Благодаря постоянной помощи Туйи Нефертари овладела искусством управлять. В течение семи лет царствования Рамзес много месяцев провел в провинциях и на полях сражений; молодая царица черпала в себе скрытые силы, чтобы выносить тяжесть управления страной и выполнять ритуалы, которые поддерживали необходимые связи между миром богов и миром людей.
Пусть у нее не было возможности подумать о себе самой, но это не раздражало Нефертари; день приносил больше забот, чем в нем было часов. Конечно, она не могла часто видеть Ка и Меритамон, и теряла незабываемые моменты, когда можно наблюдать, как распускается сознание ребенка. Хотя Ка и Меренптах были детьми Рамзеса и Красавицы Изэт, она любила их так же, как и свою дочь Меритамон. Рамзес имел все основания, чтобы просить Изэт заботиться о воспитании троих детей. Между двумя женщинами не было ни соперничества, ни вражды; не имея возможности больше быть матерью, Нефертари сама попросила Рамзеса сойтись с Красавицей Изэт, чтобы последняя дала ему потомков, среди которых он, возможно, выберет своего преемника. После рождения Меренптаха Рамзес решил удалиться от Изэт, издав указ о "царских детях", позволявший Рамзесу назначить столько наследников престола, сколько он захочет.
Любовь, которую царица испытывала к Рамзесу, была гораздо больше, чем единение тел, это было магическое единение их душ; ее покорил не только мужчина, но и его сияние. Каждое мгновение она ощущала, как тонкая незримая связь объединяет их, даже когда Рамзеса нет рядом.
Уставшая царица отдалась в опытные руки прислужниц; после трудного дня в заботе о теле и красоте она забывалась и расслаблялась.
Наступил чудесный момент душа: две служанки вылили на голое тело царицы ушат теплой и ароматизированной воды. Затем она распростерлась на теплых плитах; одна из прислужниц начала делать массаж, используя специально предназначенный для этого крем, состоящий из ладана, скипидара, масла и лимона, обладавших свойством снимать напряжение и усталость перед сном.
Нефертари думала о принятых ею за день решениях, за которые была ответственна, об ошибках, которые совершила, о своих ненужных вспышках раздражения; для того, кто действует, верный путь - действовать правильно, обогащая Законы Маат и ограждая страну от хаоса.
Однако рука, массировавшая царицу, сменила ритм и стала более ласковой.
- Рамзес...
- Позволь мне заменить служанку?
- Я должна подумать.
Очень медленно она повернулась и встретила его влюбленный взгляд.
- Неужели твое бесконечное собрание с Амени и управляющими погребов закончилось?
- Этот вечер и эта ночь принадлежат нам.
Она развязала набедренную повязку Рамзеса.
- В чем твой секрет, Нефертари? Иногда меня охватывает мысль, что твоя красота нереальна.
- А наша любовь реальна?
Они сплелись на теплых плитах, их ароматы смешались, их губы соединились, затем желание понесло их на своих волнах.
Рамзес накрыл Нефертари огромной шалью; развернутая, она представляла крылья богини Исиды, бесконечной в движении, чтобы давать дыхание жизни.
- Какое великолепие!
- Новый шедевр ткацкой мастерской Саиса, чтобы тебе никогда не было холодно.
Она свернулась клубочком около царя.
- Пусть боги сделают так, чтобы мы никогда не расставались.
ГЛАВА 14
Освещенный тремя окнами кабинет Рамзеса был лишен украшений так же, как кабинет его отца. Белые стены, большой стол, кресло с прямой спинкой для Фараона, соломенные кресла для посетителей, сундуки с папирусами, имеющие магические надписи, предназначенные для того, чтобы защитить царскую персону. Карта Ближнего Востока и статуя умершего фараона, чей взгляд из вечности следил за работой сына.
Около письменных принадлежностей лежали две ветки акации, соединенные на концах крепкой льняной веревкой: рамка искателя подземных вод Сети, которой уже однажды воспользовался Рамзес.
