Съ часу на часъ дѣло все больше и больше запутывалось, являясь полемъ сраженія для двухъ враждующихъ партій, готовыхъ уничтожить другъ друга. Слѣдственный судья, конечно, получилъ распоряженіе ускорить ходъ дѣла. Въ теченіе одного мѣсяца онъ вызвалъ и допросилъ всѣхъ свидѣтелей: Миньо, мадемуазель Рузеръ, отца Филибена, брата Фульгентія, учениковъ школы, служащихъ на станціи желѣзной дороги. Братъ Фульгентій, со свойственною ему изъявительностью, потребовалъ, чтобы его помощники, братья Исидоръ, Лазарь и Горгій, были также подвергнуты допросу; затѣмъ онъ настоялъ на томъ, чтобы въ ихъ школѣ былъ произведенъ строжайшій обыскъ; конечно, тамъ ничего не нашли. Слѣдственныя судья Дэ пытался принять всѣ мѣры къ отысканію заподозрѣннаго ночного бродяги, который въ четвергъ вечеромъ могъ очутиться въ комнатѣ несчастной жертвы. Во время допроса Симонъ повторялъ одно, что онъ не виновенъ, и просилъ судью разыскать преступника. Всѣ жандармы департамента бродили по дорогамъ, арестовали и затѣмъ выпустили на свободу болѣе пятидесяти всевозможныхъ нищихъ и бродягъ; но имъ не удалось напасть на какой-нибудь серьезный слѣдъ. Одинъ носильщикъ просидѣлъ даже три дня въ тюрьмѣ, но изъ этого ничего не вышло. Такимъ образомъ Дэ, отбросивъ мысль о бродягѣ, имѣлъ передъ собой одну улику - листъ прописей, на которой надо было построить все обвиненіе. Мало-по-малу Маркъ и Давидъ начали успокаиваться: имъ казалось невозможнымъ, чтобы все обвиненіе было построено на такомъ шаткомъ и незначительнымъ вещественномъ доказательствѣ. Хотя ночной разбойникъ и не былъ разысканъ, но, по мнѣнію Давида, подозрѣніе продолжало существовать, и если прибавить къ этому недостаточность уликъ противъ Симона, нравственную несообразность поступка, его постоянное увѣреніе въ невинности, то едва ли правдоподобно, чтобы слѣдственный судья могъ построить хоть сколько-нибудь добросовѣстное обвиненіе. Оба разсчитывали, что въ скоромъ времени Симонъ будетъ выпущенъ на свободу.
Тѣмъ не менѣе бывали дни, когда Маркъ и Давидъ, дѣйствовавшіе все время въ братскомъ согласіи, теряли отчасти свою увѣренность въ благополучномъ исходѣ дѣла. До нихъ доходили очень неблагопріятные слухи, съ тѣхъ поръ какъ недоказанность преступленія являлась очевидной. Еслибы удалось обвинить невиннаго, то истинный преступникъ навсегда освобождался бы отъ наказанія. Всѣ члены духовной конгрегаціи пришли въ сильное волненіе.
Отецъ Крабо учащалъ свои посѣщенія аристократическихъ салоновъ Бомона; онъ обѣдалъ у чиновъ администраціи и даже у профессоровъ университета. Борьба разгоралась еще сильнѣе по мѣрѣ того, какъ возрастала возможность оправданія жида. Тогда Давиду пришло въ голову заинтересовать въ этомъ дѣлѣ банкира Натана, бывшаго собственника помѣстья Дезирады, гдѣ находился тотъ участокъ песку и камня, который имъ эксплуатировался. Онъ только что узналъ, что баронъ гостилъ какъ разъ у своей дочери, графини де-Сангльбефъ, которая принесла въ приданое своему мужу это поистинѣ королевское помѣстье, Дезираду, оцѣненное въ десять милліоновъ.
Въ ясный августовскій вечеръ Давидъ увлекъ за собою Марка, который тоже былъ знакомъ съ барономъ, и они оба направились въ замокъ, отстоявшій отъ Мальбуа всего въ двухъ километрахъ.
