Пони всегда дрались. Они подталкивали друг друга, чтобы подраться - два маленьких гнедых могли тереться друг о друга, пока одна не поворачивалась и не щипала другую. Тогда они начинали ржать и бить друг друга передними ногами, пока не уставали. Угомонившись, они опять терлись друг о друга, пока одна не кусала другую…
Сирбхолл был, как пони. Мюртах пожевал палец. Месть. Сирбхолл-Пони. "Я хочу, чтобы он не выбрал меня, чтобы награждать ударами своей любви".
Его вороной пони стоял приткнувшись к плетню, поводья свисали. Жеребец подкрался ближе, стараясь подойти к вороному так, чтобы Мюртах не заметил. Мюртах встал и направился к нему.
"Если бы она не разбудила меня так, я был бы в лучшем настроении". Обвинить во всем Од - таково уж было ее предназначение. Он сел на пони и направился к дому.
Сирбхолл ничего не сказал о том, что ударил Мюртаха, а на скуле Мюртаха была лишь легкая ссадина. Од даже не спросила об этом. За ужином они были вежливы, и Мюртах рано отправился спать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Через несколько дней, когда он проснулся утром, шел дождь. Он надел свою тунику и башмаки и вышел во двор; по тому, как шел дождь, и по направлению ветра он понял, что дождить будет целыми днями. Он вернулся обратно в дом.
Од уже встала и разжигала очаг.
- На что там похоже?
- На Потоп.
- Ну и ладно. Тогда я займусь ткачеством.
Стали тянуться мужчины к завтраку, сначала они должны были позаботиться о лошадях в конюшне. Один заполнил ящик кусками торфа, и Мюртах снова вышел наружу, чтобы посмотреть, сколько его осталось в кладовой. Когда он вернулся, трое младших детей уже прыгали по помещению, одетые наполовину. Эйр подскочила и повисла на Мюртахе.
- Идет дождь, - сказала она, - мы можем послушать сегодня сказки?
Он поднял ее и перебросил на плечо. Она залилась смехом.
- Мы имеем все сказки, какие вы только захотите. Чьи вы хотите - мои, или вашего дяди, или Финнлэйта?
- Твои, папа.
- Но вы никогда не слышали рассказы вашего дяди. Нил и Конэлл сидели на полу, Нил пытался надеть на
Конэлла башмачки, но Конэлл постоянно отбрасывал их. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался свежий ветер и вошел Сирбхолл.
- Через двор вплавь, - сказал он, сразу кинувшись к огню. - Чему еще я должен научиться сегодня, Мюртах?
- Есть завтрак. Од сказала:
- Если ты соизволишь присесть, пока хлеб остынет, - она взяла Конэлла за кисти одной рукой и подняла его на лавку. - Нил, завяжи все свои ленточки.
- Ты нам расскажешь сегодня сказки, дядя? - спросил Нил Сирбхолла.
- Если ты хочешь. Мюртах нарезал хлеб и мясо.
- Похоже, дождь зарядил навсегда.
Он шлепнул Эйр, когда она схватила кусок хлеба:
- Не раньше, чем мы воздадим Благодарение.
Флэнн, Лайэм и Дайермюд, стражи дома, ввалились в дверь. За ними последовали ветер и дождь, и на полу тут же образовалась лужа, и Од вскочила, чтобы закрыть дверь. Раньше, чем она успела это сделать, внутрь проскочил Эгон.
- Финнлэйт спускается вниз, - сказал он. - Он говорит, что теперь ему лучше. - Он растолкал себе местечко между Лайэмом и Флэнном. - Сегодня мы будем рассказывать сказки.
- Будем ждать Финнлэйта? - тихо спросила Од. Все остальные уже были здесь.
- Я схожу за ним. Сирбхолл, прочитай молитву. - Мюртах встал, обернулся в плащ и выскользнул за дверь.
Старик уже пересекал двор, шлепая по лужам. День был серый, и в своем плаще Финнлэйт казался всего лишь еще одной серой фигурой. Мюртах подошел к нему и взял под руку.
- Что это заставило тебя выйти?
- Я чувствую себя много лучше, - ответил старик.
- Давай идем внутрь.
