* * *
Земля была слишком жесткой для того, чтобы устраивать настоящие похороны. Две из оставшихся названых сестер Бабушки пришли к ней, спели траурные песни, завернули ее тело в муслин и одели для жизни в загробном мире. Она была старой женщиной, прожившей долгую жизнь, поэтому ее вечная одежда имела много слоев. Третьей Сестре было только шесть лет. У нее не было одежды для будущей жизни, чтобы согреть ее, и не было у нее многих друзей, которые встретили бы ее в загробном мире. Было лишь летнее платье и зимнее платье, но даже эти вещи до нее носила Старшая Сестра, а потом я. Бабушка и Третья Сестра провели остаток зимы под снежным покровом.
Следует сказать, что за время между смертью Бабушки и Третьей Сестры и их похоронами в женской комнате многое изменилось. О, мы все еще продолжали делать наши круги по комнате. Каждые четыре дня мы мыли ноги и переодевались в меньшего размера туфельки каждые две недели. Но теперь Мама и Тетя проявляли крайнюю бдительность. И мы тоже были очень внимательны. Мы никогда не сопротивлялись и не жаловались. Когда наступало время мыть ноги, наши взгляды были прикованы к выделениям так же внимательно, как у Мамы и Теги. Каждый вечер, когда мы, девочки, оставались одни, Старшая Сестра проверяла наши ноги, чтобы удостовериться, что у нас нет серьезной инфекции.
Я часто вспоминаю эти первые месяцы моего бинтования. Я вспоминаю, как Мама, Тетя, Бабушка и даже Старшая Сестра цитировали некоторые высказывания, чтобы подбодрить нас. Одно из них такое: "Выйдешь замуж за цыпленка - живи с цыпленком; выйдешь замуж за петуха - живи с петухом". Я слышала слова, по, как часто бывало в то время, не понимала их значения. Размер ступни определял, насколько велики мои шансы выйти замуж. Для будущих родственников моя маленькая нога служила доказательством моей личной дисциплины и способности переносить боль деторождения, а также любые трудности, которые могли быть впереди. Мои маленькие ноги показывали всем мое послушание в семье родителей, и особенно умение повиноваться матери, что производило хорошее впечатление на мою будущую свекровь. Туфли, которые я вышила, символизировали для будущих родственников мои способности к вышиванию, а значит, мое домашнее обучение. И хотя тогда я ничего об этом не знала, мои ноги были тем, чем восхищался мой муж во время интимных моментов между мужчиной и женщиной. Его желание видеть их и держать в своих руках никогда не ослабевало за всю нашу жизнь, даже после того, как я родила пятерых детей, даже после того, как все остальные части моего тела перестали быть соблазнительными.
Веер
Шесть месяцев прошло с начала нашего бинтования, два месяца после смерти Бабушки и Третьей Сестры. Снег сошел, земля оттаяла, и Бабушку с Третьей Сестрой подготовили к похоронам. Три события было в жизни людей Яо - нет, в жизни всех китайцев, - на которые тратились деньги: рождение, заключение брака и смерть. Мы все хотели удачно родиться и удачно выйти замуж ими жениться; мы все хотели спокойно умереть и быть достойно похороненными. Но судьба и жизненные обстоятельства влияют на эти три события, как ни на что другое. Бабушка была матриархом и вела примерную жизнь, Младшая Сестра не совершила ничего. Папа и Дядя собрали все деньги, которые у них были, и заплатили гробовщику в Шанхае, чтоб он сделал хороший гроб для Бабушки. Папа и Дядя сколотили маленький ящик для Третьей Сестры. Бабушкины названые сестры пришли снова, и, наконец, похороны состоялись.
