31
С тех пор он бродил в одиночестве по разным странам, переправлялся через моря, переваливал через горы, но ни в одной стране, ни в одном селении не захотелось ему остановить свой путь. Хоть и назывались они разными именами, люди, которые жили там, были ничуть не лучше, чем в Стране Высокого неба. Не испытывая тоски по своей земле, он охотно делил с ними труд, но ни разу не возникло у него желания остаться с ними и дожить до старости. "Сусаноо! Что ты ищешь? Иди за мной! Иди за мной!" - нашептывал ему ветер, и он уходил.
Так, в бесцельных скитаниях, прошло семь лет с тех пор, как он покинул озеро.
Однажды летом он плыл под парусом вверх по реке Хи-но-кава в стране Идзумо и глядел со скукой на берега, заросшие густым тростником.
Над тростником зеленели высокие сосны, а над их переплетенными друг с другом ветвями виднелись в летней дымке вершины угрюмых гор. В небе над горами, ослепительно сверкая крыльями, проносились иногда две-три цапли. Над рекой царила светлая, пугающая печаль.
Опершись о борт лодки, он пустил ее на волю волн и долго плыл так, вдыхая всей грудью запах настоявшейся на солнце сосновой смолы.
Сусаноо, привыкшему ко всевозможным приключениям, эта печальная река казалась обыкновенной дорогой,- будто одна из троп Страны Высокого неба. Она навевала покой.
К вечеру река стала уже, тростник на берегах реже, из смешанной с грязью воды уныло торчали узловатые корни сосен. Он стал внимательнее вглядываться в берега, думая о ночлеге. Сосновые ветки, свешиваясь над водой, переплелись, словно железная проволока, тщательно скрывая от человеческих глаз таинственный мир в глубине леса. И все же кое-где, наверно, в тех местах, где олени ходили на водопой, были видны в сумерках трухлявые деревья, облепленные большими красными грибами, от которых становилось жутко.
Темнело. И тут Сусаноо увидел на другом берегу, на тонкой, как ширма, скале, нечто похожее на сидящего человека. До сих пор он не замечал на реке никаких признаков человеческого жилья. Поэтому сначала подумал, что ошибся, и даже положил руку на эфес своего меча, все еще опираясь спиной о борт лодки.
Тем временем лодка, продвигаясь по середине реки, все больше приближалась к скале. И уже не было сомнения, что на скале сидит человек. Более того, было видно, что это женщина в длинном белом одеянии. От изумления Сусаноо даже встал на нос лодки. А лодка с надутым ветром парусом, двигаясь под темнеющими на фоне неба пышными сосновыми ветвями, все ближе подходила к скале.
32
Наконец лодка приблизилась к скале. Со скалы свешивались длинные сосновые ветви. Сусаноо быстро спустил парус и, ухватившись за сосновую ветвь, уперся ногами в дно лодки. Лодка, сильно качаясь, коснулась носом мха, растущего на скале, и тут же причалила.
Женщина, не замечая его приближения, сидела на скале и плакала, склонив голову на колени. Вдруг, наверно, почувствовав, что кто-то есть рядом, подняла голову и, увидев в лодке Сусаноо, громко вскрикнула и бросилась за толстую сосну, занимавшую половину скалы, но Сусаноо, ухватившись одной рукой за уступ скалы, другой крепко схватил ее за подол кимоно и сказал: "Подожди!" Женщина, коротко вскрикнув, упала и снова принялась плакать.
Сусаноо привязал лодку к сосновой ветви и легко вспрыгнул на скалу. Положив руку на плечо женщины, он сказал:
- Успокойся. Я не причиню тебе зла. Я остановил свою лодку лишь потому, что захотел узнать, отчего ты плачешь и не случилось ли чего.
Женщина подняла лицо и боязливо взглянула на него, стоявшего в сумерках, спустившихся над водой. И в тот же миг он понял, что женщина красива той печальной красотой, какая бывает у вечерней зари и какую можно увидеть только во сне.
- Что случилось? Не заблудилась ли ты? Может, тебя похитил дурной человек?