Дверь вырвалась из рук Финнлэйта, когда он открыл ее, и вслед за ними ворвался дождь. Мюртах закрыл дверь на щеколду. Все другие уже ели. Эйр высвободила место возле себя на скамье и позвала Финнлэйта сесть рядом с ней.
- Сегодня у нас всех будет день рассказов, - настоятельно сказала она.
Финнлэйт медленно сел. Он потрепал девочку по волосам:
- Столько времени прошло, Эйр, как я не видел тебя. Что ты поделывала все это время?
Мюртах перекрестил свою тарелку и начал есть.
- Дралась, - сказал он. - Она дерется со всеми ними, а когда они колотят ее, зовет на помощь Эгона.
- Да? - старик посмотрел на Эгона. - Уже защищаешь женщин? У тебя будет хватать этого занятия, когда ты женишься.
Эгон засмеялся. Од потянулась к нему и отбросила его длинные белокурые волосы за плечи.
- Смотри, чтобы волосы не попали тебе в тарелку, - сказала она.
Наконец все они закончили с едой, и Од попросила Эйр помочь ей, и другие женщины стали собирать тарелки и очищать стол. В комнату вошли борзые и съели объедки, повиливая длинными хвостами. Финнлэйт наклонился к столу и сказал:
- А теперь, Сирбхолл, мы хотим услышать немного больше о том, как ты заслужил себе такое прозвище.
- Я не мастер рассказывать, - сказал Сирбхолл.
- Мюртах говорит, что ты прекрасно говорил перед королями.
Сирбхолл рассмеялся:
- Вы там не были и не слышали, как Мюртах играл на арфе, они сидели, словно завороженные.
- Это был фокус, - сказал Мюртах.
Конэлл сполз с лавки и пошел неуверенно к борзым. Он обхватил руками шею одной собаки, и борзая лизнула Конэлла в лицо. Конэлл так и шлепнулся среди собак.
Мюртах сказал:
- Может быть, мы наденем на него ошейник и будем брать его на преследование оленей.
- Когда я как-то был в Мюнстере, - сказал Сирбхолл, - мы дрались против датчан в Лимерике. Это было в то лето, после той зимы, когда шло много дождей.
- В Лимерике или здесь? - спросил Финнлэйт. - Тут была зима, когда снега было до крыши сарая. В Лимерике всегда теплее, чем здесь.
- Может быть, тогда.
- Вторая зима после того, как ты ушел отсюда, - сказал Мюртах. Он намазал маслом большой кусок хлеба и дал его Эйр.
- Кто был тогда вождем? - спросил Финнлэйт. - Моллоу?
- Донован из Хай Кэрбэри. Он и Моллоу были друзьями некоторое время после того, как их отцы убили короля Мюнстера, Магона, который был братом Верховного короля. Но к тому времени, когда мы пошли воевать с датчанами у Лимерика, они уже не были больше друзьями.
Эгон поставил локти на стол и опустил подбородок на кисти рук, уставившись на Сирбхолла. Мюртах подумал, что он похож на Эда, отца его и Сирбхолла.
- Король Брайан, когда он был только королем Мюнстера, отобрал Лимерик у датчан. Прежде чем он его им вернул, они пытались несколько раз взять его силой, и на этот раз - была их самая отчаянная попытка. В Лимерике находилась группа датских торговцев, как обычно, они поднялись и направились со всем, что имели, в крепостную башню и послали за помощью в Лэксфорд и Уотерфорд.
Од принесла чаши и сосуд с аскуибхом и поставила их на середину стола.
- Итак, вождь Донован повел нас всех отсюда, и мы пошли к Лимерику. Пройти внутрь ворот вовсе не было проблемой - каждый вооруженный мужчина бывал в крепости. Но они стреляли в нас и сбрасывали камни из высоких окон, так что мы не могли открыть двери, чтобы ворваться внутрь.
- Они были на уровне земли? - спросил Мюртах. - Двери.
- Да. Не так, как в башнях ирландских монахов.
- О!
- Мы уселись снаружи и стали ждать. Ночью мы развели костры и приготовили себе пищу, а днем мы сидели тихо и пили и рассказывали всякие истории, ожидая, когда они выйдут.
