Аня много пила. Аня много курила. Аня была латентной лесбиянкой и фетишисткой, а ещё Аня была крайне темпераментна и любила анальный секс. О чём всегда рассказывала всем, кто находился в радиусе ста метров от неё. Поэтому Аню знал весь район. Что связывает Аньку с моей подругой Юлей - я не знаю. И знать не хочу. Но Юлька всегда окружала себя выдающимися личностями.
И вот у Аньки послезавтра день рождения. Поэтому Юлька требует у меня резиновый хуй. Всё просто и понятно, как мечты алкоголика.
- Зачем нам хуй? - Интересуюсь от скуки. Всё равно его у меня нету. Так хоть поговорить есть о чём.
- Аньке подарим! - Обрадовалась Юлька. - Анька знаешь как рада будет!
- Догадываюсь. Но у меня нету хуя. А если б и был - я бы не отдала его Аньке.
- Дура ты. - Огорчилась Ершова. Я ж не раскулачивать тебя собиралась, я это… Думала, ты в них разбираешься, в хуях-то этих…
- Разбираюсь, и неплохо. Да, умри от зависти. Разбираюсь. Но не в резиновых. Рано мне ещё на суррогаты переходить.
- Вот ты блять какая, оказывается… - Восхитилась Юлька. - Тогда пойдём в секс-шоп, поможешь мне выбрать Аньке подарок.
- Давай через час у метро? Там рядом есть магазин "Интим". Полюбому хуй там есть. И не один. Цени мою доброту.
- Всё, договорились. Через час у метро.
… Через три часа мы с Юлькой встретились у метро. Прям возле магазина "Интим", который призывно мигал красными сердечками, похожими на жопу, и обещал всем вошедшим щастье в личной жизни.
Юлька толкнула дверь, и мы вошли в яркое царство интимных протезов и прочих сексуальных забав.
Молодая девушка-продавец, завидев наше вторжение, ринулась к нам навстречу:
- Чем я могу помочь? Что-то конкретное интересует?
- Да. - Ответила Юля, и посмотрела продавцу в глаза. - Нас интересует, почему все мужики такие сволочи, какого фига у моей младшей сестры сиськи как у Лолы Феррари, а у меня - как у моего папы, и последнее: бывают ли в природе красные резиновые члены с блёстками, и чтоб размер был подходящий?
Девушка на секунду задумалась, и ответила:
- У нас есть надувные куклы, вакуумные помпы для груди, и большой выбор фаллоимитаторов и вибраторов. Есть и силиконовые, с блёстками.
- Размер Кинг Сайз? - Уточнила Юля.
- Размер любой! - Развела руки в стороны продавец, демонстрируя нам широкий выбор хуёв, и собственные волосатые подмышки. - Выбирайте.
Юлька толкнула меня в бок:
- Иди, выбирай. Спец по хуям…
Я фыркнула, но отважно подошла к витрине, и, сощурившись, стала придирчиво рассматривать красный хуй без яиц. Зато с блёстками.
- Желаете посмотреть поближе? - Вынырнула откуда-то сбоку продавщица. - Могу показать.
- А примерить можно? - Задала Юлия не праздный вопрос. - А то, понимаете ли, я допускаю мысль, что я ещё не знаю всего потенциала своих возможностей. Приличные мужчины мне как-то не попадались, а вот я подозреваю, что будь у них член как вот этот, с блёстками, я была бы гораздо более щастлива. В общем, можно его примерить?
- Нельзя. - Вздохнула продавщица, и мы с Юлей каким-то шестым чувством поняли, что она и сама не прочь была бы примерить этот хуй. Но должностная инструкция, и видеонаблюдение в зале не позволяли ей осуществить примерку. - Нельзя, девочки.
- В рот его сунь! - Приказала мне Юлька, - говорят, у человека пизда такого же размера, как рот.
- Пиздишь? - Испугалась я. - Не может быть, чтобы у меня пизда была размером с Марианскую впадину! У меня в рот дохуя чего влезает! Кстати, обратно вылезает реже.
- В рот нельзя! - Снова огорчилась и повысила голос продавщица. - Никуда нельзя! Можно подержать только. Ощупать материал, оценить качество и натуральность, согреть его в ладонях…
Мы с Юлей покосились на девушку. Нет, она ошиблась с выбором профессии. С такой ранимой душой она тут долго не проработает.
- Щупай! - Строго приказала мне Ершова. - Щупай так, чтоб этот хуй кончил тебе в глаз! Оцени качество немедленно!
Я подкинула хуй в руке, потом согнула его, потом втихаря плюнула на него и слегка подрочила.
- Берём. - Вынесла я вердикт. - Аньке понравится.
- Так вы не себе берёте? - Почему-то обрадовалась продавщица. - А себе ничего прикупить не желаете?
- Вы, девушка, - прищурилась Юля, - прям-таки на неоправданные траты нас толкаете. Нехорошо это, над несчастными глумиться. Показывайте свою помпу для сисек!
- А ещё у нас бабочка есть! - В ажиотаже крикнула девушка с небритыми подмышками, снимая с крючка коробку с хуем. - Бабочка для клитора.
Мы с Ершовой сделали стойку:
- Это чо такое? Покажь свою бабочку!
