- А если прибудет Макклелан, - сказал Старбак, - и приедет Ли, то это означает многие мили окопов.
Француз бросил на Старбака удивленный взгляд.
- Бог ты мой, Ли не может позволить себе ожидание. Он рыл окопы, чтобы защитить Ричмонд, но здесь окопы не помогут, - он махнул рукой в сторону открытой местности, - и Ли придется сломить янки до того, как их армии объединятся. Ли не дурак, Нат. Он знает, каким местом свинья землю роет.
Старбак рассмеялся над этой причудливой фразой. Лассан говорил на превосходном английском, унаследованном от отца, но временами приправлял этот язык крестьянским диалектом Нормандии. Сам Лассан был не крестьянином, а профессиональным военным, который сражался в Италии, Крыму и Северной Африке и носил шрамы этих войн на своем лице вместе с закрывающей один глаз повязкой. Шрамы выглядели ужасно и могли бы до смерти перепугать ребенка, но сам Лассан был добродушным человеком, чьими главными грехами являлись женщина и война.
- Оба раза была опасная погоня, - с удовольствием поведал он Старбаку, - но к чему в этом гнусном и печальном мире еще и к скуке привыкать?
Теперь, привязав лошадь, француз расхаживал вместе со Старбаком по лагерю Легиона. Стояла такая погода, что никто не озаботился постройкой шалашей, предпочитая спать под открытым небом, так что лагерь представлял собой лишь сложенные в кучи пожитки среди остатков костров полевых кухонь. Старшина Толливер муштровал новобранцев, а не занятые в карауле ветераны либо спали, либо играли в карты, либо читали.
Лассан, который, похоже, взял на себя труд просветить Старбака в военных вопросах, объяснил, почему Ли не мог себе позволить оборонительную стратегию.
- Выкопайте окопы и разместите орудия за рекой, друг мой, и как вы остановите янки, если они просто обойдут ваши земляные укрепления? У вас недостаточно людей, чтобы охранять окопы от Чессапикского залива до Голубого хребта, так что вместо того, чтобы копать, вам нужно выступить и расстроить планы противника.
Это будет война маневров, война кавалерии! Конечно, вашей пехоте придется по-настоящему сражаться и умирать, вот для чего Господь создал пехоту, но мы, кавалеристы, проведем для вас разведку, - Лассан почесал лицо под заплесневевшей глазной повязкой. - Вот увидишь, Нат, тут станет горячо, когда прибудет Ли.
- Или когда атакуют янки, - заметил Старбак.
- Не атакуют. Слишком вялые. Север похож на человека, который слишком растолстел, чтобы быстро передвигаться. Он просто хочет накатиться на вас и раздавить всмятку, а вам нужно разрезать его на мелкие кусочки.
Несколько шагов Старбак прошел молча. Лагерь бригады остался у них за спиной, и теперь они двигались в сторону рощицы, заслонявшей южный берег реки Рапидан.
- Сможем ли мы выиграть эту войну? - наконец спросил француза Старбак.
- О да, - без колебаний ответил Лассан, - но это дорого обойдется. Если вы убьете достаточное число янки, они могут решить, что игра не стоит свеч. И еще вам понадобится удача, - француз говорил уверенно, но Старбака всё равно поразила эта мрачноватая установка. - Конечно, - продолжал Лассан, - если вы получите помощь Европы, то всё изменится.
- А мы сможем ее получить? - поинтересовался Старбак, словно этот вопрос не обсуждался без конца по всей Конфедерации.
Лассан покачал головой.
- Франция палец о палец не ударит, пока не начнет Британия, а Британия слишком сильно погорела в последней американской авантюре, так что не вмешается, если не будет уверена, что Юг способен выиграть войну и собственными силами, а в этом случае вам вообще не понадобится их помощь, и всё это означает, друг мой, что Югу придется сражаться и побеждать самостоятельно.
Они уже дошли до рощи, которая была переломана топорами солдат в поисках дров для костров, и Старбак засомневался, стоит ли двигаться дальше, но Лассан жестом пригласил его вперед.