- Когда будет суд? - спросил Фараон у Амени.
- Через две недели.
Писец, как всегда, был нагружен большим количеством папирусов и исписанных табличек. Несмотря на слабость спины, он сам предпочитал носить секретные документы.
- Ты предупредил Моисея?
- Разумеется.
- И какова была его реакция?
- Он казался спокойным.
- Ты ему сказал, что мы располагаем доказательствами его невиновности?
- Я дал ему знать, что у него есть надежда.
- К чему столько предосторожностей?
- Потому что ни ты, ни я не знаем, чем закончится суд.
- Но это была самооборона!
- Моисей убил человека, и более того, мужа твоей сестры Долент.
- Я вмешаюсь, чтобы сказать, что я думаю об этом несчастном.
- Нет, Ваше Величество, никоим образом ты не можешь вмешаться. Так как Фараон обеспечивает присутствие Маат на земле и четкость правосудия, он не должен вмешиваться в судебную процедуру.
- Ты полагаешь, что я этого не знаю?
- Был бы я твоим другом, если бы не помог тебе бороться против самого себя?
- Трудная задача, Амени!
- Я упорный и настойчивый.
- Но Моисей сам вернулся в Египет, ведь так?
- Это ничего не меняет.
- Ты выступишь против него?
- Моисей также и мой друг; я представлю доказательства его невиновности, но убедят ли они судей?
- Моисея очень ценили при дворе; каждый поймет стечение обстоятельств, которые заставили его убить Сари.
- Будем надеяться на это, Ваше Величество.
Несмотря на приятную ночь в обществе двух сирен, хорошо дополнявших друг друга, Серраманна был в плохом настроении. Еще до завтрака, который египтяне называли "полоскание рта", он прогнал двух красоток.
Серраманна приложил столько усилий, а убитая молодая блондинка все еще не была опознана.
Сард не верил, что описание жертвы поможет его людям выйти на правильный след. Но ни в Пи-Рамзесе, ни в Мемфисе, ни в Фивах не нашлось ни одного свидетеля. Напрашивается единственно возможный вывод: она была убита с самыми большими предосторожностями.
Лишь один свидетель должен кое-что знать об этом: Долент, сестра Рамзеса. Увы! Серраманна не мог ее допросить, как бы он этого не желал. Сделав публичное покаяние и поклявшись в верности царской чете, лицемерная Долент вновь вернула, по крайней мере, наполовину, доверие к себе.
Раздосадованный сард просмотрел отчеты, написанные его людьми после возвращения из провинций. Элефантина, Эль-Каб, Эдфу, города Дельты... Ничего. Одна деталь его удивила, когда он проверял список отчетов: критянин не передал никакой информации о своих расследованиях. Хотя и знал о последующем наказании в случае неповиновения.
Наспех одевшись, Серраманна направился к Амени. В столь ранний час никого из подчиненных Амени еще не было, но личный писец и носитель сандалий Рамзеса уже разбирал папирусы, отведав ячменной каши, фиг и сухой рыбы. Несмотря на большое количество пищи, которую он поглощал, Амени, на удивление, не толстел.
- Что-то не так, Серраманна?
- Отсутствует отчет одного из моих людей.
- Это так серьезно?
- Да. Критянин - фанатик точности.
- Куда ты его отправил?
- В Средний Египет, в провинцию Эль-Берше. Точнее, недалеко от покинутого города Эхнатона.
- Глухое место.
- Беру с тебя пример, я стал сознательным.
Амени улыбнулся. Два этих человека не всегда были друзьями, но после примирения они испытывали истинное уважение друг к другу.
- Может быть, речь идет о простом опоздании?
- Критянин должен был вернуться еще неделю назад.
- Откровенно говоря, я не стал бы волноваться.
- Мой инстинкт убеждает меня в обратном.
- Зачем ты мне говоришь об этом? Ты располагаешь необходимыми возможностями, чтобы раскрыть тайну.
