- Конечно, конечно, - ответил Медликотт. Мельник не вполне понимал эти уловки, но был счастлив согласиться с чем угодно, что вернуло бы бригаду к относительному комфорту оборонительных сооружений Ричмонда.
- И я подумывал сделать Пола Хинтона заместителем командующего, - продолжил Фалконер, - а это значит, что Легиону понадобится новый старший офицер.
Сердце Медликотта забилось в предвкушении, но ему хватило здравого смысла не выказать ни удивления, ни радости.
- Уверен, ваш шурин скоро вернется, - сказал он вместо этого.
- Дятел может и не захотеть возвращаться, - возразил Фалконер, имея в виду, что надеется убедить Бёрда не возвращаться, - но даже если и так, то он вернется еще не скоро, а Легион не может обойтись без нового командира, не так ли?
- Разумеется, сэр.
- Кое-кто, конечно, скажет, что это должность для профессионального военного, - заметил Фалконер, поддразнивая наполненного энтузиазмом Медликотта, - но полагаю, что в этой войне нужны новые глаза и идеи.
- Да, сэр, абсолютно верно.
- И вы справлялись с большим числом людей на мельнице, не так ли?
Медликотт никогда не нанимал на мельницу больше трех человек одновременно, и одним из них обычно был слабоумный, но сейчас мельник глубокомысленно кивнул, словно привык отдавать приказы сотням служащих.
- Да, с несколькими, - осторожно вымолвил он и нахмурился, потому что капитан Мокси вернулся, в грязи по колено. Еще несколько секунд, подумал Медликотт, и он стал бы новым командиром Легиона, но теперь внимание Фалконера привлек возбужденный Мокси.
- Мокси? - повернулся Фалконер, чтобы поприветствовать своего адъютанта.
- Майора Хинтона нет, сэр. Его нет в расположении Легиона, - с жаром заявил Мокси.
- Как это нет, о чем это ты?
Мокси явно наслаждался сделанным им разоблачением.
- Он отправился в таверну Маккомба, сэр, - объяснил он. - Похоже, ему исполнилось пятьдесят, сэр, и почти все офицеры Легиона ушли с ним.
- Чёрт бы их побрал! - воскликнул Фалконер. Они наверняка строят козни. Вот чем они занимаются, козни строят! Он ни на миг не поверил в сказки про день рождения, они устраивают за его спиной заговор!
- Разве они не знают, что посещение таверны запрещено?
- Они это знают, - вмешался капитан Медликотт. - Конечно, знают. Это прямое неподчинение, сэр, - добавил он, надеясь, что, может, после всего этого он станет заместителем командующего бригады.
- Приведите их, капитан, - приказал Фалконер Мокси. Черт побери, решил Фалконер, майор Хинтон должен усвоить, что теперь в бригаде Фалконера воцарилась новая жесткая дисциплина. - Вели им немедленно явиться сюда, - сказал Фалконер, и потом замолчал, потому что капитан Медликотт поднял руку в предупреждении, и генерал заметил приближающегося всадника. Он узнал в нем капитана Толлисера, одного из адъютантов Каменной стены Джексона.
Толиисер отсалютовал Фалконеру, прикоснувшись затянутой в перчатку рукой к краю шляпы, а потом достал из седельной сумки пакет.
- Приказ выступать, генерал. Полагаю, у вас уйдет на сборы вся ночь.
- Приказ выступать? - повторил эти слова Фалконер, словно не понимал их значения.
Вместо ответа Толлисер протянул приказы и клочок бумаги с карандашом.
- Сначала мне нужна ваша подпись, генерал. Или чья-нибудь еще.
Фалконер взял предложенную бумагу и нацарапал свое имя в подтверждение того, что получил приказы генерала Джексона.
- Куда мы направляемся? - спросил он, взял приказы.
- На север, сэр, через реку, - ответил Толлисер, засовывая расписку в подсумок.
- Поужинаете с нами, Толлисер? - предложил Фалконер, махнув в сторону дома, где повара готовили ужин.
- Весьма любезно с вашей стороны, генерал, - отозвался Толлисер, - но мне нужно возвращаться.
- Но стаканчик то выпьете перед отъездом?
- Стакан воды, будьте добры, - Толлисер ходил в любимчиках Джексона не просто так. Он спрыгнул с седла и моргнул из-за затекших ног. - Долгий денек выдался, действительно долгий.
