- Такая мысль приходила мне в голову. Но я не люблю заездов, в которых участвуют только две лошади. Я бы предпочел, чтобы их было больше. Зрелище получается более захватывающее.
Вдова Тергесте задумалась.
- Может, ты и прав, - с неохотой признала она. - Особых возражений у меня нет, - она помолчала, вглядываясь в смуглое лицо короля. - У вас в стране принято делать ставки на лошадей?
Король безразлично махнул рукой.
- Для меня главное скачки. Борьба моих лошадей с равными или более быстрыми соперниками. Финишный спурт. Вот что бередит кровь. Но, если кто-то желает делать ставки, я готов принять это условие.
- У меня нет сомнений в том, что твой Сулейман достаточно быстр, чтобы Хартагер увидел лишь его копыта, но я все-таки поставлю на черного жеребца. Какую ты мне дашь фору?
Король опустил кубок и воззарился на вдову.
- Фору? У тебя великолепный черный жеребец, который не проиграл ни одного заезда. О нем говорит весь Константинополь, а ты просишь у меня форы. Госпожа моя, требование это не просто невыполнимое, но абсурдное!
Вдова помолчала.
- Ладно, к этому мы еще вернемся. Я думаю, ты сам придешь к выводу, что мне надо дать поблажку. Могу я спросить, сколько ты готов поставить на Сулеймана?
Вновь король отмахнулся.
- Это я оставляю на тебя. Какую бы цифру ты ни назвала, с моей стороны возражений не будет.
Выигрыши Хартагера составили целое состояние. Евгения подсчитала их в уме и назвала общую сумму. Значительную даже для абсолютного монарха богатой восточной страны. Пристально наблюдая за своим гостем, вдова заметила, что смуглое лицо его слегка побледнело, а рука задрожала: не от страха, от возбуждения. Она поняла, что ее решение пришлось ему по душе.
- Крупная ставка, госпожа моя, - воскликнул молодой король. - Вижу, ты высоко ценишь своего черного жеребца. Может, мне следует дать задний ход и попросить о форе для себя.
- Хартагер быстр. И принадлежит семье моей маленькой Ильдико. По мне лучше проиграть, чем подмочить его репутацию нищенской ставкой.
- Я видел твоего жеребца… издалека. Не могу поверить, что ты позволишь этому хрупкому ребенку, имя которого ты упомянула, скакать на нем в столь важном заезде.
- Естественно, позволю. Хартагера вырастил ее отец. Они прекрасно ладят. Он не потерпит другого наездника.
- Признаюсь, я хотел бы увидеть это дитя, что ездит на таком большом и сильном жеребце.
Вдова хлопнула в ладоши и приказала мгновенно появившемуся слуге пригласить девушку. Король сидел в кресле, а вдова стояла рядом, когда несколько минут спустя в комнату вошла Ильдико, в светло-зеленой тунике и заплетенными в косы волосами. Он не поднялся, но глаза его широко раскрылись и уже не покидали лица девушки.
- Мой господин, позволь представить тебе мою подопечную. Ильдико, дочь Мацио Роймарка. Ильдико, ты удостоена чести стоять в присутствии короля Даведы.
Девушка поклонилась, потупив взор. На какие-то мгновения в комнате воцарилась тишина. По лицу короля чувствовалось, что впервые ему довелось столкнуться с такой красавицей. Только что он хвалился тем, что не интересуется женщинами, но теперь, в этом сомнений не было, не мог думать ни о чем другом, как об этой девушке в светло-зеленой тунике, которая стояла перед ним.
- Его августейшее величество, - вдова начала вводить Ильдико в курс дела, - предложил свести в одном заезде великого Сулеймана и Хартагера, но он сомневается, стоит ли тебе участвовать в нем.
Юсуф не слушал. Лошади и скачки вылетели у него из головы. Взгляд его по-прежнему не отрывался от Ильдико, и когда он заговорил, стало ясно, что девушка поразила его как удар молнии.
