Они скрылись в темноте, и прошло не менее часа, пока Матвей возвратился.
- Что там?-спросил Залётный.
- Сын ломовицкого мельника затесался. Он и мутит. Ну, да я ещё до него доберусь!
- Тут есть гуси лапчатые! В партизаны пошли, а са…- Оборвав на полуслове, Тимофей схватил Матвея за руку, спросил: - Слышишь?
Матвей прислушался, сдерживая дыхание. С той стороны, откуда можно было ожидать приближения белых, доносился многоголосый говор людей.
- Кто это?-почти враз проговорили они.
На беляков это никак не походило. Люди шли шумно, и, судя по голосам, они были в весёлом, приподнятом настроении. Посты охранения их не обстреляли, и это значило, что идут не чужие.
- Видно, в самом деле, охотники или новые партизаны,-сказал Тимофей.
- Зажги берёсту, чтоб тут не плутали,- проговорил Матвей.
Тимофей ощупью нашёл на дровах берёсту и зажёг её. В это время послышался голос деда Фишки:
- Сюда, ребятки, сюда!
Потом кто-то сказал, видимо, что-то смешное, и люди дружно захохотали. От нетерпения Матвей был готов броситься навстречу им.
- Кого ведёшь, дядя?-крикнул он.
- А вот приведу-узнаешь,-засмеялся старик.
Берёста жарко вспыхнула, и темнота вокруг стала ещё более непроницаемой. Матвей отошёл в сторону, напряжённо всматривался, прислушивался.
Наконец из-за кедров вышел один человек, потом второй, третий. И Матвей разглядел, что на огонь движется толпа.
- Я тут, дядя,- проговорил он, давая знать о себе. Дед Фишка подскочил к нему, весело сказал:
- Ты, Матюша, всегда меня на такие дела посылай. Я тебе плохих людей не приведу. Так и знай! Я самим богом меченный.
- Кто это, дядя?-спросил нетерпеливо Матвей, тщетно стараясь разглядеть людей.
- Они, Матюша, сами скажут,-увильнул от прямого ответа старик.
- Смирно! - вдруг раздался голос, и высокий человек, рассмотреть которого в темноте было невозможно, немного выдвинулся из толпы и не совсем чётко, с хрипотцой и с придыханием отрапортовал:-Товарищ командующий! Отряд шахтёров в составе двенадцати человек прибыл в ваше распоряжение. Вместе с ним прибыл военспец, бывший капитан царской армии Старостенко, сорок шесть крестьян, завербованных по пути нашего продвижения. Отряд имеет: десять винтовок и тридцать гранат, один пулемёт в разобранном виде, семь пистолетов, четыре тысячи винтовочных патронов. Комиссар отряда, член шахтёрского подпольного комитета большевиков…
Свою фамилию говоривший произнёс невнятно, ж Матвей торопливо сказал:
- Очень хорошо, товарищ! А вот фамилию вашу не разобрал.
Тогда высокий человек шагнул вперёд и совет другим голосом, отчётливым и ясным, крикнул:
- Антон Топилкин!
Люди, стоявшие вокруг и знавшие уже из рассказа деда Фишки о долголетней дружбе Топилкина с Матвеем, засмеялись, а Матвей бросился к Антону, обнял его и радостно забормотал:
- Вот это подвалило счастье! Ах ты, чёрт! Вот это повезло так повезло!.. Тимофей, собирай всех на поляну, собирай скорее!
- Ночью-то? - изумлённо спросил Антон Топилкин
- А что же ты думаешь, до утра людей, будем томить? Ведь мы тут беляков ждали… Ну, как добрались-то?-оживлённо говорил Матвей.
- По тракту проскочили удачно, а тут вот третий день по тайге кружим. Охотников никого не нашлось, провести некому-пошли наобум. А слух о вас далеко прошёл,-рассказывал Антон.
Через несколько минут прибежал Залётный:
- Товарищ командир, народ собирается.
- Зажигай, Тимофей, берёсту-со светом пойдём Залётный и дед Фишка приволокли охапку берёсты, нанизали её на палки и подожгли. Несколько новичков взяли палки с пылающей берёстой и пошли, освещая тайгу, впереди командиров.
На поляне Матвей велел развести большой костёр. Дров тут было пропасть, костёр получился яркий и осветил всю поляну.
