Но конфликт затянулся, и Рамзес каждую минуту рисковал жизнью. Туйя молила, чтобы душа Сети, ставшая звездой, покровительствовала Рамзесу. В правой руке она держала зеркало, ручка которого имела форму стебля папируса, иероглифа, означавшего "быть зеленеющим, распустившимся, молодым"; когда драгоценный предмет клали в гробницу, он давал душе своего владельца вечную молодость. Туйя направила бронзовый диск к солнцу и попросила зеркало раскрыть тайну будущего.
- Могу я вас потревожить?
Царица-мать медленно повернулась.
- Нефертари...
Великая Супруга Фараона в длинном белом платье, стянутом в талии красным поясом, была так же красива, как богини, нарисованные на стенах вечных жилищ в Долине Царей и Цариц.
- Нефертари, ты принесла хорошие новости?
- Рамзес освободил Аша и вновь овладел провинцией Амурру; Берута подчиняется Египту.
Женщины крепко обнялись.
- Когда он возвращается?
- Не знаю, - ответила Нефертари.
Туйя села перед зеркалом. Кончиками пальцев она помассировала щеки, предварительно намазав их кремом, основными составляющими которого были мед, красная сода, алебастровая мука и молоко ослицы. Снадобье разглаживало морщины, укрепляло верхний слой кожи, омолаживая ее.
- Ты озабочена, Нефертари?
- Опасаюсь, что Рамзес решит идти дальше.
- На север, к Кадешу...
- К новой западне, подготовленной ему Муваттали, императором хеттов. Позволив Рамзесу легко завоевать территории, принадлежавшие Египту, не завлекает ли анатолиец нашу армию в ловушку?
Старейшины-евреи собрались в просторном жилище Аарона, сделанном из сырцового кирпича. Все собравшиеся поклялись хранить молчание о возвращении Моисея, о чем египетские власти не должны были узнать.
Многие евреи по-прежнему чтили и уважали Моисея и надеялись, что он, как и раньше, сумеет защитить их интересы. Лишь Либни, верховный старейшина, обязанный поддерживать сплоченность между кланами, был иного мнения.
- Почему ты вернулся, Моисей? - спросил старейшина скрипучим голосом.
- В горах я увидел пылающий куст, который не сгорал.
- Мираж.
- Нет, это знак божественного присутствия.
- Ты сошел с ума, Моисей?
- Бог окликнул меня из середины куста, и Он говорил со мной.
Старейшины зашептались.
- Что он тебе сказал?
- Бог услышал жалобы и стенания детей Израиля, угодивших в рабство.
- Смотри, Моисей: мы свободные труженики, а не пленники!
- Евреи не свободны в своих действиях.
- Конечно! Но что ты предлагаешь?
- Бог сказал мне: "Когда ты уведешь народ из Египта, вы создадите новую святыню на этой горе".
Старейшины посмотрели друг на друга, пораженные.
- Из Египта! - вскричал один из них. - Что это значит?
- Бог увидел нищету своего народа в Египте. Он хочет освободить от нее евреев и повести их в плодородную и просторную страну.
Либни вспылил.
- Изгнание помутило твой разум, Моисей. Мы пришли сюда давно, ты сам родился в Египте, и эта страна стала нашей родиной.
- Много лет я провел в Мадиане, там я был пастухом, там женился и обрел сына. Я был убежден, что моя жизнь вошла в новую колею, но Бог решил по-другому.
- Ты прятался, совершив преступление.
- Это правда, я убил египтянина, потому что он сам угрожал убить еврея.
- Ни в чем нельзя упрекнуть Моисея, - вмешался один из старейшин, - теперь нам следует его поддерживать.
Остальные согласились.
- Если ты желаешь жить здесь, мы спрячем тебя, - заявил Либни, - но ты должен забыть свои бессмысленные идеи.
- Я сумею вас убедить, если нужно, одного за другим, потому что такова воля Бога.
- Мы не желаем покидать Египет, - подтвердил другой старейшина, - здесь мы владеем домами и садами, никто не голодает. Зачем все это бросать?