И снова я увидела, насколько мы бедны. Если бы у нас были деньги, то Папа, возможно, построил бы вдовью памятную арку для Бабушки. Может быть, он позвал бы прорицателя, чтобы определить подходящее место для могилы с самым лучшим фэншуй, или нанял паланкин, чтобы отнести свою дочь и свою племянницу, которые до сих пор не могли далеко ходить, к могиле Бабушки и Третьей Сестры. Но это было невозможно. Мама несла меня на спине, а Тетя несла Прекрасную Луну. Наша маленькая процессия подошла к месту, расположенному недалеко от нашего дома, на арендованной нами земле. Пана и Дядя сделали коутоу три раза подряд. Мама легла на могильную насыпь и просила прошения. Мы сожгли бумажные деньги, но мы не могли предложить присутствующим на похоронах никаких подарков, кроме сладостей.
Хотя Бабушка не могла читать нушу, все же у нее были книги третьего дня свадьбы, подаренные ей много лет назад. Эти книги вместе с другими немногочисленными сокровищами были собраны двумя ее назваными сестрами и сожжены на ее могиле, чтобы написанные там слова сопровождали Бабушку в загробном мире. Они спели вместе: "Мы надеемся, что ты увидишь остальных наших названых сестер. Вы трое будете счастливы. Не забывай нас. Нас связывают нити, даже если корни лотоса обрублены. Такова сила и продолжительность нашей дружбы".
Ничего не было сказано о Третьей Сестре. Даже у Старшего Брата не было для нее никаких посланий. Поскольку у нее не было ничего написанного ею самой, Тетя, Старшая Сестра, Прекрасная Луна и я написали послания нушу, чтобы представить ее нашим предкам, а потом мы сожгли их.
Несмотря на то, что начался трехлетний период траура по Бабушке, жизнь продолжалась. Я пережила самый болезненный период своего бинтования. Моей матери уже не приходилось так много бить меня, а боль от перебинтованных ног уменьшилась. Самым приятным для нас с Прекрасной Луной было теперь сидеть и позволять нашим ступням принимать свою новую форму. В утренние часы мы обе под присмотром Старшей Сестры учились делать новые стежки. Немного позже Мама учила меня прясть; после полудня мы ткали. Прекрасная Луна и ее мать выполняли те же уроки, только в обратном порядке. Вечером мы упражнялись в нушу, и Тетя учила нас простым словам с терпением и большим юмором.
Теперь, когда ей не нужно было надзирать за бинтованием Третьей Сестры, Старшая Сестра, которой было одиннадцать лет, вернулась к занятиям по домоводству. Мадам Гао, местная сваха, регулярно приходила обсудить Договор о Родстве, первую из пяти стадий брачного процесса, как для Старшего Брата, так и для Старшей Сестры. Для Старшего Брата нашлась девочка из семьи, подобной нашей, в Гаоцзя, родной деревне Мадам Гао. Для потенциальной будущей невестки это было хорошо, так как у Мадам Гао было столько дел в обеих наших деревнях, что письма нушу из деревни в деревню можно было посылать регулярно. Кроме того. Тетя была родом из Гаоцзя. Теперь она могла переписываться со своей семьей чаще. Она так радовалась, что целыми днями можно было видеть ее улыбку, появлявшуюся из пещеры ее рта с кривыми зубами.
Старшая Сестра, хорошенькая и спокойная по характеру, как признавали все, кто ее видел, должна была выйти замуж в семью лучше нашей, жившую в отдаленной деревне Гэтань. Мы печалились о том, что со временем не сможем видеться с ней так часто, как хотелось бы, но все же до фактического брака она будет оставаться с нами еще шесть лет, а потом еще два или три года, пока не покинет дом навсегда. Как известно, в нашей деревне мы следуем обычаю було фуцзя, согласно которому жена не живет постоянно в доме мужа, пока не забеременеет.
