- А меня насчёт Шеффера, - пробурчал со своего кресла Янг, - капитан Беннет сразу насторожил. Они, помнится, вместе пришли на Гавайи. Беннет говорил: вы с ним тут будьте повнимательней. Мол, он темнит, выдавая себя за натуралиста. На самом же деле - тайный агент Баранова и собирается на Кауаи. Я этого Шеффера угостил в своём доме околехео, и он едва не окочурился. А после того как он вылечил Камеамеа, я поверил, что он настоящий врач и даже, будь он проклят, не пожалел для него жареной собаки. Но Джон Янг, - подвыпивший премьер-министр начал говорить в стиле, более присущем Камеамеа, - не любит, когда с ним играют в прятки, принимают его за дурачка. - Янг неожиданно погрозил кому-то, будто затаившемуся в углу комнаты: - Ты не смей шутить с Джоном Янгом! Джон Янг тебе все кости переломает.
- Я бы хотел, чтобы мы всё-таки, сообща раскинув мозгами, выработали план, что нам делать с доктором Шеффером, - вернул разговор в конструктивное русло Натан Уиншип. - Для начала надо подумать, как половчее вытурить их отсюда, из Гонолулу, где Шеффер успел построить факторию. Я говорил кое с кем из оставленных здесь доктором людей и убедился, что это люди тёмные, плохо что здесь понимающие. Они не знают местных обычаев, и мне кажется, будет несложно спровоцировать их на нарушение канакских законов. Мы возбудим против них канаков, и не мы сами, а канаки предложат им убираться отсюда подальше.
- Ты правильно говоришь, Натан, - вставил до того молчавший Генри Гайзелар. Он хотел, чтобы и его присутствие здесь было замечено.
- Я позабочусь о том, - пьяно прохрипел Джон Янг, - чтобы рассказать Камеамеа, кому он доверился и что этот Папаа натворил на Кауаи. Вряд ли Камеамеа всё это понравится.
- Вы сказали - Папаа? - оживился Натан Уиншип. - Кто дал Шефферу такое имя?
- Да сам Камеамеа. После того как Шеффер вылечил его, Камеамеа стал называть доктора Папаа - в память о своём покойном туземном знахаре.
- В этом туземном прозвище доктора есть что-то забавное, - задумчиво сказал Натан. - Я сделаю так, чтобы о нём узнали и на Кауаи. Пусть канаки вдоволь повеселятся над Папаа. Я также предлагаю, чтобы ускорить крах доктора, посодействовать ему в некоторых его планах. Предложим Каумуалии купить один из наших кораблей. Пусть доктор как следует завязнет в этой трясине. Тяжелее будет выбираться. Как ты смотришь, Генри, на то, чтобы продать ему твою старушку "Лидию"?
- Да это же обычная торговая шхуна. Вооружения почти никакого, - скептически хмыкнул Гайзелар.
- Тем лучше. Для начала попытаемся всучить им эту шхуну. На безрыбье, как известно, и рак рыба. Одновременно, - продолжал Натан Уиншип, - действуя против них скрытно, надо и в открытую выразить им своё отношение. Не мешало бы высадить на Кауаи десант и попробовать сорвать русский флаг.
- Вот это мне по душе, - подал голос Александр Адамс. - Я готов возглавить десант.
- А я всё же не удержусь, - прохрипел Джон Янг, - и завтра же, на банкете, выскажу этим русским всё, что я о них думаю. Пусть и Водсворт знает, с кем он связался, подрядившись на службу Баранову. Пусть поймёт, что он напрасно явился сюда на русском корабле.
- Я слышал, - ухмыльнулся Эббетс, - что русские на днях опять с ног сбились, разыскивая Водсворта чуть не по всему острову. У этого малого какая-то особая страсть к сандвичанкам.
- А ты, старый пень, лучше бы помолчал, - недовольно сказал Джон Янг, - что ты понимаешь в сандвичанках!
- Прости, Джон, - пробурчал Эббетс, - я и забыл, кто твоя жена.