Фалконер обернулся и собирался уже позвать своего слугу Нельсона, но вспомнил, что этот негодник еще не вернулся из Фалконера, куда отправился с поручением.
- Мокси, - сказал он, - до того, как отправишься в таверну Маккомба, будь добр, принеси стакан воды для капитана Толлисера.
Но Мокси уже не обращал на них внимания. С вытаращенными глазами и открытым ртом Мокси уставился куда-то позади дома. Его рука начала медленно приподниматься, что-бы на что-то указать, он попытался заговорить, но смог издать лишь неразборчивое заикание.
- Какого чёрта? - Медликотт нахмурился при виде жалкого представления Мокси, а потом тоже обернулся и посмотрел на юг. - Господи Иисусе! - воскликнул он и побежал восвояси.
Как раз когда янки открыли огонь.
Всё началось гораздо проще, чем смел надеяться майор Гэллоуэй. Участники налета скакали колонной попарно и прокрались в сумерках по пустынной дороге, лежащей между лагерем мятежников и перекрестком, где в окнах таверны мерцал тусклый свет свечей.
Никто не заметил кавалеристов в этом полумраке, никто их не окликнул, когда они взобрались на небольшую насыпь, обрамлявшую дорогу. Гэллоуэй усмехнулся, услышав несущееся из таверны пение.
- Кто-то хорошо проводит время, - сказал майор, а потом повернулся к капитану Блайзу. - Билли? Отведи своих людей немного южнее. Просто чтобы убедиться, что никто из таверны нам не помешает. И жди горна.
Блайз дотронулся до шляпы и развернул лошадь на юг.
- Теперь осторожней, майор, - тихо произнес он, уводя своих людей.
Остальные всадники Гэллоуэя поскакали на север. Лошадиные копыта глубоко увязали в грязи, но продвижение было совсем не таким сложным, как опасался майор. Зимой, как только таял снег и лед, не посыпанные щебенкой дороги Виргинии превращались в непроходимые полосы мерзкой грязи, а летом поджаривались на солнце до настолько твердого состояния, что и хорошо подкованная лошадь могла охрометь, но сегодняшний дождь лишь размягчил несколько верхних дюймов.
В пятидесяти ярдах впереди под деревьями горел маленький дымный костер, и Гэллоуэй решил, что он отмечает самую южную заставу бригады Фалконера. Майор дотронулся до сабли в ножнах, облизал губы и заметил, что в тучах уже отражалось зарево полевых костров, горевших к востоку и северу. На востоке находились костры мятежников, а за рекой мелькали огни армии Поупа. Еще несколько часов, подумал Гэллоуэй, и его люди снова окажутся в безопасности на позициях северян.
- Кто еще там? - окликнул их голос из тени в нескольких ярдах от костра.
Сердце Гэллоуэя ёкнуло, и он натянул поводья.
- Ни черта не вижу, - ответил он так же нетрадиционно, как и окликнувший его часовой. - Дьявол, ты кто такой?
Последовал звук взводимой винтовки, который ни с чем невозможно спутать, и человек в серой форме мятежников выступил из-за деревьев.
- Вы кто такой, мистер? - вернул он вопрос. На вид часовой был едва старше шестнадцати. Его китель болтался на плечах, штаны поддерживались потрепанным куском веревки, а подошвы ботинок отставали от верха.
- Меня зовут майор Хим, Второй кавалерийский из Джорджии, - ответил Гэллоуэй, выдумав название полка, - и я уж точно уверен, что вы, ребята, южане, иначе не далеко было бы до беды, - он хихикнул. - Огоньку не найдется, сынок? Моя сигара холодна, как свинец.
- Вы здесь по делу, сэр? - спросил беспокойный часовой.
- Прости, сынок, мне следовало сказать. Мы везем пакет для генерала Фалконера. Он здесь?
- К нему только что приехал другой гонец с пакетом, - подозрительно вымолвил часовой.
Гэллоуэй засмеялся.
- Ты же знаешь армию, сынок. Никогда не посылай одного человека, чтобы сделал дело как следует, если можно послать двадцать, чтобы они всё испортили. Чёрт, меня не удивит, если мои приказы противоречат тем. Мы заставим вас, ребята, ходить кругами всю неделю. Так как же мне найти генерала, сынок?
