- В аул идет гость, он внизу у моста... Пойди повстречай его,-велел Дзанхот.-Ты должен успеть к нему, пока тебя никто не опередил. Другие тоже не спят! Пусть он осчастливит наш дом... Ты настои, чтобы он был моим гостем, пусть он доставит мне такую радость.
Так Бабу попал в дом Хамицаевых. Хозяин сакли и гость сидели друг против друга на низких табуретках. Тут же стоял Царай. Дзанхот расспрашивал гостя о жизни осетин, что живут на плоскостных землях. Слушая невеселый рассказ, он иногда приговаривал: "Зачем только осетины оставили горы? Разве им живется в долине лучше?"
За всю свою долгую жизнь Дзанхот ни разу не был во Владикавказе, не видел бурного Терека. Разве только хаживал в молодости в земли кабардинские. Он очень любил горы и не расставался с ними даже на короткое время.
- Ты извини, гость, за любопытство,- проговорил хозяин.- Разговариваем, а сами не знаем, может, мы родственники... Прости еще раз за любопытство, чей ты сын?
- Куртатинец мой отец.
- О, в Куртате у меня много друзей!
- В роду у нас старший Бза Кониев, брат моего отца. А меня звать Бабу...
- Дай бог Бза турьего здоровья, да пусть в роду вашем никогда не переведутся мужчины!.. А мы - Хамицаевы,- помолчав, Дзанхот разгладил седые усы и снова проговорил: - Куда ты держишь путь, Бабу? Не девушку ли выбираешь для брата своего? Тогда ты не ошибся, что попал в Дигорию. В наших краях красавиц много...
Бабу ждал этого вопроса и все же не нашел сразу, что ответить. Он молчал, понурив голову. Молчал и хозяин. Старик понял, что гость появился в горах неспроста. Скорее всего он бежал от кровной мести. Но он не скроется от нее! Для этого надо разве только умереть. Конечно, теперь неприятности ждут и того, кто укрыл его. Но Дзанхот не из тех, кто может сожалеть о случившемся, о том, что ему придется оберегать жизнь незнакомого человека. Таков закон гор. Обычай, оставленный дедами, свят!
- Помощник старшины замучил,- нарушил тягостное молчание гость.- Требовал уплаты налогов царю... Не стало жизни от него, хуже пристава, а еще называет себя осетином. Он перестал стыдиться людей...
Дзанхот оторвал взгляд от пола и посмотрел на гостя, ждал, что он скажет еще.
- Корову последнюю хотел увести... Как просил я его не обижать нас, но он не послушался меня, да еще оскорбил,- Бабу вздохнул.- Не сдержался и я...
- М-да! Мудрые люди говорят, что с царем и с богом надо ладить, если ты не безумец. Но они досаждают так, что и камень не выдержит. Слышал я, что царь сильный, у него солдаты, пушки. Пусть он и воюет с такими же сильными, как сам. Что ему надо от нас?.. Ты знаешь, сколько наших братьев посадили власти в тюрьму? Кто из них вернулся? И не назовешь... Бежал, выходит, ты? - хозяин помолчал.- Живи у меня, мой дом - твой дом! Никто тебя не обидит. Мое имя - твоя защита, добрый гость! Пусть у Хамицаевых не будет большего несчастья, как забота защитить своего гостя от врагов. Они, Бабу, и мои враги! Мы честно разделим с тобой твою беду... Ты поднял руку на власть! Она застряла и у меня в горле!
- Спасибо, Дзанхот, век не забуду я тебя и твоих слов! Но мне оставаться у тебя нельзя, найдут меня. Зачем же причинять горе еще и твоему дому? Пойду я за перевал, там тоже живут люди! Наши братья, может, не оставят они меня в беде... Прости меня, Дзанхот, но сердце велит поступить так!
"Благороден и смел мой гость... Знал бы Бабу, что ждет его за перевалом". Дзанхот утаил от гостя, что из-за перевала недавно приходил тамошний осетин. Оказывается, и там не сладко живется. Два аула спалили казаки, мужчин заковали. За что? Нечем было платить царю налоги, и он послал к ним казаков. Но мужчины сказали, что не пустят их к себе. Тогда в них стали стрелять. Да разве можно сдержать обвал в горах? Нет, не стал Дзанхот огорчать гостя. Зачем? Пусть поживет у него, а там будет видно.
