ЯВЛЕНИЕ I
С а ш а (сидит у открытого окна) и О с и п (с ружьем через спину, стоит перед окном).
О с и п. Как это случилось? Очень просто… Иду я по узлеску, недалече отсюда, смотрю, а она стоит в балочке: подсучила платье и лопухом из ручья воду черпает. Зачерпнет да и выпьет, зачерпнет да и выпьет, а потом голову помочит… Я спустился вниз, подошел близко да и гляжу на нее… Она и внимания не обращает: дурак, мол, ты, мужик, мол, зачем же мне на тебя внимание обращать в таком Случае? "Сударыня, говорю, ваше превосходительство, попить холодной водицы, знать, захотели?" - "А тебе, говорит, какое дело? Ступай отсюда туда, откуда пришел!" Сказала и не смотрит… Я обробел… Меня и стыд взял, и обидно стало, что я из мужицкого звания… "Чего смотришь на меня, дуралей? Не видал, говорит, никогда людей, что ли?" И посмотрела на меня проницательно… "Аль, говорит, понравилась?" - "Страсть, говорю, понравились! Уж такая вы, ваше превосходительство, благородная, чувствительная особа, такая красавица… Красивей вас, говорю, отродясь не видал… Наша деревенская красавица Манька, сотского дочка, говорю, супротив вас лошадь, верблюд… Нежности в вас сколько! Поцеловал бы кажись, говорю, да и помер бы на этом самом месте!" Она засмеялась… "Что ж, говорит. Целуй, коли хочешь!" Меня после этих самых слов в жар бросило. Подошел я к ней, взял ее тихонько за плечико и поцеловал со всего размаху вот тут, в это самое место, в щечку и в шейку зараз…
С а ш а (хохочет). Она же что?
О с и п. "Ну теперь, говорит, проваливай! Умывайся, говорит, почаще да ногти себе не запускай!" Я и отошел.
С а ш а. Какая она смелая! (Подает Осипу тарелку щей.) На, кушай! Присядь где-нибудь!
О с и п. Не велик барин, и постою… Очень вам благодарен за ваше дружелюбие, Александра Ивановна! Я вам когда-нибудь за ваши ласки одолжение сделаю…
С а ш а. Сними шапку… В шапке грешно есть. Ты с молитвой кушай!
О с и п (снимает шапку). Давно уж я этих святостей не соблюдал… (Ест.) И с той поры я как будто очумел… Верите ли? Не ем, не сплю… Всё она у меня перед глазами… Закрою, бывало, глаза, а она перед глазами… Такую нежность на себя напустил, что хоть вешайся! Чуть было не утопился от тоски, генерала хотел подстрелить… А когда овдовела, начал я всякие поручения исполнять… Куропаток ей стрелял, перепелов ловил, беседочку ей разноцветными красками выкрасил… Волка ей однажды живого привел… Всякое удовольствие ей доставлял… Бывало, что ни прикажет, всё исполняю… Приказала бы самого себя слопать, себя бы слопал… Нежные чувства… Ничего с ними не поделаешь…
С а ш а. Да… Я когда полюбила Михаила Васильича и не знала еще, что он меня любит, тоже ужасно тосковала… Несколько раз у бога, грешница, смерти даже просила…
О с и п. Вот видите-с… Чувства такие… (Выпивает из тарелки.) Не пожалуете ли еще щец? (Подает тарелку.)
С а ш а (уходит и через полминуты появляется у окна с кастрюлькой). Щей нет, а вот не хочешь ли картофли? Жареная на гусином жиру…
О с и п. Мерси… (Берет кастрюльку и ест.) Страсть, как наелся! И вот этак ходил я, ходил, как очумелый… Я все про то же, Александра Ивановна… Ходил, ходил… Приношу ей в прошлом годе после Святой зайчика… "Вот извольте, говорю, ваше превосходительство… Косого зверинца вам принес!" Она взяла его на руки, погладила да и спрашивает меня: "Правду ли говорят, Осип, что ты разбойник?" - "Истинная, говорю, правда. Не станут люди понапрасну говорить…" Взял и рассказал ей всё… - "Надо, говорит, тебя исправить. Ступай, говорит, пешком в Киев. Из Киева ступай в Москву, из Москвы в Троицкую Лавру, из Троицкой Лавры в Новый Иерусалим, а оттуда домой. Сходи и через год ты другой человек будешь". Напустил я на себя убожество, надел сумочку и пошел в Киев… Не тут-то было! Исправился, да не совсем… Славная картошка! Связался под Харьковом с почтенной компанией, пропил денежки, подрался и воротился назад. И пачпорт даже потерял…
Пауза. Теперь ничего от меня не берет… Сердится…
С а ш а. Почему ты в церковь не ходишь, Осип?