Графъ Гекторъ де-Сангльбефъ являлся послѣднимъ представителемъ рода, одинъ изъ предковъ котораго былъ оруженосцемъ при дворѣ Людовика Святого; въ тридцать шесть лѣтъ графъ былъ разоренъ дотла, промотавъ остатокъ состоянія, уже значительно расшатаннаго его отцомъ. Бывшій кирасирскій офицеръ, - онъ подалъ въ отставку, потому что ему надоѣла гарнизонная жизнь, и сошелся съ вдовой, маркизой де-Буазъ, старшей его на десять лѣтъ, но слишкомъ озабоченной личнымъ благосостояніемъ, чтобы рѣшиться выйти за него замужъ и соединить воедино обоюдное безденежье. Говорили, что она сама придумала блестящую комбинацію женить графа на Ліи, дочери банкира Натана, очень красивой молодой дѣвушкѣ, двадцати четырехъ лѣтъ, осыпанной блескомъ своихъ милліоновъ. Натанъ обсудилъ дѣло, зная всю его подкладку; не теряя ни на минуту своей обычной ясности мысли, онъ разсчиталъ, что долженъ дать и что получить взамѣнъ: въ приданое дочери онъ вынетъ изъ кассы десять милліоновъ и обрѣтетъ въ зятья графа древняго и знаменитаго рода, который откроетъ ему доступъ въ тѣ слои общества, куда онъ напрасно старался проникнуть, несмотря на свое богатство. Онъ самъ только что получилъ титулъ барона и надѣялся, наконецъ, выскочить изъ той сферы всеобщаго презрѣнія, которое постоянно заставляло его дрожать отъ страха передъ возможностью неожиданнаго оскорбленія.
Накопивъ полные сундуки денегъ, онъ желалъ одного - уподобиться другимъ богачамъ-католикамъ, такимъ же хищникамъ, какъ и онъ, и удовлетворить свое безграничное тщеславіе, сдѣлавшись денежнымъ принцемъ, котораго бы всѣ чествовали и обожали, и въ то же время отдѣлаться разъ навсегда отъ непріятной случайности получить плевокъ въ лицо или быть вышвырнутымъ за дверь. Теперь онъ былъ вполнѣ счастливъ, пріѣхавъ погостить къ своему зятю въ помѣстье Дезираду, стараясь вполнѣ использовать высокое положеніе своей дочери-графини; онъ совершенно забылъ всякія еврейскія традиціи, сдѣлался самымъ яростнымъ антисемитомъ, горячимъ патріотомъ, роялистомъ и спасителемъ Франціи. Маркиза де-Буазъ, со своей хитрой улыбкой свѣтской женщины, должна была умѣрять его пылъ, сумѣвъ извлечь всѣ выгоды изъ данной комбинаціи какъ для себя, такъ и для своего друга, графа де-Сангльбефа.
Женитьба ничуть не измѣнила существовавшихъ между ними отношеній; въ домъ явился новый членъ, Лія, но маркиза нисколько этимъ не обезпокоилась. Она была еще очень красивая женщина, уже созрѣвшая блондинка, и нисколько не думала ревновать графа, въ узкомъ значеніи этого слова, понимая всю выгоду матеріальнаго довольства и дорожа установившимися хорошими взаимными отношеніями. Къ тому же она отлично понимала Лію, холодную, какъ мраморъ, эгоистку, довольную тѣмъ, что ее поставили на пьедесталъ, какъ золотого тельца, и поклонялись ей, не утомляя ее никакими требованіями. Даже чтеніе вызывало въ ней усталость. Цѣлыми днями просиживала она въ креслѣ, окруженная общими заботами, занятая исключительно своею особою. Безъ сомнѣнія, она недолго оставалась въ неизвѣстности о томъ положеніи, которое маркиза занимала по отношенію къ ея мужу, но у нея не хватало энергіи затѣять серьезную ссору; вскорѣ маркиза сдѣлалась для нея даже необходимымъ человѣкомъ: она осыпала ее всякими ласкательными именами - "моя кошечка", "моя милая крошка", "мое сокровище" - и постоянно выказывала восхищеніе красотѣ Ліи.