- Отдохни с дороги... О случившемся не думай. Раньше и не такое бывало. На то ты и мужчина, Бабу, чтобы жить в тревогах и опасностях. Отдохни, а там бог позаботится о тебе!
Поднялся со своего места Дзанхот. Гость тоже встал. Сразу же Царай подхватил столик с остатками еды и вынес из кунацкой.
- Было время, когда осетины жили, не зная, откуда придет беда. И турки, и шах рвались в горы. Нашим дедам приходилось класть саблю под голову вместо подушки... О, раньше осетинка не могла рожать сына-труса! Теперь мужчины больше сидят на пирах... Твой поступок, Бабу, не позорит осетина, да простит тебе бог!
С этими словами хозяин покинул кунацкую. Он направился на нихас1, чтобы посоветоваться: его беспокоила судьба нежданного гостя. Он понимал, что русские власти, наверное, уже ищут Бабу и, конечно, найдут непременно, стоит только приехать помощнику пристава Хаджи-Мусса Кубатиеву. Как скроешь чужого человека в маленьком ауле, если у Кубатиева есть верные ему глаза и уши.
Тревожно было на душе у Дзанхота. Но не потому, что думал о себе. Он обязан был уберечь гостя.
Светило солнце, и хотя утих ветер, все же было прохладно. Рядом возвышались горы; казалось, протяни к ним руку - и достанешь снежную вершину.
Дзанхот вступил на нихас (аульный совет), и ему навстречу поднялись сверстники. Он приветствовал их как обычно:
- Пусть бог убережет нас от неприятностей и достанутся они врагам нашим!
Каждый занял свое место только после того, как сел Дзанхот. Все молча ждали, что он скажет. Такое предпочтение отдавали ему не только как старшему. В маленьком ауле уже знали, что в доме Дзанхота- гость, выхолит, у него и новости, значит, ему первому и говорить.
- К вам я обращаюсь, хорошие люди,- не мешкая проговорил Дзанхот,- гость осчастливил дом моего почтенного родителя!
- Твой гость - наш гость, Дзанхот, и радость твою разделим, а черная весть, если с ней пришел гость, да останется у входа в ущелье... Ну а если бог не поможет нам отвести несчастье, пусть оно будет не тяжелее, чем забота помирить двух кровников,- ответил за всех тот, что сидел по левую сторону Дзанхота.
Остальные же, не изменив позы, согласно кивали головами, не выказывая нетерпения скорее узнать, кто этот гость и чего ради пожаловал в аул, да еще пеший.
- Он хочет уйти за перевал к нашим братьям,- Дзанхот обвел всех взглядом,- гость обидел царского сборщика.
Старики моментально оживились. Кто-то качнул головой, кто-то откинулся назад, а сосед Дзанхота проговорил:
- Кажется, он храбрый мужчина... Против царя пойдет не всякий, даже паши отцы не решались,-и уже после паузы недовольным тоном добавил: - Боюсь, за ним к нам нагрянут казаки. Мы не знаем, кто он! Трудно стало верить людям...
- Ты, Лади, хочешь, чтобы мой гость ушел из аула? Не советуешь ли ты мне выдать его приставу? О, Хаджи-Мусса будет благодарен! - Дзанхот полуобернулся к своему соседу слева.
- Я сказал, что у меня на сердце, Дзанхот... О женщинах и детях подумал я... Не о себе забочусь, нам с тобой давно пора туда, где наши почтенные родители... Казаки не пощадят, они верные царю люди, Дзанхот.
Встал Дзанхот и, ни на кого не взглянув, удалился быстрой походкой по тропе, ведущей к его сакле. Войдя во двор, старик позвал племянника, и тут же Царай появился из-за сакли.
- Гость отдыхает? - спросил Дзанхот.
- Нет,- коротко ответил Царай, удивленный тем, что Дзанхот так скоро вернулся.
- Ты отправишься в Тулатово, найдешь Кониевых. Скажи им, что Бабу ничего не угрожает, пока Дзанхот на ногах... Не задерживайся там, ты будешь нужен мне. Иди собирайся, а я зайду к гостю.
Когда Дзанхот переступил порог кунацкой, Бабу сидел на широкой скамье, застланной домотканым цветным ковриком. Пр1и виде Дзанхота он встал.
- Совесть говорит мне, чтобы я послал в твой дом гонца,- проговорил старик.-Дам думают о тебе, надо успокоить их.