Мадам Гао ни в чем не походила на Мадам Ван. Ее можно было описать одним словом - грубая. Если Мадам Ван носила шелк, то Мадам Гао одевалась в платье из домотканого хлопка. Если речи Мадам Ван были мягкими да гладкими, как гусиный жир, то речи Мадам Гао походили на хриплый лай деревенских собак. Она входила в женскую комнату, взгромождалась на табурет и требовала, чтобы все девочки в семье И показали ей свои ноги. Конечно, Старшая Сестра и Прекрасная Луна подчинялись. Но, хотя моя судьба находилась в руках Мадам Ван, Мама велела, чтобы я тоже показывала ей свои ноги. А какие вещи она говорила! "Щель у нее глубокая, словно щелки у девочек внутри. Ее муж будет счастлив". Или: "Ее пятка изогнута, как мешочек, а большой палец так выдается вперед, что будет напоминать мужу о его собственном члене. Этот счастливчик целый день будет думать о постельных делах". В то время я не понимала значения ее слов. Когда же поняла, то была в смятении от того, что подобные вещи она произносила в присутствии Мамы и Тети. Но они смеялись вместе со свахой. Мы втроем присоединялись к их веселью, однако, как я сказала, смысл этих слов находился за пределами наших знаний и нашего опыта.
В этом году на восьмой день четвертого лунного месяца названые сестры Старшей Сестры встретились в нашем доме для того, чтобы отпраздновать День Боя Буйволов. Все пять девочек уже показали, как хорошо они будут вести свое будущее хозяйство, отдав нам на хранение рис, который их семьи вручили им для образования их сестричества и для праздников. Каждая девочка принесла излома какое-нибудь блюдо: суп из рисовой лапши, свекольную ботву с яйцами, свиные ножки в чесночном соусе, заготовленную длинную фасоль и сладкие рисовые пирожки. Много еды они приготовили сообща, при этом все девочки лепили клецки, которые варили на пару, а потом макали в соевый соус, смешанный с лимонным соком и красным перцем. Они ели, смеялись и рассказывали истории нушу, такие как "История о Саньгу", в которой дочь богатого человека оставалась верной своему бедному мужу несмотря на многие превратности судьбы, пока они не были вознаграждены за свою верность и не стали мандаринами; или "Волшебный Карп", где рыба превращалась в красивую молодую женщину, которая потом влюбилась в блестящего ученого, только чтобы обнаружить свое истинное обличье.
Но их любимой историей была "История о женщине с тремя братьями". Они не знали ее всю целиком, но не просили Маму намекнуть с помощью вопросов и ответов, хотя она помнила многие слова. Вместо нее они попросили Тетю направлять их рассказ. Мы с Прекрасной Луной присоединились к их горячим просьбам, потому что эта прекрасная правдивая история, трагическая и одновременно странно смешная, была для нас хорошим поводом поупражняться в пении, связанном с нашим тайным женским письмом.
Одна из тетиных названых сестер вышила эту историю на носовом платке и подарила ей. Тетя вынула кусочек материи и осторожно развернула его. Мы с Прекрасной Луной подошли и сели рядом с ней, чтобы следить за вышитыми иероглифами, пока она будет петь.
"У одной женщины было три брата, - начала Тетя. - У всех братьев были жены, но она сама была не замужем. Несмотря на то, что она была добродетельна и работяща, ее братья не давали ей приданого. Как она была несчастна! Что она могла сделать?
Голос моей матери ответил: "Она была так несчастна, что пошла ночью в сад и повесилась на высоком дереве".
Прекрасная Луна, моя сестра, названые сестры и я хором запели: "Старший брат идет по саду и притворяется, что не видит ее. Второй брат идет по саду и притворяется, что не видит ее. Третий Брат видит ее, рыдает и приносит ее тело в дом".
Мама через всю комнату посмотрела на меня и поймала мой взгляд. Она улыбнулась, возможно, довольная тем, что я не пропустила ни слова.
Тетя начала новый круг истории. "У одной женщины было три брата. Когда она умерла, никто не захотел позаботиться о ее теле. Хотя она была добродетельна и работяща, ее братья не позаботились о ней. Как это было жестоко! Что же будет с ней?"
"На нее не обращают внимания после смерти, как не обращали внимания при жизни, пока ее тело не начинает смердеть", - пропела Мама.
И снова мы пропели хором: "Старший брат дает кусок материи, чтобы покрыть ее тело. Второй брат дает два куска материи. Третий брат заворачивает ее во столько кусков материи, во сколько может так, чтобы ей было тепло в загробном мире".