Матвей подошёл к огню, поднял руку и, когда люди утихли, начал говорить.
9
Холодной ночью партизанские отряды поднялись с берегов Светлого озера и четырьмя колоннами двинулись каждая в своём направлении. На Балагачёву шёл отряд Кинтельяна Прохорова, на Подосиновку - отряд Калистрата Зотова, на Ежиху-отряд ломовицкого батрака Кондратия Загуменного. Четвёртый отряд, под командованием ежихинца Ефима Каляева оставался в резерве и следовал в направлении Челбакских гор, как серединного пункта, расположенного на одинаковом расстоянии от всех трёх селений, намеченных к захвату.
Командование армии было с отрядами: Матвей Отрогов - с Прохоровым, Антон Топилкин - с Зотовым, Старостенко - с Загуменным.
Тимофей Залётный оставался с резервным отрядом и замещал командующего армией. Тут же были Архип Хромков, дед Фишка и большинство разведчиков и связных.
В течение двух суток разведчики неустанно работали. Они побывали в Балагачёвои, Подосиновке и Ежихе и, доставив отрядам самые свежие и точные сведения о белых, теперь заслуженно оставались на отдыхе, в резерве. Ни в Ежихе, ни в Подосиновке вооружённых сил противника обнаружено не было, в Балагачёвои стояло до взвода солдат и, как удалось узнать деду Фишке, ожидался приезд какого-то начальника из Волчьих Нор.
В связи с этим отряду Кинтельяна Прохорова были выделены почти все винтовки, пулемёт и пять лошадей из восьми имевшихся в армии.
В резерве дед Фишка остался с большой неохотой. Ему хотелось непременно быть вместе с племянником, и перед тем как отрядам разойтись, он сказал Матвею:
- Мне, Матюша, пожалуй, с тобой надо пойти. Я ведь хорошо тут места знаю. Да, гляди, и подмогу поднести что-нибудь.
И он начал было собираться. Но на этот раз племянник оказался строг и неумолим:
- Ты не путай, дядя, нам карты. Раз оставили тебя здесь, значит, так нужно. И ты, пожалуйста, не самоуправничай - это для нас сейчас самое большое зло.
Дед Фишка хотел было привести в свою защиту кое-какие доводы, но племяннику слушать его было некогда. Он вскочил на лошадь и, кого-то браня, поскакал к отряду Кинтельяна Прохорова.
К вечеру резервный отряд Каляева выдвинулся до Челбакских гор и остановился. Что предстояло отряду дальше, пока было неизвестно.
С наступлением ночи пошёл мокрый, липкий снег. Залётный приказал на скорую руку соорудить из пихтовых веток шалаши. Дело это было простое, минутное, и вскоре резервники, укрывшись в шалаши, грелись возле небольших костров.
Ни ночью, ни утром из отрядов никто не появился. Люди были настроены нетерпеливо, тревожно. Залётный стал уже думать о посылке в отряды связных, но в полдень появился на лошади Илья Александрович Старостенко.
Завидев начальника штаба, партизаны со всех сторон бросились ему навстречу и окружили его.
- Что слышно, Лександрыч?- спросил дед Фишка, выражая всеобщее нетерпение.
Старостенко был грузный, медлительный. Взглянув из-под очков на партизан, он, в свою очередь, спросил:
- Что слышно от командарма?
- Ничего,-сказал Тимофей Залётный.
- Плохо! - чмокнув губами, недовольно бросил Старостенко.
Он слез с лошади, стряхнул с себя колючки сухой хвои, нападавшие с деревьев, и, видя, что на него выжидающе смотрят, сказал:
- Ну что ж, у нас всё прошло как нельзя лучше. Деревню заняли. Советскую власть восстановили. Отобранный у населения хлеб, находившийся под охраной старосты, вернули, старосту посадили. Новых партизан человек тридцать приняли. Всё нормально… У кого чай есть? Пить хочу ужасно.
Кто-то из партизан подал ему котелок, и он, не дожидаясь, когда дадут кружку, поднёс его к губам и сделал несколько больших глотков.
