- Вот это здорово! Этого мне хватит на всю мою жизнь. Только на что мне брильянты? Ты подай мне мою сотню долларов, а брильянтов мне и даром не надо.
- Ладно! Уж я-то брильянтов не брошу, можешь быть спокоен. Некоторые из них стоят по двадцати долларов штука. И нет ни одного, который стоил бы дешевле доллара.
- Будто?
- Честное слово, спроси кого хочешь. Ты разве никогда не видел брильянтов, Гек?
- Насколько я помню, нет.
- Но у королей целые горы брильянтов.
- Так ведь я не знаком с королями.
- Где ж тебе! Вот если бы ты очутился в Европе, ты увидел бы целую кучу королей. Там они так и кишат, так и прыгают…
- Прыгают?
- Ах ты чудак! Ну, зачем же им прыгать?
- Но ведь ты сам сказал: они прыгают.
- Глупости! Я только хотел сказать, что в Европе их сколько угодно. И, конечно, они не прыгают, зачем бы им прыгать? Поглядел бы ты на них, там их тьма-тьмущая - вот таких, как тот горбатый Ричард…
- Ричард? А как его фамилия?
- Никакой у него фамилии нет. У королей одни лишь имена.
- Ну, что ты!
- Правду тебе говорю.
- Если так, не хотел бы я быть королем. Может, им и нравится, чтобы их звали, как негров, одним только именем, мне же это совсем не по вкусу. Но погоди, где же мы будем копать?
- Не знаю. Разве начать с того старого дерева, там, на пригорке, за ручьем?
- Ладно.
Они достали сломанную кирку и лопату и отправились в путь. Идти надо было три мили. На место они пришли, задыхаясь, изнемогая от зноя, и улеглись в тени ближайшего вяза отдохнуть и покурить.
- До чего хорошо! - сказал Том.
- Угу!
- Слушай-ка, Гек, если мы выроем клад, что ты сделаешь со своей половиной?
- Я? Каждый день буду покупать пирожок и стакан содовой воды, буду ходить в каждый цирк, какой приедет в наш город. Уж я знаю, что мне делать, чтобы весело прожить!
- Неужто ты ничего не отложишь в запас?
- Откладывать? Это к чему же?
- А к тому, чтобы хватило и на будущий год.
- Ну, это зря. Если я не истрачу всех денег, в наш город как-нибудь вернется мой батька и наложит на них свою лапу. А уж после него не поживишься! Будь покоен, очистит все!.. А ты что сделаешь со своей долей, Том?
- Куплю барабан, взаправдашнюю саблю, красный галстук, бульдога-щенка и женюсь.
- Женишься?
- Ну да.
- Том, ты… ты не в своем уме!
- Погоди - увидишь.
- Ничего глупее ты не мог выдумать, Том. Возьми хоть бы моего отца с матерью - ведь они дрались с утра до вечера. Этого мне никогда не забыть!
- Вздор! На которой я женюсь, та драться не станет.
- А по мне, они все одинаковые. Нет, Том, ты подумай хорошенько! Я тебе говорю - подумай. Как зовут девчонку?
- Она вовсе не девчонка, а девочка.
- Ну, это-то все равно. Одни говорят: девочка, другие - девчонка; кто как хочет, так и говорит. И то и другое правильно. А как ее зовут, Том?
- Когда-нибудь скажу, не теперь.
- Ладно, как знаешь. Только, если ты женишься, я останусь один-одинешенек.
- Ну вот еще! Переедешь к нам, и будешь жить у меня… А теперь довольно валяться - давай копать!
Они трудились, обливаясь потом, около получаса, но ничего не нашли; проработали еще с полчаса, и опять никаких результатов. Наконец Гек сказал:
- Клады всегда зарывают так глубоко?
- Нет, не всегда - иногда! И не все. Мы, должно быть, не там копаем.
Выбрали другое местечко и снова принялись за работу. Теперь она шла не так быстро, но все же кое-как подвигалась вперед. Одно время оба рыли молча, затем Гек перестал копать, оперся на лопату, вытер рукавом со лба крупные капли пота и сказал:
- Где мы будем копать потом, когда покончим с этой ямой?