Никогда еще дружба двухъ женщинъ не казалась такою трогательною, и маркиза добилась того, что ея приборъ былъ постоянно накрытъ въ великолѣпной столовой замка Дезирады. Потомъ маркиза придумала еще новую комбинацію: обратить Лію въ католическую религію. Сперва молодая женщина испугалась, какъ бы ея не утомили разными религіозными обрядами; но отецъ Крабо, посвященный въ дѣло, вскорѣ устранилъ всѣ препятствія, благодаря своему знанію свѣта.
Самъ отецъ, баронъ Натанъ, уговорилъ дочь перейти въ католичество и выказывалъ самый искренній восторгъ предложенію маркизы; онъ надѣялся такимъ образомъ окончательно смыть съ себя грязь еврейства и очиститься въ той водѣ, въ которой окрестится его дочь. Церемонія крещенія произвела большой переполохъ въ большомъ свѣтѣ Бомона и послужила доказательствомъ новой крупной побѣды, одержанной церковью.
Наконецъ, благодаря материнскому попеченію маркизы де-Буазъ, которая руководила Гекторомъ де-Сангльбефомъ, какъ взрослымъ ребенкомъ, не особенно умѣлымъ, но послушнымъ, графа выбрали депутатомъ Бомонскаго округа, чему способствовало также громадное помѣстье Дезирада, полученное имъ въ приданое за женой. По настоянію той же маркизы, онъ занялъ мѣсто въ небольшой группѣ реакціонеровъ, опортунистовъ, примирившихся съ республикой; она надѣялась, что современемъ онъ займетъ какое-нибудь выдающееся положеніе. Самое смѣшное было то, что баронъ Натанъ, еврей, только что освобожденный отъ проклятія, которое тяготѣло надъ его предками, сдѣлался еще гораздо болѣе ярымъ роялистомъ, чѣмъ его зять, несмотря на то, что предокъ послѣдняго былъ оруженосцемъ при Людовикѣ Святомъ. Баронъ ужасно гордился своею окрещенною дочерью; онъ самъ выбралъ ей имя Маріи и постоянно называлъ ее этимъ именемъ съ какимъ-то подобострастнымъ восхищеніемъ. Онъ гордился также своимъ зятемъ-депутатомъ, надѣясь современемъ воспользоваться его вліяніемъ; но пока онъ, безъ всякой задней мысли, наслаждался жизнью въ этомъ свѣтскомъ домѣ, гдѣ теперь постоянно мелькали черныя рясы аббатовъ, и гдѣ только и говорилось, что о разныхъ благотворительныхъ дѣлахъ, совершенныхъ прекрасной маркизой де-Буазъ при содѣйствіи ея обожаемой подруги, вновь окрещенной Маріи. Дружба ихъ становилась все тѣснѣе и тѣснѣе.