- Каждую весну в моей стране наступает короткий момент, когда пустыня покрывается прекрасными синими цветами. За одну ночь доселе безжизненные пески преображаются. Несколько дней мы живем среди красоты, а затем под жаркими лучами солнце цветы увядают и засыхают. Весь год мы живем воспоминаниями и ожиданием следующей весны… Твои глаза, мое прекрасное дитя, напомнили мне о цветущей пустыне. Как гармонируют они с твоими золотыми волосами! - с трудом он заставил себя повернуться к вдове. - Госпожа моя, ты понимаешь, почему я возражаю против ее участия в скачках. Черный жеребец огромен и могуч! Я буду считать себя виноватым, если с этим очаровательным созданием что-то случится.
- Хартагер и я - друзья, - ответила Ильдико. - Со времени своего появления на свет он принадлежит мне. Жеребенком он повсюду следовал за мной. Постоянно подходил и терся ухом о мое плечо. Он понимает все, что я от него хочу. И теперь, став большим и сильным, он чувствует любое мое желание и готов во всем мне повиноваться.
- Ты зародила в моей душе первые сомнения в исходе заезда.
- Господин мой, без участия моей подопечной никакого заезда не будет. Повторюсь, Хартагер не потерпит другого наездника.
Король неохотно кивнул.
- Тогда мы должны принять это условие. Но прелесть скачек для меня померкнет. Я буду больше думать о благополучии Ильдико, а не о перипетиях борьбы.
Вдове Тергесте не нравился ее дом в Константинополе. Стоял в тени Колонны Клавдия в ряду лучших домов города, из окон открывался вид на Мраморное море, но она находила комнаты маленькими, а фрески и мозаики тусклыми. Госпожа Евгения отдавала предпочтение более ярким тонам.
- У нас нет пурпурной ванны, - жаловалась она Ильдико, отбрасывая со лба прядь вьющихся волос. - Иметь такую может только королева или императрица. Допустим, этот богатый молодой король пустыни узнает, что ее у нас нет? Он сразу поймет, что ты не царской крови и ему не суждено жениться на тебе.
- Почему ты думаешь, что он хочет жениться на мне? - спросила Ильдико. Она стояла у окна, наслаждаясь легким ветерком с моря и думала о Хартагере. Хорошо ли ему на пастбище? Или он скучает по ней?
- Почему? - госпожа Евгения пренебрежительно фыркнула. - Он каждый день посылает тебе подарки и настаивает на том, чтобы ты принимала их, поскольку он король. Ты получила кольцо с рубином, золотое ожерелье, шкатулку, украшенную драгоценными камнями, прекрасные восточные благовония. Разве он не пишет: "Сегодня я посылаю тебе…"? Это значит, то посылать подарки вошло у него в привычку, каждодневную привычку, - ее глаза загорелись. - Интересно, что он пришлет сегодня? Уже пора.
И действительно, подарок принесли, едва вдова Тергесте успела произнести эти слова. Ильдико, открыла кожаный ларец. И с криком ужаса выронила его из рук. А потом продолжала смотреть на него, словно ожидая, что из ларца выползет змея.
- Что случилось? - спросила вдова.
Девушка отшатнулась от ларца.
- Что он хотел этим сказать? Это угроза?
Евгения приказала слуге принести ей ларец, с опаской заглянула в него. Брови ее взлетели вверх.
- Нет, это не угроза. Полагаю, это знак благоволения. Тут лежит записка. Прочитать ее тебе?
- Я к ней не притронусь, - по телу Ильдико пробежала дрожь.
- Он пишет, что это уши великого короля пустыни, который пошел войной на его отца и в результате лишился ушей и носа. Они всегда приносили ему удачу, и он надеется, что точно так же послужат и тебе.
Ильдико отошла к дальней стене. Ей, несомненно, хотелось держаться как можно дальше от этого жуткого подарка. День выдался теплым, поэтому сандалии она держала в руке, чтобы плиты пола холодили ступни.
- Я попрошу Юсуфа забрать их назад. Я не должна лишать его символа удачи.
- Может, они ему и не нужны, - заметила вдова. - Нос-то он оставил себе.
