Она взяла пирожок с вареньем, выпавший из ее пальцев, и съела его в забытьи. Открытие ошеломило ее. Итак, Пенелопа Доналдсон - отпетый мошенник, как выразился бы Галли, а если верить ему, это самый худший род мошенников. Леди Констанс с облегчением вспомнила, что завтра вечером они будут в Бландингском замке, далеко от всяких Вейлов, - и ощутила, какая это тихая заводь, какая обитель покоя. Чего там только нет! Дивный пейзаж, дух старины, а главное - ни единого Вейла на много миль вокруг.
2
Когда такие девушки, как Глория Солт, говорят, что оденутся к ужину, они употребляют слово "одеться" в самом глубоком и полном смысле, предуведомляя тех, кто окажется в salle a manger, чтобы они припасли темные очки. Джерри, поджидавший в вестибюле, просто оторопел, когда в восемь часов двадцать минут вращающиеся двери впустили блистательное видение. Поскольку он встречался с Глорией за завтраком (вторым) и на поле для гольфа, он не знал, как она сверкнет за ужином.
Глория Солт была высокой, стройной и умопомрачительно модной. Хотя она прекрасно играла и в гольф, и в теннис, походила она скорей всего на нильскую змейку. Мы бы поняли нервного джентльмена, если бы перед ужином он не знал, что ей предложить - аспида или коктейль.
И в том и в другом случае он бы ошибся. Аспида она бы отклонила, как отклонила коктейль, предложенный Джерри.
- Никогда не пью. Не пойму, как вы все это пьете. Так я и сказала моему будущему повелителю: "Ни джина, ни виски". Кроме того, диета и упражнения. А то кажется, что я выхожу за двоих сразу.
- А он что?
- Юмор - признал, сатиру - не очень.
- Солидный.
Джерри умел приступить прямо к делу, но если угощаешь леди, надо быть вежливым. Нельзя говорить о делах за семгой. Кроме того, ему хотелось узнать, что случилось, почему Глория поссорилась с Орло, лордом Воспером. Джерри знал его с детства, любил, а потому - огорчался.
- Не то что Оспа.
- Какая оспа?
- Это от "Воспер". Я учился с ним в школе.
- Да? А ты его бил?
- Конечно, нет. Я любил его, как брата.
- Большая потеря, - заметила Глория. - Если бы Орло Воспера били по два раза в день, когда формировалась его личность, он бы не стал такой гнидой.
- Ты можешь назвать его гнидой?
- Назвала, прямо в лицо.
- Когда?
- На корте, и еще раз, когда мы входили в клуб. Да, и в раздевалке, уже без него. Там мужчины отдельно. Гнида из гнид, сказала я, абсолютный чемпион. И вернула кольцо.
- О, вы были помолвлены?
- Все ошибаются.
- Я ничего не видел в газетах.
- Мы собирались объявить перед турниром.
- Чем же он заслужил твою немилость?
- Сейчас расскажу. Мы играли смешанными парами. Да, я была немного не в форме, но это не причина после первого сета врываться на мою часть корта и играть за меня, словно я - старушка с артритом, которая научилась теннису на прошлой неделе по почте. Играет и кричит: "Мяч, мяч!" А где же я? Сжалась в уголке? Шепчу ему: "Мой Герой?" Нет уж, прости. Я ему сказала, чтобы немедленно убрался, а то мозги вышибу, если они у него есть. Он немного поутих, играл за себя, но всякий раз как я промажу - разве можно не мазать после таких испытаний? - он поднимал брови и говорил: "Ах, ах". Когда все кончилось и мы проиграли со счетом два - шесть, три - шесть, он пожалел, что я ему не уступила. Вот тут я и взорвалась. Потом обручилась с Грегори Парслоу.
Джерри пощелкал языком, а когда Глория спросила, не подгоняет ли он лошадь таким неприятным звуком, ответил, что ее повесть очень огорчила его. Так оно и было. Никто не любит, когда его старые друзья ссорятся. Он привязался к Орло Восперу еще тогда, когда они метали друг в друга бумажные дротики, обмоченные в чернила, а к Глории Солт испытывал ту нежность, с которой мы относимся к женщинам, не вышедшим за нас замуж.
- Оспа об этом слышал?
- Вероятно. Это было в "Таймс".
- Страдал, наверное.
- Надеюсь.
- Где он сейчас?
- Кто его знает. И ради Бога, хватит о нем! Я думала, тебе интересно, что я хочу предложить. А ты ни о чем не спрашиваешь.
Джерри опять огорчился, теперь - от того, что она превратно истолковала его благородную сдержанность.
- Мне интересно. Я не хотел тебя торопить. А то бы ты подумала, я из-за этого с тобой ужинаю.