- Я рад, господа, что коллективно мы всё же выработали необходимый план, и готов поручиться собственной головой, что, если будем дружно выполнять его, доктор Шеффер на Кауаи не задержится, - удовлетворённо сказал Натан Уиншип. - Хочу ещё раз напомнить, что жду всех вас завтра в три часа пополудни. О приглашениях членам экипажей русских кораблей и этому недоумку, оставленному Шефйфером за начальника фактории, я сам позабочусь.
Гости стали по одному расходиться. Последними дом покидали Эббетс с Янгом. У дверей Эббетс задержался.
- Я вспомнил, Натан, об одной истории, которую рассказывал мне Хант, - о том, что повлияло на потерю ими Астории. Может быть, и нам стоило бы применить этот приём против Шеффера, если другие меры не приведут к успеху.
- Расскажите, Джон, - заинтересованно потребовал Уиншип.
- А я не хочу больше слушать никаких историй, - пьяно сказал Янг. - Я спать хочу. Попроси, Натан, чтобы твой слуга помог мне добраться до дома.
- Сэм! - громко позвал Натан Уиншип, и на его возглас откуда-то из сада появился крепкий белозубый парень. Как и многим канакам, с кем часто общались жившие на островах англичане и американцы, ему было присвоено имя, звучавшее для англосаксов более благозвучно по сравнению с их настоящими именами. - Проводи, Сэм, мистера Янга до его дома.
Крепкий канак, положив руку Янга себе на плечо, не без труда потащил премьер-министра по тропе меж деревьев.
Натан Уиншип обернулся к Джону Эббетсу.
- Так я вас слушаю, Джон. Как же Астор потерял Асторию?
- Из-за слухов о военной угрозе, - подмигнул Эббетс.
- Ну-ка, ну-ка, - вновь жестом предложил ему кресло Уиншип...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Остров Кауаи,
июль 1816 года
Полтора месяца прошло с тех пор, как доктор Шеффер проводил корабль "Открытие". Он вполне освоился на новом месте. Недалеко от деревни, в роще кокосовых пальм, с помощью выделенных Каумуалии людей было построено здание фактории и три дома для служащих русской компании. Вокруг фактории доктор Шеффер посадил фруктовые деревья и лекарственные растения.
Но положение его, всего лишь с дюжиной оставшихся на острове русских и алеутов, было слишком непрочным. Он опять оказался полководцем без войска. Куда уж там завоёвывать другие острова! Самому бы здесь продержаться. Тем более важно было время от времени напоминать королю, что, как только доктор получит подкрепление, русские предпримут более активные действия.
Король согласно кивал головой. Он верил доктору Шефферу и однажды, когда к острову приблизилось американское судно, продемонстрировал эту веру на деле, подняв возле своей резиденции на холме русский флаг. Судно лишь недолго постояло возле острова и опять ушло в море. От побывавших на его борту сандвичан стало известно, что корабль идёт в Кантон.
В начале августа доктор Шеффер в сопровождении двух русских и двух канаков предпринял на туземной лодке плавание вверх по реке Ваимеа. Это путешествие в чём-то подорвало его надежды на возможность использовать долину реки для разбивки здесь плантаций. Самые плодородные участки были уже заняты канаками, а далее река уходила в глубочайший каньон. Не увидев его воочию, доктор никогда бы не поверил, что такие провалы могут существовать на земле. Нечего было и думать заниматься земледелием на дне этого каменного ущелья, куда почти не проникало солнце.
Остров велик, утешал себя доктор, со временем он найдёт здесь более уютные места. Расспросив на привале проводников-канаков, доктор Шеффер услышал от них, что на северной стороне острова есть прекрасная долина, менее заселённая по сравнению с долиной Ваимеа. Там, в Ханалеи, земля богата жизнью и весьма плодородна. При первой же возможности, решил доктор Шеффер, надо обследовать её.