- Потому что я должен отвести вас в Землю Обетованную.
- Ты не наш вождь, - возразил Либни, - и не можешь приказывать нам.
- И ты подчинишься, потому что Бог этого требует.
- Знаешь, с кем ты говоришь?
- У меня нет желания спорить с тобой, Либни, как и нет права отказываться от своих намерений. Только тщеславный человек может посчитать, что его воля сильнее воли Бога?
- Если ты и на самом деле Его посланец, тебе придется доказать это.
- Доказательств будет много, не сомневайтесь.
Распростершись на мягкой постели, Аша блаженствовал, массаж Лотос, чьи ласковые руки рассеивали боль и усталость, вернули его к жизни. Прекрасная нубийка, несмотря на хрупкость, проявляла удивительную энергию.
- Как вы себя чувствуете?
- Лучше... Но боль в пояснице еще невыносимая.
- Придется потерпеть! - сказал Сетау, который только что вошел в шатер Аша.
- Твоя жена божественна.
- Может быть, но она - моя жена.
- Сетау! Ты же не воображаешь...
- Дипломаты хитры и коварны, а ты - первый среди них. Поднимайся, нас ждет Рамзес.
Аша повернулся к Лотос.
- Вы можете мне помочь?
Сетау резко дернул Аша за руку и заставил его встать.
- Ты полностью выздоровел. Массажи больше не нужны!
Заклинатель змей протянул дипломату набедренную повязку и тунику.
- Поспеши, царь не любит ждать.
Назначив в провинции Амурру нового наместника, получившего образование в Египте, ливанца, чья верность, может быть более продолжительной и прочной, нежели у Бентешины, Рамзес произвел ряд назначений в Финикии и Палестине. Он старался, чтобы наместники и правители городов были коренными жителями и чтобы каждый из них поклялся сохранить союз с Египтом. Если они нарушат свое слово, вторжение египетской армии будет немедленным. Для этого Аша создал систему наблюдения и оповещения, на которую он очень надеялся: присутствие небольших военных отрядов и хорошо оплачиваемые соглядатаи.
Глава египетской дипломатии верил в эффективность шпионажа.
На низком столе Рамзес развернул карту Ближнего Востока. Усилия его войск были вознаграждены: Ханаан, Амурру, Южная Сирия снова подчинились Египту.
Это была вторая победа, которую Рамзес одержал над хеттами. Ему оставалось принять жизненно важное решение, касающееся будущего Двух Земель.
Сетау и Аша, не такой элегантный, как обычно, вошли, наконец, в шатер царя, где сидели высшие военачальники.
- Все вражеские укрепления взяты?
- Да, Ваше Величество, - сказал военачальник соединения "Ра", - последнее укрепление Шалом пало вчера.
- "Шалом" означает мир, - уточнил Аша, - на сегодня он царит в этой провинции.
- Должны ли мы продолжать двигаться на север, - спросил царь, - овладеть Кадешем и нанести окончательный удар хеттам?
- Таково желание военачальников, - заявил полководец, - мы должны добиться полной победы, уничтожив варваров.
- У нас нет никакого шанса на успех, - высказал мнение Аша, - еще раз хетты отступили, это так, но они готовят новые ловушки, к тому же наша армия измотана сражениями в провинциях, а хеттские войска целы и невредимы и готовы к битве.
- С Рамзесом во главе, - воскликнул с энтузиазмом военачальник, - мы победим!
- Вы плохо знаете местность. Хетты нас раздавят на высоких плато Анатолии, в ущельях, в лесах. При Кадеше погибнут тысячи пехотинцев, и мы даже не уверены, что сможем овладеть крепостью.
- Пустые опасения... На этот раз мы готовы!
- Ступайте, - приказал Рамзес. - Мое решение вы узнаете на рассвете.