- Вверх по дороге, сэр, - подозрительность часового полностью улетучилась благодаря дружелюбию Гэллоуэя. Он замолчал, поставив винтовку на предохранительный взвод и повесив ее на плечо. - Вы приехали с Джебом Стюартом, сэр? - голос часового наполнился благоговением.
- Как раз хотел об этом сказать, сынок, - подтвердил Гэллоуэй, - прямо за спиной янки. А теперь не мог бы ты добыть огоньку для мой сигары?
- Конечно, сэр, - часовой побежал обратно к костру и вытащил из огня деревяшку. Пламя вспыхнуло, осветив еще двух мужчин, сидящих в тени за костром.
- Сержант Дэрроу? - тихо позвал Гэллоуэй.
- Сэр?
- Позаботьтесь о них, когда мы пройдем. И никакого шума.
- Да, сэр.
Часовой поднес огонь Гэллоуэю, который наклонился, чтобы закурить. Как и на всех, на майоре был плотно застегнутый плащ поверх мундира.
- Спасибо, сынок, - сказал он, затянувшись. - Прямо по дороге, говоришь?
- Да, сэр. Там есть сельский дом.
- Не промокни сегодня ночью, сынок, слышишь меня? - произнес Гэллоуэй и поскакал дальше. Он не оглянулся, когда Дэрроу со своими людьми обезвредили пикет. Обошлось без выстрелов, лишь жуткая серия глухих ударов прорезала тишину. Справа от Гэллоуэя находился обоз, где хранились боеприпасы бригады, а впереди, за мокрыми деревьями, он разглядел фермерский дом и палатки, отмечавшие расположение штаба бригады. Гэллоуэй придержал лошадь, чтобы отряд Адама смог с ним поравняться.
- Теперь ваша очередь, - сказал он Адаму, - сожгите дом.
- Сжечь?
Гэллоуэй вздохнул.
- Если его использует враг, Адам, то да. Если в нем полно женщин и детей, то нет. Чёрт побери, мы ведь на войне!
- Есть, сэр, - отозвался Адам и поскакал вперед.
Гэллоуэй затянулся сигарой и направил лошадь к повозкам с припасами, у которых под примитивным укрытием, сделанным из натянутого между оглоблями двух повозок брезента, сидела дюжина чернокожих возниц. У края укрытия поблескивал небольшой костерок.
- Как вы там, ребята? - обратился к ним Гэллоуэй, вглядевшись сквозь дым от костра, - и где боеприпасы?
- В белых телегах, мастер, вон там, - ответивший ему человек вырезал из куска дерева женскую голову. - У вас есть приказ от квартирмейстера, сэр?
- Хорошая резьба, правда хорошая. А мне это никогда не удавалось. Думаю, просто лезвие было слишком тупым. Конечно, у меня есть приказы, парень, все приказы, которые тебе нужны, - Гэллоуэй махнул вознице рукой и направил лошадь в сторону ближайшей телеги с боеприпасами, окрашенной в белый цвет и покрытой грязной парусиной. Пока Гэллоуэй ехал к ней, он достал из седельной сумки запал и льняной мешочек с порохом из кармана. Он засунул один конец запала в порох, а потом отогнул полог мокрой парусины позади телеги и увидел там штабеля ящиков с боеприпасами. Майор засунул мешочек между двумя деревянными ящиками и дотронулся горячим концом своей сигары до запала. Подождав секунду, чтобы убедиться, что запал загорелся, он опустил полог.
Пламя зашипело по заполненной порохом трубке запала, оставляя за собой небольшой сероватый дымок. Гэллоуэй уже вынимал другой маленький заряд, чтобы разместить его в следующей телеге, а остальные его люди направились к артиллерийскому парку, который охранялся кучкой ни о чем не подозревающих и вооруженных карабинами канониров. Гэллоуэй разместил второй заряд, а потом отбросил полы плаща назад, обнажив синий мундир. Он выдернул саблю и повернулся к прячущимся под укрытием возницам.
- Уносите ноги, ребята, - сказал он им. - Давайте же, немедленно. Бегите! Мы янки!
Взорвался первый пороховой заряд. Взрыв не был громким, всего лишь глухой звук, от которого внутренняя часть покрывающей телегу парусины моментально загорелась со зловещим красным свечением. Парусина сгорела за пару секунд, а потом огонь замелькал где-то в глубине сложенных штабелями ящиков.