Вестей от Антона и Матвея по-прежнему не было. Тимофей Залётный, Старостенко, дед Фишка, Архип
Хромков, командир отряда Каляев сидели у костра, переговаривались, томительно коротали время. Наконец Залётный не вытерпел и, поднимаясь, сказал:
- Давай, Архип, посылай людей в Балагачёву. Чую я, неспроста командир молчит.
Начальник штаба поддержал Залётного. Архип молча встал, покрутил усы, направился к разведчикам.
Но едва он сделал несколько шагов к шалашу разведчиков, как за спиной раздались радостные возгласы. Архип обернулся. С горы спускались два всадника. Вскочив на лошадь начальника штаба, Архип поскакал лм навстречу.
Вновь, как и при появлении Старостенко, партизаны сгрудились вокруг приехавших. Не слезая с лошади, Матвей поспешил рассказать обо всём, что произошло в Балагачёвои.
- Всех карателей тёпленькими на постелях перехватали. Ни один не успел уйти. Взяли тридцать винтовок, один пулемёт, два револьвера, семьсот патронов, десятка полтора гранат,-с улыбкой поглядывая на партизан, говорил Матвей.- Сход провели, Совет избрали. Люди измучились, плачут от радости. А вот начальства не дождались. На всякий случай засады на дорогах выставили.
- Ну, а у вас как, Антон Иваныч?-спросил Старостенко, обращаясь к Топилкину.
- Солдат не было, всё обошлось тихо-мирно. Я оттуда в Балагачёву поспешил: думал, там драка завязалась. Да вместо драки-то попал прямо на митинг.-Антон рассмеялся.
Мужики добродушно заулыбались, оживлённо заговорили. Известия о захвате Подосиновки, Ежихи и Балагачёвои приободрили всех, вселили веру в собственные силы.
- Погоди, мы ещё им вольём!
- Не возрадуются!
- Да где им устоять против народа!
- А командир-то, братцы, ловко их обвел. С постельки-и прямо в кутузку!
Не умолкая, лились разговоры. И всюду об одном и том же: о силе народной, сдержать которую никому не дано.
У одного из костров заседал совет. Там были командиры и начальники. Обсуждался план дальнейших операций. Было единодушно решено, что задерживаться в занятых деревнях нет смысла и нужно двигаться на Сергево.
Жители захваченных деревень сообщили, что в Сергеве белые держат свои силы, но какие это были силы, никто из них не знал.
Старостенко предложил немедленно послать разведку и следующей ночью,, предварительно замкнув засадами все дороги, напасть на Сергево и захватить село. Резервный отряд Каляева должен был продвинуться дальше и в операции по захвату Сергева стать головным.
С этим все согласились, и Матвей, сидевший на пеньке, сказал:
- Ну, командиры, не теряйте время!
Командиры начали было уже расходиться, как вдруг к огню подошёл дед
Фишка и решительно заявил:
- Сподручнее всех мне в Сергево идти. У меня там на каждом перекрёстке родня да знакомые.
Матвей обменялся с Антоном весёлыми взглядами, про себя подумал:
"Да уж кто действительно узнает всю подноготную, так это он".
- Пусть дядя идёт,-сказал Матвей, обращаясь к начальнику разведки.-Только подбросить его надо на лошади.
- Это сделаем!- сказал Архип Хромков и, повернувшись к деду Фишке, подал ему воронёный, отливающий синеватым блеском револьвер.
Дед Фишка принял его, осмотрел и, подняв полы зипуна, засунул загашник своих шаровар.
- Не взорвётся?-засмеялся Антон Топилкин. Дед Фишка усмехнулся:
- Сбережём как-нибудь, Антон Иваныч.
- Себя береги, дядя,-сказал Матвей и поднялся. Вместе с дедом Фишкой Матвей дошёл до лошадей, стоявших в осиннике. Ездовой- чубатый, красивый парень с Ломовицких хуторов-подвёл осёдланную гнедую кобылицу. Матвей помог старику взобраться на неё.
Торопливо подошёл Архип Хромков. Провожать деда Фишку он решил сам.
Покачиваясь на лошади, дед Фишка оглянулся, крикнул:
- Днём завтра жди, Матюша! А может, и к утречку управлюсь.
Матвей махнул рукой, опустил голову, пробормотал:
- Гляди там лучше…
Дед Фишка не расслышал его слов, но заулыбался, согретый вниманием и доверием племянника. - Но-но, родимая! - весело крикнул старик.