- Потому что ничего не получается, совершенно ничего.
- Объясни.
- Маг исчез, труп Шенара так и не нашли, эта убитая девушка... Я обеспокоен.
- Рамзес контролирует ситуацию.
- Насколько я знаю, мир не установлен, и хетты еще не отказались от мысли разрушить Египет!
- Ты думаешь, что хеттские шпионы существуют?
- Затишье перед бурей... вот что я чувствую. А мой инстинкт редко обманывает.
- Что ты предлагаешь?
- Отправлюсь в это затерянное место, я хочу знать, что произошло с критянином. До моего возвращения охраняй Фараона.
Долент, старшая сестра Рамзеса, была охвачена сомнением. Крупная брюнетка вернулась к аристократическому образу жизни, праздному и обеспеченному, посещая один пир за другим. Она обменивалась пустыми словами с безмозглыми щеголями, а немолодые ухажеры с речами такими же глупыми, как и их мысли, ухаживали за ней.
С того времени как она стала поклонницей культа Атона, единого бога, у Долент была одна мысль: благоприятствовать возрождению правды, заставить ее, наконец, воссиять на земле Египта, выгнав ложных богов, и тех, кто поклонялся им.
Лишенная советов Офира, она походила на потерпевшего кораблекрушение во время урагана. С каждой неделей ее решимость уменьшалась. Как сохранить веру, если ничто и никто не питает ее? Долент не надеялась на будущее, которое казалось ей безнадежным.
Ее служанка, брюнетка с острым взглядом, сменила постельное белье и вымела комнату.
- Вы страдаете, госпожа?
- Кто позавидовал бы моей участи?
- Красивые платья, прогулки по прекрасным садам, встречи с великолепными людьми... Я немного завидую вам.
- Ты несчастна?
- О, нет! У меня есть добрый муж, двое здоровых детей, и мы хорошо зарабатываем. Скоро мой муж закончит строить наш новый дом.
Долент осмелилась задать вопрос, мучивший ее.
- А бог... Ты думаешь о нем иногда?
- Бог везде, госпожа: достаточно почитать богов и наблюдать природу.
Долент больше не настаивала, Офир прав: настоящую религию нужно внедрять силой. Подчиняясь вере, народ отступится от всех своих пошлых заблуждений.
- Госпожа... Знаете, что говорят?
Чувствовалось, что у служанки была охота поболтать. Может быть, Долент услышит что-нибудь интересное?
- Ходят слухи, что вы собираетесь снова выйти замуж и, что многие воздыхатели оспаривают это счастье.
- Неважно, что говорят.
- Жаль... Вы достаточно долго носили траур. По моему мнению, нехорошо, когда такая женщина, как вы, страдает так долго от одиночества.
- Я не жалуюсь на жизнь.
- Иногда вы кажетесь грустной. Возможно, это нормально. Вы должны думать о вашем муже. Несчастный! Быть убитым! Несмотря на уважение к вам, госпожа, говорят, что ваш муж не всегда поступал честно.
- Это печально, но правда.
- Тогда зачем вам замыкаться на плохих воспоминаниях?
- Новое замужество не интересует меня.
- Счастье вернется, госпожа! Особенно, когда убийца вашего мужа приговорен.
- Что ты знаешь об этом?
- Моисея будут судить.
- Моисей... Но он в бегах!
- Это тайна, но мой муж - друг начальника охраны главной тюрьмы: еврей заключен там. Он точно будет приговорен к смертной казни.
- Его можно увидеть?
- Нет, это тайна, из-за тяжести обвинения, выдвинутого против него. Вас обязательно пригласят на суд, и у вас будет случай отомстить.
Моисей вернулся! Моисей, который верит в единого бога! Не знак ли это, обращенный к Долент?