Возницы побежали. Один из людей Гэллоуэя наклонился и вытащил горящую ветку из остатков костра, бросив деревяшку в третью телегу с боеприпасами. Первая партия боеприпасов начала взрываться с серией коротких резких щелчков, которые вблизи были похожи на звук фейерверков на Четвертое июля, а потом вся повозка, казалось исчезла, внезапно охваченная пламенем. Мокрая парусина взлетела в воздух, как гигантская летучая мышь, взмахивающая крыльями, с которых сыпались искры.
- Не давайте им потухнуть, ребята, - крикнул Гэллоуэй тем из своих людей, которые были назначены ответственными за поджоги, а потом повел остальных в атаку на ошарашенных канониров. От сабли майора отражались языки пламени. Сержант-артиллерист еще пытался зарядить карабин, когда сабля скользнула по его лицу. Он закричал, а Гэллоуэй почувствовал лишь легкую дрожь в правой руке и вибрацию стали о кость, а потом высвободил саблю и воткнул ее острие в шею бегущего человека.
Два всадника Гэллоуэя уже спешились и начали вбивать мягкие гвозди в запальные отверстия пушек, а другие поджигали передки с наваленными на них боеприпасами, пока остальные отпускали привязанных лошадей артбатареи, выгоняя их в ночь. Оседланные лошади были захвачены, и их отвели назад к дороге. Взорвался пороховой заряд, выплеснув высоко в ночь фонтан искр. В темноте раздавались людские крики. Высоко над головой Гэллоуэя просвистела пуля.
- Горнист! - крикнул майор.
- Здесь, сэр! - солдат приложил инструмент к губам.
- Еще рано! - сказал Гэллоуэй. Он лишь хотел убедиться, что горнист находится поблизости, потому что знал, что скоро он должен будет протрубить сигнал к отступлению. Он вложил саблю в ножны и вытащил многозарядную винтовку, выстрелив по людским силуэтам позади орудий. Обоз превратился в пылающий ад, а небо над головой осветилось пламенем и покрылось клубами дыма. Где-то залаяла собака и заржала лошадь. В свете костров Гэллоуэй заметил, что в темноте собираются канониры мятежников, и понял, что в любой момент на артиллерийский парк накатится контратака. Он повернулся к горнисту.
- Сейчас! - приказал Гэллоуэй, - сейчас!
И горнист огласил отчетливой мелодией огненный хаос ночи. Майор направил лошадь через линию выстроившихся пушек, где из орудий торчали гвозди, а передки горели.
- Назад, ребята! Назад! - отдал приказ Гэллоуэй. - Назад!
Адам находился внутри фермерского дома, когда услышал звук горна. Он обнаружил дом пустым, за исключением двух отцовских поваров, которым приказал убежать. Сержант Хакстейбл тем временем вспугнул группу стоящих на лужайке офицеров, убив капитана в сапогах для верховой езды со шпорами, и теперь выстроил отряд Адама у канавы в дальнем конце сада, где они стреляли из винтовок по покрытыми тенью рядам Легиона. Из-за многозарядных винтовок казалось, что из-за канавы атакует целая рота пехоты.
Капрал Кемп присоединился к Адаму в доме.
- Сжечь здесь всё, сэр? - спросил он.
- Пока нет, - ответил Адам. Он нашел висящие в холле дорогостоящий отцовский револьвер и бесценную саблю. Снаружи раздались взрывы, а потом воздух разорвал звук канонады.
- Сэр! - крикнул сержант Хакстейбл. - Мы больше не сможем держаться, сэр!
Бригада Фалконера вступила в сражение, и пули хлестали над фермерским двором и садом. Адам схватил отцовскую саблю и револьвер, а потом повернулся к позвавшему его из гостиной Кемпу.
- Сюда! Взгляните на это! - Кемп обнаружил два флага Легиона Фалконера у стены гостиной.
Хакстейбл снова окликнул их из темноты снаружи.
- Быстрее, сэр! Бога ради, поспешите!
Над артиллерийским парком снова зазвучал горн, его чистый и нежный звук выделялся на фоне сердитой ночной стрельбы.
Адам и Кемп стащили два перекрещенных древка с поддерживающих их гвоздей.