Женщина по-детски молча покачала головой. Ожерелье ее тихо прошелестело. Он невольно улыбнулся. Но в следующее мгновение щеки женщины вспыхнули краской стыда, и она устремила вновь увлажнившиеся глаза к коленям.
- Тогда... что же? Если у тебя беда, скажи мне, не стесняйся. Все, что смогу, сделаю,- сказал он ласково.
Тогда женщина осмелилась и поведала ему, запинаясь, о своем горе. Оказалось, отец ее Асинацути - староста селения в верховьях реки. Недавно на жителей селения напал мор. Асинацути призвал жрицу и велел ей спросить совета у богов. И повелели боги передать селянам: если не отдадут в жертву Большому Змею из Коси девушку из селения по имени Кусинада-химэ, вымрет все селение в течение месяца. Делать нечего. Снарядил Асинацути с юношами из селения лодку, привез Кусинаду-химэ к этой скале и оставил ее здесь одну.
33
Сусаноо выслушал рассказ Кусинады-химэ, распрямился, гордо и весело оглядел ре-ку, окутанную сумерками.
- А что за чудище этот Большой Змей из Коси?
- Люди говорят, огромный это змей, восемь голов у него да восемь хвостов, в восьми долинах разлегся.
- Вот как! Спасибо, что рассказала мне про Змея. Давно я мечтал встретиться с таким чудищем. А теперь услышал твой рассказ и чувствую, как взыграла во мне сила.
Сусаноо показался девушке беспечным, она подняла на него печальные глаза и озабоченно сказала:
- Что вы такое говорите! Большой Змей может нагрянуть в любую минуту.
- А я собираюсь сразиться с ним,- сказал Сусаноо твердо и, сложив руки на груди, стал тихо расхаживать по скале.
- Но я ведь сказала вам: Большой Змей не обычный бог...
- Ну и что же?
- Он может вас ранить...
- Какая беда!
- Я уже свыклась с мыслью, что стану его жертвой...
- Не говори так.
Он продолжал ходить по скале, размахивая руками, словно отстраняя что-то невидимое взору.
- Я не отдам тебя в жертву Большому Змею. Это позор!
- А если он окажется сильнее?
- Пусть он будет сильнее, я все равно сражусь с ним.
Кусинада-химэ покраснела и, играя зеркальцем, прикрепленным к поясу, тихо возразила:
- Но боги предназначили меня в жертву Большому Змею...
- Возможно. Но если бы нужна была жертва, боги оставили бы тебя здесь одну. По всему видно, они хотели, чтобы я лишил жизни Большого Змея.
Он остановился перед Кусинадой-химэ, и торжество могущества, казалось, осенило его некрасивые черты.
- Но жрица сказала...- едва слышно прошептала Кусинада-химэ.
- Жрица передает речи богов, а не разгадывает их загадки.
В это время из-под темных сосен на другом берегу реки внезапно выскочили два оленя. Поднимая брызги, они бросились в едва заметную реку и быстро поплыли рядом в их сторону.
- Олени спешат... Наверно, он приближается... тот страшный Змей.
И Кусинада-химэ, как безумная, бросилась на грудь Сусаноо.
Не спуская глаз с берега, Сусаноо не спеша положил руку на рукоятку меча. Не успел он ответить Кусинаде-химэ, как сильный шум сотряс сосновый лес на противоположном берегу реки и вознесся в небо над горами, усыпанное редкими звездами.