ГЛАВА 10
Благодаря гостеприимству Аарона, Моисей провел несколько спокойных недель в квартале еврейских каменщиков. Его жена и сын могли свободно передвигаться по городу, оживленная жизнь которого манила и удивляла их. Сепфоре нравилось прогуливаться по улочкам столицы, где без конца сновали азиатские, палестинские и нубийские лоточники, предлагающие самый разнообразный товар.
Моисей жил затворником. Много раз он просил совет старейшин выслушать его еще раз. Вождям, недоверчивым и подозрительным, он снова попытался внушить волю Яхве.
- Твоя душа все еще не спокойна? - спросил Аарон.
- С того момента, когда передо мной явился горящий куст, нет.
- Здесь никто не верит, что ты встретил Бога.
- Когда человек знает свое предназначение, которое он должен выполнить на этой земле, у него больше нет сомнений. Впредь мой путь намечен, Аарон.
- Но ты один, Моисей!
- Так только кажется. Воля Яхве проникает в сердца евреев.
- В Пи-Рамзесе у евреев есть все, а в пустыре, где найдешь ты пищу?
- Бог снабдит ею.
- Ты говоришь как пророк, но ты идешь неправильным путем. Измени имя и внешность, забудь бессмысленные идеи, вернись к своим. Ты состаришься в мире, почете и спокойствии во главе многочисленной семьи.
- Это не моя судьба, Аарон.
- Но ты придумал свою судьбу, Моисей, откажись от нее.
- Я уже не в силах это сделать.
- Зачем же портить свою жизнь, когда счастье так доступно?
В дверь жилища Аарона постучали.
- Стража, откройте!
Моисей улыбнулся.
- Ты видишь, мне не оставляют выбора..
- Тебе нужно бежать.
- Эта дверь - единственный выход.
- Я защищу тебя.
- Нет, Аарон.
Моисей сам открыл дверь. Серраманна, гигант-сард, с удивлением рассматривал Моисея.
- Итак, меня не обманули... Ты все же вернулся!
- Ты хочешь войти и разделить с нами трапезу?
- Моисей, тебя выдал еврей, каменщик, который испугался потерять работу из-за твоего присутствия в квартале. Следуй за мной, я должен отвести тебя в тюрьму.
Аарон вступился.
- Моисея должны судить.
- Это само собой разумеется.
- Если только ты не освободишься от него до суда.
Серраманна схватил Аарона за шиворот.
- Ты принимаешь меня за убийцу?
- Ты не имеешь права грубить мне!
Тот отпустил Аарона.
- Ты прав... А ты, ты имеешь право оскорблять меня?
- Если Моисея арестуют, он будет казнен.
- Закон распространяется на всех, даже на евреев.
- Беги, Моисей, возвращайся в пустыню! - взмолился Аарон.
- Ты прекрасно знаешь, что мы отправимся вместе.
- Ты не выйдешь больше из тюрьмы.
- Бог поможет мне.
- Идем! - потребовал Серраманна, - не заставляй меня связать тебе руки.
Сидя в углу камеры, Моисей наблюдал за лучом света, который проник сквозь решетку. Он заставлял искриться тысячи частичек, висящих в воздухе, и падал на земляной пол, утрамбованный ногами заключенных.
В Моисее всегда будет гореть огонь, зажженный энергией горя Яхве. Забыто прошлое, забыты жена и сын. Он думал только об одном. Исход еврейского народа в Землю Обетованную стал единственным смыслом жизни.
Безумная надежда для человека, запертого в камере главной тюрьмы Пи-Рамзеса, которого египетское правосудие приговорит к смерти за преднамеренное убийство, или, в лучшем случае, к принудительным работам на каторге в оазисе. Несмотря на уверенность в Яхве, в душу Моисея закрались сомнения. Как Бог сможет освободить его и позволить ему выполнить свое предназначение?
Еврей засыпал, когда отдаленные крики прервали его оцепенение. С каждой минутой они усиливались, пока не стали оглушительными, город, казалось, был в полном смятении.
Возвращался Рамзес Великий.