У Матвея кольнуло сердце. Дед Фишка был ему дорог, и не раз уже командир партизан зарекался давать ему опасные поручения. Правда, это было не так легко. Неугомонный старик не терпел безделья, да часто и заме-; нить его, как в этом случае, было некем.
10
Вечерело. Ветер раздул тучи, и серое небо подёрнулось лёгкой голубизной. Выпавший ночью мягкий снежок за день растаял, и земля вновь лежала пепельно-тёмная, обнажённая и неживая. Архип с дедом Фишкой распрощался у черёмушников верстах в пяти от Сергева. Дальше дед Фишка направился пешком. Черёмушниками он вышел на луга и тропкой, по которой ходили на реку рыбаки, подошёл к селу.
Хозяйка постоялого двора встретила деда Фишку как старого знакомого. В просторной избе по-прежнему было чисто и пусто.
- А, это пимокат! - воскликнула старуха, зажигая тряпичный фитилёк, опущенный в баночку с каким-то жиром.
- Я, хозяюшка, я. Опять у тебя заночевать придётся,-проговорил дед Фишка.
- Милости просим, места у меня много,- пропела старуха и, присаживаясь к столу, спросила:-Не ложилось, видно, в Жировой-то?
"Ишь, какая памятливая!"-отметил про себя старик, а вслух сказал:
- Сама, хозяюшка, знаешь, в какие времена живём! У другого и есть шерсть, а бережёт до других дней. Каждый ведь так судит: сегодня, дескать, скатаю, а завтра отберут.
Хозяйка, вздохнув, проговорила:
- Чего там! Времена тяжкие…
Дед Фишка думал, что старуха примется сейчас рассказывать сергевские новости, но она замолчала и, поднимаясь, спросила:
- Чай будешь пить? Самовар поставлю.
Надеясь, кое-что выведать у хозяйки, дед Фишка поспешно согласился.
Самовар старуха ставила долго. Дед Фишка сидел, молча в переднем углу и думал:
"Если так пойдёт, ничего я от неё не узнаю. К кому бы ещё заглянуть?")
Когда самовар вскипел, он помог старухе поставить его на стол и вытряхнул из карманов сухари.
Но старуха раздобрилась, отодвинула их и принесла полковриги свежего хлеба и чашку с огурцами.
За чаем разговор оживился.
- Жил тут народишко раньше неплохо, милый, - рассказывала хозяйка.-А теперь всё пошло прахом. Можно сказать, один у нас справный есть житель - Степан Иваныч Зимовекой, лавочник наш, и он же староста… У этого чего-чего только нет! Люди, видишь, разоряются, а он нынче себе второй домик на бугру построил; Живёт припеваючи! В одном доме сам живёт, а в другом солдаты теперь на постое. Казна ему и за это платит. У счастливого, милый, и петух несётся.
- Неужель под солдатами целый дом? Гребёт деньгу!- воскликнул дед Фишка настораживаясь.
- А как же, милый, их тут десятка два. Да все охальники: пьянствуют да распутничают.
Разговор принял задушевный характер, и дед Фишка с удовлетворением подумал: "Не зря вечер перекоротаю".
Вдруг за окном раздалось фырканье коней, погромыхившние телеги говор людей.
Старуха вскочила, кинулась к окнам. Дед Фишка выхлебнул из блюдца чай, быстро перевернул чашку вверх дном и вылез из-за стола. Стараясь не выдать хозяйке своего волнения, посматривая на дверь, он сказал?
- Может, постояльцы, хозяюшка?
Не отрываясь от окна, старуха ответила:
- Пронеси господь таких постояльцев.
- Кто там?-обеспокоенно спросил дед Фишка, берясь за шапку.
Старуха не успела ответить. На крыльце послышался топоток, смех, дверь раскрылась, и в избу ввалилось десятка полтора солдат с винтовками, с мешками за спиной.
- Здорово, хозяин! Принимай на фатеру!
Дед Фишка, поняв, что его приняли за хозяина, отложил шапку в сторону и, переглянувшись с хозяйкой, сказал:
- Раздевайтесь, самовар на столе горячий.
- Славно! С дороги не вредно чайку попить,- проговорил один солдат.
