Обезумевший‚ с расширенными глазами метался Мамай среди бегущих воинов‚ пытаясь остановить их. Но отныне страх перед смертью был сильнее, чем страх перед повелителем. Нахлестывая коней‚ бросая все‚ что можно бросить перед смертью‚ уносились в степь всадники. Но не для того пришел Тохтамыш на битву с Мамаем‚ чтобы дать ему когда-нибудь снова собрать разбежавшееся войско. Победители‚ согласно приказу своего хана‚ догоняли бегущих‚ окружали отступающие отряды и группы и рубили их кривыми саблями‚ кололи копьями. Вся степь была покрыта телами убитых‚ и даже кони вскоре не смогли скакать – они спотыкались о трупы и скользили в лужах крови.
Никто из сражающихся на берегах реки Калки не заметил‚ как солнце прошло свой путь. Снова красное и зловещее‚ стояло оно низко над землей‚ только теперь на западном краю небесного свода. Новый хан одержал победу‚ и казалось‚ ничто не помешает ему снова сделать Золотую Орду сильной и великой‚ такой‚ какой она была при Бату. Но солнце уходило‚ и над землей ночь уже опускала свое черное‚ траурное покрывало.
Тохтамыш‚ глядя с холма на поле битвы‚ где его воины приканчивали поверженных‚ вспомнил неправдоподобный‚ но пугающий рассказ Кенжанбая о том‚ что тот якобы видел во время битвы с русскими на Куликовом поле‚ как на миг погасло стоящее над золотоордынскими туменами солнце. Хан недоверчиво усмехнулся. И что только не пригрезится батыру‚ смертельно уставшему в яростной схватке…
Забыв о павших‚ бросив раненых‚ уходили в пределы своей Орды воины крымского правителя Мамая.
Укрывшись в глубокой степной балке‚ заросшей мелким березняком и осинником‚ он и сам дожидался лишь темноты‚ чтобы повернуть голову своего коня в сторону Крыма и уйти незамеченным от рыщущих повсюду воинов Тохтамыша. Вместе с Мамаем были только нукеры из его охраны да несколько нойонов‚ не потерявших своего повелителя в суматохе бегства.
Отчаяние владело всем существом Мамая‚ спазмой стискивало горло‚ не давало говорить‚ а сказать что-то надо было‚ чтобы ободрить тех‚ кто не покинул его в этот страшный час. Наконец он справился с собой. Черные‚ запекшиеся губы его разжались.
– Еще раз удача отвернула от нас свое лицо‚– глухо сказал Мамай. – Но пусть дух наш останется крепким. В будущем году мы снова скрестим свои мечи с Тохтамышем.
Слова его упали в пустоту. Никто не ответил ему: ни Карабакаул‚ ни Кастурик‚ ни другие нойоны. Мамай не услышал вздохов облегчения и понял‚ что все устали и никто больше не верит победу. А это означало‚ что скоро его покинут даже те‚ кто пока остается рядом с ним.
Ночь уже накрыла землю черным бархатным покрывалом‚ и в высоком небе зажглись неяркие звезды. Они мерцали тревожно и зябко‚ словно костры далекого аула.
Мамай молча тронул коня и выехал в степь. Вокруг было тихо. Только изредка всхрапывали кони‚ шарахались в сторону от лежащих на земле человеческих тел. Этим воинам удалось бежать с поля битвы‚ но они умирали от ран‚ так и не увидев родных аулов.
Ссутулившись в седле‚ похожий на большую черную птицу‚ Мамай медленно ехал по степи. И только когда над горизонтом поднялась огромная желтая луна‚ и конь убыстрил свой шаг‚ он оглянулся назад. Теперь с ним не было никого‚ кроме нукеров из личной охраны. Нойоны словно провалились сквозь землю.
Он ожидал этого‚ и все-таки где-то в глубине души тлела слабая искорка надежды‚ что те‚ с кем он долгие годы ходил в походы‚ не покинут его. Выходит‚ что надежде не суждено было сбыться.
