручены прежде, чем вывезут лес. Денег, которые платил Фредерик, едва должно было хватить на машины для мельницы.
Между тем, вывоз леса шел чрезвычайно быстро. Когда весь лес был вывезен, в амбаре был проведен специальный митинг, чтобы животные могли осмотреть банкноты Фредерика. Умиротворенно улыбаясь, Наполеон, при обоих своих медалях, возлежал на высоком соломенном ложе. Рядом с ним на фарфоровом блюде лежала аккуратная стопка денег. Все продефилировали перед Вождем, и каждый вдоволь насмотрелся на деньги. А когда Боксер слегка наклонил голову и принюхался к ним, то от его дыхания полупрозрачные белые бумажки зашевелились.
Три дня спустя начался страшный кавардак. Уимпер, смертельно бледный, примчался на велосипеде, бросил его во дворе и кинулся прямо в дом. В следующую минуту прорывающийся от ярости рев раздался из апартаментов Наполеона. Новость распространилась по Ферме, как пожар. Банкноты оказались фальшивые! Фредерик заполучил лес даром!
Наполеон немедленно созвал всех и проревел смертный приговор Фредерику. Он объявил, что как только Фредерик будет схвачен, его сварят заживо. Тут же он предупредил всех, что после такого предательства следует ожидать самого худшего. Давно готовящееся нападение Фредерика на Ферму может начаться в любой момент. На подступах к Ферме разместили часовых. Кроме того, четыре голубя были посланы в Фоксвуд с примирительным посланием, следствием которого, как надеялся Вождь, может быть восстановление добрых отношений с Пилкингтоном.
Нападение совершилось на следующее же утро. Животные завтракали, когда примчались постовые с вестью о том, что Фредерик и его единомышленники уже миновали тяжелые ворота. Животные решительно выступили навстречу, но легкая победа вроде той, что была одержана в Битве при Коровнике, не далась им. Людей было пятнадцать, из них полдюжины - с ружьями, которые они пустили в ход, как только расстояние сократилось до пятидесяти метров. Животные не смогли противостоять грому выстрелов и укусам дроби, и, несмотря на усилия Наполеона и Боксера, были отброшены. Многие были ранены. Они укрылись в строениях Фермы и осторожно выглядывали сквозь щели. Всё большое пастбище было в руках врагов и холм - тоже. На минуту, даже Наполеон, казалось, растерялся. Он шагал взад-вперед молча, лишь хвостик его дергался, выдавая напряженную работу мысли. Опасливые взгляды то и дело обращались в сторону Фоксвуда. Если Пилкингтон и его люди решат помочь им, дело может ещё закончиться победой. Но тут вернулись голуби, посланные ранее; один из них нес в клюве кусок бумаги с ответом Пилкингтона. Там было четыре слова: "Так вам и надо".
Между тем Фредерик и его люди остановились у мельницы. Среди животных, наблюдавших за ними, прошел горестный ропот. Двое людей достали лом и кирку. По-видимому, они собирались ломать мельницу.
"Не выйдет!" - вскричал Наполеон. - "Мы выстроили толстые стены. Им не сломать их и в неделю. Спокойно, товарищи!"
Бенджамин, внимательно наблюдавший за действиями людей, увидел, что они выдалбливают дыру в основания мельницы. И медленно, с видом, как будто даже удовлетворенным, Бенджамин покачал головой.
"Я так и думал, - сказал он. - Не видите вы разве, что они делают? Сейчас они заложат в эту дыру взрывчатку".