"У одной женщины было три брата, - продолжила Тетя. - Одев ее для мира духов, братья не хотят тратить деньги на гроб. Хотя она была добродетельна и работяща, ее братья скупятся. Как это нечестно! Обретет ли она когда-нибудь покой?"
"Совсем одна, совсем одна, - пропела Мама, - она обдумывает дни своих посещений".
Тетя пальцем вела по иероглифам, а мы старались следовать за ней, хотя еще не могли бегло читать.
"Старший брат говорит: мы не должны нести ее в ящике. Ей и так хорошо". Второй брат говорит: "Мы можем взять тот старый ящик в сарае". Третий брат говорит: "Вот все мои деньги. Я пойду и куплю гроб".
Когда мы подошли к концу, ритм истории изменился. Тетя запела: "У одной женщины было три брата. Они зашли далеко, но что теперь будет с их сестрой? Старший брат нищ духом, второй брат холоден сердцем, но в третьем брате любовь может все превзойти".
Названые сестры дали нам с Прекрасной Луной закончить историю. "Старший брат говорит: "Давайте похороним ее здесь, у дороги, где ходят буйволы" (имея в виду то, что ее буду вечно топтать). "Второй брат говорит: "Давайте похороним ее здесь, под мостом" (имея в виду, что ее унесет вода). "Но третий брат - добрый сердцем, истинный родственник - говорит: "Мы похороним ее здесь, за домом, чтобы все помнили ее. И в конце концов сестра, у которой была несчастная жизнь, обрела великое счастье в загробном мире".
Я любила эту историю. Было приятно напевать вместе с Мамой и остальными, но со времени смерти моей бабушки и моей сестры я лучше понимала ее смысл. История показывала мне, какой разной ценность девочки или женщины может быть для разных людей. Она также давала практическое руководство, как заботиться о тех, кого любишь, после их смерти - как обращаться с телом, какой должна быть вечная одежда, кто и где должен быть похоронен. Моя семья изо всех сил старалась следовать этим правилам, и я тоже буду, когда стану женой и матерью.
* * *
На следующий день после празднования Дня Боя Буйволов к нам прибыла Мадам Ван. Я начала ненавидеть ее посещения, потому что они всегда приносили лишние волнения нашей семье. Конечно, все были довольны предстоящим хорошим браком Старшей Сестры. Конечно, все были в восторге от того, что Старший Брат женится и в дом войдет первая наша невестка. Но у нас недавно были похороны. Если оставить эмоции в стороне, эти печальные и счастливые события требовали расходов на двое похорон и на две свадьбы. Теперь стало еще важнее, чтобы я вступила в выгодный брак. Только так мы могли выжить.
Мадам Ван поднялась наверх в женскую комнату, осмотрела вышивки Старшей Сестры и похвалила ее за хорошее качество работы. Потом она села на табурет спиной к окну и даже не смотрела в мою сторону. Мама, которая только начала осознавать свое новое положение - главной женщины в нашей семье - знаком приказала Тете принести чай. В ожидании чая Мадам Ван говорила о погоде, о планах относительно предстоящей храмовой ярмарки, о погрузке товаров, которые прибыли по реке из Гуйлиня. Когда чай был разлит, Мадам Ван перешла к делу.
"Дражайшая Мать, - начала она, - мы раньше обсуждали некоторые возможности, открывающиеся перед вашей дочерью. Похоже, брак в хорошей семье в деревне Тункоу ей обеспечен". Она наклонилась вперед и доверительно сообщила: "У меня есть там некоторый интерес. Всего через несколько лет я навещу вас и вашего мужа для заключения Договора о Родстве". Она снова выпрямилась и откашлялась. "Но сегодня я пришла, чтобы предложить союз иного рода. Как вы помните, в первый день, когда мы встретились, я увидела для Лилии возможность стать лаотун". Мадам Ван подождала, пока это дойдет до нашего сознания, затем продолжила: "Деревня Тункоу находится в сорока пяти минутах ходьбы отсюда. Большинство семей там из рода Лу. Среди них есть девочка, которая может стать для Лилии лаотун. Ее зовут Снежный Цветок".