Ударив изо всей силы коня‚ Мамай помчался в ночь. Ярость‚ отчаяние душили его‚ а на глазах наворачивались слезы. И никак не мог понять бывший золотоордынский хан – плачет ли он‚ или в том‚ что глаза его мокры‚ виноват бьющий в лицо жесткий холодный ветер.
Сначала Мамай слышал за спиной конский топот‚ потом сделалось тихо‚ и только храпел загнанный конь да бешено стучало собственное сердце. Наконец он оглянулся. Залитая мерцающим дымным светом луны степь была пуста. Он остановился‚ бросил повод‚ слез с седла и лег на землю лицом вниз.
* * *
Через несколько дней‚ отдохнув после битвы‚ Тохтамыш вошел со своим войском в земли‚ принадлежащие Крымской Орде.
Мамай знал‚ что так произойдет‚ но сделать ничего не мог. Слабого покидают. Больше никто не повиновался ему‚ и никто не хотел преграждать путь золотоордынскому хану. Воины разбрелись по своим аулам.
Еще недавно громадное‚ стотысячное войско повиновалось одному движению его руки‚ сегодня же у Мамая оставалось не более ста воинов личной охраны и несколько нойонов‚ почему-то до сих пор не покинувших его. Неожиданно вернулся в ставку бросивший Мамая по пути в Орду Кастурик‚ и тот не знал теперь – радоваться его возвращению или ждать измены.
Мамаю уже было известно‚ что нойоны‚ отступившиеся от него‚ собирались на совет. И Карабакаул сказал: "Какая нам польза теперь от Мамая? От всякого‚ кто пойдет за ним отвернутся люди. Не лучше ли преклонить свои головы перед Тохтамышем?" И все согласились с ним‚ потому что не видели ничего плохого в перемене своего повелителя. Были такие‚ кто предлагал зарезать Мамая и откупиться от золотоордынского хана его головой. После долгих споров нойоны не решились на этот поступок.
Воистину говорят в народе‚ что если кулан упадет в колодец‚ то на его ушах устраивают пир даже муравьи. В степи уважают только тогда‚ когда боятся. Мамай это хорошо знал и потому‚ не надеясь ни на кого и уже не мечтая о могуществе и славе‚ думал только о спасении своей жизни.
Он не хотел умирать. Больше не было могущества и славы‚ но были золото и серебро‚ жемчуг и драгоценные камни‚ красные заморские кораллы и дорогое оружие. О них знал только сам Мамай. Он знал еще и то‚ что если сумеет разумно распорядиться своими сокровищами‚ то они сохранят ему жизнь. Пройдут годы‚ и кто знает‚ какой стороной повернется еще к нему судьба. Тайная‚ слабая‚ но все-таки жила надежда‚ что когда-нибудь все станет по-другому. Вкусивший власть однажды‚ даже брошенный на землю‚ до последней минуты верит‚ что его время еще наступит‚ и он вновь обретет потерянное. Именно поэтому и послал Мамай в Кафу‚ к генуэзким купцам‚ Кастурика, прося у них убежища и защиты. Правители торгового города разрешили своему бывшему повелителю укрыться за крепостными стенами.
Купцы думали‚ что оказывают покровительство нищему‚ но когда в город вошел караван‚ навьюченный тяжелыми тюками с драгоценностями‚ и им стало про то известно‚ глаза у купцов загорелись алчным огнем. Жители Кафы кричали: "Почему один человек‚ да еще потерявший власть‚ смеет владеть таким богатством! Следует убить его и все разделить между собой!".
За дорогую цену купил Мамай каменный дом на берегу моря. Здесь было все: и большой двор‚ обнесенный высокой стеной‚ помещения для слуг и для стражи‚ подвалы для хранения продовольствия. Вскоре ремесленники‚ нанятые Мамаем‚ подняли стену еще выше‚ а у ворот‚ окованных железом‚ встали в караул угрюмые и свирепые нукеры в блестящих латах и крепких островерхих шлемах. Дом превратился в крепость.