Не в силах был Бабу скрыть радость, вздрогнул, не знал, куда деть глаза.
- Может, ты хочешь передать что-нибудь?
- На дорогах неспокойно, пусть Царай будет осторожен...
- О, Царай - мужчина! Он - моя надежда... Бог наказал меня и не сберег сыновей. Прости, гость, меня за эти слова! Ушли они за турами и не вернулись. В ту весну было много обвалов в горах...- Дзанхот смотрел себе в ноги.- Еще раз прошу тебя, извини старика... Отдыхай, Бабу, а я пойду, отправлю Царая.
В знак уважения и благодарности Бабу склонил низко голову...
3
Оглянулся вокруг Царай и удивился: на улице ни души. Он стоял и не знал, кого спросить, где живут Кониевы. Постучать же к кому-нибудь не решался. Постучи - потеряешь время. Не отпустит хозяин, пока не пригласит в дом. А там хозяйка начнет готовить угощение. Оно бы, конечно, неплохо выпить с дороги, но у Царая поручение Дзанхота, и он не может медлить. Он и так потратил на дорогу три дня. Но куда идти? Бабу объяснил ему, где их сакля, да только Царай вошел в село не со стороны гор, как советовал Бабу, а прежде отправился на речку, умылся и, шагая берегом, очутился в селе.
Молодые стройные тополи вытянулись вдоль канавы. По обе стороны узкой улицы из-за плетней выглядывали мазанки, приземистые, с одним окном на южную сторону. Цараю казалось странным, что в такое время (еще не наступили сумерки) не видно людей. Теряясь в догадках, он замедлил шаг и оказался напротив высокого покрытого черепицей дома с двумя окнами. Царай решительно направился к нему и остановился так чтобы его заметили. И действительно, из сакли появился хозяин. Сильно припадая на левую ногу, он пересек двор, и Цараю стало неловко.
- Здравствуй, гость!
Приложив руку к сердцу, Царай ответил на приветствие легким поклоном.
- Вижу, ты много шел,-хозяин оглядел Царая.- Войди в дом, отдохни с дороги. Осчастливь нас своим вниманием, и пусть твой приход принесет мне счастье!
Случилось то, чего более всего опасался Царай, но бог видел, у него не было иного выхода. Войдя во двор, мужчины откинули короткие полы черкесок и чинно уселись под яблоней на длинной скамье. Первым заговорил хозяин.
- Всю зиму молились богу, вот и дал он нам такую погоду.
- Да, лето теплое, и дожди бывают, поддержал разговор Царай, а сам думал, как бы уйти, пока хозяин не пригласил его в дом.
- Выходит, ты дигорец?
Царай пожал плечами, мол, что делать, если тебе не угодно, так я уйду. А хозяин, словно не замечая этого, продолжал;
- Во Владикавказ держишь путь или в другое место?
Не понравились Цараю дотошные расспросы незнакомого человека: "Пристал ко мне, как будто мы с ним живем под одной крышей. Что ему нужно от меня? А может, он служит в канцелярии? Очень уж он старается заглянуть мне в душу. Но если он лиса, то я его хвост",- ухмыльнулся Царай. Но Кудаберд не заметил его насмешливого взгляда.
- В твоем ауле у меня дела... К Кониевым я направился.
Хозяин оживился, привстал, снова сел, почему-то подмигнул:
- К Бабу? О, мы с ним добрые соседи. Значит, ты к Бабу...
- Да, мне нужен он... Когда-то я продал ему на базаре седло, пригласил он меня тогда к себе.
- Меня зовут Кудабердом... Спроси в ауле каждого, и тебе не скажут обо мне ничего плохого,-Кудаберд придвинулся к гостю и зашептал ему на ухо.- А ты знаешь, что случилось с Бабу?
- Откуда мне знать, если я его не видел,- спокойным тоном ответил тот.- Послушай, не заболел ли он? А может, женился?
- Его ищут власти... Весь аул перерыли, во Владикавказ уехал сам пристав, в Куртат ускакал старшина... Бабу ударил сборщика налогов, и пристав сказал, что ему не простят. Лучше Бабу не появляться. Ох-хо, погубил он себя!