ГЛАВА 15
Суд над Моисеем проходил в большом зале правосудия, возглавляемый жрецом, служителем Маат. Одетый в тяжелое накрахмаленное платье, он носил единственное украшение - сердце, символ человека, которое во время испытания смертью будут взвешивать на весах загробного царства.
До открытия заседания жрец встретился с Рамзесом в храме Птаха для возобновления клятвы, данной им во время коронации: он будет чтить богиню правосудия и никому не окажет предпочтения. Остерегаясь давать ему какие-либо советы, царь ограничился разговором об организации предстоящего процесса.
Большой зал был полон.
Ни один придворный не хотел пропустить такое событие.
Замечено было присутствие некоторых старейшин еврейских племен. Мнения разделились: одни верили в виновность Моисея, другие ожидали признаний, объясняющих причину возвращения преступника.
Жрец открыл заседание, приветствуя Маат, Закон, который будет жить вечно в человеческом обществе. Он приказал выставить на настил из плиток сорок две медные пластинки, напоминавшие, что правосудие осуществляется в сорока двух провинциях. Два воина привели Моисея.
Все взгляды устремились на еврея. Словно высеченное из камня лицо, длинная борода, огромный рост; бывший сановник Рамзеса выказывал удивительное спокойствие. Воины указали ему место напротив жреца.
Расположившийся по обе стороны верховного судьи - суд из четырнадцати человек включал землемера, жрицу богини Сехмет, лекаря, плотника, мать семейства, крестьянина, писца казны, придворную даму, скульптора, ткачиху, военачальника соединения "Ра", каменотеса, ответственного за царские погреба и моряка.
- Ваше имя Моисей?
- Именно так.
- Отводите ли вы кого-нибудь из этого суда? Посмотрите на них и подумайте некоторое время.
- Я доверяю правосудию этой страны.
- Разве это страна не ваша?
- Я здесь родился, но я - еврей.
- Вы египтянин и будете судимы как таковой.
- Была бы процедура и приговор другим, если бы я был иностранцем?
- Конечно, нет.
- Какая разница в таком случае?
- Суду решать. Вы стыдитесь быть египтянином?
- Суду решать, как вы говорите.
- Вы обвиняетесь в убийстве мастера по имени Сари, а затем - в побеге. Признаете вы эти факты?
- Признаю, но они требуют объяснений.
- Это цель данного разбирательства. Вы считаете неточными термины обвинения?
- Нет.
- Следовательно, вы понимаете, что в соответствии с законом я должен потребовать для вас смертной казни.
По залу пробежал шепот; Моисей остался невозмутимым, как будто эти ужасающие слова его не касались.
- Исходя из тяжести обвинения, - уточнил жрец. - Я не стану устанавливать никаких ограничений во времени, чтобы вы могли защититься и объяснить свое преступное поведение. Я требую также абсолютной тишины и прерву заседание при малейшем беспорядке; виновные будут наказаны тяжелым штрафом.
Чиновник обратился к Моисею.
- Какую должность занимали вы в то время?
- Сановник египетского двора и мастер на строительстве Пи-Рамзеса. В частности, я руководил еврейскими каменщиками.
- По моим документам, все были этим довольны. Вы были другом Фараона, ведь так?
- Точно.
- Учеба в Мемфисе, первый официальный пост - в гареме Мэр-Ур, старший мастер в Карнаке, мастер в Пи-Рамзесе... Блестящая карьера, которая только что начиналась. Жертва, Сари, проделал обратный путь. Он, бывший воспитатель Рамзеса, надеялся стать главой школы в Мемфисе, но был назначен на незначительную должность. Вы знали о причинах этой неудачи?
- У меня было свое мнение.
- Можно его узнать?
- Сари подлый человек, честолюбивый и жадный. Мою руку направила судьба.
Амени попросил слова у жреца.
- Я хочу внести некоторые уточнения: Сари участвовал в заговоре против Рамзеса. Так как он был мужем его сестры, царь выказал милость и заговорщик избежал сурового наказания.
Многие придворные были удивлены.
