- Нет, - сказал граф, ничего никогда не помнивший.
- Про этого Парслоу. Про наших собак.
Лорд Эмсворт вспомнил:
- Как же, как же. Собаки. Ваши.
- Он испортил моего пса. Так и с твоей свиньей. Кларенс, да подумай немножко! Кому еще выгодно ее устранить? Станет этот свинарь, как его, Гогенцоллерн, предлагать такое пари? Я тебе сразу сказал: дело нечисто.
- Галахад… Как можно… Человек его положения…
- Что ты имеешь в виду? Я знаю этого Парслоу с юности. Всегда был темен, как лес, и скользок, как угорь. Завидев его, сильные люди кидались прятать ценности. Когда мы познакомились, он жил в Шеппертоне, у реки. Отец его, старый декан, договорился с кабатчиком, что тот дает ему завтрак. "Обед надо заработать", - говорил старик. И что же? Этот Грегори научил свою дворнягу, Банджо, крутиться вокруг посетителей, приплывавших на лодках. Он подходил к ним, просил прощения, слово за слово - и шел с ними обедать. Вот тебе твой Парслоу.
- Все равно…
- Помню, нарвался на меня. Сияет, кричит: "Идем! Новая официантка еще не знает, что мне не дают в кредит".
- Галахад…
- А как он меня надул в девяносто пятом! Встретил случайно, зашли мы выпить, а он и вынимает какую-то штуку с номерами. "Вот, - говорит, - нашел на улице, давай завертим, вроде волчка. Ставим на полкроны. Нечетные - ты, четные - я". Мигнуть не успел, отдал ему десять фунтов с лишним. А на другой день узнал, что, если правильно завертеть, выпадают только четные. Вот тебе Парслоу. Думаешь, унаследовал титул, живет в поместье и уже не будет красть? Смешно!
Лорд Эмсворт сдался. Глаза его засверкали, он тяжело задышал.
- Каков мерзавец!
- Да уж, не ангел.
- Что мне делать?
- Делать? Пойди к нему и обличи.
- Обличить?
- Да.
- Иду!
- И я с тобой.
- Посмотрю в лицо!
- Правильно. И обличи.
- Да, да, да, да! Где моя шляпа? Всегда ее куда-то прячут!
- Шляпа тебе не нужна, - сказал Галахад, до тонкости знавший приличия. - Обличать в краже свиньи можно без шляпы.
2
Неподалеку, в Матчингем-Холле, сэр Грегори Парслоу-Парслоу сидел и смотрел еженедельник. Мы этот еженедельник видели. Внимание сэра Грегори привлекла та же самая заметка.
Но Бидж, как мы помним, был тронут. Сэр Грегори дрожал, словно встретил змею на тропинке. Седьмой баронет принадлежал к тем, кто живет в свое удовольствие, а в тридцать один год, унаследовав титул от дяди, становится образцовым землевладельцем. Теперь, на пятом десятке, он собирался войти от Шропшира в палату общин.
С двадцати до тридцати, в это опасное десятилетие, он жил иначе и не хотел о том вспоминать. Тем не менее ему напомнили. Годы принесли некоторую тучность; и, как все тучные люди, он в горькие минуты пыхтел. Но пыхти не пыхти, заметку не сдуешь. Она глядела на него, когда дворецкий доложил о лорде Эмсворте и мистере Галахаде Трипвуде.
Сперва он незлобиво удивился - он знал, как оскорблен граф изменой своего свинаря, а с Галли разошелся лет двадцать назад. Потом он рассердился. Одной рукой писать позорные вещи, а другой, скажем так, спокойно ходить в дом! Он высокомерно поднялся, но Галахад нарушил молчание.
- Парслоу, - сказал он неприятным голосом, - ваши грехи вопиют к небу!
Баронет собирался холодно спросить, чему обязан визитом, но тут опешил и сказал:
- Э?
Галахад смотрел сквозь монокль, как смотрит повар на червя в салате; и удивление баронета снова сменилось гневом.
- Что вы порете? - вскричал он.
- Видишь его лицо? - спросил Галахад своего старшего брата.
- Смотрю… - отвечал лорд Эмсворт.
- Вина на нем написана.