Слушая словоохотливого хозяина, Царай вспомнил о Бабу. Выходит, теперь он будет скитаться и не сможет прийти в свой дом? Интересно устроен мир. Хаджи-Мусса Кубатиев ударил сельского курьера, и тот долго ходил с синяком под глазом. А пожалуйся курьер на Кубатиева-досталось бы ему не так.
- Тот, к кому ты пришел, живет рядом, ты шел мимо его дома... От угла третий, по левую сторону улицы. Прости, гость, ты не назвал себя,- Кудаберд ерзал на месте, часто заглядывая в лицо Царая и улыбаясь.
- Из Стур-Дигории я, сын Хамицаевых, Цараем меня зовут,- нехотя ответил Царай собеседнику, который был ему неприятен своей суетливостью. Он пожалел, что встретил его.
- Дай бог тебе здоровья, и пусть твой род никогда не постигнет горе,- проговорил хозяин.
"Будь я его соседом, проучил бы. А еще носит шапку и кинжал выбрал самый большой. Жаль мне его мать. Лучше бы она родила черта",- гость встал, но Кудаберд чуть ли не силой удержал его:
- Ты хочешь, Царай, чтобы надо мной смеялись люди? Останься, пожелай моему дому счастья... Еще успеешь уйти, я тебя провожу к Кониевым. Как можно переступить порог дома и не пожелать ему счастья?
- Не могу я остаться у тебя, Кудаберд,- твердо возразил Царай.
На улице послышался топот коней: мимо пронеслись вооруженные всадники. Кудаберд засуетился, потянул Царая.
- Кто это?
- Пусть все проклятья падут на их головы! Чтобы высох их род. Стражники это, вот кто...- Кудаберд хотел сказать еще что-то, но осекся: стражники вернулись, осадили коней у высокого плетня, и один из них, указывая кнутовищем на Царая, спросил:
- Эй, кто ты?
___ Человек! - не замедлил ответить Царай.
- Смотри у меня,- прикрикнул стражник, он рассматривал Царая с явным интересом.
Перепугавшийся Кудаберд, отступив в глубь двора, залепетал:
- Инал, это мой гость! Его отец мой кунак, из Ди-гории он пришел. Устал с дороги... Ты уж прости его, Инал!
- Наверно, его род славится говорунами!
Побагровел Царай, шагнул было к выходу, но хозяин подскочил к нему, схватил за черкеску:
- Прошу тебя, не губи меня!
"Трус! Будь ты проклят, несчастный. Неужели у него нет родственников? Как только они терпят такого? Он же позорит их. Да я бы затравил его собаками",- Царай презрительно оглядел Кудаберда.
Всадники хлестнули коней и ускакали.
- Разве можно с ними так? - Кудаберд дрожал всем телом.
Не скрывая своего презрения, гость криво усмехнулся, и хромой понял, что он смеется над ним. В эту минуту он был противен самому себе, но, вспомнив Инала, затараторил:
- Не шути с ними... Они погубят тебя. Теперь тебе придется подождать, пока стемнеет,- Кудаберд жестом пригласил Царая в дом.
Но тот решительно отказался.
- Нет, я пойду! Я и так навлек гнев стражников на тебя... Жаль, что встретились мы здесь,- Царай прищурил глаза.
На улице Кудаберд не отставал от Царая. "Не думает ли он идти со мной к Кониевым? Пусть только попробует! Тогда его не спасет сам пристав!" - Царай энергично потер подбородок и проговорил вслух:
- Прости, Кудаберд, что потревожил тебя... Теперь я сам найду дом Кониевых.
Хромому ничего другого не оставалось, как пожелать гостю счастливого пути. Про себя же подумал, что гость неспроста отделался от него. "Подслушать бы твой разговор в доме Бабу!" - Кудаберд, почесав затылок, вернулся к себе. Вспомнив, как Царай разгова* ривал со стражниками, Кудаберд подумал, что такой может убить человека, если его рассердить.
Тем временем Царай перешел по узкому мосточку на другой берег канавы и, остановившись у ворот, покашлял. Залаяла собака. Она не успокоилась, пока из сакли не вышел хозяин.
- О, Знаур!- негромко позвал Царай.
Тут же из-за плетня послышался сдавленный голос:
- Кто ты?
- Гость я, Знаур! -ответил тихо Царай.-Прошу тебя, открой мне дверь и не мешкай!
Калитка приоткрылась, и Знаур торопливо сказал:
- Входи. Да останутся за порогом твои беды!