Когда Маркъ и Давидъ, пропущенные привратникомъ, очутились въ великолѣпномъ паркѣ Дезирады, они замедлили шаги, наслаждаясь чуднымъ вечеромъ и любуясь красотами природы - роскошными деревьями, зелеными лужайками и блескомъ зеркальной поверхности прудовъ. Замокъ, утопающій въ зелени красивыхъ боскетовъ, былъ построенъ въ стилѣ возрожденія и казался розовымъ кружевомъ на фонѣ синяго неба; это была истинно королевская постройка, и окружающіе сады являлись чудомъ искусства. И весь этотъ рай земной заполучилъ еврей, благодаря милліонамъ, нажитымъ удачною спекуляціею; Маркъ не могъ не вспомнить темную, грязную лавчонку въ улицѣ Тру, безъ свѣта, безъ солнца, гдѣ несчастный жидъ Леманъ съ утра сидѣлъ за шитьемъ вотъ уже тридцать лѣтъ подрядъ, съ трудомъ зарабатывая себѣ на пропитаніе. Сколько такихъ же евреевъ, еще болѣе несчастныхъ, околѣвало съ голоду въ самыхъ ужасныхъ трущобахъ! Они составляли громадное большинство, и можно было легко понять всю гнусную ложь антисемитизма, поголовное преслѣдованіе цѣлой расы, обвиняемой въ захватѣ всемірныхъ богатствъ, когда вся эта масса состояла изъ жалкихъ работниковъ, жертвъ соціальнаго неравенства, раздавленныхъ подъ тяжестью капитала, наравнѣ съ работниками-католиками. Всякій разъ, что еврею удавалось достигнуть богатства, онъ покупалъ титулъ барона, выдавалъ дочь замужъ за графа стариннаго рода и выказывалъ свою приверженность роялизму и ненависть къ евреямъ, отрекаясь отъ своихъ единоплеменниковъ и готовый раздавить ихъ, если къ этому представится случай. Не существуетъ особаго еврейскаго вопроса, а существуетъ лишь вопросъ о скопляемыхъ богатствахъ, развращающихъ и губящихъ все, что съ ними соприкасается.
Когда Давидъ и Маркъ подошли къ замку, они увидѣли подъ большимъ дубомъ барона Натана съ дочерью и зятемъ въ обществѣ маркизы де-Буазъ и духовнаго лица, въ которомъ они узнали самого отца Крабо. Вѣроятно, всѣ они только что позавтракали въ интимномъ кружкѣ и пригласили, въ качествѣ добраго сосѣда, ректора вальмарійскаго училища, которое находилось въ трехъ километрахъ отъ замка; за дессертомъ обсуждались какіе-нибудь серьезные вопросы, а затѣмъ всѣ прошли въ садъ на лужайку подъ дубъ, чтобы воспользоваться чуднымъ августовскимъ днемъ: они сидѣли на садовыхъ стульяхъ, неподалеку отъ мраморнаго фонтана, представлявшаго услужливую нимфу съ наклоненнымъ кувшиномъ, откуда постоянно падала струя воды.
Признавъ посѣтителей, которые изъ вѣжливости остановились въ нѣкоторомъ отдаленіи, баронъ сейчасъ же отправился къ нимъ навстрѣчу; онъ усадилъ ихъ на стулья, поставленные по другую сторону бассейна, и занялся ими, не представивъ ихъ остальному обществу.
Баронъ былъ маленькій, сутуловатый человѣчекъ, совершенно облысѣвшій на пятидесятомъ году жизни, съ желтымъ цвѣтомъ лица, на которомъ торчалъ мясистый носъ; черные глаза хищной птицы глубоко сидѣли въ своихъ впадинахъ. Милліонеръ принялъ своихъ гостей со снисходительнымъ соболѣзнованіемъ, какъ принимаютъ людей, потерявшихъ близкаго человѣка. Впрочемъ, ихъ посѣщеніе его не удивило: онъ ожидалъ ихъ прихода,
- Ахъ! бѣдный мой Давидъ, какъ мнѣ васъ жаль! Я часто думалъ о васъ послѣ того несчастья! Вы знаете, какъ я уважаю вашу энергію и дѣятельное трудолюбіе!.. Но какую непріятную, какую грязную исторію устроилъ вамъ вашъ братъ Симонъ! Онъ совершенно васъ обезчестилъ, можно сказать, разорилъ!
Въ порывѣ искренняго отчаянія онъ приподнялъ свои трясущіяся руки и прибавилъ, точно боялся, что и на него снова обрушатся былыя преслѣдованія:
- Да онъ на всѣхъ насъ накличетъ бѣду!
Тогда Давидъ со своимъ обычнымъ спокойнымъ самообладаніемъ высказалъ ему свое глубокое убѣжденіе въ невинности брата, привелъ ему и нравственныя доказательства, и фактическія, которыя не оставляли никакихъ сомнѣній; Натанъ во время его рѣчи только слегка покачивалъ головой.