1920, апрель-май
Сусаноо-но микото на склоне лет
обедив змея из Коси, Сусаноо-но микото взял в жены Кусинаду-химэ и стал главою поселения, которым прежде правил Асинацути. Асинацути построил для молодых громадный дворец в Суге в стране Идзумо. Дворец был так высок, что верхние концы скрепленных крест-накрест балок крыши скрывались за облаками. Сусаноо спокойно зажил с молодой женой. Опять волновали его и голоса ветра, и всплески моря, и сияние звезд на ночном небе. И он не мог больше скитаться по бескрайним просторам древней земли. Под сенью этого дворца, в комнате, где красно-белые стены были расписаны сценами из охотничьей жизни, Сусаноо, готовившийся уже стать отцом, впервые в жизни познал счастье семейного очага, которого он не изведал в Стране Высокого неба. Он ел вместе с женой, с ней обсуждал планы на будущее. Иногда они выходили в дубовый лес, окружавший дворец, и, ступая по опавшим цветам дуба, слушали чарующее пение птиц. Сусаноо был нежен со своей женой. Ни в голосе, ни в движениях, ни во взгляде его никак не проявлялась прежняя воинственность.
Впрочем, иногда во сне образ кишащих во мраке чудовищ, блеск меча, зажатого в невидимой руке, вновь оживляли ощущения кровавой схватки. Но стоило проснуться, как мысль сразу же обращалась к жене, к делам поселения, и кошмар начисто забывался.
Вскоре у них родился сын. Сусаноо назвал его Ясимадзинуми. Мальчик, красивый, с мягким характером, был больше похож на мать, чем на отца.
А время текло, как течет вода в реке.
Сусаноо женился еще много раз, и у него родилось еще много сыновей. Став взрослыми, сыновья шли по его приказу во главе войска покорять поселения в разных странах.
Слава о Сусаноо распространялась все дальше и дальше, по мере того как росло число его сыновей и внуков. Поселения разных стран одно за другим слали ему дань. На судах, доставлявших дары, вместе с шелком, мехами, яшмой приезжали люди, чтобы посмотреть дворец в Суге.
Однажды среди приезжих Сусаноо обнаружил трех молодых людей из Страны Высокого неба. Все трое были атлетически сложены, как и он в свое время. Сусаноо пригласил их во дворец и сам угощал сакэ. Никому еще этот суровый повелитель не оказывал такого приема. Поначалу молодые люди испытывали некоторый страх, не понимая, зачем их пригласили во дворец. Но когда сакэ возымело свое действие, они, как и ожидал Сусаноо, затянули песни Страны Высокого неба, аккомпанируя себе ударами по днищу перевернутых кувшинов из-под сакэ.
Когда они покидали дворец, Сусаноо достал меч и сказал им:
- Этот меч я извлек их хвоста дракона в Коси, когда победил его. Вручаю меч вам. Передайте его вашей повелительнице.
Молодые люди приняли меч и, преклонив колена, поклялись, что скорее умрут, нежели нарушат приказ.
А потом Сусаноо, выйдя один на берег моря, смотрел, как постепенно исчезал за высокими волнами парус увозившего их судна. Выхваченный солнечным лучом из дымки тумана, парус, казалось, плыл по небу.
Но смерть не миновала дома Сусаноо.
Когда Ясимадзинуми вырос и превратился в благовоспитанного молодого человека, Кусинада-химэ внезапно заболела и спустя месяц ушла из жизни. Поэтому, когда была готова усыпальница, он семь дней и семь ночей молча лил слезы, сидя у еще прекрасного тела своей жены.
Дворец огласили стенания. Особенно печалилась единственная сестра Ясимадзинуми - Сусэри-химэ, ее непрерывные причитания вызывали слезы даже на глазах посторонних, проходивших мимо дворца. Так же как брат был похож на мать, Сусэри-химэ характером своим походила на отца, безудержного в своих порывах.
Вскоре прах Кусинады-химэ вместе с драгоценностями, зеркалами и одеждой, которыми она пользовалась при жизни, захоронили под холмом недалеко от дворца Суги. Не забыл также Сусаноо положить в могилу одиннадцать ее служанок, которые должны были утешать Кусинаду-химэ на пути в страну духов. Служанки умирали безропотно и быстро. А наблюдавшие это старики хмурили брови и в тайне осуждали Сусаноо:
- Всего одиннадцать! Наш повелитель пренебрегает древними обычаями. Скончалась первая жена, а с ней идут в страну духов одиннадцать служанок! Как можно! Всего одиннадцать!