Вернувшись из путешествия по реке, доктор Шеффер стал собираться в поездку на Оаху, чтобы проверить, как исполняются его инструкции и всё ли там в порядке. Но неожиданно оттуда пришла американская шхуна "Лидия" под командой Генри Гайзелара. Капитан шхуны привёз доктору письмо от начальника фактории Петра Кичерова. Кичеров сообщал, что в конце июня в Гонолулу прибыл "Кадьяк". Как ранее и у "Ильменя", у корабля оказалась сильная течь, и он сейчас ремонтируется. "Ильмень" же теперь на ходу, и его капитан лишь ждёт приказа, чтобы отплыть на Кауаи. Кичеров побывал в принадлежащей компании долине Вайкаруа и пробовал было посадить там, как велел господин доктор, сахарный тростник, но столкнулся с недружелюбным отношением к нему туземцев. "Надобно, господин доктор, самому вам там побывать и с ними всё уладить", - заключал своё письмо Кичеров.
Нежданно пожаловал и Каумуалии.
- Вот, - сказал король, протягивая Шефферу листок бумаги, - капитан Джон Эббетс предлагает мне купить для моих нужд эту шхуну, "Лидия". Вы же помните, доктор, про наше соглашение? Вы обещали снабдить меня вооружённым кораблём.
- Я готов сдержать своё слово, - не раздумывая, ответил доктор Шеффер. - Но, как мы договорились, позже.
- Позже, позже, - проворчал Куамуалии, - а это судно предлагают сейчас. Дайте мне нужного человека, чтобы он проверил его состояние.
Взяв с собой русского плотника, доктор Шеффер вместе с королём Каумуалии посетил корабль.
- Гляньте, ваше благородие, - тыкал пальцем плотник Трофим Логунов то в одно место на шхуне, то в другое, - здесь подгнило и тут тоже, менять обшивку надо.
По словам Гайзелара, шхуна была спущена на воду восемь лет назад. Плотник же Логунов подозревал, что судну никак не менее десяти лет. И пушечное вооружение шхуны было слабоватым - всего-то три орудия небольшого калибра.
- Вы твёрдо намерены, ваше величество, купить этот корабль? - увлекая короля на бак, решил уточнить доктор Шеффер.
- Я не собираюсь покупать его, - поправил король. - Но я хочу, доктор, чтобы вы купили его для меня. Надо же мне с чем-то воевать против Камеамеа.
К счастью, последнюю реплику король произнёс, когда они достаточно отдалились от владельца шхуны Гайзелара.
- Пусть будет по-вашему, - сказал Шеффер.
Он не стал убеждать короля, что для военных целей эта шхуна малопригодна, ибо даже себе запрещал думать о войне с Камеамеа. Уж её-то он как-нибудь постарается избежать. Главное, что этот мифический повод позволил ему добиться своих целей. И доктора Шеффера вполне устраивало, что король готов удовлетвориться таким старым корытом. Дешевле обойдётся.
Гайзелар запросил за судно тринадцать тысяч долларов. Король советовал не торговаться: он компенсирует все затраты сандаловым деревом. И всё же, упирая на возраст судна и подгнившие части палубы и корпуса, доктор сбил цену до десяти с половиной тысяч долларов.
- Не будет ли лучше, доктор, оформить покупку в Гонолулу? - предложил Генри Гайзелар.
Не чувствуя подвоха, доктор Шеффер согласился. В гонолульской фактории можно эффектнее отпраздновать сделку. А кроме того, представлялась возможность проверить мореходные качества судна непосредственно в плавании.
Взяв с собой для охраны четырёх вооружённых промышленников - мрачноватый капитан Гайзелар всё же не внушал ему полного доверия, - доктор Шеффер отправился на борту "Лидии" на Оаху.
Гонолулу,
август 1816 года
Тимофею Тараканову всё больше нравилась жизнь в Гонолулу. Когда ремонт судна был завершён, а груз подсушен и доставлен обратно на борт корабля, появилось достаточно времени, чтобы обследовать окрестности. По утрам, пока солнце ещё не очень пекло, Тараканов нередко уходил на побережье океана, туда, где любили купаться канаки. К юго-востоку от деревни, у подножия горы Лаеахи, тянулась обширная отмель, покрытая чистейшим песком. Канаки называли это место Ваикики. Прибой был здесь особенно хорош. Волны, вздыбив седые гривы, шли к берегу одна за одной. Их гребни то и дело скручивались спиралью, они сердито шипели и с грозным рёвом обрушивались на песок, оставляя на нём клочья белоснежной пены.