- Хочу переговорить с тобой наедине, - сказал француз, ведя Старбака вниз, по едва заметной тропе, беспорядочно виляющей по подлеску. В листве щебетали голуби, и внезапно совсем близко раздалось стаккато постукивания дятла. - Мне нужно сказать тебе, - сказал Лассан, вполоборота повернувшись к Нату, - что я устроился в Ричмонде.
Старбаку это признание показалось странным и ненужным, возможно потому, что он не вполне понимал, что француз имел в виду под словом "устроился".
- В смысле основали бизнес? - спросил он.
- Боже ты мой, нет! - рассмеялся Лассан над этой идеей. - Моя голова не создана для коммерции, ни за что! Я о том, что обустроил жилье. На Грейс-стрит. Ты ее знаешь?
- Очень хорошо, - Старбака повеселила мысль о том, что Лассан может суетиться по дому.
- Это квартира, - объяснил Лассан. - У нас пять комнат над портняжной мастерской на углу Четвертой. Внизу - помещения для рабов, а на задах кухня, небольшой огородик с пряными травами, персиковое дерево и деревянная конюшня. Конечно, всё это в аренду, а кухонный дымоход чадит, когда ветер дует с запада, но во всём остальном вполне комфортабельное жилище.
Дожив до среднего возраста, Лассан никогда не считал комфорт одним из жизненных приоритетов и придал этому слову ироничный оттенок.
- У вас есть рабы? - удивился Старбак.
Лассан пожал плечами.
- В чужой монастырь со своим уставом не ходят, друг мой, - он вынул из кармана сигару, прикурил и протянул ее Старбаку, после чего закурил и сам. - Не могу сказать, что мне приятны были эти хлопоты, - продолжал он, - но я убедил себя, что рабам будет со мной лучше, чем с кем-либо еще. У меня есть конюх, две кухарки, они же прибираются в доме, и, конечно, горничная, которая занимается одеждой и прочей ерундой.
Его голос снова звучал смущенно. Мужчины добрались до старой проселочной дороги, которая уже заросла, но была достаточно широка, чтобы позволить им идти рядом друг с другом.
- Звучит так, будто вы нашли себе жену, - весело предположил Старбак.
Лассан остановился и взглянул другу в глаза.
- Я нашел компаньона, - очень серьезно произнес он. - Мы не женаты и не поженимся, но по крайней мере на сей момент подходим друг другу, - Лассан помедлил. - Это вы мне ее представили.
- О, - Старбак слегка покраснел, припоминая, что когда Лассан впервые пересек линию фронта, чтобы присоединиться к армии мятежников, он попросил Старбака отвести его в ричмондский дом удовольствий. Нат направил француза в лучший из подобных домов и самый эксклюзивный, тот, где работала Салли Траслоу. - Это Салли? - спросил он.
- Именно, - подтвердил Лассан. Его единственный глаз пристально изучал Старбака.
Пару секунд Старбак молчал. Салли была непокорной дочерью сержанта Траслоу и девушкой, в которую, как иногда думал Старбак, он и сам был влюблен. В начале года он просил ее выйти за него замуж, и временами Старбаку по-прежнему казалось, что у них мог бы получиться неплохой брак.
Он был рад, когда она покинула бордель ради прибыльного бизнеса со спиритическими сеансами, которые теперь стали знамениты на весь охваченный тягой к сверхъестественному Ричмонд, но без сомнений, этот ее успех имел некоторое отношение и к тому факту, что темный храм мадам Ройял, как нынче именовала себя Салли, прилегал к самому известному дому утех, и эта близость придавала визитам ее клиентов некий привкус разврата. Старбак даже питал некоторые надежды, что Салли решит завершить свой путь к респектабельности замужеством, но вместо этого она нашла любовника, и Старбак понимал, что таким мягким образом его предупреждают держаться подальше от постели Салли.
- Вам повезло, - сказал он Лассану.
- Она хотела рассказать вам сама, - объяснил Лассан, - но я настоял.