О с и п. Я пошел бы, да того… Народ смеяться станет… Ишь, скажет, каяться пришел! Да и ходить около церкви днем страшно. Народу много - убьют.
С а ш а. Ну, а за что ты бедных людей обижаешь?
О с и п. А за что их не обижать? Не вашего ума это дело, Александра Ивановна! Не вам рассуждать о грубостях. Не вам понять. А Михаил Васильич никого не обижает?
С а ш а. Никого! Он если и обидит кого-нибудь, то нехотя, нечаянно. Он добрый человек!
О с и п. Я, признаться, его более всех уважаю… Генералчонок Сергей Павлыч глупый человек, неумный; братец ваш тоже неумный, хоть и в докторах, ну а в Михайле Васильиче много умственных способностей! У него есть чин?
С а ш а. А как же? Он коллежский регистратор!
О с и п. Ну?
Пауза. Молодчина! Так у него и чин есть… Гм… Молодчина! Доброты у него только мало… Все у него дураки, все у него холуи… Нешто можно так? Ежели б я был хорошим человеком, то я так бы не делал… Я этих самых холуев, дураков и жуликов ласкал бы… Самый несчастный народ они, заметьте! Их-то и нужно жалеть… Мало в нем доброты, мало… Гордости нет, запанибрата со всяким, а доброты ни-ни… Не вам понять… Покорнейше благодарю! Век бы целый такую картошку ел… (Подает кастрюльку.) Благодарю…
С а ш а. Не за что.
О с и п (вздыхает). Славная вы женщина, Александра Ивановна! За что вы меня каждый раз кормите? У вас, Александра Ивановна, есть хоть капелька женской злобы? Благочестивая! (Смеется.) В первый раз такую вижу… Святая Александра, моли бога о нас грешных! (Кланяется.) Радуйся, святая Александра!
С а ш а. Михаил Васильич идет.
О с и п. Обманываете… Он в настоящий момент с молодой барыней про нежные чувства рассуждает… Красивый он у вас человек! Коли б захотел, так за ним весь женский пол пошел… Краснобай такой… (Смеется.) Всё к генеральше ластится… Ну та и нос натрет, не посмотрит, что он красивый… Он хотел бы, может быть, да она…
С а ш а. Ты уж начинаешь лишнее болтать… Я не люблю этого… Иди с богом!
О с и п. Сейчас пойду… Вам давно уже пора спать… Небось мужа поджидаете?
С а ш а. Да…
О с и п. Хорошая жена! Платонов, должно быть, такую жену себе десять годов искал, со свечками да с понятыми… Нашел-таки где-то… (Кланяется.) Прощайте, Александра Ивановна! Спокойной ночи!
С а ш а (зевает). Ступай с богом!
О с и п. Пойду… (Идет.) Пойду к себе домой… Мой дом там, где пол земля, потолок небо, а стены и крыша неизвестно в каком месте… Кого бог проклял, тот и живет в этом доме… Велик он, да негде голову положить… Только и хорош тем, что за него в волость поземельных платить не надо… (Останавливается.) Спокойной ночи, Александра Ивановна! В гости пожалуйте! В лес! Спросите Осипа, каждая птица и ящерица знает! Посмотрите-ка, как пенек светится! Как будто мертвец из гроба встал… А вон другой! Моя мать мне говорила, что под тем пеньком, который светится, грешник зарыт, а светится пень для того, чтоб молились… И надо мной будет пень светиться… Я тоже грешник… А вон и третий! Много же на этом свете грешников! (Уходит и минуты через две свистит.)
ЯВЛЕНИЕ II
С а ш а.
