* * *
Анна старалась идти, выпрямив спину и никому не показывая, какой болью ей отдаётся каждый сделанный шаг. Те, кто попадался ей навстречу в коридорах Гринвичского дворца, вежливо кланялись. Но королева во всех взглядах читала скрытую угрозу, враждебность и ненависть. "Неужели Генрих что-то задумал?" - мыслишка не покидала голову, устраиваясь в ней поудобнее, скручиваясь клубком, мешая думать и планировать свои действия.
Возле комнаты Генриха Анна остановилась перевести дух. Она прислонилась к стене, чувствуя, как подгибаются колени и как громко стучащее сердце норовит выскочить из груди. Анна толкнула тяжёлую дверь. Король сидел в своём любимом кресле, а на коленях у него красовалась одна из фрейлин Анны. У королевы потемнело в глазах - она даже не помнила имени этой маленькой некрасивой мерзавки, посмевшей заигрывать с королём.
Фрейлина заметила королеву и испуганно соскочила на пол. Анна подошла к девушке и схватила её за шею.
- Чтобы больше я тебя рядом со спальней короля не видела! - прохрипела она. Фрейлина дёрнулась, и у Анны в руке осталось порвавшееся ожерелье.
Генрих расхохотался.
- Выйдите обе. Меня ждут государственные дела, - объявил он дамам со смехом.
Униженная, Анна вернулась к себе. В комнате с подолом собственного платья на ковре играла Бэт. Её рыжие кудряшки выбивались из-под бархатного чепчика, придавая лицу задорное выражение.
- Мам, - улыбнулась девочка, увидев Анну.
"Похожа на отца", - подумала королева, молча проходя к постели.
Няня взяла Елизавету за руку и вывела из комнаты.
* * *
Оставшееся до турнира время Анна старалась вернуть себе хорошее расположение духа. Она собиралась действовать так же, как действовала раньше: вновь очаровать мужа, улыбаясь и непринуждённо беседуя с ним обо всём и ни о чём. Мужчины, которые и в самом деле в большом количестве окружали королеву, расточали комплименты, помогая возвращать хорошее настроение.
Среди друзей Анны числился её родной брат, друг Генриха, а также несколько придворных поэтов и музыкантов. Все они постоянно крутились в спальне королевы, отвоёвывая её расположение друг у друга. Иногда Анна, конечно, позволяла нм некоторые вольности. В последний год, когда Генрих стал от неё отдаляться всё больше и всё реже стал появляться в её спальне, ей оставалось довольствоваться вниманием других мужчин. Они, не обращая внимания на то, беременна она или нет, уверяли Анну в том, что она красивее всех на свете...
- Генрих, - Анна протянула руку для поцелуя одному из ближайших друзей мужа Генри Норрису, - ты всё же решил навестить меня. Я рада твоему приходу, - она благосклонно кивнула, указывая посетителю на низкую скамейку, стоявшую в её ногах.
- Что твой муж? По-прежнему позволяешь ему унижать тебя? - спросил поклонник, глядя на Анну снизу вверх.
- А ты по-прежнему позволяешь себе вольности, - Анна улыбнулась, - не стоит заходить слишком далеко. Король ревнует.
- Представь, что его нет. Перестань себе постоянно о нём напоминать. Генрих унижает тебя, не ценит. Всё, что он хочет, - это сына. А мне нужна только ты, и никто другой. - Норрис провёл рукой по юбке королевы, пытаясь под шёлком угадать положение её ноги.
- Не говори мне об этом! - Анна убрала его руку с платья. - Даже если Генрих умрёт, тебе не занять его места. - Она рассердилась, сама не зная на что. - Уходи. Сейчас придёт новый музыкант. Мне его очень хвалили. Я хочу послушать музыку одна...
* * *
Музыканту не повезло. Едва он покинул спальню королевы, как его схватили и препроводили в Тауэр. Целые сутки молодого человека пытали, выбивая признание, и в итоге он согласился со всеми обвинениями: "Да, королева изменяла со мной своему мужу, королю Генриху Восьмому", "Да, она говорила мне, что отравила Екатерину", "Да, она планировала отравить и самого короля".
Анна об этих признаниях ничего не знала и в приподнятом настроении отправилась на турнир. Разве она могла предположить, что прямо во время турнира Генрих обвинит её брата и своего ближайшего друга в измене и отправит их в Тауэр? В страшной башне и из них тоже выбьют признания, которые вовсе не облегчат им участь.
А второго мая на рассвете стражники вошли в спальню самой королевы.
- Ваше величество, пройдите с нами, - вежливо предложили Анне.
- Куда вы меня поведёте? - Она понимала, что происходит что-то ужасное, но ей не хотелось верить в худшее. - Вы меня проводите к королю? - Анна решила настаивать на своём до последнего. - Проводите меня к Генриху! - Не голос срывался, рыдания, подступавшие к горлу, не давали говорить спокойно.
- Да, конечно, - стражники получили приказ на словах соглашаться со всем, что потребует опальная королева. - Одевайтесь и идите с нами.
Её провели к лодке, пришвартованной у берега Темзы, и повезли в сторону Тауэра. Башня маячила вдали, не скрываясь и не таясь. Она словно приветствовала Анну: вот и ты здесь, и тебя не миновала сия участь, и тебе предстоит испытать на собственной шкуре все прелести пребывания в печально знаменитой темнице. Но Анна не хотела верить в то, что происходило с ней.
- К королю, везите меня к королю! - продолжала просить она замолчавших стражников. - Вы не смеете так поступать с королевой Англии! - кричала она, заливаясь слезами, забыв, как совсем недавно праздновала победу над униженной Екатериной.
* * *
Две недели в башне тянулись дольше, чем два года. В какой-то день к ней привели дочь, и на этом всякая связь с внешним миром прекратилась. Елизавета не понимала, что происходит, и лишь ближе прижималась к ожидавшей своей участи матери. Изредка их выпускали погулять во внутренний двор Тауэра, но никто с ними не заговаривал, старясь отводить в сторону взгляд, прекрасно осознавая, что судьба Анны Болейн предрешена.
И всё-таки суд состоялся. Пятнадцатого мая Анну провели в большой зал, где среди судей она с ужасом узнала собственного дядю, графа Норфолка, и бывшего жениха, графа Нортумберлендского. Естественно, Бэт на суд не взяли - она прогуливалась во дворе с няней. Но отчего-то она помнила и суд над матерью тоже.
- Признаете ли вы себя виновной в том, что изменяли своему мужу на протяжении последних трёх лет?
- Нет, я не виновна.
- Признаете ли вы себя виновной в том, что отравили бывшую королеву Англии Екатерину Арагонскую?
- Нет, я не виновна.
- Признаете ли вы себя виновной в попытке отравления принцессы Марии, дочери короля?
- Нет, я не виновна.
- Признаете ли вы себя виновной в попытке организовать отравление своего мужа, короля Англии Генриха Восьмого, чтобы после выйти замуж за Генри Норриса?
- Нет, я не виновна.
Приговор оглашал дядя Анны. Граф Норфолк сквозь слёзы несколько раз произнёс: "Виновна, виновна, виновна". Про себя он думал о том, как повезло, что ему самому отрубать голову не будут. Он выживет, и голова останется на плечах.
Приговор был зачитан. В зале поднялась суматоха - граф Нортумберлендский упал в обморок. Подписать приговор любимой когда-то им женщине оказалось непросто. Но Анне было уже всё равно. Она не видела ни слёз на лице дяди, ни лежавшего на полу бывшего жениха...
* * *
Эшафот был покрыт плотной чёрной материей. Специально выписанный из Франции палач, владеющий мечом, ожидал в стороне. Конечно, положено было королеву жечь на костре, но Генрих проявил невиданное милосердие и заменил костёр на отсечение головы: всё-таки впервые в истории страны казнили королеву. Игра стоила свеч. Или топора.
Про Бэт все забыли и думать. Она стояла в сторонке, никем не замечаемая, всеми позабытая. Ей было два года и восемь месяцев, и она во все глаза смотрела на разворачивающееся перед её глазами зрелище. Вот мама идёт в сером платье, отороченном мехом. Как всегда красивая, только отчего-то печально её лицо. Вот рядом стоит высокий мужчина в закрытом капюшоном лице. Тётя, мамина старшая сестра, забирает у мамы молитвенник. Мама громко говорит о своей любви к папе, королю Генриху, и почему-то просит Иисуса забрать к Себе её душу. Мужчина в капюшоне заносит над своей головой меч, а мамина голова падает на чёрную ткань. Её губы продолжают шевелиться в безмолвной молитве. К маме подходят какие-то дамы, накрывают её тело простыней и уносят прочь.
Елизавета понимает: мамы больше нет. Она падает на колени в лужу, что осталась на земле после прошедшего ночью дождя, и бесконечно смотрит на то место, где только что стояла Анна.
- Как ты здесь оказалась? - няня пытается поднять с колен Бэт. - Я ищу тебя всё утро. Кто тебя сюда пустил?
Бэт не плачет. Она молчит и не обращает никакого внимания на няню. Мамы - нет. Её только что завернули в тряпку и унесли прочь. И голову мамину тоже завернули. А губы мамины всё шевелились и шевелились. Господи, за что?!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОТЕЦ
Здесь так любят рубить головы.
Странно, что кто-то ещё вообще уцелел.
Льюис Кэрролл
ГЛАВА 1. 1536 ГОД
1
После казни прошло всего одиннадцать дней, а Генрих уже объявил женой ту самую фрейлину, которая недавно восседала у него на коленях. Джейн была девушкой тихой и кроткой, представляя собой полную противоположность предыдущим жёнам короля.
Фредерико всё это время находился в Англии и с ужасом наблюдал за разыгрываемой на его глазах кровавой драмой. По большому счёту на острове его больше ничто не держало, и он мог бы спокойно ехать во Францию к любимой. Но граф де Вилар не отпускал соотечественника от себя, давая ему мелкие поручения, а в основном используя его в качестве собеседника. Граф любил практиковаться в языках и заставлял Фредерико во время разговора по нескольку раз переходить с английского на испанский и на французский.
- Короля в Риме уже давно отлучили от церкви, - объяснял де Вилар, - он ничего не боится. Поверь, если эта жена не родит ему сына, он и её отправит на эшафот. Первый брак короля признан недействительным, принцесса Мария - незаконнорождённой. Теперь та же участь постигла и принцессу Елизавету. Что хуже, её мать обезглавлена. Брак также признан недействительным. Генрих может продолжать в том же духе бесконечно. Англиканская церковь полностью подчиняется ему, и ей плевать на мнение папы.
- Сколько мы ещё будем оставаться в Англии? - время от времени интересовался Фредерико. - Франция и Испания снова ведут военные действия. Не пора ли нам покинуть двор английского короля?
Но граф никуда не торопился и всеми силами удерживал Фредерико возле себя. Лишь однажды последнему удалось пересечь Ла-Манш. Осенью ему поручили отвезти тайное послание Франциску. В Англии начинался мятеж - новый указ короля о закрытии монастырей вынудил людей открыто выступить в защиту католической веры. Формально никто Генриха свергать не предлагал. Требования касались лишь воссоединения с Римом, признания принцессы Марии законной наследницей престола и ограничения власти короля, особенно в вопросах церкви и веры.
За простыми мятежниками стояли и более важные персоны. Воспользоваться случаем хотелось многим - на стороне восставших было в десятки раз больше народу, чем на стороне тех, кто защищал короля. Тем не менее помощь Франциска совсем не помешала бы. Оттянув силы на борьбу с внешним врагом, Генрих не смог бы в полную силу противостоять внутреннему.
Добраться из Лондона до Йорка, где ждали Фредерико, чтобы передать ему письмо, было непросто. Преданные королю войска стояли полукругом, отрезая путь к столице. Они не вступали в открытое противостояние с превосходившими силами восставших, но переезд на север страны стал представляться делом практически невозможным. Впрочем, обратный путь тоже несказанно осложнялся. Но Фредерико пока предстояло преодолеть первую часть путешествия.
- Мы приглашены в Хэтфилд Хаус, - объявил граф прямо перед отъездом.
- Это тот небольшой дворец неподалёку от Лондона, где живёт принцесса Елизавета? - поинтересовался удивлённый Фредерико.
- Точно! - граф улыбнулся. - Ты поедешь в сторону Йорка с личным поручением от графини Норфолк. Её племянник стоит на стороне короля. Так что тебя пропустят без проблем на всём протяжении пути.
- Почему графиня помогает мятежникам? - не понял Фредерико.
- Она является ревностной католичкой. В глубине души, конечно. Графине не нравится то, что делает король с монастырями и с религией в принципе. Она женщина пожилая и сама не может предпринимать какие-то решительные действия. Тем более что она приставлена к Елизавете, незаконнорождённой принцессе, дочери казнённой королевы Анны. Разве такое положение при дворе не унизительно?
Когда Фредерико и де Вилар прибыли в Хэтфилд Хаус, там царило небывалое оживление. Оказалось, принцессу решила навестить сама королева. Джейн старалась не портить отношения ни с Марией, ни с Елизаветой. Со старшей дочерью Генриха наладить хорошие отношения было практически невозможно. А маленькая Бэт, недавно потерявшая мать, быстро привязалась к новой жене короля. И Джейн старалась почаще приезжать в Хэтфилд. Ей и самой было куда приятнее проводить время в небольшом, тихом дворце при дворе Елизаветы, чем в шумных покоях Гринвича или Ричмонда.
Неожиданно вслед за королевой к Елизавете пожаловал и отец. Не успели испанцы разместиться в своих комнатах, как суматоха, поднявшаяся во дворце, только усилилась.
- Если бы я не был так скромен, то подумал бы, что вся эта суета из-за нас, - засмеялся Фредерико. - Не отменили бы нашу встречу с графиней.
- Не думаю, что кто-то заметит наше присутствие. А уж тем более - что кому-то потребуется присутствие престарелой графини, - усмехнулся граф. - Пошли, попробуем покончить с делами побыстрее. Чем раньше ты выедешь отсюда, тем лучше.
Граф ошибался. Их присутствие заметили. Правда, позвали только Фредерико. И не кто-нибудь, а сам король. Он шёл по коридору, окружённый свитой. Испанцы почтительно отошли к стене. Но Генрих увидел Фредерико и поманил его пальцем.
- Ага, а не тот ли это верный слуга моей достопочтимой сестры, который несколько лет назад просил отпустить его в Испанию? - король подошёл к Фредерико поближе. - Как твоя больная матушка?
Иногда Генрих поражал поданных великолепной памятью. Он вспоминал мелочи, которые, казалось, давно забыты и не имеют никакой важности. Фредерико вздрогнул, но постарался сохранить спокойствие.
- Ваше величество, узнав меня, вы мне оказываете великую честь. - Он низко поклонился.
- Кому же ты теперь служишь? - спросил король. - И что делаешь при дворе моей дочери Елизаветы?
Фредерико постарался быстро обдумать сложившуюся ситуацию.
- Я служу графу де Вилару. Он тоже из Испании и был так любезен, что взял меня к себе в услужение. Здесь мы проездом. Собирались на север, но там, говорят, сейчас неспокойно, - Фредерико понял, что, скорее всего, всё-таки сморозил глупость, но отступать было уже некуда.
- Э, да ты мне пригодишься, - кивнул король, - иди за мной. У меня будет к тебе поручение. Граф как-нибудь обойдётся несколько дней и без своего слуги.
Фредерико послушно пошёл за королём. Де Вилар остался растерянно стоять в коридоре.
- Итак, - начал король, войдя в небольшую комнату, - тебе надлежит встретиться с предводителями восстания и привезти их требования мне. Пусть напишут: кто против чего и что хотят. Я лично не могу с ними вести переговоры. Ты же понимаешь, королю не пристало заниматься такими делами. - Генрих говорил негромко и даже, можно сказать, ласково. - Тебе же следует добраться до них, не выдавая себя до поры до времени. И после, встретив тех, кто возглавляет мятеж - а возглавляют его, конечно, не крестьяне и не плотники, - скажешь, что приехал по поручению короля.
- Ваше величество, но почему они должны доверять мне? - спросил, не совсем понимая сути задания, Фредерико.
- Это уже твоя задача сделать так, чтобы доверяли. Скажи, король хочет знать, чем недоволен его народ. Что он готов пойти на уступки, но ему не докладывают всей правды. Поэтому он и просит передать требования лично ему. Поезжай сегодня же. Думаю, ты справишься. - Король махнул рукой в сторону двери. - Ах, да, - остановил он в последний момент испанца, - подожди немного. Я велю подготовить тебе сопроводительные письма, чтобы ты без проблем добрался куда надо...
* * *
"Куда надо", означало пробираться в Йорк почти через полстраны.
- Ты ведь едешь именно в то место, в которое мы и хотели направиться, - порадовался граф. - Король, сам того не ведая, отправил тебя туда своим собственным приказом!
И ранним утром Фредерико выехал из замка Елизаветы, не успев даже мельком увидеть маленькую принцессу. Да в общем-то ему было и не до неё. За пазухой привычно приютились письма: верительные грамоты от Генриха и два письма от графини, племяннику и некоему Роберту Акту, якобы возглавлявшему мятеж.
Погода в начале декабря не придавала Фредерико ни оптимизма, ни хорошего настроения. Из-под копыт его лошади вылетали комья грязи и брызги грязной жижи, хлюпавшей при каждом прикосновении копыта к земле. Судя по всему, лошадь тоже была недовольна: она постоянно фыркала и трясла гривой, пытаясь закусить удила. Фредерико вспоминал Матильду, которую он так давно не видел, проклинал Англию и обещал самому себе, что в эту страну, где люди творят что хотят, не считаясь ни с Богом, ни с собственным королём, ни уж тем более с другими странами, он больше не вернётся...