Так прошло много дней, и вот уже было лето, жаркое и сухое. Внутри башни должно было быть даже еще хуже, потому что башня была сделана из камня. Через довольно длительное время один из датчан вылез на нас через маленькую дыру в стене вокруг подножья башни.
Это был человек маленького роста - даже меньше, чем Мюртах, и не такой широкий в плечах. Он был незаконнорожденным сыном одного высокопоставленного человека с Южных Островов или, возможно, Мэна, и он терпел неудачу во всем, что делал. Звали его Фригги.
Он сказал нам, что проведет нас через отверстие в стене, которое никто из нас не мог обнаружить, если мы отдадим ему все товары и суда в гавани. Донован сказал ему, что он может иметь все, что захочет, после чего Фригги указал нам, как проникнуть в башню, и в ту же ночь он это сделал.
- Где была эта дыра?
- Она была укрыта в углу стены. Один большой камень там выпал, но виноградные лозы и сорняки там разрослись так высоко, что вы не могли видеть, что камня нет на месте. Он - Фригги - сказал, что никто из людей внутри не знал об этом.
Так что мы все проползли глухой ночью внутрь и проникли в башню. Я первым поднялся по лестнице - у меня было предчувствие того, что должно произойти, - и сломал дверь наверху лестницы, и мы все обрушились на них, спящих посреди башни. Они вскочили и схватились за свои мечи и образовали круг, но когда они увидели, как много нас было там, они бросили оружие.
- Датчане? - изумленно спросил Финнлэйт.
- Это были торговцы. Я убил только одного, но Донован слышал, как я выломал дверь, и дал мне в подарок браслет - он в том моем пакете, который ты видела, Од, что же касается Фригги…
Он сделал небольшую паузу, чтобы налить себе аскуибх. Эгон облизал губы, посмотрел вокруг и наконец стукнул кулаками о стол.
- Так что с Фригги, дядя?
- О, когда мы выгнали всех датчан, вождь Донован взял Фригги, связал его, бросил в гавань и сказал ему, чтобы проглотил все, что он хочет. Как видишь, предателей презирают обе стороны.
Все рассмеялись и откинулись. Это был хороший рассказ, и Мюртах некоторое время наслаждался им. Финнлэйт сказал:
- Это напомнило мне другую историю.
И он рассказал ее. Она касалась человека, который поймал эльфа, и эльф обманул этого человека таким же почти образом. Этот человек попросил эльфа дать ему вечную жизнь, что эльф и сделал, после чего удалился. Но этот человек не попросил вечную молодость, и он делался все старее и старее, никогда не умирая, пока он страстно не возжелал умереть.
- И теперь, - сказал Финнлэйт, - этот человек бродит по всему свету, ищет пещеру, в которой, говорят, таится Смерть, и никогда не находит ее. Как видите, всему есть соответствующий конец, а если что-то не кончается, то становится невыносимым. И это должны знать все рассказчики историй.
Больше никто ничего не сказал, все встали, перешли к очагу и уселись вокруг него. Одна из женщин сбивала масло, горько жалуясь, что оно плохо сбивается. Мюртах достал из ящичка справа от очага кусок дерева и нож, уселся и стал вырезать куклу для Эйр.
- А вот история без окончания, - сказал он, - и вам не потребуется принести мне мою арфу. Даже эти маленькие дети знают об Исландии, куда давным-давно некоторые ирландцы уплыли, чтобы бежать от датчан и норвежцев, но теперь чужеземцы покорили всю ее тоже. Теперь рассказывают, что за Исландией те ирландцы, что уплыли, нашли другую страну, которую они назвали Великой Ирландией, а датчане Ирландской Миклой. Иногда, я слышал, они называют ее Землей Белого Человека, потому что там теперь монахи. Я слышал все это от датчан, так что, может быть, это правда.
Он снял длинную стружку, поставил деревяшку на пол и сказал:
- Теперь они утверждают, что за Великой Ирландией есть еще другая страна. Они никогда не говорили мне, как называют ее, но не так давно тут проходил валлиец-арфист, который рассказывал, что это должен быть остров, на котором лежит в ожидании Артур. Я никак не мог выяснить, были ли там ирландцы, но, кажется, датчане всегда направляются только туда, где есть ирландцы, так что, возможно, они там есть.