С а ш а (выходит из школы, со свечой и книгой). Как долго Миши нет… (Садится.) Как бы он себе здоровья не испортил… Эти гулянья ничего не дают, кроме нездоровья… Да и мне уже спать хочется… Где я остановилась? (Читает.) "Пора, наконец, снова возвестить о тех великих, вечных идеалах человечества, о тех бессмертных принципах свободы, которые были руководящими звездами наших отцов и которым мы изменили, к несчастью". Что это значит? (Думает.) Не понимаю… Отчего это не пишут так, чтоб всем понятно было? Далее… Ммм… Пропущу предисловие… (Читает.) "Захер Мазох"… Какая смешная фамилия!.. Мазох… Должно быть, не русский… Далее… Миша заставил читать, так надо читать… (Зевает и читает.) "Веселым зимним вечером"… Ну, это можно пропустить… Описание… (Перелистывает и читает.) "Трудно было решить, кто играл и на каком инструменте… Сильные величавые звуки органа под железной мужской рукой вдруг сменялись нежной флейтой как бы под прелестными женскими устами и наконец замирали…" Тссс… Кто-то идет… (Пауза.) Это Мишины шаги… (Тушит свечу.) Наконец-то… (Встает и кричит.) Ау! Раз, два, раз, два! Левой, правой, левой, правой! Левой! левой!
Входит П л а т о н о в.
ЯВЛЕНИЕ III
С а ш а и П л а т о н о в.
П л а т о н о в (входя). Назло тебе; правой! правой! Впрочем, милая моя, ни правой, ни левой! У пьяного нет ни права, ни лева; у него есть вперед, назад, вкось и вниз…
С а ш а. Пожалуйте сюда, пьяненький, садитесь сюда! Вот я вам покажу, как шагать вкось да вниз! Садитесь! (Бросается Платонову на шею.)
П л а т о н о в. Сядем… (Садится.) Ты чего же это не спишь, инфузория?
С а ш а. Не хочется… (Садится рядом.) Поздно же тебя отпустили!
П л а т о н о в. Да, поздно… Пассажирский уж прошел?
С а ш а. Нет еще. Товарка с час тому назад прошла.
П л а т о н о в. Значит, нет еще двух часов. Ты давно оттуда?
С а ш а. Я в десять часов была уже дома… Пришла, а Колька ревет на чем свет стоит… Я ушла не простившись, пусть извинят… Танцы после меня были?
П л а т о н о в. И танцы были, и ужин был, и скандалы были… Между прочим… знаешь? При тебе это случилось? С Глагольевым стариком удар случился!
С а ш а. Что ты?!
П л а т о н о в. Да… Твой братец кровь пускал и вечную память пел…
С а ш а. Отчего же это? Что с ним? Он кажется здоровый такой на вид…
П л а т о н о в. Легенький удар… Легенький к его счастью и к несчастью его осленка, которого он по глупости величает сыном… Домой отвезли… Ни один вечер без скандала не обходится! Такова наша судьба, знать!
С а ш а. Воображаю, как перепугались Анна Петровна и Софья Егоровна! А какая славная Софья Егоровна! Я таких хорошеньких дамочек редко вижу… Что-то в ней такое особенное…
Пауза.
П л а т о н о в. Ох! Глупо, мерзко…
С а ш а. Что?
П л а т о н о в. Что я наделал?! (Закрывает руками лицо.) Стыдно!
С а ш а. Что ты наделал?
П л а т о н о в. Что наделал? Ничего хорошего! Когда я делал то, чего впоследствии не стыдился?
С а ш а (в сторону). Пьян, бедненький! (Ему.) Пойдем спать!
П л а т о н о в. Гадок был, как никогда! Уважай себя после этого! Нет более несчастья, как быть лишенным собственного уважения! Боже мой! Нет ничего во мне такого, за что можно было бы ухватиться, нет ничего такого, за что можно было бы уважать и любить!
Пауза. Ты вот любишь… Не понимаю! Нашла, значит, во мне что-то такое, что можно любить? Любишь?
С а ш а. Что за вопрос! Может ли быть, чтоб я тебя не любила?
П л а т о н о в. Знаю, но назови мне то хорошее, за что ты меня так любишь! Укажи мне то хорошее, что ты любишь во мне!
С а ш а. Гм… За что я тебя люблю? Какой же ты сегодня чудак, Миша! Как же мне не любить тебя, если ты мне муж?
П л а т о н о в. Только и любишь за то, что я тебе муж?
С а ш а. Я тебя не понимаю.
П л а т о н о в. Не понимаешь? (Смеется.) Ах ты, моя дурочка набитая! Зачем ты не муха? Между мухами с своим умом ты была бы самой умной мухой! (Целует ее в лоб.) Что было бы с тобой, если бы ты понимала меня, если бы у тебя не было твоего хорошего неведения? Была бы ты так женски счастлива, если бы умела постигать своей нетронутой головкой, что у меня нет ничего того, что можно любить? Не понимай, мое сокровище, не ведай, если хочешь любить меня! (Целует ее руку.) Самочка моя! И я счастлив по милости твоего неведения! У меня, как у людей, семья есть… Есть семья…
С а ш а (смеется). Чудак!