А вскоре во дворец прибыл молодой король, пославший Ильдико высушенные свидетельства победы его отца. Ильдико едва успела надеть сандалии, прежде чем Юсуф вошел в комнату.
- Мое почтение, госпожа, - он поклонился вдове Тергесте. - И тебе, наша очаровательная гостья со священной Горы богов. Ты получила мой подарок?
- Да, о король. Но я не считаю возможным лишать тебя столь могущественного талисмана. И прошу забрать его у меня.
Молодой король всмотрелся в Ильдико.
- Возможно, я поступил неразумно. Выказал самоуверенность. Мне действительно потребуется удача, так что не след гневить богов, - он повернулся к вдове. - Госпожа моя, ты не позволишь мне провести несколько минут наедине с твоей подопечной.
Когда вдова удалилась, не в силах скрыть торжествующую улыбку, молодой монарх шагнул к девушке.
- Очаровательная Ильдико! - золото ее волос пьянило его. Запахом они превосходили все восточные благовония. - Случилось неладное. Сначала я испугался, потому что дело касается тебя. Потом понял, что должен радоваться. Теперь я знаю, что тебе не удастся долго тянуть с ответом. Только выйдя за меня замуж, ты можешь избежать нависшей над тобой угрозы, - он помолчал. К комнате с каждой минутой становилось все жарче. Солнечные лучи, казалось, пробивали мраморные стены. - Этим утром к императору прибыли посланцы Аттилы. Ему стало известно, что ты в Константинополе, и он требует, чтобы император нашел тебя и передал его людям. Я не совсем понимаю, что все это значит? Он выбрал тебя в жены?
- Не знаю, - Ильдико заметно побледнела. - Должно быть, он прослышал обо мне… и Хартагере. Я думаю, причина в моих волосах. Он питает слабость к белокурым женщинам.
Король пустыни кивнул и сложил руки на груди.
- Как удачно все вышло, - он уже собрался объяснить, полагает для себя удачей нависшую над Ильдико опасность, но передумал и коротко рассмеялся. - Что тут говорить, дитя мое, я выразил свою волю. Разве этого недостаточно? Тебе остается лишь склонить голову в согласии, - последовала пауза. - Впрочем, у тебя есть еще один выход. Ты можешь отказать мне.
- К сожалению, я не могу поступить иначе.
Брови короля взлетели вверх.
- Это же невозможно. Я король! Мне должны повиноваться. Никто еще не говорил мне "нет". Даже мой отец. Слушай меня, прекрасное дитя. У меня дворец в горах, где всегда царит прохлада. И хватает льда или снега, чтобы охладить вино. Сотни слуг готовы удовлетворить любое желание. Я достаточно богат, чтобы осыпать тебя драгоценными камнями. Мне… мне трудно в это поверить, но я полюбил тебя. Разве тебе мало, что я, которому и нужно-то лишь хлопнуть в ладоши, произношу столь длинную речь, объясняя свои резоны, словно заштатный придворный.
- Но… я дочь вождя гордого народа. Мой отец - старик и уже не так деятелен, как бывало, но слуги бегут к нему по хлопку его ладоней.
- Тогда я изложу тебе свой план. Ты выйдешь за меня замуж. Немедленно. В течение часа. И император скажет посланцам Аттилы: "Да, госпожа Ильдико здесь, но она жена Юсуфа Даведского". Иначе нам тебя не спасти. Или ты думаешь, что император откажет им? Он не посмеет. Он старый, многое повидавший солдат и не станет ссориться с ужасным гунном из-за одной девушки. Нет, он проявит благоразумие и выдаст тебя.
Ильдико задумалась. Она понимала, что слова Юсуфа недалеки от истины. Ее присутствие в городе ни для кого не тайна. Восточная империя уже многие годы пляшет под гуннскую дудку. Ее безусловно выдадут посланцам Аттилы. И уж конечно лучше выйти замуж за симпатичного восточного правителя, чем идти в рабство к Аттиле. И все-таки она не могла заставить себя согласиться. Что-то ее пугало. Дилемма казалась неразрешимой.
- Это мужчина? - резко спросил Юсуф. - Ты в кого-то влюблена?