Лорд Эмсворт с этим согласился. Галахад разомкнул руки, сурово сложенные на груди, и стукнул кулаком по столу.
- Берегитесь, Парслоу! - сказал он. - Думайте, прежде чем говорить. И не лгите. Мы знаем все.
Как низко ставил баронет разум своих гостей, явствует из того, что обратился он к лорду Эмсворту:
- Эмсворт! Объясните, что это такое! Что он порет?
- Вы знаете сами, - ответил граф, благоговейно глядя на брата.
- Еще бы не знать! - подхватил тот. - Парслоу, где свинья?
Сэр Грегори вспомнил, что ярость повышает давление.
- Свинья? - спросил он.
- Свинья.
- Какая?
- Ты послушай! Он еще спрашивает!
- Слушаю, - сказал граф.
- О чем вы оба говорите?
- Парслоу! - вскричал Галахад. - Гоните свинью, и немедленно!
- Императрицу! - прибавил лорд Эмсворт.
- Именно, Императрицу. Которую вы вчера украли.
Сэр Грегори медленно встал, не обращая внимания на грозный палец. Давление крутилось около ста пятидесяти.
- Вы серьезно…
- Парслоу, сядьте!
Баронет глотнул воздух.
- Я всегда знал, что вы, Эмсворт, тупы, как селезень…
- Кто?
- Селезень. Самец утки, - объяснил Галли. - Не отпирайтесь, Парслоу. Это ничего не даст.
- Не крал я никаких свиней. На что они мне?
Галахад фыркнул:
- А зачем кормить перед боем мою собаку? Чтобы вывести ее из игры. Вот и сейчас вы хотите убрать Императрицу. Мы видим вас насквозь, юный Парслоу. Мы вас читаем, как книгу.
Баронет плюнул на давление.
- Оба рехнулись! - вскричал он. - Сумасшедшие!
- Вы отдадите свинью?
- Нет у меня вашей свиньи!
- Это последнее слово?
- Не знаю никаких свиней!
- Нет, почему селезень? - спросил граф, долго размышлявший.
- Ну что ж, - сказал Галахад, - дело ваше. И все моя доброта! Сколько раз я думал: "Напишу". И тут же спохватывался: "А как же Парслоу? Ему будет неприятно". Все, хватит. Начну с нашей первой встречи, когда я пришел к Романо, а вы ходили с суповой миской и с веткой сельдерея, говоря при этом, что освящаете Бекингемский дворец. Вас, и только вас выгнали из "Европейского кафе" за то, что вы хотели заработать на шампанское, разыграв в лотерею свои штаны. Мало того, я расскажу про креветок.
Сэр Грегори закричал. Лицо его стало темно-лиловым. Теперь, на пятом десятке, он напоминал вельможу времен Регентства, но тут уподобился тому же вельможе, которого во время припадка апоплексии укусила в ногу оса.
- Да, - твердо повторил Галахад. - Полный вариант, без купюр.
- А что там с креветками, мой дорогой? - заволновался лорд Эмсворт.
- Не важно. Он знает. Если свинья не вернется до ночи, прочитаешь в моей книге.
- Да нет у меня свиньи! - взвыл сэр Грегори.
- Ха-ха!
- Я ее не видел с выставки!
- Хо!
- Я вообще не знал, что ее украли!
- Идем, Кларенс, - сказал Галахад.
- Идем?
- Да. Нам тут делать нечего. Уйдем отсюда, пока этот дом не поразила молния.
3
Рассыльный, прославленный своей учтивостью, прочитал карточку, которую вручил ему дородный посетитель, и посмотрел на посетителя с восторгом. Аристократию он любил, а потому постучался к хозяину.
- Клиент? - спросил Перси Пилбем.
- Баронет, - поправил рассыльный. - Сэр Грегори Парслоу-Парслоу, Матчингем-Холл, Шропшир.
- Пусть войдет.
Он встал и одернул пиджак. Сэра Грегори он помнил. Едва ли не первое дело, вернул некие письма. Интересно, не попался ли снова злосчастный баронет?
Судя по выражению лица, это было возможно. Рок велит сэру Грегори появляться в нашей повести темно-лиловым и с одышкой; так оно случилось и на этот раз.