- Спасибо, - отозвался Старбак, гадая, почему внезапно его охватила ревность. У него не было для нее причин. В самом деле, если он так влюблен в Салли, то почему по ночам выскальзывает из лагеря бригады, чтобы посетить таверну, расположенную чуть южнее? Посещения таверны Маккомба находилось под запретом, но в одной из комнат на верхнем этаже работала рыжеволосая девица, и Старбак готов был рискнуть быть наказанным ради визита к ней. У него не было причин для ревности, повторил он себе, а потом зашагал по проселочной дороге на север. - Везучий вы человек, Лассан.
- Так и есть.
- И Салли тоже повезло, - галантно добавил Старбак, хотя всё равно чувствовал себя преданным.
- Полагаю, что да, - с облегчением заметил Лассан. - Я учу ее французскому.
Старбак не смог сдержать улыбки, подумав о Салли Траслоу, девушке с бедной фермы у Голубого хребта, обучающийся говорить по-французски. Но это было не так уж и странно, потому что Салли проделала долгий путь от неуютного дома своего отца. Она научилась вести себя в обществе, одеваться и разговаривать, и Старбак вновь почувствовал укол ревности, вспомнив исключительную красоту Салли, а потом снова подумал, что нечестно с его стороны ревновать, потому что столь же часто, как и о Салли, он думал о Джулии Гордон, бывшей невесте Адама Фалконера, и не знал, какая из девушек нравится ему больше, а может, по правде говоря, ему могла задурить голову любая, даже рыжая шлюха из сельской таверны.
- Рад за вас, Лассан, - произнес он с натужным великодушием, - правда.
- Спасибо, - просто ответил Лассан, а потом остановился рядом со Старбаком, там, где проселочная дорога выходила из рощи и бежала к реке. Когда-то на этом берегу стоял дом, но теперь от него осталась лишь торчащая труба камина и очертания каменного фундамента, поросшие густым спутанным кустарником. Противоположный берег покрывал тенистый лес, деревья нависали над бурлящим потоком, хотя прямо напротив дома проселочная дорога вела между двумя ивами к дальнему лесу. Лассан всмотрелся в эту далекую дорогу и нахмурился.
- Вы видите то же, что и я?
Старбак раздумывал об ослепительной красоте Салли и о более серьезном лице Джулии, но теперь, почувствовав, что его испытывают, всмотрелся в окружающий ландшафт, пытаясь разглядеть что-нибудь важное. Разрушенный дом, река, густой лес на противоположном берегу, а потом он заметил эту странность так же ясно, как и тренированный глаз Лассана.
Дорога, по которой они с Лассаном дошли до этого места, не заканчивалась у реки, а продолжалась на другом берегу. Это означало, что здесь был брод. Весьма странно, потому что предполагалось, что все переправы через Рапидан должны охраняться, чтобы предотвратить неожиданную атаку северян, но здесь находился пустой и не охраняемый брод.
- Потому что никто не знает, что здесь брод, - сказал Старбак. - Или, может, его размыло? - предположил он.
- Это очень просто выяснить, - сказал Лассан. Он инстинктивно остерегался появления у реки солдат, особенно у реки, разделявшей две армии, но пристально всмотревшись в противоположный берег через небольшой бинокль, убедился, что ни один янки не ждал в засаде, так что вышел на солнечный свет, снял сапоги со шпорами и отцепил саблю.
Старбак последовал за французом в реку с чистой и прозрачной водой, ее русло оказалось совсем мелким и покрытым гравием. По течению плыли длинные водоросли, в тени шныряли несколько рыбешек, но ничто не мешало продвижению Старбака и Лассана: вообще-то вода едва достигала им до колен. На противоположном берегу дорога резко поднималась из воды, но не настолько круто, чтобы лошади не смогли вытянуть из реки тяжелый орудийный передок.
- Если янки знают про этот брод, - произнес Лассан, - они смогут обойти вас в момент.
- Я думал, вы говорили, что они не собираются на нас нападать, - заметил Старбак, вылезая на северный берег.
- И я также сотню раз говорил, что от врага всегда нужно ждать неожиданностей, - заявил Лассан, усаживаясь в тени ивы и рассматривая противоположный берег. Он махнул рукой с сигарой вверх по течению. - Какие там стоят подразделения?
- Никаких, - ответил Старбак. - Наша бригада занимает самые западные позиции.