- Я думаю, не попробовать ли старое дерево за домом вдовы на Кардифской горе?
- Что ж, место подходящее. А только как ты думаешь, Том, вдова не отберет у нас клада? Ведь это ее земля.
- Отобрать у нас клад! Пусть попробует! Нет уж, клад такое дело: кто его нашел, тот и бери. А в чьей он земле, все равно.
Гек успокоился. Они продолжали копать, но через некоторое время Гек сказал:
- Черт возьми, мы опять не на том месте копаем! Ты как думаешь, Том?
- Странно, Гек, ужасно странно, - я не понимаю… Случается, что и ведьмы мешают. По-моему, тут пакостят ведьмы.
- Ну вот еще! Что за ведьмы? Разве у них есть сила днем?
- Верно, верно! Я и не подумал. А, теперь я понимаю, в чем дело! Вот дураки мы с тобой! Ведь надо сначала найти, куда тень от самой длинной ветки падает ровно в полночь, там и копать.
- Ах, чтоб его! Значит, все это время мы работали как идиоты зря! А теперь, черт возьми, придется еще раз идти сюда ночью. Такую ужасную даль! Тебе можно будет выбраться из дому?
- Уж я выберусь. И потом, надо покончить сегодня же ночью, иначе, если кто увидит наши ямы, сейчас же догадается, что мы тут делали, и сам выроет клад.
- Ну что ж! Я опять приду к тебе под окно и мяукну.
- Ладно. Спрячем кирку и лопату в кустах…
Ночью, около двенадцати, мальчики пришли к тому же дереву и, усевшись в тени, стали ждать. Место было дикое, а время такое, которое издавна считается страшным. Черти шептались в шумящей листве, привидения прятались в каждом темном углу, издали глухо доносился собачий лай, сова отзывалась на него зловещими криками. Торжественность обстановки подавляла мальчиков, и они почти не разговаривали. Наконец они решили, что полночь уже наступила, заметили, куда падает тень, и принялись копать.
Их окрыляла надежда: работать стало куда интереснее, а усердие их возросло. Яма становилась все глубже и глубже, и каждый раз, как кирка ударялась обо что-нибудь твердое, у них замирали сердца, но каждый раз их ждало новое разочарование. То был либо корень, либо камень.
Наконец Том сказал:
- Опять не то место, Гек. Опять мы работаем зря.
- Как - не то? Мы не могли ошибиться. Мы начали как раз там, куда упала тень.
- Знаю, но не в этом дело.
- А в чем же?
- А в том, что мы определили время наугад. Может, тогда было слишком рано или слишком поздно.
Гек выронил лопату.
- Верно… В том-то и штука. Ну, значит, это дело придется оставить. Ведь точного времени нам все равно никогда не узнать. И потом, очень уж страшно, когда кругом кишат ведьмы и черти. Так и кажется, что кто-то стоит за спиной, а я боюсь оглянуться, потому что, может, другие стоят впереди и только того и ждут, чтобы я оглянулся. У меня все время мороз продирает по коже.
- И мне жутковато, Гек. Когда зарывают под деревом деньги, в ту же яму почти всегда кладут мертвеца, чтобы он приглядывал за ними.
- Господи помилуй!
- Да-да, кладут, - мне говорили об этом не раз.
- Ну, знаешь, Том, неохота мне возиться с мертвецами. Уж с ними всегда попадешь в беду.
- Мне тоже неохота ворошить их, Гек. Вдруг тот, что здесь лежит, высунет свой череп и что-нибудь скажет!
- Да ну тебя, Том! Очень страшно!
- Еще бы, Гек, я прямо сам не свой!..
- Слушай, Том, бросим-ка это место. Попытаем счастья где-нибудь еще.
- Пожалуй, так будет лучше, - сказал Том.
- Куда же нам идти?
Том подумал немного и сказал:
- Вот туда, в тот дом, где привидения.