Здесь, в Ваикики, Тараканов увидел однажды, как на гребне прибоя вдруг возник идеально сложенный парень. Слегка расставив ноги, он мчался на волне, словно подчинивший её своей воле морской бог. Когда волна достигла берега, отважный канак скользнул чуть наискось по её склону и спокойно выбежал на песок, подхватив что-то у своих ног. Подойдя к нему ближе, Тараканов рассмотрел, что юноша держит в руке небольшую, чисто отполированную доску со слегка загнутым передком. Именно она и помогала ему превратиться в необычного морского всадника.
Подрядив одного из канаков, Тараканов построил с его помощью хижину недалеко от русской фактории и теперь всё время жил на берегу. Когда в гавань пришёл "Кадьяк", Тараканов предложил комиссионеру корабля Дмитрию Торопогрицкому поселиться в его туземном доме.
Постепенно Тараканов начал с помощью то одного, то другого канака постигать азы их родного языка. Он уже знал, что прилегающая к гавани цветущая долина называется Ануану. С севера её окаймлял горный кряж, но, по словам канаков, в горах был узкий проход, и как-то Тараканов отправился туда вместе с одним из своих новых знакомых. Покидая долину, проводник надел на себя и своего спутника ожерелья из цветов. Тараканов пробовал протестовать: зачем, мол, ему цветы, но канак строго сказал, что так надо. Они поднялись узкой тропой к венчавшей проход седловине в горах. Там, на крошечной площадке у края пропасти, стояли высеченные из камня два грубых идола. Прежде чем продолжить путь и начать спуск по ту сторону седловины, проводник снял с себя и Тараканова цветочные ожерелья и заботливо надел на туловища каменных истуканов. Теперь, важно пояснил он, Акуа Но Ка Пури, стражи пропасти, будут оберегать их и им уже не грозит опасность сорваться со скал. Так Тараканов получил первый урок уважения языческой веры этих людей.
В двадцатых числах августа в Гонолулу неожиданно появился доктор Шеффер, приплывший с Кауаи на шхуне "Лидия". Игнорируя знакомство с судовым старостой "Ильменя", Шеффер, однако, несколько раз вечерами заходил в его хижину для бесед с комиссионером Торопогрицким, и задетый этим невниманием Тараканов, чтобы не мешать, каждый раз деликатно оставлял их наедине. Но как-то в очередной приход доктор Шеффер задержал его у двери и, протянув руку, сказал:
- Я слышал о вас. Вы командир охотников с "Ильменя" Тимофей Осипович Тараканов. А я, как вам должно быть известно, торговый представитель Баранова на Сандвичевых островах, доктор медицины и естественных наук, коллежский асессор Егор Николаевич фон Шеффер. Баранов дал мне полномочия задерживать на Сандвичевых любое русское судно, и надеюсь, капитан Водсворт уже объяснил вам, что после прибытия в Гонолулу вы находитесь в моём подчинении. Он говорил вам об этом?
- Что-то такое говорил, - сдержанно сказал Тараканов.
Напыщенный тон доктора Шеффера, слишком пространный титул, каким он счёл необходимым представить себя, как и командирские замашки и неприятный металлический акцент речи, - всё это вызвало у Тараканова безотчётную неприязнь к невысокому белобрысому немцу с воинственно торчащими усами.
- Мне отзывались о вас, - тем же резким неприятным голосом продолжал доктор Шеффер, - что вы толковый человек и хорошо владеете английским. Это так?
- Объясняюсь, - скупо ответил Тараканов.
- Я покупаю шхуну для кауайского короля Каумуалии и завтра в честь этого события устраиваю в три часа пополудни обед в здании нашей фактории. Приглашаю и вас. Сейчас мне некогда, но, возможно, завтра вечером, после обеда, мы поговорим с вами более подробно.
Выложив всё это голосом, напоминавшим скрип заржавленных петель, доктор круто развернулся и быстрым шагом пошёл по направлению к гавани.
Вот уж послал Господь на нашу голову, невесело подумал после его ухода Тараканов. Водсворт-то был прав: с этим лихим начальником они ещё наплачутся.
По словам Торопогрицкого, Шеффер поручил ему накрыть завтра стол в здании фактории на пятнадцать персон. Ожидался приход Джона Янга и находившихся в Гонолулу капитанов американских торговых кораблей.