- Ща покажу! - Девушка кинула коробку с Анькиным подарком на стол, и полезла обратно в стеклянный шкаф: - А вот она, бабочка. Принцип действия прост: надеваете её под трусы, нажимаете вот тут - и всё!
- И чо - всё?
- И кончаете!
- Не, не поняла… - Юлька трясущимися руками взяла в руки бабочку: - Она типа лижет что ли?
- У бабочек языков нету… - Невпопад вспомнила я уроки биологии в пятом классе.
- Нет, она вибрирует… - Зажмурилась продавщица. - Вибрирует, и… И…
- Ты сама-то пробовала? - Юлька внимательно и строго посмотрела на девушку. - Вижу, что пробовала. И как? Кончаешь? Чо, прям просто вот идёшь, и кончаешь?!
- Да. У меня есть бабочка. - Продавщица прониклась чувством женской солидарности, и понизила голос: - Только я сначала того мальчика представляю, который в сериале "Солдаты" Медведева играл. И всё.
- И всё… - Как эхо повторила Юлька, и облизала губы.
- Берёте? - Не растерялась продавщица хуёв и бабочек.
- Да! - Крикнули мы с Юлькой, а я посмотрела на часы: - Юль, я прям щас домой уже пойду. У меня там посуды грязной дохуя, и собака щас обоссытся. Я тебе больше не нужна как консультант?
- Иди, дрочи. - Не отрывая взгляда от яркой упаковки с бабочкой, ответила Ершова.
- У меня самой дел штопесдец. До вечера не разгребу. Кстати, девушка, помпу тоже пробейте. Сиськи, знаете ли, это всегда хорошо. А они у меня не посинеют?
- Не знаю. - Ответила девушка, запихивая в чёрный пакет наши с Юлькой покупки, покачивая сиськами пятого размера. - Не знаю, не пробовала. Спасибо за покупку, приходите к нам ещё.
- Обязательно! - Заверили мы продавщицу, и вышли на улицу.
- Домой? - Посмотрела на меня Юлька.
- Не, сначала за батарейками.
- О, точно. Я бы не вспомнила, кстати. И это… Кто такой Медведев? Президент который что ли?
- А я ебу? Пошли в магазин, диск с "Солдатами" прикупим, для полного комплекта.
- И порнуху, на всякий случай. С лесбиянками.
- А нахуя с лесбиянками?
- А если говно, - Аньке подарим, вместе с хуем. Для полного комплекта, гы.
- Вот скажи, Ершова, ведь хорошо быть всё-таки бабой, да? И хуй тебе резиновый, и бабочку на клитор…
- И Медведев с лесбиянками.
- И помпа для сисек.
- И сиськи для помпы.
- И пизда как Марианская впадина…
- Да что говорить-то? Повезло нам, Лида, пиздец как повезло…
…Две женские фигуры, виляя жопами, скрылись за дверями магазина с DVD дисками…
Часть 4
Глава 19. Взрослые игрушки
- Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! - муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравится, детка.
Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравится эта пиндосская привычка называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им "бе-бе-бе, я так тебя хочу" - тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и ни хуя ни разу не эротично - реакции никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! - я нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы - это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Обезьянка-игрунок, бля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В "морской бой"?
Со мной сложно жить. И ебаться. Потому в конце концов муж от меня и съёбся. Я ж слова в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, бля! - не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиниться б надо… Годовщина свадьбы ведь. Вторая. Это вам не в тапки срать. - Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб многозначительно пукнуть, но не смогла как ни пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будешь ты.
Да говно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам что свиней резать, что ебаться - лишь бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества что ли? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я честно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Как будто вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксов на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже переться от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдруг её муж говорит: "Упс!". Девка оборачивается, а муж сидит, ржёт, как лось бамбейский и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: "А где остальное?", а муж (кстати, его фамилия - Петросян. Нихуя не вру) уссывается, сукабля: "Где-где… В жопе!" И Марина полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксов не помогли.
А тут всего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходишь ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу.
Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как раз тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумеется, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка? Дудка ему нахуя?
- Халат спизжу. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг, - в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёшь? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был счастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щёку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт! Заново давай!
- Сорри… - доносится из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде "Кукарачу". Марширую по-пионерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов, но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлечённо пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбается:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздеться. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ага. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не… - блею овцой, - я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и показываю мужу свои гениталии. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля…
- Замечательно! - шепчет Вова, - математика - это наше всё. Сколько будет трижды три?
- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук, - ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?
- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй.
- Пися - это вот это, да?
- Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравится, Маша Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - Снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мужская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужие писи за батончик Гематогена, как путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживается Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? "Скока будет трижды три?" Какой, бля, десятый класс?!
Вова плюхается на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны!
Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебатся нормально нельзя! - не успокаивается муж.
- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - заставлять меня дудеть в дудку, и наряжаться в хуйню разную? "Ты девственна, Мария? Ты хочешь потрогать маю писю?" Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и всё!
- Ну и всё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаётся детский плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.
… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу…
- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветошь? - раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерзкая!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.
Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.
Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорваться до чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы пиздюлей за сворованный халат, и извращённую половую жизнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.
Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама… Моя мама…
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справиться о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:
- Сегодня, как ни странно, меня не били членом по щекам, и не тыкали в глаза дудкой. Стало быть, жива.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пиздец какая сентиментальная…