Отныне здесь жили все шесть жен Мамая‚ его дети‚ нойоны и нукеры‚ не покинувшие бывшего правителя Крыма в это жестокое для него время. Никто не имел права без разрешения Мамая войти в ворота или выйти из них. Только Кастурик и старый битикши – управитель – тибетец Сурай могли беспрепятственно общаться с горожанами‚ которые жили по ту сторону каменной стены. Не доверявший всем‚ Мамай тем не менее верил Сураю. Тибетец все эти годы был главным хранителем его казны‚ глазами и ушами в Орде. Слухи и правду приносил он своему повелителю и всегда помогал разобраться в том‚ чему стоило верить‚ а чему – нет.
Привыкшему к степному раздолью‚ Мамаю теперь постоянно казалось‚ что толстые стены дома давят на него‚ мешают думать Соколу‚ привыкшему парить в высоком небе‚ было душно и тесно в клетке‚ которую он сам себе выбрал. Непривычность обстановки угнетала бывшего правителя Крыма‚ и все чаще на смену надеждам приходили тоска и отчаяние. Когда же тибетец принес ему известие‚ что покинувшие его нойоны решили сделать все‚ чтобы живым или мертвым отдать его в руки Тохтамыша‚ Мамаем овладел животный страх. Однажды поселившийся в его душе‚ он теперь не покидал его ни на миг. Бывший правитель Крыма боялся теперь даже собственной тени.
Во всем чудились Мамаю предательство и измена. Он перестал верить даже тем‚ кому верил еще вчера. В нойоне и простом нукере‚ в собственных женах он видел своих убийц. Он заперся в отдельной комнате‚ велел поставить на окнах железные кованые решетки. Днем и ночью стерегли запертую дверь нукеры с обнаженными саблями.
Говорят‚ что сердце – вещун. И быть может‚ не слухи о готовящемся убийстве напугали Мамая‚ а собственное сердце подсказало‚ что конец его близок. Порой ему казалось‚ что он видит руку‚ занесшую над его головой кривую блестящую саблю. Все еще сильный‚ не сломленный до конца‚ Мамай старался не выдавать своего страха‚ и оттого окружающим казалось‚ что железные решетки на окнах‚ и круглосуточная стража у дверей всего лишь необходимая предосторожность.
Но степняки умеют преследовать и окружать свою жертву. Им известны приемы и способы самой страшной в мире охоты – охоты на человека.
Однажды Сурай сказал Мамаю:
– Мой повелитель‚ Кастурик слишком часто ходит в город. Почему?
Тот насторожился:
– Ты что-то знаешь?
Тибетец пожал плечами:
– Мир полон коварства… Кастурик встречался с богатыми генуэзскими купцами…
Глаза Мамая блеснули. Многое было ему непонятно в поведении батыра. Все‚ кто не покинул его‚ привезли свои семьи в Кафу‚ и только Кастурик не сделал этого. Его близкие по-прежнему оставались в ауле. Очень не хотелось Мамаю верить в то‚ что батыр замышляет против него недоброе. С детства росли они вместе‚ вместе ходили в походы. И сейчас‚ после поражения‚ Кастурик служит ему. И все-таки слова Сурая вселили тревогу.
– Узнай о нем подробно‚– сказал Мамай. – У нас еще есть время…
Но времени у него оставалось мало. Уставший от постоянного страха‚ Мамай все чаще думал о смысле жизни и все чаще спрашивал себя: зачем он живет так‚ как он живет? Время шло‚ а чуда не происходило – степь словно забыла о нем‚ и Мамай начал понимать‚ что возврата к прошлому не будет. На смену надеждам пришло безразличие и к тому‚ что происходило вокруг‚ и к своей судьбе.
Тибетец доносил Мамаю о каждом шаге Кастурика‚ и вскоре стало ясно‚ что подозрения Сурая были не напрасны – вместе с генуэзскими купцами тот замышлял против своего повелителя недоброе. Но воли к жизни у бывшего хана уже не было. Удивляясь себе самому‚ Мамай все тянул‚ откладывая расправу над коварным батыром.