- Из-за чего-то еще?
- Конечно.
- С виду не скажешь.
- Понимаешь, я собирался встретиться с… другим человеком. Пришлось отменить, неудобно как-то.
- Точнее, с девушкой.
Слово это не очень подходило к прекраснейшей из смертных, но Джерри перетерпел.
- Ну да.
Участливо глядя на него, Глория перегнулась через столик и погладила его по щеке.
- Прости, Джерри. Не знала. Значит, ты влюбился. Да-да, сама вижу, ты так таращишься. Когда же это случилось?
- Недавно. Я был в Нью-Йорке, а с ней мы плыли сюда.
- Когда вы поженитесь?
- Никогда, если я не раздобуду две тысячи.
- Вот как? А книги денег не приносят?
- Не так много.
- Ага… Прости, что я тебе помешала, но завтра я уезжаю в Шропшир. Буду гостить в Бландингском замке.
- В Бландингском замке?!
- Ты там бывал?
Джерри заколебался. Надо ли называть Пенни? Скорее, нет, решил он. Чем меньше народу знает, тем лучше.
- Я о нем слышал, - сказал он. - Красивые места.
- Да, говорят. Совсем недалеко живет мой Грегори, мили две, так что будем с ним видеться. Наверное, потому леди Констанс меня и пригласила. Ладно, заучи слова "Бландингский замок", в них - вся суть. Подхожу к ней.
Официант принес ростбиф, и Глория отрезала себе прозрачный кусочек. Джерри взял два куска с картошкой, на что Глория заметила, что давняя любовь к этому гарниру сделала сэра Грегори таким, каков он сейчас, если о нем вообще можно говорить в единственном числе.
- На чем мы остановились? - спросила она, когда официант ушел.
- Ты подходила к самой сути.
- Правильно. Подходила. Ну вот и суть, слушай получше, она тебе очень понравится.
Глория съела брюссельскую капустку, тем и хорошую, что от нее не потолстеешь, сколько ее ни ешь, а значит - не уподобишься сэру Грегори Парслоу.
- Не знаю, какая флора в этом замке, - сказала Глория. - Наверное, прекрасная, а фауна состоит, среди прочих, из Кларенса, девятого графа Эмсвортского, и сестры его, леди Констанс. Какие отношения у графа с моим женихом, я тоже не знаю, но с леди Констанс они друзья, так что, когда лорду Эмсворту понадобился новый секретарь, она спросила соседа. Он позвонил мне, справившись, конечно, не причинит ли мне это хлопот. "Что вы, мой повелитель! - сказала я. - Собственно, я знаю подходящего человека". Это ты, Джерри.
Ростбиф поплыл перед изумленным писателем.
- Ты мне хочешь сказать?…
- Хочу и говорю: работа - твоя, бери ее. Сейчас ты гордо ответишь, что Вейлы не служат секретарями.
Джерри засмеялся. Какая гордость, когда можно проникнуть в замок, где живет Пенни, в парк, просто набитый всякими уголками, где они будут гулять и говорить! Он бы согласился стать там чистильщиком ножей.
- Согласен, - сказал он. - Это мне очень подходит.
- Вот и хорошо. Теперь - о том, что не все просто. Примерно год назад я встретила одного знакомого, с которым танцевала еще при Эдуарде Исповеднике. Его зовут Хьюго Кармоди. Он повел меня в кафе и рассказал про этот замок много интересного. Насколько я поняла, он был у лорда Эмсворта секретарем. Ты слушаешь?
- Еще как.
- Я это все забыла - и Хьюго, и его сагу, пока Грег не связал слова "секретарь" и "Бландинг". Тогда я решила сделать доброе дело, как герлскаут. По рассказам Хьюго, старый хрыч - я имею в виду графа - помешался на свиньях. У него премированная свинья Императрица, и он ее очень любит. В сущности, он ни о чем другом не думает. Когда Хьюго там служил, у него было много треволнений, но он буквально все мог уладить, заговорив об этой свинье. Иногда он говорил с таким блеском, что лорд Эмсворт готов был отдать ему что угодно, полцарства за свинью. Вот я и подумала: если ты подготовишься как следует, хозяин даст тебе две тысячи. Нет, ручаться тут нельзя. Старые люди очень часто привязываются к нам ровно до той поры, пока мы не попросим денег. Но сейчас дело другое, ты просто одолжишь, риска нет, твой курорт принесет кучу золота. Скажи ему по-деловому: "Лорд Эмсворт, хотите подработать? А то я могу вам помочь". Предложи проценты. У таких старичков все деньги - в государственных бумагах, по три процента, а ты эти бумаги презри и спроси: "Не хотите верных десять?" Я думаю, клюнет. Нет, я не говорю, что ты получишь чек в день приезда, к вечеру, - подожди недельку, а то и месяц, умягчи его своими познаниями. Обдумай, Джерри. Редко бывает такой шанс.