Никто не ожидал увидеть его так скоро, но это был именно он, на своей колеснице, которую везли "Победа при Фивах" и "Богиня Мут довольна", украшенные султанами с красными, а по краям голубыми перьями. Справа от колесницы шел Боец, огромный лев, он смотрел на горожан, собравшихся по пути следования, как на забавных зверюшек. Рамзес был лучезарным: на голове красовалась голубая корона с золотой змеей во лбу, на нем была ритуальная одежда с нарисованными зелено-голубыми крыльями соколихи Исиды, покровительницы Фараона.
Пехотинцы пели ставшую традиционной песню: "Рука Рамзеса сильна, его сердце мужественно, он непревзойденный лучник, стена для воинов, пламя, сжигающее врагов". Он появился как избранник Божественного Света, как сокол, с грандиозными победами.
Военачальники, командиры колесниц и пехоты, армейские писари и простые воины были в парадной одежде и шествовали за знаменосцами. Под овации толпы воины уже мечтали об отпусках и вознаграждениях, которые заставят их забыть суровость сражений. В военной жизни не было лучшего момента, чем возвращение домой, особенно если оно триумфальное.
Захваченные врасплох садовники не успели украсить цветами главную улицу Пи-Рамзеса, ведущую к храмам Птаха, бога творящего слова, и Сехмет, ужасающей богини войны. Повара суетились, жаря гусей, куски говядины, свиные вырезки и наполняя корзины сушеной рыбой, фруктами и овощами. Из погребов доставили кувшины с пивом и вином. Кондитеры спешно готовили пироги. Щеголи надевали праздничные одежды, светские дамы облачались в лучшие наряды.
В хвосте колонны шли несколько сотен пленных: азиатов, ханаанцев, палестинцев и сирийцев; у одних руки были связаны за спиной, другие шли свободно рядом с женщинами и детьми. На ослах были приторочены узлы с их скудными пожитками. Пленных доставят в столичную управу, где решится их участь. По обыкновению, многие из них будут отправлены на главные стройки страны, другие станут заниматься общественными работами в городах и поселках, а труд женщин и детей используют на сельскохозяйственных полях и во многочисленных мастерских.
Собравшиеся на улицах Пи-Рамзеса спрашивали друг друга: что это? Мир или простая передышка? Уничтожил ли Фараон, наконец, хеттов или вернулся, чтобы набрать новых сил и отправиться в бой? Неизвестность порождала нелепые слухи, поговаривали о смерти императора Муваттали, взятии крепости Кадеш, разрушении хеттской столицы. Каждый ждал церемонию награждений, когда Рамзес и Нефертари появятся на террасе царского дворца и преподнесут золотые оплечья самым доблестным воинам.
К общему удивлению, Рамзес не последовал во дворец, а направился прямо к храму Сехмет. Он один заметил на небе зарождение облака, которое очень быстро росло и чернело. Лошади стали нервными, лев зарычал.
Собиралась гроза.
Страх сменил радость. Богиня Сехмет гневалась, посылая мрачное предзнаменование о грядущих несчастьях.
Воины прекратили петь.
Каждый осознавал, что Рамзесу предстоит новое сражение: он должен успокоить Сехмет и предотвратить самое ужасное.
Рамзес спустился на землю, погладил своих лошадей и льва, остановился на ступенях храма, задумавшись. Облако расширялось и множилось на глазах, становясь десятком, сотней, скрывая солнечный свет. На землю спустились сумерки, как во время затмения.
Забыв об усталости и о предстоящих праздниках, Рамзес приготовился встретить Устрашающую. Только он один мог рассеять ее гнев.
Фараон открыл огромную, покрытую золотом кедровую дверь, вошел в пустой зал, где снял голубую корону. Затем он медленно прошел между колоннами первого зала, переступил порог таинственного зала и двинулся к наосу.
Именно здесь он увидел ее, светящуюся в полумраке.
Ее длинное белое платье, казалось, сияло подобно солнцу, аромат ритуального парика околдовывал душу, благородство ее поступи то же самое делало с камнями храма.