- Пошли, - приказал Адам.
- Мы должны сжечь дом, сэр, вы слышали майора, - настаивал Кемп. Он заметил нежелание Адама. - Он принадлежит семье по фамилии Пирс, сэр, - продолжил Кемп, - мятежникам до мозга костей.
Адам забыл, что капрал Кемп - местный. В потолок вонзилась пуля, расщепив дерево.
- Пошли! Заберите знамена! - велел ему Адам, а потом подобрал несколько лежащих на одноногом столике бумаг и поджег их уголки от свечи. Он подержал бумаги, позволив им разгореться, а потом бросил горящие документы на остальные бумаги. На столе стояла открытая бутылка бренди, и Адам вылил ее на тростниковые циновки на полу, а потом бросил туда горящую бумагу. Пламя взметнулось выше.
Адам выбежал из дома. Пуля просвистела у него над головой и разбила окно. Он перепрыгнул через перила веранды. Два захваченных знамени мятежников ярко развевались по бокам лошади капрала Кемпа. Сержант Хакстейбл держал под уздцы кобылу Адама.
- Сюда, сэр!
- Назад! - крикнул Адам, вскочив в седло.
Всадники ретировались из фермерского дома, где яростное пламя уже вырывалось из окон гостиной. Кемпу удалось свернуть вражеские знамена, и теперь он отдал их одному из товарищей, а потом вытащил саблю, чтобы срезать веревки, удерживающиеся ближайшие палатки. Кто-то просил принести ему воды. Другой голос выкрикнул имя Адама, но тот проигнорировал этот призыв и галопом поскакал в сторону обоза, который теперь превратился в ад. Пламя взметнулось на шестьдесят футов вверх, а взрывающиеся боеприпасы плевались струйками яркого дыма во всех направлениях. Снова протрубил горн, и Адам со своим отрядом пришпорили коней вдоль по дороге, в сторону отряда майора Гэллоуэя.
- Пересчитайсь! - выкрикнул Адам.
- Первый! - откликнулся сержант Хакстейбл.
- Второй! - это был капрал Кемп.
- Третий! - отозвался следующий, а за ним и весь отряд. Все присутствовали.
- Кто-нибудь ранен? - спросил Адам. Никто не был ранен, и Адам ощутил, как забилось от ликования сердце.
- Отличная работа, Адам, - поздравил его Гэллоуэй сразу за рощицей. - Всё в порядке?
- Все присутствуют, сэр! Никто не ранен.
- У нас тоже! - ликовал Гэллоуэй. Взорвался очередной передок, нагруженный боеприпасами, еще одна красная вспышка осветила разгромленный лагерь. А потом с юга из темноты донесся такой внезапный и яростный треск ружейной стрельбы, что Гэллоуэй встревожился. Он испугался, что его люди будут отрезаны, а потом понял, что шум шел из таверны у перекрестка и означал, что Билли Блайз и его отряд вступили в сражение. - Вперед! - крикнул он, вонзив в бока лошади шпоры, и помчался на выручку.
- Я не чувствую себя на пятьдесят, - говорил майор Хинтон капитану Мерфи. - Даже на сорок. Но мне пятьдесят! Я старик!
- Чепуха, - отозвался Мерфи. - Пятьдесят - это еще не старость.
- Я такой древний, - пожаловался Хинтон. - не могу поверить, что мне пятьдесят.
- Будет завтра утром, если это будет угодно Господу, - ответил Мерфи. - Давай выпьем.
Дюжина офицеров направилась в таверну Маккомба, чтобы отпраздновать пятидесятилетний юбилей майора. Помещение не особенно было похоже на таверну, просто пустой дом, где продавался эль и домашний виски, наверху работали две шлюхи, а внизу две рабыни подавали с кухни огромные блюда с булками, ветчиной и кукурузным хлебом. Частный званый ужин майора Хинтона устроили в задней комнате, где на дощатой стене мелом было нацарапано меню дня.
Но Майору Хинтону не было необходимости читать счет, потому что офицеры щедро скинулись, чтобы купить редкую и дорогую свинину, которую повара Лайма Маккомба сварили специально для этого ужина. Капитан Мерфи попросил ирландца приготовить к свинине картошку, но Маккомб отказался, заявив, что в гробу видал проклятую картошку.