П л а т о н о в. Сокровище ты мое! Маленькая, глупенькая бабеночка! Не женой тебя иметь, а на столе под стеклом тебя держать нужно! И как это мы ухитрились с тобой Николку породить на свет божий? Не Николок рождать, а солдатиков из теста лепить тебе впору, половина ты моя!
С а ш а. Глупости ты говоришь, Миша!
П л а т о н о в. Сохрани тебя бог понимать! Не понимай! Да будет земля на китах, а киты на вилах! Где мы брали бы себе постоянных жен, если бы вас не было, Саши? (Хочет ее поцеловать.)
С а ш а (не дается). Пошел вон! (Сердито.) Зачем же ты женился на мне, если я так глупа? Ну и брал бы себе умную! Я не неволила!
П л а т о н о в (хохочет). А вы и сердиться умеете? Ах, черт возьми! Да это целое открытие из области… Из какой области? Целое открытие, душа моя! Так ты умеешь и сердиться? Ты не шутишь?
С а ш а (встает). Иди-ка, брат, спать! Если бы не пил, не делал бы открытий! Пьяница! А еще тоже учитель! Ты не учитель, а свинтус! Ступай спать! (Бьет его по спине и уходит в школу.)
ЯВЛЕНИЕ IV
П л а т о н о в (один).
П л а т о н о в. В самом деле я пьян? Не может быть, я пил мало… В голове, впрочем, не совсем нормально…
Пауза. А когда с Софьей говорил, был я… пьян? (Думает.) Нет, не был! Не был, к несчастью, святые угодники! Не был! Проклятая трезвость моя! (Вскакивает.) В чем провинился предо мной ее несчастный муж? За что я опачкал его перед ней такою грязью? Не прощай мне этого, моя совесть! Я разболтался пред ней, как мальчишка, рисовался, театральничал, хвастался… (Дразнит себя.) "Зачем вы не вышли за труженика, за страдальца?" А для чего бы она сдалась труженику, страдальцу? Зачем же ты, безумец, говорил то, чему не верил? Ах!.. Она поверила… Она выслушала бредни глупца и опустила глазки! Раскисла, несчастная, разнежилась… Как это всё глупо, как это всё мерзко, нелепо! Опротивело всё… (Смеется.) Самодур! Осмеяли купцов самодуров, осмеяли насквозь… Был и смех сквозь слезы и слезы сквозь смех… Кто же меня осмеет? Когда? Смешно! Взяток не берет, не ворует, жены не бьет, мыслит порядочно, а… негодяй! Смешной негодяй! Необыкновенный негодяй!..
Пауза. Надо ехать… Буду у инспектора просить другого места… Сегодня же напишу в город…
Входит В е н г е р о в и ч 2.
ЯВЛЕНИЕ V
П л а т о н о в и В е н г е р о в и ч 2.
В е н г е р о в и ч 2 (входя). Гм… Школа, в которой вечно спит тот недоделанный мудрец… Спит он теперь по обыкновению или же бранится по обыкновению? (Увидев Платонова.) Вот он, пустой и звонкий… Не спит и не бранится… Не в нормальном положении… (Ему.) Не спите еще?
П л а т о н о в. Как видите! Чего же вы остановились? Позвольте вам пожелать спокойной ночи!
В е н г е р о в и ч 2. Сейчас уйду. Вы предаетесь уединению? (Оглядывается.) Чувствуете себя царем природы? В этакую прелестную ночь…
П л а т о н о в. Вы домой идете?
В е н г е р о в и ч 2. Да… Отец уехал, и я принужден идти пешком. Наслаждаетесь? А ведь как приятно - не правда ли? - выпить шампанского и под куражем обозревать самого себя! Можно сесть возле вас?
П л а т о н о в. Можете.
В е н г е р о в и ч 2. Благодарю. (Садится.) Я люблю за всё благодарить. Как сладко сидеть здесь, вот на этих ступенях, и чувствовать себя полным хозяином! Где ваша подруга, Платонов? Ведь к этому шуму, к этому шепоту природы, пению и трещанию кузнечиков недостает только любовного лепета, чтобы всё это обратилось в рай! К этому кокетливому, робкому ветерку недостает только горячего дыхания милой, чтобы ваши щеки пылали от счастья! К шепоту матери-природы недостает слов любви… Женщину!! Вы смотрите на меня с изумлением… Ха-ха! Я заговорил не своим языком? Да, это не мой язык… Отрезвившись, я не раз покраснею за этот язык… Впрочем, почему же мне и не поболтать поэтически? Гм… Кто мне воспретит?