- Значит, янки и правда могут обойти вас с тыла, - тихо произнес Лассан. Несколько секунд он молча курил, а потом резко сменил тему, вернувшись к своему новому дому. - Салли надеется, что вы навестите нас в Ричмонде. И я тоже на это надеюсь.
- Спасибо, - неловко пробормотал Старбак.
Лассан усмехнулся.
- Я потихоньку привязываюсь к дому. Моя матушка была бы довольна. Бедная матушка. Я искатель приключений, а моя сестра живет в Англии, так что матушка сейчас довольно одинока.
- У вас есть сестра?
- Графиня Бенфлит, - Лассан скорчил насмешливую гримасу, произнося этот громкий титул. - Доминик замужем за английским аристократом, так что теперь у нее есть замок, пять взрослых детей и, наверное, раза в два больше любовников. По крайней мере, я на это надеюсь, - он бросил окурок сигары в воду. - Один из сыновей Доминик хочет сражаться на этой войне, и сестра спросила меня, за какую сторону ему следует драться. Я ответил, что за Север, если он хочет выглядеть респектабельно, и за Юг, если жаждет приключений.
Лассан пожал плечами, будто сообщая, что ему в любом случае плевать.
- Интересно, у этого брода есть название? - лениво произнес он.
- Брод Мертвой Мэри, - внезапно заговорил человек с противоположного края дороги, его голос так напугал Старбака, что он потянулся за револьвером. - Всё в порядке, масса! Сайлас совершенно безобиден.
Невидимый собеседник хихикнул, а потом кустарник зашевелился, и Старбак увидел, что за деревьями всего в нескольких футах скрывается старый негр. Старик, должно быть, наблюдал за ними уже довольно давно.
- Сайлас - свободный человек! - сказал негр, осторожно выйдя на дорогу и вытащив из своей замызганной одежды клочок бумаги, которая давно потеряла всякую законную силу. - Свободный! Масса Кемп дал Сайласу свободу, - он помахал разорванными и засаленными бумажными лохмотьями. - Да благословит Господь массу Кемпа.
- Сайлас - это ты? - спросил Лассан.
- Сайлас, - старик кивком подтвердил свое имя. - Безумный Сайлас, - добавил он, словно это определение могло пригодиться. Он жадно уставился на окурок в руках Старбака.
Лассан вытащил новую сигару, прикурил и протянул ее старику, который теперь присел на корточки у дороги.
- Ты живешь здесь, Сайлас?
- Вон там, масса, - Сайлас указал на развалины дома. - Там у Сайласа берлога, - он хихикнул, а потом обнаружил в глубине своего сознания что-то еще более смешное и чуть не завалился на спину, покатываясь от смеха.
- Сколько тебе лет, Сайлас? - спросил Лассан.
- Сайлас старше вас, масса! - снова засмеялся старик. - Теперь Сайлас папаша, он еще британцев видал.
- А почему это место называется бродом Мертвой Мэри, Сайлас? - поинтересовался Лассан.
Старик переместился на несколько дюймов ближе. Его одежда выглядела столь же старой, как и он сам, волосы были белы и вымазаны в грязи, а лицо испещрено глубокими морщинами. Вопрос Лассана стер с его лица веселье, сменившееся подозрительностью.
- Так ведь Мэри померла, - наконец сказал он.
- Здесь? - мягко настаивал Лассан.
- Пришли белые люди. Искали Сайласа, но Сайласа здесь не было. Ребенок мистрис Пирс пропал, понимаете? Они думали, что его взял Сайлас, и сожгли его дом. И сожгли жену Сайласа, - старик был готов разразиться слезами, уставившись на дом, где, как теперь заметил Старбак, в кустах под кирпичным дымоходом было выкопано что-то вроде норы. - Но оказалось, что ребенок никуда и не пропадал, - закончив рассказ, Сайлас вздохнул. - Теперь она уже выросла. Но Мэри Сайласа еще здесь.
Лассан зажег еще одну сигару и несколько секунд курил молча, а потом дружелюбно улыбнулся старику.