- Да, да, это очень понятно, что вы хотите вѣрить въ невинность брата; я готовъ даже вѣритъ вмѣстѣ съ вами. Къ несчастью, не меня надо убѣждать, а судъ и весь народъ, страсти котораго разыгрались, и который способенъ устроить намъ всѣмъ очень плохую штуку, если его не осудятъ… Нѣтъ, видите ли, я никогда не прощу вашему брату, что онъ насъ подвелъ подъ такую непріятную исторію.
Давидъ постарался объяснить барону, что онъ пришелъ къ нему, зная, какое обширное вліяніе онъ имѣетъ, разсчитывая на его помощь и на содѣйствіе къ открытію истины; но лицо Натана становилось все холоднѣе и сдержаннѣе, и видно было, что онъ нисколько не сочувствовалъ предположеніямъ Давида.
- Господинъ баронъ, вы всегда были такъ добры ко мнѣ… Я думалъ, что вы когда-то имѣли обыкновеніе приглашать сюда судебныя власти Бомона; не поможете ли вы мнѣ разузнать ихъ мнѣніе. Вы знаете, между прочимъ, и слѣдственнаго судью Дэ, которому поручено все это дѣло, и который, надѣюсь, подпишетъ бумагу о томъ, что мой братъ не виновенъ, и прекратитъ слѣдствіе. Быть можетъ, вы имѣете уже отъ него какія-нибудь свѣдѣнія, и если онъ еще колеблется, то одного вашего слова достаточно…
- Нѣтъ! Нѣтъ! - закричалъ Натанъ. - Я ничего не знаю и не хочу ничего знать!.. У меня нѣтъ никакихъ связей съ оффиціальнымъ міромъ, никакого вліянія; и потомъ меня остановило бы то, что мы - единоплеменники, и я бы только себя замаралъ, не принеся вамъ никакой пользы… Постойте, я позову своего зятя.
Маркъ слушалъ молча; вѣдь онъ пришелъ сюда, чтобы поддержать Давида, въ качествѣ учителя, товарища Симона. Онъ посмотрѣлъ въ сторону большого дуба, гдѣ сидѣли дамы, графиня Марія, какъ теперь называли красавицу Лію, и маркиза Буазъ, а между ними - отецъ Крабо, помѣстившійся на садовомъ креслѣ; самъ графъ Гекторъ де-Сангльбефъ, стоя, докуривалъ сигару.
Маркиза, тоненькая, изящная, щеголяла своими пепельными волосами, которые она пудрила; наклонившись къ графинѣ, она высказывала свое безпокойство по поводу солнечнаго луча, коснувшагося затылка молодой женщины. Послѣдняя, спокойная, лѣнивая и величественная въ своей красотѣ пышной брюнетки, напрасно увѣряла маркизу, что солнце нисколько не безпокоитъ ея, - та все-таки принудила ее помѣняться съ нею мѣстами, осыпая ее нѣжными, ласковыми прозвищами: "моя кошечка", "мое сокровище", "моя милая крошка". Рисуясь своимъ положеніемъ снисходительнаго пастыря, Крабо улыбался то той, то другой, между тѣмъ какъ услужливая нимфа продолжала лить воду изъ наклоненнаго кувшина, и мягкое журчаніе пріятно ласкало слухъ.
Услышавъ голосъ своего тестя, который звалъ его, графъ Сангльбефъ медленно направился къ нему. Рыжій, высокаго роста, съ толстымъ и краснымъ лицомъ, низкимъ лбомъ и рѣдкими жесткими волосами, большими мутными глазами, маленькимъ мягкимъ носомъ и хищнымъ большимъ ртомъ, скрытымъ отчасти подъ густыми усами, графъ не производилъ пріятнаго впечатлѣнія. Когда баронъ объяснилъ ему цѣль прихода Давида, тотъ разсердился, скрывая это подъ видомъ военной откровенной грубоватости.