Джерри это и делал, обдумывал, а потому возразил:
- Я же ничего не знаю о свиньях!
- Можешь почитать, есть миллионы книг. Да пойди ты в Британский музей, спроси, тебе скажут. Я бы на твоем месте стала свиноведом за два дня. Неужели ты думаешь, что Хьюго что-то знал? Свиней он видел только на блюде. Когда ему грозила отставка, едва он слышал шелест ее крыльев, он бежал в библиотеку и сидел там ночь напролет. Иногда он засыпал над книгой, но о свиньях узнал все. Что может он, можешь и ты, неужели не сделаешь усилия?
По-видимому, Клеопатра, столь похожая на нее, обращалась именно так к своим воинам перед битвой при Акциуме. И, как воин, Джерри Вейл вскочил на ноги, сверкая глазами.
- Хочешь потанцевать? - спросила Глория.
Джерри задрожал.
- Хочу тебя расцеловать! - воскликнул он.
- Здесь нельзя. И вообще, мы обручены с другими.
- Ты не поняла. Это поцелуи благодарности. Так целует брат любящую сестру. Просто не знаю, что и сказать! Ты говоришь, доброе дело, как эти скауты. Сегодняшнего хватит не на день, а на два года. В общем, спасибо.
Она погладила его по щеке.
- Не за что, - сказала она. - Пойдем потанцуем.
3
В маленьком чистеньком домике лондонского пригорода Моди Стаббз, урожденная Бидж, курила перед сном сигарету.
К завтрашнему отъезду готово было все - вещи и волосы она уложила, кота Фредди отнесла к соседке и думала теперь о том, что сказал дядя Себастьян.
Говорил он сбивчиво, она не все поняла, хотя о замке много слышала, но главное - среди опасностей дядя упомянул некоего Парслоу.
И вот она думала, не тот ли это Табби Парслоу, которого так хорошо знала Моди Монтроз.
Глава 4
1
За исключением (и то сомнительным) миссис Эмили Пост, самых надменных герцогинь и покойной Корнелии, матери Гракхов, английская барменша, наученная держаться с королевским достоинством в любых обстоятельствах, поистине несравненна, когда речь идет об осанке.
Назавтра из вагона вышла не робкая Моди Стаббз, а блистательная миссис Бенбери. Иной представитель того, что называют мещанством, дрожал бы от одной мысли о лежбище аристократов, она же не утратила спокойствия и сдержанности, как не утратила бы их во львином рву или в огненной печи. Благодаря своей профессии она видела столько пэров, выброшенных за дверь ее королевства, что голубая кровь ничего для нее не значила.
Радуясь возможности возобновить былую дружбу, Галли встретил ее, и они обнялись на перроне. Потом он повел ее в "Герб Эмсвортов", не только по доброте, но и для того, чтобы подготовить получше, пока не поднялся занавес.
Когда встречаются старые друзья, они начинают с расспросов. Первый друг спрашивает второго, как там Джимми такой-то, а второй спрашивает первого - как там Билли сякой-то. Не забыты и Том - ну, этот, и Дик - ну, знаешь, и Гарри - тот самый, и, наконец, Джо - как его, который замечательно изображал дерущихся котов после третьей рюмки.
Все это уложилось в путь от станции, а теперь, в саду, попивая прославленное пиво, они перешли к главному. Такой галантный человек, как Галахад, начал, естественно, с комплимента.
- Ну, знаешь, - сказал он, глядя на Моди с искренним восхищением, - ты ни на день не постарела. Поразительно!
Да, годы и впрямь почти не коснулись прекрасной сыщицы. Возможно, она была чуть величавей, чем подобие песочных часов, которое являлось взору в "Крайтириен", он и в "Гербе Эмсвортов" хозяин, его подрастающий сын и полдюжины посетителей глядели на нее в изумлении. Когда она вышла, они только что не зааплодировали.
- Спасибо, милый, - сказала она. - Ты и сам неплохо выглядишь.
В голосе ее сквозило то удивление, которое всегда сквозило в голосах людей, встретивших Галли после долгого перерыва. Явление это входит в число извечных тайн. Летописец Бландингского замка написал когда-то, что совершенно неправедная жизнь, против всякой справедливости, сохранила Галахада в удивительной форме. Как удавалось так выглядеть человеку, чья печень должна бы находиться в кунсткамере, понять не мог никто.