Когда похоронные церемонии были кончены, Сусаноо неожиданно принял решение передать власть Ясимадзинуми. Сам же вместе с Сусэри-химэ переселился за море, в далекую страну Нэногатасу.
Сусаноо поселился на безлюдном острове, привлеченный его красотой еще во время скитаний. В южной части острова, на холме, он построил крытый тростником дворец и решил тихо прожить в нем остаток своих дней.
Волосы у Сусаноо поседели и приобрели цвет конопли. Но в его глазах время от времени вспыхивали живые огоньки, свидетельствовавшие о том, что старость еще не коснулась его души. Можно сказать, выглядел он более воинственным, чем тогда, когда жил в Суге. Он не замечал, что после переезда на остров дремавшие в нем до сих пор темные силы вновь пробудились.
Сусаноо вместе с дочерью Сусэри-химэ разводил пчел и змей. Пчел - чтобы получать мед, а змей - чтобы добывать смертоносный яд, которым смазываются наконечники стрел. Во время охоты и рыбной ловли он обучал Сусэри-химэ приемам владения оружием и колдовству.
Такая жизнь закалила Сусэри-химэ. Она ни в чем не уступала мужчине. И только ее внешность сохраняла благородную красоту, унаследованную от Кусинады-химэ.
Много раз зеленели и опадали листья на деревьях муку в роще вокруг дворца. И всякий раз на заросшем бородой лице Сусаноо прибавлялись новые морщины, а постоянно улыбавшиеся глаза Сусэри-химэ становились все более ясными.
Однажды, когда, сидя под деревом муку перед дворцом, Сусаноо свежевал большую оленью тушу, ходившая за морской водой Сусэри-химэ вернулась в сопровождении незнакомого молодого человека.
- Отец, я только что повстречала этого господина и проводила его сюда.
С этими словами она подвела молодого человека к Сусаноо, который только тогда поднялся со своего места.
Молодой человек был красив и широк в плечах. Шею его украшали красные и зеленые ожерелья из яшмы, у пояса висел широкий меч. Так выглядел сам Сусаноо в молодые годы.
В ответ на почтительный поклон Сусаноо грубо спросил:
- Как твое имя?
- Меня зовут Асихарасикоо.
- Зачем ты приплыл на этот остров?
- Я пристал, чтобы запастись продовольствием и водой.
Молодой человек отвечал на вопросы спокойно и ясно.
- Ну что же. Можешь пройти туда и поесть. Сусэри-химэ, проводи его.
Они вошли во дворец, а Сусаноо в тени дерева опять принялся за оленью тушу, искусно орудуя ножом. Незаметно им овладело смутное беспокойство, как будто над морем в погожий день появилось облачко, предвещавшее бурю.
Когда, покончив с тушей, Сусаноо вернулся во дворец, уже смеркалось. Он поднялся по широкой лестнице, с которой сквозь белый занавес, закрывавший вход, видна была большая зала. Сусэри-химэ и Асихарасикоо поспешно поднялись с циновки, совсем как вспугнутые птички из гнезда. Сусаноо с недовольным выражением на лице медленно вошел в залу. Бросив на Асихарасикоо злой взгляд, он обратился к нему, и слова его прозвучали почти как приказ:
- Сегодня ты можешь заночевать у нас, чтобы немного отдохнуть.
Асихарасикоо ответил радостным поклоном, но его движения не могли скрыть чувства смутной тревоги.
- Тогда иди устраивайся на ночлег. Сусэри-химэ! - Сусаноо обернулся и с презрением в голосе сказал: - Проводи гостя в пчельник.
Сусэри-химэ побледнела.
- Поторопись же! - как разъяренный медведь, взревел отец, видя, что она медлит.
- Иду. Пожалуйста, сюда.
Асихарасикоо еще раз отвесил почтительный поклон и весело вышел из залы вслед за Сусэри-химэ.
Когда они вышли из залы, Сусэри-химэ сняла с плеч платок и, давая его Асихарасикоо, прошептала:
- Когда войдете в пчельник, взмахните им три раза. Пчелы тогда не будут жалить.