- Ирландцев нет в Дании, - сказал Сирбхолл.
- Есть. Они там рабы.
Он потянулся за чашей с аскуибхом.
- Святой Брендэн, вы знаете, плыл на запад много раз по пятьдесят дней и открыл Землю Молодых Людей, а перед ним там побывал ирландец. Я думаю, там, на западе, в океане полно островов, маленьких золотых островов под солнцем, где спят все герои и где все ирландцы найдут другого ирландца, который побывал там раньше. На западе они всегда говорят об островах Тир-на-ног или Ирландской Микле. Люди из Нормандии или Бискайи ничего об этом не знают, так они говорили. Вот и все, нет никакой истории и нет никакого конца.
- Конец может быть в том, что негодяй всегда найдет место, куда бежать, - сказал Сирбхолл.
- Нет, такого не может быть. Не зря говорится, что негодяй никогда не находит места, где бы остановиться, для негодяя вся земля, словно горящие уголья.
Он снова взялся за кусок дерева и стал вырезать ноги. Конэлл выбрался из груды спящих борзых и забрался под юбки Од, так что наружу торчала только его голова.
- Я иногда размышляю над этим, - сказала Од. Она подняла кусок полотна, над которым работала, и уставилась над своими коленями на Конэлла.
- Расскажи мне историю Ойсина, - сказал Эгон.
- Ты слышал ее тысячу раз.
- Она мне нравится, расскажи, - настаивал Эгон.
- В истории Ойсина тоже есть острова, - сказал Мюртах.
- Где ты слышал об этих островах? - спросил Сирбхолл. - Ты говорил, от датчан.
- Финнлэйт знает. Был тот человек, который приполз к нашим кострам, весь израненный, - почти сразу после Бегства - мы внесли его внутрь, надо быть нечеловеком, чтобы отказать в этом даже датчанину, если он ранен. Он рассказал мне кое-что. Я узнал что-то от датчанина-изгнанника, который брел из Дублина в Уэксфорд, опережая на два шага свою репутацию, все были против него. А еще больше от валлийца-арфиста, как я уже говорил вам.
- Я помню его, - сказал Финнлэйт, - этого раненого датчанина, Хэлфдэн было его имя.
- О, да! - сказала Од, - тот, у которого было такое сильное кровотечение, что он испачкал мои одеяла.
- Это были одеяла моей матери, это было до того, как ты и я поженились.
- Теперь это мои одеяла, и на них до сих пор заметны пятна крови.
- Мы храним здесь одеяла подолгу, - сказал Мюртах Сирбхоллу. - Нил, принеси мне мою арфу. Датчанин научил меня также датскому языку.
- Я не знал, что ты говоришь на нем.
- Не очень хорошо. А ты?
- О, совсем чуть-чуть.
Мюртах играл на арфе, пока Финнлэйт рассказывал историю Ойсина. Дождь в тот день шел непрестанно и весь последующий тоже, и все они рассказывали истории. Мюртах закончил куклу и теперь работал над вазой, которую обещал сделать для Од. Время от времени он рассказывал какую-нибудь сказку или отрывок из саги Кухулэйн.
Большинство историй рассказывал Финнлэйт. Никогда Мюртах не слышал, чтобы он говорил так много. Наклонившись вперед, протянув руки к огню, он выкладывал все истории, которые когда-либо слышал в своем собственном детстве, - о злых духах, эльфах и феях, об Ос Сайд и Туха да Дэнээн, о том, как Нера нашла диадему Дагды, как Энгус вытаскивал живых лягушек из своих ушей, он заставлял Мюртаха играть Кэтл-Роуд Кулэй, так что он, Финнлэйт, тоже мог рассказывать эту историю. Дети как завороженные смотрели на него, раскрыв рты, зримо видя то, что он рассказывал и хотел, чтобы они видели. Наконец, на третий день, он откинулся и сказал:
- Это все.
- Лучше всего ты рассказал историю о Сайд, - сказал Нил, - ты, должно быть, знаешь все истории, какие когда-либо кто-нибудь слышал.
- Я уже старый, - сказал Финнлэйт, - или, скажем даже, я очень стар, а старые люди знают куда больше историй, чем такие подростки, как Мюртах.