Первый же мамин вопрос показал мне и всем остальным, что она не только не забыла о предложении, которое Мадам Ван сделала во время своего первого визита, но и обдумывала эту возможность.
"А как насчет восьми знаков? - спросила Мама. Мягкость ее голоса плохо скрывала ее решимость. - Я не вижу проку в таком союзе, если восемь знаков не совпадают".
"Матушка, я бы не пришла к вам сегодня, если бы восемь знаков не совпадали, - спокойно ответила Мадам Ван. - Лилия и Снежный Цветок родились в год лошади, в одном месяце и, если обе матери сказали мне правду, в один и тот же день и час. У Лилии и Снежного Цветка одинаковое количество братьев и сестер, и каждая из них - третий ребенок в семье…"
"Но…"
Мадам Ван подняла руку, не давая моей матери продолжить.
"Я отвечу на ваш вопрос, прежде чем вы зададите его: да, третья дочь в семье Лу тоже ушла к предкам. Обстоятельства этого события не имеют значения, так как никто не думает о потере ребенка, тем более, дочери". - Мадам Ван посмотрела на Маму тяжелым взглядом, практически вынуждая ее заговорить. Когда Мама отвела взгляд, Мадам Ван продолжила: "Лилия и Снежный Цветок одинакового роста, одинаково красивы и, что самое важное, их ноги были перебинтованы в один день. Прадедушка Снежного Цветка имел ученую степень цзиньши, поэтому общественное и экономическое положение девочек не совпадают". Мадам Ван не надо было объяснять, что если в этой семье был среди предков императорский ученый самого высокого ранга, то она действительно зажиточная и обладает большими связями.
"Мать Снежного Цветка не возражает против этих рассуждений, поскольку обе девочки совпадают во многом".
Мама спокойно кивнула. Обезьяна в ней впитывала все вышесказанное, а мне хотелось взлететь со своего стула, побежать на берег реки и там кричать от волнения. Я взглянула на Тетю. Я ожидала увидеть провал ее рта, растянутый в улыбке, однако она держала рот крепко закрытым, как будто пыталась скрыть свое восхищение. Весь ее вид являл собой картину спокойствия и благовоспитанности, только ее пальцы нервно шевелились, напоминая стайку маленьких угрей. Тетя лучше всех нас понимала важность этой встречи. Я украдкой взглянула на Прекрасную Луну и Старшую Сестру. Их глаза сверкали, они были счастливы за меня.
О, у нас будет о чем поговорить сегодня вечером, когда взрослые пойдут спать!
"Хотя обычно я делаю такое предложение во время праздника Середины Осени, когда девочкам исполняется восемь или девять лет, - заметила Мадам Ван, - в данный момент я чувствую, что заключение этого союза будет особенно благоприятно для вашей дочери. Она идеальна во многих отношениях, но ее обучение домоводству требует усовершенствования, чтобы соответствовать ведению домашнего хозяйства в семье более высокого положения".
"Моя дочь не такая, какой ей следовало бы быть, - согласилась Мама, сохраняя безразличный вид. - Она упряма и непослушна. Я не думаю, что это хорошая мысль. Лучше быть несовершенной гроздью винограда среди нескольких названых сестер, чем разочаровывать девочку высокого положения".
Мой недавний восторг поглотила черная пучина. Хотя я хорошо знала свою мать, я не была достаточно взрослой, чтобы понять: ее кислые слова являются частью переговоров. Точно так же, как я не знала, что многие подобные соображения будут высказаны, когда мой отец и сваха усядутся обсуждать мой предстоящий брак. Выставляя меня в недостойном виде, мои родители ограждали себя от жалоб, которые семья моего мужа или моей лаотун могли бы высказать в мой адрес. Таким образом они могли также урезать те тайные суммы, которые должны были свахе, и уменьшить стоимость моего приданого.