- Я пришел к вам, мистер Пилбем, - начал он, усевшись в кресло, - потому, что я в большом затруднении.
- Очень жаль, сэр Грегори.
- А я помню, как быстро и деликатно вы мне помогли.
Пилбем посмотрел на дверь, спрашивая себя, когда же эти господа перестанут писать кому попало. Просто мания какая-то.
- Что в моих силах, сэр Грегори… Не расскажете ли факты?
- Факты? - Сэр Грегори подумал. - Ну, давайте так. Когда-то я был моложе…
- Естественно.
- Беднее.
- Конечно.
- И не обладал общественным положением. В те годы я часто общался с неким Трипвудом.
- Галахадом?
- Вы его знаете?
- По имени. Я писал о нем, когда издавал газету. Забористая статейка… Говорят, он приходил в редакцию с кнутом. Два раза.
- Значит, вы встречались?
- Нет. Видимо, вы не знаете, что такое газета. Как правило, туда не пускают людей с кнутами.
- Он о вас слышал?
- Нет. Там было строгое правило: без имен.
- А! - облегченно вздохнул сэр Грегори, но тут же и рассердился. - С кнутом, говорите? За статью? А сам пишет черт-те что. Как же, это не про него, совсем другое дело!
- Пишет? Не знал.
- Пишет мемуары. Сейчас кончает. Чего там только нет про меня! Потому я к вам и пришел. Жуткие истории. Одна про креветок…
Ему не хватило слов. Пилбем кивнул. Понял он все, только не знал, чего именно от него ждут.
- Если это оскорбляет личность…
- Какая разница? Это правда.
- Все-таки вы можете…
- Ах, не надо! Потрачу кучу денег, а толку? Любой дурак будет надо мной смеяться. Какой парламент, какой комитет? Надо вам сказать, я участвую в будущих выборах. Если выйдет эта книга…
Пилбем почесал пером подбородок. Он любил подбодрить клиентов, но тут не знал как.
- Он собирается ее печатать?
- Что ему еще делать, старой развалине!
- И все включит?
- Сегодня мне сказал. Ну, а я поехал к вам.
Пилбем почесал левую скулу.
- М-да, - заметил он. - При данных обстоятельствах остается…
- …украсть рукопись и уничтожить? Совершенно верно, об этом я и прошу.
Пилбем открыл рот и закрыл. Он собирался сказать, что надо сжать зубы и приготовиться к худшему, как истинный британец. Всем известно, что баронеты беззаконны, но не до такой же степени!
- Украсть?
- А что же еще?
- Это нелегко.
- Для умного человека? Увольте!
Лесть оставила его холодным. Чтобы украсть рукопись, думал он, необходимо попасть в дом, где она лежит.
- Как я туда попаду?
- Ну, это легко! Нашли же вы те письма. Пришли проверить газ…
- Хорошо, предположим, газ, но меня же там не оставят. Надо жить в замке.
- Наймитесь в лакеи.
Перси Пилбем снисходительно усмехнулся и почесал голову. Сэр Грегори вскипел - улыбка эта напомнила ему букмекеров его молодости.
- Как хотите, - фыркнул он. - Получили бы тысячу фунтов. Не желаете - не надо.
Пилбем вонзил перо в макушку.
- Тысячу? - проговорил он.
Сэр Грегори спохватился:
- Точнее, пятьсот фунтов. Большие деньги, мистер Пилбем.
Сыщик понимал это и сам. Возможно, придет тот день, когда для "Аргуса" такая сумма будет ничтожной, но он еще не пришел.
- Мемуары у меня, чек у вас, - прибавил сэр Грегори.
Перси Пилбем, волею природы, не мог стать красивым, но сейчас он стал не таким противным. Деньги дают этот эффект. Прежде разум его дремал, теперь - заработал, как машина.
Попасть в замок? Да это легче легкого. Он забыл, он вытолкнул из памяти вчерашнее предложение. Искать свинью? Со всем нашим удовольствием. Уходя, этот тип сказал, что если он передумает…
- Хорошо, сэр Грегори, - кивнул он. - Я беру дело. Завтра буду в замке.
Он встал и прошелся по комнате, нахмурив брови. Разум работал, как нанятый. Сэр Грегори кашлянул. Он раздраженно повел плечом.