- Ну его! Не люблю привидений, Том. Они еще хуже покойников. Покойник, может, и заговорит иногда, но не шатается вокруг тебя в саване и не заглядывает тебе прямо в лицо, не скрежещет зубами, как все эти привидения и призраки. Мне такой шутки не вынести, Том, да и никто не вынесет.
- Да, но ведь привидения шатаются только по ночам; днем они копать не помешают.
- Так-то оно так, но тебе ли не знать, что люди в этот дом и днем не заходят, не то что ночью!
- Люди вообще не любят ходить в те места, где кого-нибудь зарезали или убили. Но ведь в том доме и ночью ничего не видать - только голубой огонек мелькнет иногда из окошка, а настоящих привидений там нету.
- Ну, Том, если ты где увидишь голубой огонек, можешь ручаться, что тут и привидение недалеко. Это уж само собой понятно: только привидениям они и нужны.
- Так-то оно так, но все-таки они днем не разгуливают. Чего же нам бояться?
- Ладно, покопаем и там, если хочешь, только все-таки опасно.
В это время они спускались с горы. Внизу посреди долины, ярко освещенный луной, одиноко стоял заколдованный дом; забор вокруг него давно исчез; даже ступеньки крыльца заросли сорной травой; труба обрушилась; в окнах не было стекол, угол крыши провалился. Мальчики долго разглядывали издали покинутый дом, почти уверенные, что вот-вот в окне мелькнет голубой огонек; разговаривая шепотом, как и следует разговаривать ночью в таком заколдованном месте, они свернули направо, сделали большой крюк, чтобы не проходить мимо страшного дома, и вернулись домой через лес, по другому склону Кардифской горы.
Глава XXVI
На другой день, около полудня, мальчики опять пришли к сухому дереву взять кирку и лопату. Тому не терпелось отправиться в дом с привидениями. Гек тоже стремился туда, хотя, по правде говоря, не слишком ретиво.
- Слушай-ка, Том, - начал он, - ты знаешь, какой нынче день?
Мысленно пересчитав дни, Том испуганно взглянул на товарища:
- Ой-ой-ой! А я и не подумал, Гек.
- Я тоже не подумал, а сейчас меня словно ударило: ведь нынче у нас пятница.
- Черт возьми! Вот как надо быть осторожным, Гек! Нам, пожалуй, не уйти бы от беды, если б мы начали такое дело в пятницу.
- Нет, не пожалуй, а наверняка. Есть, может быть, счастливые дни, но, уж конечно, не пятница.
- Это всякому дурню известно. Не ты первый открыл это, Гек.
- Разве я говорю, что я первый? Да и не в одной пятнице дело. Мне сегодня ночью снился такой нехороший сон… крысы.
- Крысы - уж это наверняка к беде. Что же, они дрались?
- Нет.
- Ну, это еще хорошо, Гек! Если крысы не дерутся, это значит беда либо будет, либо нет. Нужно только держать ухо востро - и авось не попадемся. Оставим это дело: сегодня мы больше копать не будем, давай лучше играть. Ты знаешь Робина Гуда, Гек?
- Нет. А кто такой Робин Гуд?
- Один из величайших людей, когда-либо живших в Англии… ну, самый, самый лучший! Разбойник.
- Ишь ты, вот бы мне так! Кого же он грабил?
- Только епископов, да шерифов, да богачей, да королей. Бедных никогда не обижал. Бедных он любил и всегда делился с ними по совести.
- Вот, должно быть, хороший он был человек!
- Еще бы! Он был лучше и благороднее всех на земле. Теперь таких людей уже нет - правду тебе говорю! Привяжи Робину Гуду руку за спину - он другой рукой вздует кого хочешь… А из своего тисового лука он попадал за полторы мили в десятицентовую монетку.
- А что такое тисовый лук?
- Не знаю. Какой-то такой лук, особенный… И если Робин Гуд попадал не в середину монетки, а в край, он садился и плакал. И, конечно, ругался. Так вот мы будем играть в Робина Гуда. Это игра - первый сорт! Я тебя научу.
- Ладно.