- Запутаться въ это дѣло! О, нѣтъ!. Благодарю покорно! Вы меня извините, сударь, если я употреблю свое вліяніе, какъ депутатъ, для болѣе чистыхъ дѣлъ. Конечно, я охотно вѣрю, что вы - порядочный человѣкъ. Но увѣряю васъ, что защитить брата вамъ едва ли удастся… Потомъ, какъ это говорятъ люди вашей партіи, мы по отношенію къ вамъ враги; зачѣмъ же вы къ намъ обращаетесь?
Онъ смотрѣлъ на Марка своими мутными, злыми глазами и разразился цѣлымъ потокомъ брани противъ невѣрующихъ, противъ враговъ отечества и арміи. По молодости лѣтъ, онъ не могъ участвовать въ кампаніи 70 года, и служба его прошла въ гарнизонахъ, такъ что онъ даже и не понюхалъ пороха. Тѣмъ не менѣе онъ считалъ себя воиномъ "до мозга костей", какъ любилъ выражаться. Онъ хвалился тѣмъ, что у изголовья его кровати стояли двѣ эмблемы его жизни - распятіе и знамя полка, за которое онъ, къ сожалѣнію, не могъ пожертвовать жизнью.
- Видите ли, сударь, когда вы водрузите въ своихъ школахъ крестъ, когда учителя создадутъ изъ учениковъ христіанъ, а не гражданъ, только тогда вы можете разсчитывать на помощь людей нашихъ взглядовъ, если она вамъ понадобится.
Давидъ стоялъ блѣдный и молчаливый и не перебивалъ рѣчи графа. Затѣмъ произнесъ спокойно:
- Но у васъ мы ничего не просимъ. Я счелъ возможнымъ обратиться лишь къ господину барону.
Тогда Натанъ, видя, что дѣло можетъ принять нежелательный рѣзкій оборотъ, взялъ подъ руку Давида и, сдѣлавъ знакъ Марку, удалился съ ними, какъ бы провожая ихъ къ выходу. Заслышавъ высокія ноты въ голосѣ графа, Крабо съ минуту насторожился; затѣмъ продолжалъ свою свѣтскую болтовню съ дамами, маркизой и графиней, самыми любезными своими духовными дщерями. Когда Сангльбефъ вернулся къ нимъ, слышны были взрывы смѣха, - радостное торжество по поводу того урока, который графъ задалъ этимъ жидамъ; такъ, по крайней мѣрѣ, онъ объяснилъ дамамъ, которыя сочувственно ему рукоплескали вмѣстѣ съ духовнымъ отцомъ.
- Что подѣлаешь! Всѣ они таковы, - объяснилъ Натанъ Давиду и Марку, когда они отошли шаговъ на тридцать (изъ осторожности онъ говорилъ, понизивъ голосъ). - Я нарочно подозвалъ зятя, чтобы вы могли судить о настроеніи всего департамента, т. е. людей высшаго класса, депутатовъ, чиновниковъ, людей, облеченныхъ властью. Посудите сами, могу ли я помочь вамъ? Никто изъ нихъ и вниманія не обратилъ бы на мои слова.
Но такое лицемѣрное добродушіе, въ которомъ слишкомъ ясно сквозилъ наслѣдственный страхъ еврейской расы, наконецъ и ему самому показалось не особенно благороднымъ. Онъ счелъ нужнымъ добавить:
- Впрочемъ, они правы, и я самъ придерживаюсь такихъ же мнѣній; я желаю одного - возрожденія Франціи и тѣхъ традицій, которыя создали ея славное прошлое. Мы не можемъ предать ее въ руки вольнодумцевъ и космополитовъ… Слушайте, Давидъ, я васъ не отпущу, не давъ вамъ хорошаго совѣта. Бросьте это дѣло: вы съ нимъ все потеряете, пойдете ко дну и разоритесь въ конецъ. Если вашъ братъ не виновенъ, онъ самъ выпутается, какъ умѣетъ.