- Сэр Грегори, - сказал он наконец, - первое дело - план. Он готов.
- Уф! - сказал баронет.
- Приехав домой, вы приглашаете на завтрашний вечер Галахада Трипвуда.
Баронет затрясся, как желе. После всего, что случилось?
- Конечно, и других членов семьи, но главное - его. Тогда путь открыт.
Гнев с удивлением вместе куда-то ушли. Баронет понял. Нет, как просто, как красиво! Но пригласить мало. А если он откажется?
И тут ему явился дивный образ леди Констанс Кибл. Он выложит карты на стол, он все ей откроет! Она относится к этим мемуарам так же, как он. У женщин есть свои способы, брата она уговорит.
- Замечательно! - воскликнул он. - Великолепно! Прекрасно! Ура! Уф.
- Остальное предоставьте мне.
Сэр Грегори встал и протянул еще дрожащую руку.
- Мистер Пилбем, - с чувством сказал он, - как хорошо, что я пошел к вам!
- Неплохо, - согласился сыщик.
Глава VIII
Тучи над Бландингским замком
Перечитав полдюжины страниц, написанных после ленча, Галахад Трипвуд прикрепил их медной скрепкой к корпусу своего труда и положил в стол с той нежностью, с какой молодая мать кладет ребенка в колыбель. Дневную порцию он сделал. Встав с кресла, он зевнул и потянулся.
Как утверждают серьезные мыслители, счастье - в том, чтобы делать счастливыми ближних; а небольшой анекдот, который он только что вписал, должен был обрадовать многих. Да, сэр Грегори из Матчингема не разделит их радости, ибо речь шла о креветках; но первый урок, который нужно усвоить писателю, - на всех не угодишь.
Покинув комнату за библиотекой, Галли спустился вниз и увидел Биджа. Тот высился у чайного стола, отрешенно взирая на блюдо, где лежали сандвичи с анчоусами; и Галахаду показалось, что он очень расстроен. Глядел он как-то странно, затравленно, словно кого-то убил и беспокоится, что найдут тело. Более опытный физиономист разгадал бы этот взгляд. Именно так глядят дворецкие, когда, поборов совесть, поддадутся на уговоры и украдут хозяйскую свинью.
- Бидж! - окликнул его Галахад еще с лестницы, ибо вспомнил, что надо скорей расспросить о чудаковатом генерал-майоре, у которого тот раньше служил. - Что с вами? - прибавил он, поскольку Бидж взвился в воздух, душераздирающе дрожа. "Дворецкий, - подумал Галли, - не вспугнутый олень. Или то, или это".
- Простите, сэр?
- Почему вы скачете? - спросил Галли. - Я и раньше замечал. Вот, скачет, - обратился он к своей племяннице, которая понуро брела в гостиную. - Я окликнул его, а он трясется, как раненый кит.
- Да? - безжизненно отозвалась Миллисент, упала в кресло и взяла книгу. Примерно такое могло привидеться Ибсену в печальную минуту.
- Простите, мистер Галахад.
- Не в том дело. Главное - не скачите. Если разучиваете шимми, бросьте, мой вам совет. Нет нужной прыти.
- Я простудился, сэр.
- Хлопните виски с яйцом. Как рукой… А чья это машина?
- Миледи заказала, сэр. Они едут с мистером Бакстером встречать поезд четыре сорок.
- Кого-то ждут?
- Американскую гостью, сэр. Мисс Скунмейкер.
- А, да, помню. Скунмейкер… Знал я одного Скунмейкера, мы даже дружили. Прекрасный человек. Смешивал самый лучший джулеп в Америке. Вы пили джулеп?
- Не припомню, сэр.
- Пили бы, запомнили бы. Коньяк, мята, лед. Ласков, как младшая сестричка, и - хлоп! - судья говорит: "Штраф пятьдесят долларов". Лорда Эмсворта не видели?
- Милорд говорит по телефону.
- Да не скачите вы! - вскричал Галахад, ибо дворецкий снова дернулся.
- Простите, сэр. Я просто вспомнил. Вам звонили - из Оксфорда, проездом. Я не хотел вас беспокоить.