Они до вечера играли в Робина Гуда, время от времени кидая жадные взгляды на заколдованный дом и обмениваясь мыслями о том, что будут они делать здесь завтра. Когда солнце начало опускаться к западу, они пошли домой, пересекая длинные тени деревьев, и скоро скрылись в лесу на Кардифской горе.
В субботу, вскоре после полудня, мальчики опять пришли к сухому дереву. Сперва они покурили и поболтали в тени, потом немного повозились в своей яме - без особой надежды на успех. Они были бы рады сейчас же уйти, но, по словам Тома, нередко бывает, что люди бросают копать, когда до клада остается всего пять-шесть дюймов, не больше, а затем приходит другой, копнет разок лопатой - и готово: берет себе все сокровище. Но и на этот раз их усилия не увенчались успехом. Вскинув свои инструменты на плечо, мальчики ушли, сознавая, что они не шутили с судьбой, но добросовестно сделали все, что требуется от искателей клада.
И вот наконец они подошли к дому, где живут привидения. Мертвая тишина, царившая под палящим солнцем, показалась им зловещей и жуткой. Было что-то гнетущее в пустоте и заброшенности этого дома. Мальчики не сразу осмелились войти. Они тихонько подкрались к двери и, дрожа, заглянули внутрь. Перед ними была комната, заросшая густою травой, без пола, без штукатурки, с полуразвалившейся печью; окна без стекол, разрушенная лестница; повсюду висели лохмотья старой паутины. Они бесшумно вошли, и сердца у них усиленно бились. Разговаривали они шепотом, чутко прислушиваясь к малейшему шуму, напрягая мускулы, готовые, в случае чего, мгновенно обратиться в бегство.
Но мало-помалу они попривыкли, и страх сменился у них любопытством. С интересом осматривали они все окружающее, восхищаясь своей собственной смелостью и в то же время удивляясь ей. Потом им захотелось заглянуть и наверх. Это означало некоторым образом отрезать себе отступление, но они стали подзадоривать друг друга, и, конечно, результат был один: они бросили в угол кирку и лопату и вскоре оказались на втором этаже. Там было такое же запустение. В одном углу они нашли чулан, суливший им какую-то тайну, но в чулане ничего не оказалось. Теперь они совсем приободрились и вполне овладели собой. Они уже хотели спуститься вниз и начать работу, как вдруг…
- Ш-ш! - произнес Том.
- Что это? - прошептал Гек, бледнея от страха. - Ш-ш!.. Там… ты слышишь?
- Да. Ой, давай убежим!
- Тише! Не дыши! Подходят к двери…
Мальчики растянулись на полу, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь щели в половицах и замирая от страха.
- Вот остановились… Нет… идут… Пришли. Тише, Гек, ни звука! Ох, и зачем я пошел сюда!
Вошли двое. Оба мальчика сразу подумали:
"Ага, это глухонемой старик, испанец. Его в последнее время видели в городке раза два или три, а другого мы никогда не видали".
"Другой" был нечесаный, грязный, оборванный, с очень неприятным лицом. "Испанец" был закутан в плащ. Такие плащи обычно носят в Америке испанцы. У него были косматые седые бакенбарды: из-под его сомбреро спускались длинные седые волосы, глаза были прикрыты зелеными очками. Когда они вошли, "другой" говорил что-то "испанцу" тихим голосом. Оба сели рядом на землю, лицом к двери, спиной к стене, и говоривший продолжал свой рассказ. Теперь он держался уже чуть посмелее и стал говорить более внятно.
- Нет, - сказал он, - я все обдумал, и мне это дело не нравится. Опасное.
- Опасное! - проворчал "глухонемой испанец", к великому удивлению мальчиков. - Эх ты, размазня!
При звуке этого голоса они вздрогнули и разинули рты. То был голос Индейца Джо! Наступило молчание. Затем Джо сказал:
- Уж на что было опасно последнее дельце, однако сошло же с рук.
- Нет, тут большая разница. То - далеко, вверх по реке, и никакого другого жилья по соседству. А раз дело провалилось, никто даже не узнает, что там работали мы.