Неожиданно‚ кем-то отравленный‚ умер в мучениях Сурай‚ и Мамай понял‚ что остался на всем свете один. Но и теперь что-то удерживало его‚ мешало отдать приказание о казни Кастурика. Подавленный и угрюмый‚ сидел он в одиночестве‚ и ожидание близкого конца уже не пугало его‚ а скорее‚ казалось ему‚ несло освобождение от всего.
Однажды ночью дверь комнаты‚ где спал бывший претендент на трон Золотой Орды‚ приоткрылась‚ и в нее проскользнул высокий худой человек. Мамай услышал шорох и сел на постели.
– Это ты‚ Кастурик? – спросил он спокойно и негромко. Некоторое время он молчал‚ потом устало и спокойно сказал: – Я знаю… Поздновато только пришли‚ ведь скоро рассвет…
Пораженный батыр молчал. Он ожидал сопротивления‚ крика‚ мольбы о пощаде‚ но не этого равнодушия. Кастурик вдруг понял‚ что, потеряв славу и власть‚ Мамай больше не дорожил жизнью.
Несколько теней прошмыгнули мимо Кастурика‚ и там‚ откуда только что доносился голос Мамая‚ послышался приглушенный тяжкий стон.
Батыр подошел к распростертому на полу телу Мамая и наклонился над ним. Впервые с того дня‚ когда русские разбили золотоордынское войско на Куликовом поле‚ на лице бывшего повелителя Крыма больше не было ни беспокойства‚ ни страха. Тронутое смертью оно сделалось просто худым и желтым.
Кастурик опустился на колени, неторопливо вынул из ножен широкий клинок и‚ схватив Мамая за жидкую‚ побитую сединой бороду‚ отрезал голову. Когда же взошло солнце‚ он приторочил к седлу хуржун со своей добычей и‚ нахлестывая коня‚ помчался в степь.
* * *
Ворон не выклюет глаз ворону. Завладев Крымом‚ Тохтамыш не стал проливать ничьей крови. Он не тронул даже Гияссидина Мухаммеда – бывшего хана Крымской Орды. Всех нойонов‚ покинувших Мамая‚ не попрекнув прошлым‚ Тохтамыш взял под свою руку. Победитель был щедр и великодушен.
Нукеры из личной охраны ввели Кастурика в ханский шатер. Упав на колени и волоча за собой хуржун‚ батыр пополз к почетному месту‚ где сидел Тохтамыш. Когда же до хана осталось не более шага‚ Кастурик поднял голову и‚ сев на пятки‚ протянул Тохтамышу хуржун.
– Высокочтимый тахсир! Великий хан Золотой Орды! Я пришел к тебе просить прощения и милости‚– сказал батыр. – Но пришел я не с пустыми руками. Я принес голову твоего врага‚ жизнь которого я прервал.
Тохтамыш принял подарок‚ развязал хуржун и вытащил из него голову Мамая. Подняв ее вверх, показал всем‚ кто сидел в юрте. Лицо хана было непроницаемым‚ и никто не увидел на нем ни радости‚ ни печали.
– Ай-я-яй! – сказал негромко Тохтамыш. – Ты‚ батыр‚ оказывается даже забыл закрыть убитому глаза… Покойный Мамай не был личным моим врагом. Он враг великой Золотой Орды. Ты поступил верно‚ что убил его‚– хан повернулся в сторону Кастурика и заглянул ему в лицо. – Когда-то мы были с тобой враги‚ но за то‚ что ты совершил, я прощаю тебе… Но вы‚ как я знаю, ровесники с Мамаем и почти сорок лет стремя в стремя сражались со своими врагами и думали обо всем одинаково… Вы в одно время пришли в этот бренный мир‚ значит‚ будет совершенно справедливо‚ если одновременно покинете его. Зачем тебе жить‚ если ты убил друга? – Тохтамыш перевел тяжелые глаза на застывших у входа нукеров и‚ не повышая голоса‚ как о чем-то обычном‚ сказал: – Убейте Кастурика‚ а его голову вместе с головой Мамая похороните с подобающими почестями. Раз бог не соединил их голов‚ соединим мы…
Нукеры схватили батыра и поволокли из юрты.