Около двух пополудни доктор Шеффер, поднявшись на борт "Лидии" в сопровождении капитанов русских судов Уильяма Водсворта и Джорджа Янга, заплатил Гайзелару обещанные десять с половиной тысяч долларов, после чего был составлен акт о передаче судна во владение короля Каумуалии. Его подписали, кроме самого Гайзелара, выступившие свидетелями этой торговой сделки капитан корабля "Альбатрос" Уильям Смит и владелец недавно пришедшего в Гонолулу корабля "Авон" Айзек Виттимор, женатый на сестре братьев Уиншип и уже посвящённый Натаном в некоторые детали их плана сведения счетов с доктором Шеффером.
- Разрешите, господа, в честь этого события пригласить всех вас на обед, который состоится в русской фактории, - любезно заявил после окончания процедуры доктор Шеффер.
Приглашение было принято, и, сев в шлюпку, вся компания отправилась на берег.
У входа на территорию фактории их приветствовали, взяв винтовки с примкнутыми штыками на караул, поставленные Торопогрицким двое часовых из русских промышленников.
В помещении фактории был уже накрыт праздничный стол. Когда подошли и другие гости - Джон Эббетс с недавно приплывшим в Гонолулу двадцатисемилетним сыном Ричардом, тоже моряком, Натан Уиншип, Александр Адамс, Оливер Холмс и несколько русских, прислуживавшие на званом обеде алеуты внесли на двух больших блюдах только что испечённых по-сандвически поросят, и гости стали подсаживаться к столу. Задерживался лишь Джон Янг, и, зная его влияние здесь, доктор Шеффер не рисковал начать торжество.
Появлению Джона Янга предшествовала какая-то возня у входа в факторию. Послышался грозный окрик на русском: "Не трожь!", а потом смачное проклятие на английском.
- Вы что здесь устроили? - заорал, обращаясь к Шефферу, ворвавшийся в помещение Джон Янг. - Как смели вы поставить у дверей вооружённых солдат? С каких это пор русские стали командовать на этом острове? Запомните, хозяин здесь только один - Джон Янг, - при этом он ткнул себя указательным пальцем в грудь, - и я не собираюсь делить свою власть с какими-то заезжими докторишками!
Налитое кровью лицо Янга свидетельствовало, что премьер-министр находится в состоянии, близком к апоплексии.
- Да в чём дело, мистер Янг? - попытался успокоить его доктор Шеффер. - Это всего лишь почётная стража, и вы не должны так реагировать на этих людей.
Вызванный Торопогрицким для объяснений караульный - бородатый, лет тридцати пяти, промышленник - пояснил, что это пожилой гость с проклятьями напал на него и норовил вырвать ружьё.
- Вы напрасно пытались обезоружить его, мистер Янг, - стремясь обратить всё в шутку, сказал доктор Шеффер, - в драке он мог бы проткнуть вас штыком.
Это замечание упало маслом в огонь. Джон Янг, размахивая кулаками, подступил к доктору и выкрикнул ему в лицо:
- Или вы немедленно уберёте от дверей своих солдат, или я приведу моих, и посмотрим, кто здесь сильнее.
Янг хотел было схватить Шеффера за ворот сюртука, но Тараканов встал между ними. Как бы он ни относился к доктору, сейчас защита чести русского дома была важнее.
- Полегче, полегче, мистер Янг, - спокойно сказал Тимофей, слегка сжав запястья премьера.
- Что ты лезешь к нему! - вдруг вскочил со своего места Ричард Эббетс.
Тут встал и Оливер Холмс и попробовал мягко урезонить Янга:
- Мы же в гостях, мистер Янг, и, право, эти люди совершенно не собирались обидеть вас. Вы всё не так поняли.
- Я понял всё как надо! - продолжал буйствовать Джон Янг, и теперь-то было уже совершенно очевидно, что он намеренно нарывался на скандал. - Ноги моей в этом доме больше не будет!
Хлопнув дверью, Янг покинул растерянно замершее собрание. Вслед за ним, бормоча под нос какие-то угрозы, вышел Ричард Эббетс.