Голос Нефертари взвился, нежный, как мед. Она произнесла слова почтения и успокоения, которые с момента появления египетской цивилизации тайно превращали ярость Устрашающей в любовь. Рамзес возвел руки к статуе женщины с головой львицы и прочитал иероглифы, выгравированные на стенах.
С двойной короной на голове, со скипетром в правой руке Рамзес склонился перед благотворящей энергией, заключенной в статуе.
Когда царская чета вышла из храма, огромное солнце заполняло небо и бирюзовый город. Гроза прошла.
ГЛАВА 11
Сразу же после вручения наград храбрецам Рамзес зашел к Гомеру, греческому поэту, давно уже поселившемуся в Египте, чтобы здесь создавать великие произведения и здесь закончить свои дни. Его удобное жилище рядом с дворцом было окружено садом, в котором лимонное дерево, самое прекрасное украшение, радовало взгляд старика с длинной белой бородой. Как обычно, Гомер курил трубку, набитую листьями шалфея, головка трубки была сделана из большой раковины улитки, и пил из кубка вино, ароматизированное анисом и кориандром, когда царь Египта пришел к нему.
Поэт поднялся, опираясь на ореховый посох.
- Сидите, Гомер.
- Когда не будут больше приветствовать Фараона как положено, это будет означать конец цивилизации.
Оба заняли места на садовых скамьях.
- Был ли я прав, написав эти слова, Ваше Величество:
Сражаешься ли со рвением, или остаешься встороне, польза одинакова. Одинаковая честь уготована трусу и храбрецу. Неужели попусту мое сердце так страдало, попусту я рисковал жизнью в стольких конфликтах?
- Нет, Гомер.
- Итак, вы вернулись победителем.
- Хетты в очередной раз отступили. Египет не будет захвачен.
- Давайте праздновать радостное событие, Ваше Величество, я приказал принести замечательное вино.
Повар Гомера принес критскую амфору с узким горлышком, пропускающим лишь тонкую струйку вина, смешанного с морской водой, собранной в ночь летнего солнцестояния и выдержанной три года.
- Надпись о сражении при Кадете закончена, - вспомнил Гомер, - ваш личный писец Амени записал его под диктовку и передал скульпторам.
- Она будет высечена на папертях храмов, объявляя о победе порядка над хаосом.
- Увы! Ваше Величество, сражения все повторяются! Разве хаос не желает поглотить порядок?
- Именно по этой причине был установлен закон фараонов. Он один может упрочить царствование Маат.
- Самое главное, не изменяйте его, у меня есть желание долго и счастливо жить в этой стране.
Гектор, черно-белый кот Гомера, прыгнул на колени поэта.
- Восемьсот километров между вашей столицей и столицей хеттов. Достаточное ли это расстояние, чтобы удержать тьму вдалеке?
- Пока дыхание жизни воодушевляет меня, я буду заниматься этим.
- Война никогда не кончается. Еще не раз вам придется покинуть Египет.
Когда Рамзес распрощался с Гомером, он нашел Амени, ожидавшего его. Более бледный, чем обычно, осунувшийся, личный писец царя был таким худым, что, казалось, вот-вот сломается. За ухом была заложена кисточка, про которую он забыл.
- Я хотел бы с тобой посоветоваться, это срочно, Ваше Величество.
- Один из документов поставил тебя в тупик?
- Документ, нет...
- Ты дашь мне несколько минут, чтобы увидеть семью?
- Обычай предписывает тебе прежде провести определенное число церемоний... Но есть нечто более важное: "он" вернулся.
- Ты хочешь сказать...
- Да, Моисей.
- Он находится в Пи-Рамзесе?
- Я должен сказать тебе, что Серраманна не совершил ошибки, арестовав его. Если бы он оставил Моисея на свободе, правосудие было бы лишь пустым словом.
Моисей в тюрьме?
Это было необходимо.
- Приведи его немедленно ко мне.
- Невозможно, Ваше Величество; Фараон не может вмешиваться в дела правосудия, даже если обвиняется его друг.
- Мы располагаем доказательствами его невиновности!