- Куда опаснее приходить сюда днем: стоит только глянуть на нас, чтобы заподозрить худое!
- Знаю, знаю! Но ведь не было другого подходящего места, где мы могли бы укрыться после того дурацкого дела. Мне вообще неохота оставаться в этой хибарке. Я еще вчера хотел выбраться, да нечего было и думать уйти незаметно, пока эти проклятые мальчишки копошились там, на горе, и весь дом был у них на виду.
"Проклятые мальчишки" снова затрепетали от страха, услышав эти слова. Какое счастье, что они побоялись начинать свое дело в пятницу и решили отложить его на день! В глубине души они жалели, что не отложили его на целый год.
Бродяги достали что-то съестное и начали завтракать. После долгого раздумья Индеец Джо сказал:
- Слушай, малый, ступай-ка ты вверх по реке… назад в свои места, и жди от меня вестей. А я рискну - пойду еще раз в городок поглядеть. "Опасное" дело мы сварганим потом, когда я хорошенько все выведаю и дождусь более удобной минуты. А потом в Техас! Смоемся туда оба!
На том и порешили. Вскоре и тот и другой стали зевать во весь рот, и метис сказал:
- Смерть спать хочется! Теперь твой черед сторожить.
Он улегся в высокой траве на полу и вскоре захрапел. Товарищ раза два толкнул его; храп умолк. А затем и стороживший стал клевать носом: голова его опускалась все ниже и ниже. Теперь уже храпели оба.
Мальчики с облегчением перевели дух.
- Ну, теперь или никогда! - шепнул Том. - Идем!
- Не могу, - сказал Гек. - Если проснутся, я прямо умру!
Том уговаривал, Гек упирался. Наконец Том медленно и осторожно поднялся с пола и пошел один. Но при первом же его шаге расхлябанные половицы так страшно заскрипели, что он присел на месте, полумертвый от страха. Пробовать еще раз он не стал. Минуты ползли нестерпимо медленно; мальчики лежали на полу, и им казалось, что время кончилось и даже вечность успела уже поседеть. Поэтому они очень обрадовались, когда увидели, что солнце наконец-то садится.
Один из спящих перестал храпеть. Индеец Джо приподнялся, сел, Огляделся вокруг, посмотрел на товарища, который спал, свесив голову на колени, угрюмо усмехнулся, потом толкнул его ногой и сказал:
- Вставай! Вот так сторож!.. Впрочем, ладно… Ничего не случилось.
- Да неужто я уснул?
- Так, немножко. Ну, брат, пора нам в путь. А что мы сделаем с нашим добром?
- Уж и не знаю. Оставить разве тут, как всегда? Ведь пока мы не соберемся на юг, оно нам не понадобится. А таскать на себе шестьсот пятьдесят серебром - дело нелегкое.
- Ладно… можно будет прийти еще раз…
- Лучше всего ночью… как ходили все время… так будет вернее.
- Да, но вот что, дружище: ведь мне, может быть, еще не скоро представится случай обделать то дельце… мало ли что может случиться… денежки же у нас припрятаны плохо. Давай-ка мы лучше закопаем их… да поглубже.
- Правильно, - отозвался товарищ Индейца Джо и, перейдя через всю комнату, встал на колени, приподнял одну из внутренних плит очага и вытащил оттуда мешок, в котором что-то приятно зазвенело. Он вынул из мешка долларов тридцать для себя и столько же для метиса и передал ему весь мешок; тот стоял на коленях в углу и копал землю кривым ножом.
Мальчики вмиг позабыли все свои страхи и горести. Они жадными глазами следили за каждым движением бродяг. Экая удача! Такого богатства они и вообразить не могли. Шестьсот долларов! Этого достаточно, чтобы сделать богачами полдюжины мальчиков! Клад сам давался в руки без всяких хлопот. Им уже не придется копать наугад, не зная наверное, там ли они копают, где нужно. Мальчики поминутно подталкивали друг друга локтями, и каждый понимал, что эти толчки означают: "Теперь ты небось рад, что мы забрались сюда?"