– У заблудшего впереди непроходимые горы‚ а позади – глубокие овраги… – со вздохом сказал Тохтамыш.
После смерти Мамая во всей Золотой Орде не осталось ни одного человека‚ который мог бы отныне противостоять Тохтамышу. Казалось бы‚ былое могущество вернулось к детищу Бату-хана. Снова в одних руках оказались все ранее принадлежавшие Орде земли‚ кроме Хорезма‚ где свою власть вершил Хромой Тимур. У Тохтамыша было сильное войско‚ а сейчас‚ когда он стал единовласт-ным правителем Орды‚ появилась возможность при необходимости поставить под свое знамя еще двести тысяч воинов.
Новый хан решил поступить мудро и показать народу свою щедрость. Всю захваченную в походе против Мамая добычу он поделил на две равные части. Первая пошла на создание новых туменов‚ вторую же он отдал тем‚ кто помог ему в его борьбе. О Тохтамыше заговорили в степи уважительно‚ как о справедливом и добром хане. Его деяния сравнивали с деяниями Джанибека и Бердибека и радовались‚ что появился наконец хан‚ который не даст упасть пошатнувшемуся было остову Золотой Орды.
* * *
С новой силой вспыхнула в Тохтамыше ненависть к своему покровителю – Хромому Тимуру. Да‚ тот помог стать ханом Белой Орды‚ но Золотую он подчинил себе сам. Без помощи Тимура разбит Мамай‚ без него наказано за дерзость Московское княжество. Уже есть силы‚ которые способны противостоять войску Тимура. Да и будет ли это справедливо‚ если огромная и могучая Орда станет по-прежнему слушать то‚ что скажет ей правитель Джагатаева улуса? Пора дать понять ему‚ что Хорезм должен снова стать частью Золотой Орды. Тимур в это время вел войну в Иране‚ и обстановка складывалась для Тохтамыша благоприятно. Еще находясь в пути из русских земель‚ он отправил в Хорезм своих людей с повелением начать чеканить там монеты со своим именем. Это был недвусмысленный намек эмиру‚ что Орда не собирается уступать своих прав на Хорезм.
Замыслы уверенного в себе человека подобны полету птицы. Они обретают крылья и стремятся вдаль. Возвращаясь в Сарай‚ думал Тохтамыш и о том‚ что пора вернуть Орде Северный Кавказ и Азербайджан. Последний раз там утвердил свою власть хан Джанибек‚ но после его смерти вот уже более двадцати лет эти земли не принадлежали никому. Следовало и их взять под свою руку‚ пока этого не сделал Тимур.
Замыслы даже самому Тохтамышу казались дерзкими‚ потому что он хорошо знал‚ кто такой Хромой Тимур‚ и все-таки хан верил в свою удачу и гнал от себя опасения прочь. Кто посмеет сейчас усомниться в его могуществе‚ когда он владеет всей Золотой Ордой?
Посланный впереди главного войска отряд уже достиг Сарая‚ и там готовились к встрече победителей. Тохтамыш решил щедро отпраздновать победу над русскими и тем самым укрепить веру в друзьях и показать врагам свою силу.
Не раз за долгую дорогу возвращался мыслями хан к Едиге. Батыр хорошо проявил себя при осаде Москвы. Казалось бы‚ следовало забыть все обиды‚ отбросить подозрения‚ но‚ однажды усомнившись в чем-то‚ Тохтамыш уже не мог остановиться. Видимо‚ не зря два сильных зверя не могут жить с одной стае. Кто-то из них должен уступить первенство – или уйти‚ или погибнуть. Третьего не дано.
Не зная‚ как расправиться с Едиге‚ хан выискивал новое унижение для батыра. Он‚ уверенный в себе‚ совсем забыл старую истину: врага надо бить один раз‚ и так чтобы он уже не мог поднятся, иначе если ты только дашь ему пощечину‚ он может ответить тем же.