- Я… я не уверена.
- А я вижу, что уверена. Если это мужчина, я должен о нем знать.
- Я думаю о мальчике, который рос вместе со мной и моим братом, - ответила Ильдико. - С тех пор я видела его лишь однажды. И есть причины для того, чтобы я его навсегда забыла.
Король заходил по комнате, не отрывая глаз от выложенного плитами пола, обдумывая вновь открывшиеся обстоятельства. Резко остановился, сдернул с пальца кольцо с бриллиантом, подставил его под солнечные лучи, чтобы оно засверкало, а затем внезапно отбросил в сторону, даже не посмотрев, куда оно упало.
- Я намеревался предложить это кольцо тебе. Но хватит подарков. Мое последнее предложение тебе, упрямая дочь солнца. Мы сделаем ставки.
У Ильдико округлились глаза. Какие ставки?
- Ставки на заезд, в котором примут участие прекрасные, легкие как ветер лошади пустыни и огромный черный жеребец. Заезд проведем немедленно. Без всякой огласки. Завтра, если сумеем подготовить трассу за воротами. В крайнем случае, днем позже. Если одна из моих лошадей выиграет, а я, признаюсь, не ожидаю иного результата, ты выйдешь за меня замуж. Если выиграет черный жеребец, я устрою тебе побег из города. Я готов положить на это жизни моих охранников, всех двадцати. На это ты согласна?
- Почему ты думаешь, что сумеешь организовать мой побег?
- У меня есть план. Хороший план. Опасность будет грозить тем, кто останется в Константинополе, но не тебе, - король пристально посмотрел на Ильдико. - Ты спрашиваешь себя: "Если этот план так хорош, почему не реализовать его тотчас же"? Если ты думаешь об этом, признаюсь, что я не столь великодушен. Я очень тебя люблю. И не хочу упускать шанс заполучить тебя.
Отчаяние, охватившее было Ильдико, уступило место надежде на спасение. Она, как и король, тоже не сомневалась в исходе заезда. Хартагера этим легким лошадям из пустыни не победить! Она знала, что он будет первым.
- Так что? - нетерпеливо спросил король. - Никак не можешь принять решение?
- Я согласна, - выдохнула Ильдико.
К вечеру погода переменилась и с Мраморного моря задул ветер, достаточно сильный, чтобы раскачивать висящую на цепи под потолком серебряную масляную лампу.
- Я получила два сообщения, - вдова смотрела на лежащую на ее тарелке рыбу, залитую ароматным соусом. - Одну от короля, который жаждет стать твоим мужем. Он извещает, что трасса требует дополнительной подготовки и на это уйдет два дня.
Ильдико ела безо всякого аппетита.
- Это хорошо. Я смогу хоть раз проскакать по ней на Хартагере. Трасса непростая.
- Как у него настроение?
- У кого? Хартагера? Моя дорогая тетушка, ты опять смеешься надо мной. Ты вот мне не веришь, а я понимаю все, что творится в его прекрасной голове. Так вот, он уверен в своей победе не меньше нашего. Ему не нравятся арабские лошади. Они стоят кучкой и шепчутся о нем. Настроены враждебно. Сулейман трясет гривой. Дорогая тетя, он решил скакать очень быстро, чтобы выиграть с большим запасом.
- Я надеюсь, ты сказала ему, во что мне станет его поражение.
- Нет, насчет денег он ничего не понимает.
Евгения сочувственно глянула на свою подопечную.
- Допустим, что-то пойдет не так и он проиграет?
Ильдико погрустнела.
- Если он проиграет, тогда… тогда я проведу остаток жизни в жаркой пустыне, став одной из жен гордого и вспыльчивого восточного короля. Я уверена, у него есть другие жены.
Евгения наклонилась вперед и похлопала Ильдико по руке.
- Две. Я узнавала. Но он не обращает на них внимания. Ты станешь его любимицей, в этом сомнений у меня нет.
- Пока он не женится снова. Боюсь, мне придется носить чадру.
Вдова кивнула.