П л а т о н о в. Никто.
В е н г е р о в и ч 2. Или, может быть, этот язык богов не соответствует моему положению, моей фигуре? У меня лицо не поэтическое?
П л а т о н о в. Не поэтическое…
В е н г е р о в и ч 2. Не поэтическое… Гм… Очень рад. У всех евреев физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дала нам, евреям, поэтических физиономий! У нас судят обыкновенно по физиономии и на основании того, что мы имеем известные физиономии, отрицают в нас всякое поэтическое чувство… Говорят, что у евреев нет поэтов.
П л а т о н о в. Кто говорит?
В е н г е р о в и ч 2. Все говорят… А какая ведь это подлая клевета!
П л а т о н о в. Полно придираться! Кто это говорит?
В е н г е р о в и ч 2. Все говорят, а между тем сколько у нас настоящих поэтов, не Пушкиных, не Лермонтовых, а настоящих! Ауэрбах, Гейне, Гете…
П л а т о н о в. Гете немец.
В е н г е р о в и ч 2. Еврей!
П л а т о н о в. Немец!
В е н г е р о в и ч 2. Еврей! Знаю, что говорю!
П л а т о н о в. И я знаю, что говорю, но пусть будет по-вашему! Полуученого еврея трудно переспорить.
В е н г е р о в и ч 2. Очень трудно…
Пауза. Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты - хорошо, нет их - еще лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед, эгоист… Гете, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию кусок хлеба?
П л а т о н о в. Старо! Полно, юноша! Он не взял куска хлеба у немецкого пролетария! Это важно… Потом, лучше быть поэтом, чем ничем! В миллиард раз лучше! Впрочем, давайте замолчим… Оставьте вы в покое кусок хлеба, о котором вы не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых не понимает ваша высушенная душа, и меня, которому вы не даете покоя!
В е н г е р о в и ч 2. Не стану, не стану шевелить вашего великого сердца, шипучий человек! Не стану стягивать с вас теплого одеяла… Спите себе!
Пауза. Посмотрите-ка на небо! Да… Здесь хорошо, покойно, здесь одни только деревья… Нет этих сытых, довольных физиономий… Да… Деревья шепчут не для меня… И луна не смотрит на меня так приветливо, как на этого Платонова… Она старается смотреть холодно… Ты, мол, не наш… Ступай отсюда, из этого рая, в свою жидовскую лавочку… Впрочем, чепуха… Я заболтался… довольно!..
П л а т о н о в. Довольно… Идите, юноша, домой! Чем более будете сидеть, тем больше наболтаете… А за болтовню эту вы краснеть будете, как вы сказали! Идите!
В е н г е р о в и ч 2. Хочу болтать! (Смеется.) Я теперь поэт!
П л а т о н о в. Не поэт тот, кто стыдится своей молодости! Вы переживаете молодость, будьте же молодым! Смешно, глупо, может быть, но зато человечно!
В е н г е р о в и ч 2. Так… Какие глупости! Вы большой чудак, Платонов! Все вы чудаки здесь… Вам бы жить во времена Ноя… И генеральша чудачка, и Войницев чудак… Между прочим, генеральша недурна в телесном отношении… Какие у нее неглупые глаза! Какие у нее хорошие пальцы!.. Недурна отчасти… Грудь, шея…
Пауза. Почему? Хуже я вас, что ли? Хоть бы раз в жизни! Если мысли так сильно привлекательно действуют на мой… спинной мозг, то какое блаженство растопило бы меня в пух и прах, если бы она показалась сейчас между этими деревьями и поманила бы меня своими прозрачными пальцами!.. Не смотрите на меня так… Я глуп теперь, мальчуган… Впрочем, кто же смеет запретить мне хоть раз в жизни быть глупым? Я с научной целью хотел бы сейчас быть глупым, счастливым по-вашему… Я и счастлив… Кому какое дело? Гм…
П л а т о н о в. Но… (Рассматривает его цепь.)
В е н г е р о в и ч 2. Впрочем, личное счастье эгоизм!
П л а т о н о в. О да! Личное счастье эгоизм, а личное несчастье добродетель! Сколько же, однако, в вас белиберды! Какая цепь! Какие чудные брелоки! Как сияет!