- Пусть предстанет перед судом госпожа Долент, - приказал жрец.
Не скрывая своего волнения, приблизилась величавая брюнетка.
- Вы подтверждаете слова Моисея и Амени?
Долент опустила голову.
- Они мягки, слишком мягки... Мой муж стал чудовищем. Когда он понял, что его карьера окончательно загублена, он начал питать сильную ненависть к подчиненным, проявляя по отношению к ним беспощадную жестокость. В течение последних месяцев своей жизни он преследовал еврейских каменщиков, за которых он отвечал. Если бы Моисей не убил его, кто-нибудь другой сделал бы это.
Речь Долент крайне удивила жреца.
- Не слишком ли сильны ваши слова?
- Клянусь вам, нет! Из-за мужа моя жизнь стала мучением.
- Его гибель вас обрадовала?
Долент еще больше опустила голову.
- Я... я как бы освободилась, и мне стыдно за себя... Но как сожалеть о таком человеке?
- Что еще вы можете сказать, госпожа?
- Все... больше ничего.
Долент вернулась и села среди придворных.
- Кто-нибудь желает защитить память Сари и опровергнуть слова его супруги?
Таковых не оказалось. Писец, обязанный записывать показания, вносил их тонким и быстрым почерком.
- Что вы можете сказать о случившемся? - спросил жрец Моисея.
- Это была случайность. Хотя мои отношения с Сари были натянутыми, но у меня не было намерения убивать его.
- Почему такая враждебность?
- Потому что я обнаружил, что Сари, будучи строительным мастером, шантажировал и обкрадывал еврейских каменщиков. Стремясь защитить одного из них, я убил Сари, не желая этого, а лишь спасая собственную жизнь.
- Вы утверждаете, что это была самооборона?
- Именно так.
- Почему вы сбежали?
- Я поддался панике.
- Странный поступок для невинного.
- Убийство человека вызывает глубокий шок. На мгновение теряешь голову и действуешь, как пьяный. Затем понимаешь, что совершил нечто ужасное, и остается только одно желание: сбежать, исчезнуть, забыть и быть забытым. Вот почему я спрятался в пустыне.
- Волнение прошло, вы должны были вернуться в Египет и предстать перед судом.
- Я женился, и у нас родился сын. Египет мне казался далеким, очень далеким.
- Почему же вы вернулись?
- У меня есть предназначение, которое я должен выполнить.
- Какое?
- Сегодня это еще моя тайна, не имеющая отношения к разбирательству; но завтра о ней узнает каждый.
Ответы разгневали жреца.
- Ваш рассказ не совсем убедителен и ваши объяснения очень запутаны. Я полагаю, что вы убили Сари преднамеренно, потому что он вел себя несправедливо по отношению к евреям. Ваши мотивы понятны, но речь идет все же о преступлении. По возвращении в Пи-Рамзес вы продолжали прятаться! Не является ли это подтверждением вашей виновности? Уверенный в своей правоте человек не поступает таким образом.
Амени посчитал, что настал момент для решающего удара.
- Я располагаю доказательством невиновности Моисея.
Тон жреца стал строгим.
- Если у вас нет серьезных оснований, я обвиню вас в оскорблении правосудия.
- Еврейского каменщика, которого Моисей взялся защищать, звали Абнер; Сари вымогал у него деньги. Абнер пожаловался Моисею. Сари захотел отомстить Абнеру, мучая его. Моисей прибыл вовремя и помешал Сари истязать свою жертву. Но драка обернулась убийством, Моисей убил Сари, но защищая свою жизнь. Абнер был свидетелем, и его показания включены в дело. Оно в вашем распоряжении.
Амени отдал документ жрецу.
Последний удостоверился, что папирус имел печать судьи. Он сломал ее, проверил дату и прочитал текст.
Моисеи не осмелился проявить своей радости, но обменялся с Амени взглядом заговорщика.
- Этот документ подлинный и приемлемый, заключил жрец.