- Если я правильно оценила этого молодого человека, он не потерпит никаких изменений в обычаях. Я наблюдала за ним и заметила, что он рассердился из-за того, что двое стариков, пришедших с ним, увидели твое лицо. Меня не удивит, если по прибытии домой он прикажет отрубить им головы.
Ильдико помолчала.
- Хартагер должен выиграть, - несколько мгновений спустя твердо заявила она. - Должен.
- Он выиграет, дитя мое. Только шепни ему на ухо, сколь важен для тебя этот заезд.
- Это я уже сделала.
Вдова принялась за рыбу.
- Теперь о другом сообщении. Кажется, теперь я… действительно стала вдовой.
Ильдико вскинула голову.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что раньше вдовой я не была. Мой третий муж, глупый и злобный старик, исчез, а потом пошли слухи, что он умер. К тому времени я уже поняла, что вдовой быть не так уж и плохо и склонялась к тому, чтобы в них поверить. Но полной уверенности у меня конечно же не было. Я подозревала, что он где-то затаился с тем, чтобы объявиться после того, как я, не выдержав одиночества, вновь выйду замуж. В этом случае он мог загрести всю собственность, которую оставил мне. И я решила оставаться вдовой, выбросив из головы все мысли о новом замужестве.
- А теперь ты уверена, что он умер?
Новоиспеченная вдова кивнула.
- Он мертв как великий Цезарь. В письме указаны все подробности. Он тайком поселился в Антиохии с полудюжиной рабов и молодой толстушкой-любовницей. Я полагаю, любовница терпела его, сколько могла, а потом сыпанула яду ему в суп. Какое счастье ощущать себя абсолютно свободной. Теперь я могу делать все, что пожелаю. Полагаю, я снова выйду замуж.
- Надеюсь, на этот раз ты не выйдешь за богатого старика, - предположила Ильдико.
- Мужчина, который станет моим мужем, должен быть не старше меня, симпатичным, патрицием, и иметь какие-то деньги. Не слишком большие. Богач будет помыкать мной и смотреть на меня сверху вниз. С другой стороны, нищий мне не нужен, потому что со временем я начну презирать его.
- Ты предпочтешь римлянина?
Быстрый ответ вдовы показал, что она, как и прочие граждане империи, ставили Рим превыше всего.
- Естественно. Но он не должен заниматься политикой. Я хочу, чтобы этот остался со мной подольше. Четыре мужа - это много, даже если один из них стал жертвой обстоятельств. Пятый муж - это уже кошмар. Я стану объектом насмешек. Люди будут указывать на мужчину и говорить: "Хоть этот-то никогда не женился на той женщине из Тергесте", - вдова вздохнула. - Не знаю, почему я вышла за этого костлявого старикашку с реденькой рыжей бороденкой. Разумеется, он был очень богат.
Мой первый муж, - продолжила она, - был префектом одного из районов Рима. Можешь себе представить, какими он ворочал деньгами. Мой второй муж оказался большим шутником. Проходился по всем и каждому. К сожалению, героями некоторых его особо дерзких острот стали влиятельные сенаторы и военные. Они решили, что грех расточать такой талант на смертных, и он достоин того, чтобы развлекать своими шутками богов. Так как человеком он был известным, казнь ему подобрали соответствующую: залили горло расплавленным золотом.
А вот с третьим мужем я допустила ошибку. Я знала это с самого начала, но он проявил дьявольскую настойчивость, и я уступила, сказав да. Видишь ли, он был плебеем и патриции всегда смотрели на него с презрением. Но он так старался добиться их благосклонности! Понимаешь, он придумал способ подавать в бани очень горячую воду, и со всех, кто ею пользовался, взимал особую плату. Можешь представить себе, что это значило? Только общественных бань в Риме несколько сотен.
И, разумеется, богатые люди хотели иметь горячую воду в своих дворцах. Им тоже приходилось платить. Один сенатор принимал горячую ванну чуть ли не семь раз на день. После его смерти говорили, что избыток водных процедур и убил его. Мой муж яростно это отрицал. Заявлял, что горячая вода еще никому не вредила.
- А он часто принимал ванну? - спросила Ильдико.