Царай не заставил повторять приглашение. Он дождался, пока Знаур задвинет щеколду, потом, сдерживая волнение, поздоровался с ним:
- Добрый вечер!
- Здравствуй, гость! Да пощадит нас бог и пошлет он с тобой хорошую весть!
На это Царай ответил шепотом:
- Веди меня в дом и не теряй времени!
В дымной комнате у самого потолка коптила лучина. Придвинув к гостю низкую табуретку, Знаур предложил ему сесть, потом опустился рядом с ним сам. Сердцем он понял, что незнакомец от брата. Он почувствовал на себе его пытливый взгляд и посмотрел ему в глаза, едва сдерживаясь, чтобы не спросить: "Тебя прислал Бабу?"
- Если в доме нет чужих ушей, то я тебе передам привет от Бабу! Ты, должно быть, гордишься своим братом?
- Где он?-выпалил Знаур и тут же проговорил смущенно: - Прости, гость! Сердце изнывает, боюсь за него,- Знаур встал и поклонился.
Царай устало опустил голову и, когда Знаур сел на прежнее место, проговорил:
- Бабу - гость Дзанхота Хамицаева... Я тоже из рода Хамицаевых. Цараем меня зовут. Твой брат задумал уйти на ту сторону перевала. Просил никому не говорить об этом...
- Ох-хо! - схватился за голову Знаур.- Остался я без брата! Будь проклят сборщик налогов... Все это из-за него.
- Разве Бабу погиб, что ты оплакиваешь его?
- Лучше смерть, чем такое, Царай...
- Э нет, брат мой!.. Да, он еще просил царскую бумагу, которую ему выдали в канцелярии,- Царай положил руку на плечо Знаура.
Но тот продолжал сидеть, уткнув лицо в ладони. Его мучила мысль, что он теперь не скоро увидит Бабу.
Гость обвел взглядом жилище. В полумраке заметил длинную скамью, столик, полку с деревянными тарелками, под полкой кадку.
- На рассвете я уйду... Что за человек Кудаберд? Я был у него в доме. Ему можно верить?
- О, конечно,- не сразу ответил Знаур.
- Кто-то позвал его с улицы, и он тяжело встал, постоял задумавшись.
- О, Кониевы!
Извинившись, Знаур вышел во двор, посадил на цепь пса, рвавшегося из рук, и, проклиная судьбу, направился к калитке.
На улице стоял курьер. А за канавой, на дороге, маячил всадник. "Это Инал! Не дождешься ты Бабу, сукин сын",- Знаур протянул курьеру руку, но тот сделал вид, будто не заметил ее, и смущенный Знаур не слышал его слов.
- Утром пойдешь в канцелярию, помощник пристава тебя зовет. Понял? - курьер говорил нарочито громко, чтобы его слышал стражник. Но Знаур молчал.
- Ты что, оглох?
- Хорошо,- проговорил Знаур.- Разве ты когда-нибудь придешь с доброй вестью к людям.
- Есть ли кто у тебя в доме? - грубо спросил подъехавший Инал.
-1 Бог осчастливил меня гостем,- ответил в замешательстве Знаур; он тут же спохватился, однако было поздно.
- Позови его,- приказал всадник, заподозрив неладное.
- Не надо обижать его,- попросил Знаур.- Зачем он тебе? Или ты забыл обычай наших отцов? Ты хочешь позора на свою голову?
- Не вынуждай меня сойти с коня,- повысил голос Инал.
Подумав, что лучше ему не затевать сейчас ссору с Иналом, Знаур вернулся в дом. Инал же соскочил на землю, бросил поводок курьеру и, толкнув калитку, бросился за Знауром.. Но с цепи рвался пес, захлебываясь в злобном лае, и Инал остановился.
Вскоре из сакли вышли Знаур и Царай.
- О, вот кто твой гость! Ни тебя ли мы видели у Кудаберда?
- Меня,- руки Царая легли на рукоять кинжала.
- А что ты делаешь здесь?
- Хочу покушать и лечь спать, -дернул правым плечом Царай.
- Гм! Вот я тебя отведу в канцелярию... Шлешься по селу. Постой, постой, а может, тебя прислал Бабу?
Царай, рассмеявшись, развел руками:
- Тогда бы я не показывал людям свое лицо. А ты же сам сказал, что я шлюсь по селу...
Озадаченный Инал задумался, потом, почесав затылок, произнес: