- Нет, это слишком рискованно, - сказала Нехушта. - Если ты и выйдешь, то только вместе с нами... Но к чему терять время на болтовню? Госпожа - единственная дочь Бенони, крупного тирского торговца. Ты, конечно, его знаешь?
- К сожалению, да, - ответил Амрам. - Трижды я имел с ним дело, и трижды он облапошивал меня.
- Стало быть, ты знаешь, что он богат и щедро вознаградит того, кто вызволит его дочь из большой опасности?
- Может быть, и да, не уверен.
- А я уверена, - ответила Нехушта. - За твою помощь госпожа даст тебе письменное обязательство на любую, в пределах разумного, сумму.
- Да, но оплатит ли он это обязательство? Бенони - человек очень строгих взглядов, истинный еврей, христиан он не любит.
- Я думаю, он оплатит обязательство, надеюсь, оплатит, но тебе придётся пойти на риск. Послушай, торговец, лучше ненадёжное обязательство, чем распоротое горло.
- Согласен. Довод очень убедительный. Но ведь вы хотите бежать. А как я устрою ваш побег, если вы меня не выпустите отсюда?
- Это уж ты сам решай. Но если ты и выйдешь отсюда, то только вместе с нами, и при первых же признаках опасности я всажу тебе нож между лопаток. Но помни, что моя госпожа готова подписать обязательство на любую умеренную сумму.
- В этом нет нужды. При подобных обстоятельствах я предпочитаю положиться на щедрость торговца Бенони. И уверяю, я не имею ничего против вас, как и против христиан вообще, ибо все мои знакомые христиане - люди честные и полностью выплачивают свои долги. Я совсем не хочу, чтобы тебя и твою госпожу пожрали львы или чтобы вас предали пыткам. Я был бы только рад, если бы вы дожили до глубокой старости, следуя предписаниям вашей своеобразной религии, но не в моём складе. Вопрос только в том, как вам помочь? Я не вижу никакой возможности.
- Вопрос в том, останешься ли ты в живых в ближайшие двенадцать часов, - мрачно буркнула Нехушта. - Поэтому советую тебе найти такую возможность. - И чтобы подчеркнуть свою решимость, она подошла к двери, проверила, надёжно ли она заперта, вынула ключ и спрятала его за пазуху.
Амрам глядел на неё с нескрываемым восхищением.
- Ах, если бы я был холостяком, - сказал он. - К сожалению, я женат. - И он вздохнул. - Не то бы, честное слово, сразу же сделал бы тебе предложение. Как тебя зовут?
- Нехушта!
- Нехушта? Вполне подходящее имя. Но, повторяю, к сожалению, это невозможно.
- Совершенно невозможно.
- Тогда у меня к вам другое предложение. Сегодня ночью один из моих кораблей отплывает в Тир. Не согласитесь ли вы осчастливить меня своим присутствием на нём?
- С удовольствием, - сказала Нехушта, - но только в твоём обществе.
- Но я отнюдь не собирался отправляться в Тир на этом корабле.
- Ты можешь переменить решение. Послушай, мы в безвыходном положении, наша жизнь в опасности. И твоя тоже в опасности; клянусь тебе именем Господа, которого мы почитаем, если с моей госпожой случится какая-нибудь беда, ты умрёшь. И на что будут тебе твои богатства в могиле? Мы просим тебя о такой, в сущности, безделице - помоги двум ни в чём не повинным женщинам бежать из этого проклятого города. Неужели ты откажешь? Или мне придётся вонзить этот нож тебе в глотку? Отвечай же, и не тяни, не то я убью тебя и зарою твоё тело в твоём собственном зерне.
Даже в тусклом свете заметно было, как побледнел Амрам.
- Хорошо, я принимаю твои условия, - согласился он. - Вечером я отведу вас на корабль, который отплывает через два часа после заката, со свежим ветром. Я провожу вас до Тира и передам госпожу её отцу в надежде, что он проявит подобающую щедрость. Но здесь очень душно. Вот эта лестница ведёт на плоскую крышу, обнесённую высоким парапетом. Никто там не увидит нас, даже если мы будем стоять. Может быть, поднимемся?
- Иди первым и не пробуй закричать: помни, мой кинжал наготове.
- Знаю, знаю, ты мне уже все уши прожужжала своими угрозами. Я дал слово, а я никогда не отказываюсь от заключённой сделки. Звёзды к вам благосклонны, и, что бы ни случилось, я покоряюсь их воле.
Они поднялись на крышу: Амрам впереди, следом - Нехушта, и позади всех Рахиль. Там был сооружён навес, которым в непогоду или зной пользовались когда-то часовые. Переход из душного, пропахшего дурно выделанными коками склада под прохладную тень навеса так благоприятно подействовал на Рахиль, смертельно утомлённую всем ею пережитым, что она тут же уснула и проспала до самого вечера. Нехушта, однако, не спала и вместе с Амрамом наблюдала за всем происходящим в городе. С высоты башни они видели большую дворцовую площадь, где разыгрывались странные сцены. Там собрались тысячи людей; большинство из них сидели на земле, одетые в дерюжину, и посыпали пылью свои головы и головы своих жён и детей. Даже на таком расстоянии до слуха Нехушты доносились неразборчивые, слитные звуки их общей молитвы.
- Они молятся за исцеление царя, - сказал Амрам.
- А я молюсь за его смерть, - сказала Нехушта.
Торговец пожал плечами.
- Мне безразлично, что с ним будет, лишь бы сохранился мир, благоприятствующий торговле. Правитель, однако, он неплохой, деньги тратит щедро, а для чего и нужны цари, как не для этого? Во всяком случае, в Иудее, где они подобны пёрышкам, летающим по воле цезаря, только его дуновение и поддерживает их на лету. В тот миг, как он перестаёт дуть, они падают. Но смотри.
На ступенях дворца появился человек. Он сообщил толпе какое-то известие. Ответил ему громкий, возносящийся до самых небес общий плач.
- Твоё благопожелание исполнилось, - сказал Амрам. - Ирод уже умер или умирает, а так как его сын - всего ещё дитя малое, нами будет править какой-нибудь проклятый римский прокуратор - вор с карманом как дырявый мешок. Этот ваш старый епископ, который сегодня утром молился в амфитеатре, должно быть, предугадывал, что случится, или он просто увидел сову и истолковал это знамение. Старик, между прочим, сказал, что бедствия угрожают не только Ироду, но и многим другим.
- А что стало с епископом и остальными нашими братьями? - осведомилась Нехушта.
- Кое-кого затоптали насмерть, кое-кого обвинили в том, будто они околдовали царя, и забросали камнями. Люди разочарованы отменой игр, вот и выместили свою злобу на христианах. Кое-кто всё же ускользнул и прячется сейчас где-нибудь, как и вы.
Нехушта взглянула на свою бледную госпожу: она всё ещё крепко спала, подложив руку под голову.
- Этот мир жесток к нам, христианам, - сказала она.
- Этот мир жесток ко всем, милейшая ливийка; расскажи я тебе о своей жизни, даже ты не стала бы оспаривать эти мои слова. - И он вздохнул. - Вы, христиане, хоть верите в загробную жизнь, - продолжал он, - смерть для вас - только мост, ведущий в град вечного блаженства; возможно, так оно и есть... Твоя госпожа, я вижу, совсем слабенькая.
Нехушта кивнула:
- Сильной она никогда не была, а тут ещё на неё навалилось такое горе. Её мужа убили в Берите; к тому же она вот-вот должна разрешиться от бремени.
- Да, да, я слышал о её горе, как и о том, что его погубил её собственный отец - Бенони. Фанатики - люди безжалостные. Даже мы, финикийцы, которых в чём только не обвиняют, не такие жестокие. Когда-то у меня была дочь... - На какое-то мгновение его суровые черты смягчились. - Но об этом лучше не вспоминать... Послушай, риск очень велик, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы спасти и её и тебя, милейшая ливийка, ибо твоя преданность тронула моё сердце. Не сомневайся во мне, я дал слово, и, если я его нарушу, пусть меня растерзают псы. Корабль у меня небольшой, без кают, но сегодня вечером в Александрию отплывает большая галера, она зайдёт в Аполлонию и в Иоппию, я скажу, что госпожа - моя родственница, а ты её рабыня, и отправлю вас на ней. И вот вам мой совет: плывите прямо в Египет, где сейчас много христиан, там у вас будет надёжная защита. Оттуда твоя госпожа может написать своему отцу, может быть, он согласится вас приютить. В любом случае она будет там в безопасности, ибо власть Ирода не распространяется на Александрию.
- Совет как будто бы и недурной, - сказала Нехушта. - Но не знаю, согласится ли она вернуться к своему отцу.
- Должна согласиться: другого выхода у неё просто нет. А теперь отпусти меня. К вечеру я возвращусь с едой и одеждой и отведу вас на корабль.
Нехушта заколебалась.
- Не бойся же. Доверься мне.
- Ладно, - сказала Нехушта, - у меня всё равно нет выхода. Ты уж прости, если моё недоверие оскорбляет тебя, но мы ведь в большой опасности, и согласись, что странно найти друга в человеке, которому я угрожала кинжалом.
- Понимаю, - спокойно ответил Амрам. - Но я докажу тебе, что на меня можно положиться. А теперь отопри дверь. Когда я возвращусь, я буду стоять внизу вместе со своим рабом, делая вид, будто связываю случайно упавший тюк. Как только увидишь меня, сойди и впусти без всякого страха.
После ухода финикийца Нехушта села возле спящей госпожи и стала ждать с тревожно бьющимся сердцем. Разумно ли она поступила? Что, если Амрам предаст их и пришлёт за ними солдат, которые отведут их не на корабль, а в пыточный застенок? Что ж, что бы ни стряслось, у неё будет время убить и госпожу и себя, чтобы спастись от людской жестокости. А пока остаётся только молиться - и она обратила к Небесам неистовую, полудикую молитву, - не за себя, конечно, а за любимую госпожу и её будущего ребёнка. Тут она с благодарностью вспомнила предсказание Анны: дитя родится и проживёт долгую жизнь. Вспомнила она и другое предсказание - о скорой смерти матери - и горько заплакала.
Глава IV
СМЕРТЬ МАТЕРИ
Время тянулось медленно, но никто не тревожил их покоя. Часа в три дня Рахиль проснулась, отдохнувшая, но голодная; Нехушта же не могла предложить ей ничего, кроме зерна, от которого та отвернулась. В нескольких словах она поведала госпоже обо всём случившемся и спросила, что она думает по поводу придуманного Амрамом плана.
- План вроде бы неплохой, не хуже других, - ответила Рахиль с тихим вздохом. - Благодарю тебя, Ну, и финикийца, если он сдержит слово. Но я не хочу видеться с отцом, во всяком случае, в ближайшие годы. Ведь это он виновник моего горя.
- Не продолжай, - поспешно перебила её Нехушта, и долгое время они сидели молча.
За час перед закатом Нехушта увидела наконец внизу Амрама и раба с тюком на голове. Верёвка, которой был перевязан тюк, как будто бы ослабла: по приказу хозяина раб положил свою ношу на землю, и они стали вдвоём её перевязывать; покончив с этим делом, они медленно пошли к сводчатому проходу. Нехушта спустилась, отперла дверь и впустила Амрама с тюком.
- А где раб? - спросила она.
- Не бойся, милейшая, он человек надёжный и караулит снаружи, хотя и ничего не знает. Вы, верно, обе проголодались, а у меня тут полно еды. Помоги мне развязать верёвку.
Через несколько минут на свет Божий появились две бутыли старого вина, вкусная еда, какой Нехушта не пробовала уже несколько месяцев, роскошный плащ и другие одежды финикийского покроя, а также белая накидка с двойной каймой - такие носили в те времена служанки богатых финикиянок. Затем Амрам достал из-за пазухи кошель с золотыми монетами - денег должно было хватить им на много недель. 11ехушта поблагодарила его глазами, но, прежде чем она успела выразить свою благодарность вслух, он заговорил:
- Молчи! Я сдержал слово, вот и всё. Эти деньги я даю под процент; госпожа сможет Их вернуть в более спокойные времена. А теперь слушай! Я оплатил ваш проезд и за час до захода солнца отведу вас на галеру. Предупреждаю только, чтобы вы никому не говорили, кто вы такие; моряки считают, что присутствие христиан на борту - к беде. Помоги мне донести еду и вино. Когда поедите, переоденьтесь.
Они поднялись на крышу.
- Госпожа, - сказала Нехушта, - я не ошиблась в этом человеке. Он вернулся, и посмотри, что он нам принёс.
- Да благословит вас Бог, господин, за то, что вы помогли нам, беспомощным, - воскликнула Рахиль, не сводя голодных глаз с соблазнительных яств.
- Пейте, - весело сказал Амрам, наполняя чаши вином и водой, - эта влага взбодрит вас; ведь ваша вера не запрещает пить вино, я даже слышал, что вас называют "общиной бражников".
- Это не единственный возводимый на нас поклёп, - сказала Рахиль, принимая протянутую ей чашу.
Напившись и наевшись, обе женщины сошли в склад, помылись остатками воды и облачились с головы до ног в прекрасные, как будто пошитые для них на заказ благоухающие одежды - так удачно подобрал их размер Амрам.
Пока они одевались, уже начало вечереть. Дождавшись темноты, они тихо выскользнули на улицу, где их ожидал раб - дюжий, хорошо вооружённый малый, и впервые за долгое время страх в их сердце уступил место надежде.
- А теперь в гавань, - сказал Амрам, и они пошли, выбирая самые уединённые улочки - осторожность отнюдь не излишняя, ибо, узнав, что Агриппа поражён смертельным недугом, солдаты вышли из повиновения; в изрядном подпитии они разгуливали по рыночным площадям и большим улицам с криками и похабными песнями, врывались в винные лавки и частные дома и пили в честь Харона, который скоро повезёт их царя на своей зловещей лодке. Но они ещё не принимались убивать тех, на кого у них был зуб. Убийства начались позднее, но это уже не имеет отношения к нашему повествованию.
Без всяких помех или происшествий все четверо достигли пристани, где их уже ожидала лодка с двумя финикийцами. За исключением раба, они все сели в неё, и их повезли к большой галере, стоявшей на рейде в полумиле от берега. Добрались они до неё без всякого труда, ибо ночь была спокойная, хотя и очень душная, а над горизонтом уже висели рваные облака, провозвестники сильного, может быть, даже ураганного ветра.
На нижней палубе галеры их с кислой физиономией поджидал капитан, которому Амрам и представил своих спутниц под видом родственниц, направляющихся в Александрию.
- Хорошо, - сказал капитан, - проведите их в каюту; как только поднимется ветер, мы отплываем.
Каюта оказалась очень удобной, там было всё для них необходимое, но, когда они шли туда, Нехушта услышала, как один матрос с фонарём в руке сказал другому:
- Эта женщина очень похожа на ту, что я видел в амфитеатре сегодня утром, когда христиане приветствовали царя Агриппу.
- Да упасут нас от них боги! - ответил другой. - Эти христиане приносят несчастье.
- Христиане они или нет, но по всем приметам будет буря, - пробормотал первый.
В каюте Амрам простился с обеими женщинами.
- Странное это приключение, - сказал он, - странное и для меня очень неожиданное. Надеюсь, оно окончится благополучно для всех нас. В любом случае, я сделал всё, что мог для вашей безопасности; настало время расставаться.
- Вы очень хороший человек, - ответила Рахиль, - и что бы нас ни ожидало впереди, я вновь молю Господа, чтобы Он благословил вас за доброту к Его слугам. И ещё я молю Его, чтобы Он указал вам путь к постижению провозглашённой Им Истины, дабы душа ваша обрела спасение и жизнь вечную.
- Госпожа, - сказал Амрам, - я ничего не знаю о вашем вероучении, но обещаю с ним ознакомиться, может быть, я уверую в его истинность. Как и все мои соотчичи, я люблю богатство, но я не из тех, кто живёт одним днём и гонится только за деньгами. Госпожа, я разыскиваю тех, кого некогда потерял.
- Ищите и обрящете.
- Да, я буду продолжать поиски, хотя, боюсь, они так и не увенчаются успехом.
И они расстались.
С суши повеял ночной бриз; матросы подняли большой парус, рабы взялись за вёсла; корабль вышел из гавани и взял курс на Иоппию. Но через два часа ветер прекратился; только с помощью весел корабль мог плыть по мёртвому, маслянистому на вид морю. Небо было затянуто свинцово-тяжёлыми тучами; капитан не мог ориентироваться по звёздам и решил отдать якорь, но глубина оказалась слишком большая, поэтому они медленно продолжали путь, пока за час до восхода внезапно налетевший шквал не накренил их корабль круто на борт.
- Северный ветер! Проклятый северный ветер! - закричал штурвальный; матросы откликнулись на его крик с мрачными минами: они хорошо знали, как опасен северный ветер у сирийского побережья. А ветер всё крепчал и крепчал. С наступлением рассвета волны вздымались, словно горы, ветер оглушительно завывал в снастях; и под небольшим парусом галера стремительно летела вперёд. Выйдя из каюты, при свете наступающего дня Нехушта увидела белые стены города на берегу.
- Это Аполлония? - спросила она капитана.
- Да, Аполлония, - ответил он, - но мы не сможем туда зайти. Остаётся только плыть на Александрию.
Они промчались мимо Аполлонии и поплыли дальше, взбираясь на склоны огромнейших волн.
Так было до самого полудня, когда ветер достиг ураганной силы, и, несмотря на все усилия матросов, галеру понесло к берегу, и вскоре впереди показалась полоса пенных бурунов. Рахиль укачало так сильно, что она не могла даже оторвать голову от подушки, но Нехушта всё же вышла на палубу, чтобы посмотреть, что происходит.
- Мы в опасности? - спросила она у матроса.
- Да, проклятая христианка, - буркнул он, - это всё из-за вас.