- Кто именно?
- Не понял, сэр. Плохо слышно. Что-то связанное с театром.
- С театром?
- Да, сэр. Со сценическим искусством. Я решился сказать, что вечером вы дома. Он прибудет после чая.
И дворецкий удалился, а Галахад обернулся к Миллисент.
- Знаю, кто это, - сказал он. - Вчера получил письмо. Антрепренер, некий Мейсон. Мы когда-то общались. У него есть французская пьеса, просит переделать на Англию времен моей молодости.
- Да?
- Неплохая мысль. Имя Галахада Трипвуда скоро прославится. Отбоя не будет от посетителей. Приедут узнать, не пишу ли я о них.
- Да? - опять сказала Миллисент.
- Что с тобой?
- Ничего.
- Так почему ты такая?
- Какая?
- Ну, бледная. Как будто встретила букмекера, которому ты должна.
- Мне очень хорошо.
Галахад хмыкнул:
- Прямо сияешь! Что у тебя за книга?
- Тетина. О теософии.
- Ну что это! В твои годы… Я понимаю, Кларенс. Если человек может так привязаться к свинье, ему теперь плохо. Но вы все! Роналд бродит как печальный помидор. А Бидж! А этот Кармоди!..
- Он меня не интересует.
- В этом доме есть тайна, - продолжал Галли, - и она мне не нравится. Сам Эдгар По такого не напишет в пасмурный день. Будем надеяться, эта девица повеселее. Если она в отца, характер у нее хороший. Куда там! Окажется, что она размышляет о положении в России. Что теперь за молодежь! Мрачные. Замкнутые. В мое время девушка твоих лет не читала всякую чушь.
Фыркнув еще раз, Галли исчез в курительной, а Миллисент, сжав губы, вернулась к своей книге. Минут через пять она ощутила, что рядом кто-то стоит.
- Здравствуй, - сказал Хьюго.
Миллисент вздрогнула, но промолчала.
- Читаешь?
Он встал на другую ногу, правую.
- Интересная книга?
- Простите?
- Книга интересная?
- Очень.
Хьюго решил, что левая нога лучше.
- А про что?
- Про переселение душ.
- Я в этом не разбираюсь.
- Как и во всем прочем, - заметила гордая девушка, встала и пошла к лестнице. - Если хочешь знать про книгу, что ж, я скажу. Когда человек умирает, душа его в кого-нибудь переселяется.
- Вот это да! - сказал Хьюго, ободренный ее разговорчивостью. - Переселяется, а? Чего только не придумают!
- Твоя, к примеру, - продолжала Миллисент, - переселится в свинью. А я приду к свинарнику и воскликну: "Да это же Хьюго Кармоди! Совершенно не изменился".
- Ну, это ты слишком! - сказал Хьюго.
- Да?
- Да.
- Неудачно выразилась?
- Вот именно.
- Похуже ничего не нашла.
- Нет, что же это такое?! - возопил Хьюго. - Из-за чистой чепухи разбить такую любовь! Ты же знаешь, для меня больше никто не существует…
- Сказать тебе одну вещь?
- Да, скажи.
- Меня мутит от твоего вида.
Хьюго пылко засопел:
- Да?
- Да.
- Значит, все кончено?
- Еще как! Если тебя интересуют мои планы, выйду замуж за первого встречного.
- А ты говорила, ты меня любишь. Такого, как я, на свете нет…
- И слава Богу, - сказала Миллисент, и тут вошло прославленное шествие Джеймс - Томас - Бидж, так что с этими удачными словами она гордо направилась к лестнице.
Когда Джеймс и Томас удалились, Бидж остался, зачарованно глядя на кекс.
- Бидж! - сказал Хьюго.
- Сэр?
- Не имейте дела с женщинами!
- Хорошо, сэр.
Он проводил несчастного взглядом, послушал, как он идет по гравию, и снова предался размышлениям. Хорошо бы, думал он, не обидев мистера Роналда, шепнуть своему сеньору, наливая ему вина: "Она в Западной роще, милорд, в хижине егеря. Благодарю вас, милорд". Но это невозможно. Лицо его исказилось, словно от внезапной боли, и он увидел, что из курительной вышел мистер Галахад.