- Отец не подросток, - сказал Нил.
- О, может быть, по возрасту и нет, но он самый маленький мужчина, какого я когда-либо видел в наших семьях.
- Господи, - сказал Мюртах, - тебя послушать, так можно подумать, что я ниже этой скамейки.
- Ты слишком долго просидел на чердаке, - сказал Сирбхолл, - где не с кем было поговорить… Что это?
Мюртах встал:
- Кто-то стучит в ворота - я думал, что это ветер. - Он снял со стены свой лук. Сирбхолл вскочил, и они вместе вышли наружу.
- Возможно, это кто-то с нижней части долины, - сказал Мюртах. Часть клана имела там заграждение.
Флэнн и Мохон уже подошли к воротам, они крикнули:
- Тут несколько странников, они хотят войти, один из них оллум.
Сирбхолл засмеялся. Мюртах махнул рукой и крикнул:
- Пусть заходят.
Он спрятал свой лук под плащ, чтобы дождь не намочил его.
Трое мужчин на мокрых лошадях въехали в ворота. Флэнн и Мохон повели лошадей к сараю, а эти трое пошли по грязи к Мюртаху. Сирбхолл направился открыть дверь. Мюртах сказал:
- Добро пожаловать, заходите, и вы уже не чужаки. Чтоб я пропал, если это не Энгус О'Лочэйн.
- Ах, - сказал Энгус, - я надеялся поймать тебя вне дома, чтобы ты принял меня, как чужака, и укрыл на некоторое время.
Они обменялись рукопожатиями и вошли внутрь. Прежде чем закрыть дверь, Мюртах взглянул на небо:
- В тучах появились разрывы. Может быть дождь скоро прекратится.
- Или будет лить последующую неделю, или две, - сказал Энгус. - Найти тебя - это все равно, что поймать черную лошадь ночью в закрытом сарае.
Оллум высвобождался из необъятного плаща, с которого на всех брызгала грязная вода. Од достала для него сухую тунику и еще одну для Энгуса. Третий мужчина, слуга, ушел со стражами дома, которые пили и переговаривались в дальнем углу помещения.
- Ты искал меня? - сказал Мюртах. - Мы были друзьями, когда были детьми, и, мне кажется, я видел тебя на сборище у короля в Кэтхэйре. Но я никак не думал, что ты будешь меня так упорно искать. Или за этим стоит корона?
- О, и это тоже.
- Не начинай разговоры, пока человек не отогреется, - сказала Од, - вернее, оба. Садись сюда, Энгус.
- Ага, - сказал Энгус и взял аскуибх, который она дала ему. - Разумная женщина - это благодеяние для каждого мужчины.
- Ты знаешь Од. Она дочь Доннэчи. А разные пострелята и эльфы на полу - включая эту странного вида борзую между ними - принадлежат мне. И Финнлэйта ты тоже знаешь - отца моей матери. И Сирбхолла тоже знаешь, без сомнения.
- Убийца Датчан. Вблизи ты выглядишь моложе, я думал, ты немного постарше.
Сирбхолл и Энгус обменялись рукопожатиями.
- Иногда я хотел бы быть старше, - сказал Сирбхолл.
- Не стоит, будь, каким ты есть.
- Сирбхолл, Убийца Датчан? - сказал оллум. - Я слушал песни про тебя.
- Не пой их, - сказал Сирбхолл, - это приносит несчастье, или оллум так меня ненавидит?
Оллум улыбнулся - у него был длинный, тонкий рот, и улыбка растягивала его углы и делала рот еще тоньше.
- Это хорошие песни. Меня зовут Пэйдриг, я из Коннэута - я обучался с О'Хэртигэном.
- Да? - сказал Мюртах. - Я бы не думал, что он хороший наставник, настолько он ранимый.
Пэйдриг кивнул:
- Это верно.
Од дала ему чашку горячего питья, и он подлил себе еще.
- Но слушать его было наслаждение - ангелы никогда не играли так хорошо. Очень ранимый, да. Он играл как бы своими мыслями, словно они, его мысли, обладали руками. Вы никогда не слышали его?
- Нет. Но я разговаривал с людьми, которые слышали его.
- Это необычный способ, чтобы судить о человеке. Мюртах пожал плечами.