Суровые слова, но оправданные. Галахад Трипвуд походил не на позор семьи, каким его считали сестры (Констанс, Дора, Гермиона и т. п.), а молодым трезвенником, который в жизни не пил ничего, кроме йогурта, пивных дрожжей и мелиссы. Сам он объяснял такой вид прилежным курением, питием и твердой верой в то, что нельзя ложиться раньше трех часов ночи.
- Да, не жалуюсь, - отвечал Галли. - Сельская жизнь…
- Наверное, ты скучаешь?
- Нет, не скажи. Дело вкуса. Бедный Рожа Биффен совершенно здесь не прижился. Помнишь Рожу? Он недавно уехал, не выдержал. Жаль, он бы нам помог. Твоему дяде, при всех его добродетелях, чего-то не хватает. Я бы его не поставил в авангарде. В таких переделках нужны дворецкие иного рода - наглые, молодые, готовые на все.
- Как поживает дядя Себастьян?
- В общем, ничего. Страдает, конечно. Темные круги под глазами - из-за тревог об Императрице. Приближается выставка, он вложил в это почти все деньги. Кстати, я тоже. Одна надежда на тебя, ты уж постарайся! Следи за девицей Симмонс, опасность сгустилась там. Дядя все тебе объяснил?
- Не очень подробно. Но главное я поняла.
- Соревнование свиней? Опасность? Род защиты?
- Да, примерно. Только кто такая миссис Бенбери? Что это значит?
- Она давний друг отца мисс Пенелопы. Мисс Пенелопа гостит в замке, отец - мистер Доналдсон, король рынка, снабжающий американских собак галетой насущной. Поэтому не подражай Кларенсу, не спрашивай: "А кто такой Доналдсон?" Кларенс. Мой брат, девятый граф Эмсвортский. Конни. Моя сестра. Леди Констанс Кибл. Главная угроза.
- Я думала, главная угроза - Парслоу.
- Под опекой Конни. Конечно, такой интриган, как Табби Парслоу, хорош и без поддержки, но…
- Табби? - вскричала Моди.
- Странно, - сказал Галахад, - сколько лет я его так не называл! Видимо, ты перевела часы в обратную сторону. Ты его знала, там, у нас?
Моди отрешенно дышала. Странный свет засветился в ее синих глазах.
- Знала! Я замуж за него чуть не вышла.
- О!
- Только он не пришел.
- Не пришел?
- Не пришел в церковь. Полтора часа я ждала с букетом ландышей, а его нет и нет. Ну, я и ушла.
Галахад вынул монокль и протер его, хотя был не из тех, кто делает это часто. С полминуты он молчал, водя носовым платком по стеклышку, тогда как его гостья тихо вздыхала и обреченно прихлебывала пиво.
- Нехорошо, - наконец сказал он.
- Да, я очень горевала.
- Не удивляюсь. Любой сковырнется. Примерно то же самое приключилось с небезызвестной Марианной, и она была сама не своя. Так и не пришел?
- Нет. Я думаю, он потратил на бегах деньги, отложенные на путешествие, а сказать духу не хватило. Тогда он жил еще не здесь, и я получила от него письмо, каждое слово помню. Вот так: "Жди меня у Спасителя в Пимлико, ровно в два, седьмого июня". Казалось бы, ясно? Потом там было, что мы поедем в Париж на медовый месяц. Все-таки как-то невежливо просить, чтобы тебя ждали в церкви, - и не прийти… Помнишь, Веста Виктория пела?
Галли кивнул.
- "Когда в соборе я ждала…"
- "…Ждала, ждала…"
- "…Ждала, ждала…"
- "Не чуя зла, не чуя зла…"
- "…Не чу-у-я зла…"
- Да, - закончила дуэт Моди. - В мюзик-холле это смешно, а в жизни - не очень. Как-то глупо себя чувствуешь. Значит, теперь он сэр?
- Как же, баронет! Ты больше его не видела?
- Никогда.
- И не написал ни разу?
- Куда там!
- Вылитый Парслоу, - философски заметил Галли. - Чего и ждать от человека, который обкормил Кнута? Наверное, ты расстроилась. Да и как иначе? Бросить доверчивую девушку… Хорошенькое у тебя представление о мужчинах! Была ты счастлива со Стаббзом?
- Да, вполне.
- Ну и слава Богу, - обрадовался Галли. - Все хорошо, что хорошо кончается. Пусть мертвые… и так далее. Что ж, теперь даже лучше, что Парслоу тебя обидел. Ты ничего не пожалеешь, чтобы обидеть его. Именно это нам и нужно, такой самый дух. Еще пива?
- Спасибо, нет.
- Тогда берем такси. Держись, когда увидишь Конни. С дядей - снисходительное высокомерие типа: "Вот что, любезный…" или, скажем: "Любезнейший Бидж…" Единство стиля, что поделаешь.