И с говором, смехом солдаты принялись в суматохе раздеваться. Хозяйка подошла к деду Фишке, встала с и рядом и прошептала: -Ты не уходи, пимокат. Будь за хозяина, а то оберут они меня, разбойники.
Дед Фишка кивнул головой. Уходить с постоялого двора он сейчас и не собирался. Приглядевшись к солдатам, он решил, что опасности для него пока нет никакой.
"Разговорюсь с ними, узнаю кое-что, а ночью поднимусь-да и был таков. Парочку винтовок бы ещё у них прихватить. Ну, да это как подвернётся, а то и три можно унести",-думал дед Фишка.
Солдаты разделись и сели за стол.
- Как, ребятушки, дорога-то?- спросил дед Фишка, обращаясь сразу ко всем.
- Дорога, дед, хуже не придумаешь. Пока ехали из Волчьих Нор, все кишки повытрясло,- ответил один солдат, с белыми полосками на погонах.
Дед Фишка, взглянув на него, понял, что он и есть старший. При упоминании о Волчьих Норах у старика заныло в груди.
"Как-то там Агаша и Анна с Максимкой да Маришкой поживают?"- подумал он, и быстрые, зоркие глаза его на миг затуманились.
- Что поделаешь! Дело казённое, служба,-рассудительно проговорил дед Фишка, чтобы не упускать повод для разговора, и, потоптавшись, спросил: - Ну, а к нам-то, ребятушки, надолго?
- А уж про это, дед, нашему брату не говорят,- недружелюбно сказал солдат с полосками на погонах.
Разговор оборвался. Дед Фишка, опустившись на скамейку возле широкой деревянной кровати, стал рассматривать оружие, составленное в углу. Тут были винтовки, пулемёт, продолговатые мешочки и ленты с патронами. Солдаты пили чай, стучали своими кружками, разговаривали. Дед Фишка прислушивался, стараясь понять цель приезда солдат в Сергево, и вскоре он узнал это.
- А жировские не приехали?-спросил один солдат другого.
- Подъедут! Сказывали, что даже в город гонца за подмогой послали. Разве мы их одни осилим? Говорят, их до пяти тысяч в тайге укрывается,-ответил другой солдат и, склонившись к товарищу, сказал тому что-то на ухо. Дед Фишка про себя усмехнулся, подумал: "Малюй, малюй! У страха глаза велики". Увлечённый разговорами солдат, он сидел, молча, в уме повторяя всё то, что нужно было запомнить и передать Матвею.
Когда один из солдат начал с бахвальством вспоминать, как они в Волчьих Норах громили домишко партизанского вожака Матвея Строгова и выпороли его мать и жену, дед Фишка встал и, весь дрожа, стискивая кулаки, направился к двери. Но в это время на крыльце послышался топот, и старик поспешил вернуться на прежнее место - на скамейку у кровати.
С беспокойным ожиданием он смотрел теперь на дверь. Она распахнулась широко, с визгом, и в избу вошли высокий поручик, хорошо известный волченорским погорельцам, совсем ещё молодой, безусый, с бабьим лицом прапорщик и по-прежнему испитой, с клочком волос вместо бороды, Степан Иванович Зимовской.
Солдаты вскочили, а дед Фишка притиснулся к стенке.
"Вот и влопался"- сказал он себе, и горькая досада стиснула его сердце.
Не слушая рапорта, который отдавал старший из солдат поручику, он подумал:
"Ну, держись, Финоген Данилыч! Чему быть, того не миновать".
Ощутив от этой мысли спокойствие, он улыбнулся, видя, как Зимовской семенит возле офицеров.
Наконец солдаты сели, и Зимовской увидел деда Фишку. Зимовской испуганно передёрнулся, нетвёрдо сказал:
- Отцы-святители! С кем встретился! Дед Фишка засмеялся и, потряхивая головой, проговорил:
- С чего это, Степан Иваныч, тебя родимец-то бьёт? Зимовской сделал два шага, с ехидцей бросил:
- Отгулял, выходит?
Дед Фишка наклонил голову, взглянул на Зимовского из-под бровей, сказал:
- Радуешься?
Зимовской приосанился и, обращаясь к солдатам, спросил:
- Где вы его, братцы, захватили? Перелётная птица! Солдаты и офицеры, не понимая, что произошло, с недоумением смотрели на старика и Зимовского.