- Послушай, Сайлас. Сюда скоро придет много белых. Они будут копать окопы вон там, вдоль края леса, на вершине твоего луга. Они не причинят тебе вреда, но если у тебя в доме есть что-нибудь ценное, то унеси это и спрячь. Ты меня понял?
- Сайлас вас понял, масса, - уверенно заявил негр.
Лассан дал старику еще две сигары, а потом похлопал Старбака по плечу.
- Пора возвращаться, Нат.
Мужчины пересекли брод, натянули сапоги и пошли обратно через лес. Старбак хотел найти майора Хинтона, но того не оказалось на месте, и потому он направился в сопровождении Лассана к большому фермерскому дому, который служил штабом Вашингтона Фалконера.
Вашингтон Фалконер уехал в Гордонсвил, оставив командовать бригадой полковника Свинерда. Тот находился в гостиной дома, сидя под скрещенными флагами Легиона Фалконера, которые генерал развернул у стены комнаты. Один из флагов был собственным знаменем Легиона с семейным гербом Фалконеров, изображавшим три красных полумесяца на белом фоне с семейным девизом "Вечно пылающий" вокруг нижнего полумесяца. Флаг с желтой бахромой был размером в тридцать шесть квадратных футов, как и второй - новое боевое знамя Конфедеративных Штатов Америки.
Сначала флаг Конфедерации состоял из трех полос, двух красных и одной белой, со звездами на голубом поле в верхнем углу, но в безветренную погоду, когда флаг безжизненно провисал, он напоминал звездно-полосатый флаг, и потому был создан новый - алое знамя с голубым андреевским крестом, и на этом диагональном кресте с белой каймой находились тринадцать звезд. Старый флаг со звездами и тремя полосами по-прежнему являлся официальным знаменем Конфедерации, но когда солдаты отправлялись в бой, теперь они маршировали под новым боевым знаменем.
Военный департамент Конфедерации постановил, что пехотные полки должны иметь боевое знамя размером четыре на четыре фута, но подобный флаг был недостаточно большим для бригадного генерала Вашингтона Фалконера, который настоял на том, чтобы сделать из лучшего шелка флаг шесть на шесть футов с бахромой из золотых нитей. Генерал хотел, чтобы два флага Легиона были самыми прекрасными боевыми знаменами во всей Конфедерации, и заказал их на той же дорогой французской фабрике, которая произвела и наплечные нашивки с полумесяцами с несчастливой судьбой.
- Что означает, - сказал полковник Гриффин Свинерд, заметив, как француз восхищается роскошными знаменами, - что каждый снайпер в армии северян целится именно в них.
- Возможно, вы могли бы убедить Фалконера встать под ними? - непринужденно предложил Старбак.
- Да ладно, Нат. Давайте будем милостивы, - ответил Свинерд. Полковник был поглощен счетами бригады и, похоже, обрадовался, что его прервали визитеры. Он встал и пожал руку полковнику Лассану, извинившись, что генерала Фалконера нет в штабе, и настояв на том, чтобы покрытый шрамами французский офицер поведал, какие обстоятельства привели его в армию конфедератов.
- Угощайтесь лимонадом, полковник, - предложил Свинерд, выслушав рассказ, и указал на кувшин бледно-желтой жидкости, накрытый от ос тонким муслином.
- У меня есть вино, полковник, - Лассан вытащил одну из трофейных бутылок.
Свинерд поморщился.
- Капитан Старбак расскажет вам, что я поклялся не употреблять спиртного, полковник. Уже две недели к этому дню! - гордо добавил он. Воздержание произвело удивительные перемены во внешности полковника. Исчез землистый цвет лица, заметно снизилась обильная потливость, а подергивание щеки, из-за которого его лицо превращалось в гротескную гримасу, превратилось в слабый тик. Его глаза стали ясными и внимательными, он выпрямился и каждый день надевал чистое белье. - Я совершенно новый человек, - похвастался он, - хотя, увы, мое новое рождение не подарило мне способностей к математике, - он махнул в сторону бригадных гроссбухов. - Мне нужен кто-нибудь, разбирающийся в бухгалтерии, кто-нибудь образованный, вроде вас, Старбак.