Асихарасикоо не понял, что означали ее слова. Но спрашивать было некогда, так как Сусэри-химэ уже открыла маленькую дверь и ввела его в помещение.
Внутри было совсем темно. Асихарасикоо хотел было ощупью найти Сусэри-химэ. Он коснулся кончиками пальцев ее волос. В следующее мгновение хлопнула поспешно закрытая дверь.
Он так и остался стоять в растерянности с платком в руке. Немного погодя его глаза начали привыкать к темноте. Внутри было не так темно, как ему показалось сначала.
В тусклом свете он увидел множество свисавших с потолка пчелиных ульев, каждый величиной с большую бочку. А по этим ульям лениво ползали громадные пчелы, каждая больше, чем его меч, висевший у пояса.
Асихарасикоо непроизвольно отпрянул назад и бросился к двери. Но как он ни старался, дверь не поддавалась. Тем временем одна из пчел спустилась на пол и с глухим жужжанием стала приближаться к нему.
Асихарасикоо попытался раздавить ее, прежде чем она подползет. Но пчела с еще более громким жужжанием поднялась до уровня его головы. И другие пчелы, потревоженные присутствием человека, словно стрелы, летящие навстречу ветру, тучей устремились на него...
Сусэри-химэ вернулась в залу и зажгла прикрепленный к стене сосновый факел. Ясное красноватое пламя осветило Сусаноо, лежавшего на плетеной из осоки циновке.
- Ты действительно отвела его в пчельник? - по-прежнему злобно спросил Сусаноо, пристально глядя в глаза дочери.
- Я еще не нарушала ваших приказаний, отец,- Сусэри-химэ, избегая отцовского взгляда, села в углу.
- Да? И, надеюсь, в будущем тоже не нарушишь? - спросил Сусаноо, и в его словах прозвучали иронические нотки. Но Сусэри-химэ, занятая своим ожерельем, ничего не ответила.
- Молчишь? Значит, собираешься ослушаться меня?
- Нет. Но почему вы, отец, так...
- А если не собираешься, то послушай, что я тебе скажу. Я не позволю тебе выйти замуж за этого молодца. Дочь Сусаноо может стать женой лишь того, кто пользуется доверием Сусаноо. Понятно? Запомни это хорошенько!
А поздно ночью, когда Сусаноо уже спал, громко храпя, Сусэри-химэ, одинокая и печальная, все еще сидела у окна, наблюдая, как бесшумно погружается в море красноватый месяц.
На следующее утро Сусаноо, как всегда, отправился на скалистый берег моря искупаться. Неожиданно для себя он увидел Асихарасикоо, бодрым шагом спускавшегося вслед за ним со стороны дворца.
Весело улыбаясь, Асихарасикоо приветствовал его:
- Доброе утро.
- Ну как, хорошо ли спалось?
Стоя на выступе скалы, Сусаноо испытующе посмотрел в лицо Асихарасикоо. В самом деле, почему этого жизнерадостного молодого человека не тронули пчелы? Это не входило в расчеты Сусаноо.
- Спасибо. Благодаря вам я хорошо выспался.
Отвечая так, Асихарасикоо поднял лежавший у его ног обломок скалы и что есть силы бросил его в сторону моря. Камень описал большую дугу и скрылся в розовых облаках. Он упал в море так далеко от берега, что сам Сусаноо вряд ли мог бы туда его добросить.
Закусив губу, Сусаноо проводил взглядом летящий камень.
Они вернулись с моря и стали завтракать. И тогда Сусаноо, мрачно глодавший оленью ногу, сказал сидевшему напротив Асихарасикоо:
- Если тебе нравится здесь, можешь остаться еще на несколько дней.
Сусэри-химэ, находившаяся тут же, незаметно подала Асихарасикоо знак, чтобы он отказался от этого коварного приглашения. Но Асихарасикоо, внимание которого было поглощено блюдом с рыбой, не заметил ее знака и радостно ответил:
- Спасибо. Я бы провел у вас еще дня два или три.