- Не галдеть, девчонки! - крикнула Таня. - Я ведь и сама еще ничего не знаю! Наберитесь терпения, вот приеду - тогда расскажу. Люся! Смотри скорее: вот эти рукава как лучше - оставить так, длинными, или закатать?
- Пожалуй, лучше закатать выше локтя, - подумав, сказала Людмила.
- Угу, по-моему тоже… - Таня принялась закатывать рукав и вдруг замерла, сделав большие глаза. - Ой, Люсенька, а пятно?
- Какое пятно?
- Ну какое, ты же сама видела - у локтя, фиолетовыми чернилами, вот такая клякса! Это вчера Олег, свинья такая, когда стенгазету готовили. Ты знаешь, я мыла, мыла, мальчишки даже пемзой терли - все равно видно, хоть реви. Может, не закатывать?
- Ничего, закатывай, - решила Людмила. - Чернила - это не так страшно.
- Правда? - с надеждой спросила Таня. - Ну смотри, на твою ответственность.
- Ой, девочки-и-и, - протянула Зойка Смирнова, - я бы с такой кляксой нипочем…
- Ты глупа. - Таня уничтожающе прищурилась. - И что это вообще за манера - вмешиваться в разговоры старших? Я, по крайней мере, в тринадцать лет вела себя скромнее. Так, я готова. Кому что покупать? Только быстрее думайте! Так, тебе галстук, тебе тоже - ладно, деньги потом, некогда мне сейчас, у меня есть с собой, - значит, всего два галстука - больше ничего? А тебе, Люсенька? Ничего? Ну, мне еще лучше. Девчонки, я побежала. Счастливо оставаться, ведите себя прилично, не безобразничайте, все равно узнаю. Люська, если на ужин будет яблочный пирог и ты не утащишь порцию для меня, то между нами все кончено - до свиданья, до свиданья!
Таня вприпрыжку помчалась к выходу и в дверях чуть не сшибла с ног Ирму Брейер.
- Николаева!!
- Ой, Ирмочка, прости - я тебя не видела, честное слово - извини, я побежала, а то меня ждут…
- Погоди! - Ирма едва успела поймать Таню за руку. - А ну-ка, покажись. Ясно, юбка, как всегда, перекошена…
- Ирмочка, ну я умоляю - меня ждут, понимаешь?
- Ничего, подождут. Я не хочу, чтобы девушка из нашего лагеря разгуливала по Кисловодску чучело чучелом. Поправь юбку, я тебе сказала! Конечно, выбелить тапочки было некогда, да?
- Ирмочка, золотая, вот самое честное слово…
- Пожалуйста, не оправдывайся. Ты знаешь, что до линейки ты должна быть в лагере?
- Да, да, я буду ровно в семь, честное-честное слово…
До Кисловодска было около часа езды. Сидя за рулем старого разболтанного газика, который бренчал и скрипел всеми суставами, лейтенант Сароян щурился из-под фуражки на бегущую навстречу пыльную дорогу и рассказывал о Монголии. Они проезжали сейчас самый живописный участок шоссе Ессентуки - Кисловодск, но Таня не видела окружающих красот. Она слушала лейтенанта, буквально заглядывая ему в рот, и нетерпеливо ерзала по сиденью, когда тот замолкал, беря крутой поворот или обгоняя другую машину.
- Ну-ну, и что? - торопила она его. - И что было, когда отстала пехота?
- Ну, ничего… без нее пришлось начинать. Вообще-то, по правилам, это не полагается… действовать без поддержки пехоты… но там такое положение сложилось, что нельзя было ждать. Словом, подошли мы туда одни, без пехоты… и сразу - не отдыхая - в бой. Утром, так часов в одиннадцать. Танков у них там не было, но артиллерия была мощная… а там такое плоскогорье, подступы все хорошо просматриваются, ну и они, конечно, заранее пристреляли все ориентиры… а у нас люди были уставшие, за моторы тоже побаиваться приходилось… мы ведь трое суток шли через пустыню - знаете, что это такое! Конечно, нужно было отдохнуть, проверить матчасть… но времени на это не было. В общем, мы там как дали - с ходу… - Лейтенант прищурился еще и покрутил головой. - …Может, оно и лучше вышло, что не отдыхали. Народ был злой как черт, а это ведь тоже фактор… Словом, к вечеру разутюжили мы этот Цаган вдоль и поперек. Вечером я, помню, поехал вытаскивать один наш подбитый танк, смотрю - такая, знаете, картина… прямо за душу меня взяло… представляете, Таня, наверху такой красный-красный монгольский закат - а там закаты такие, что не расскажешь, - а внизу поле сражения, понимаете - раздавленные пушки, трупы, танки сожженные дымятся еще… э, да что я вам такие вещи рассказываю, вот ишак! - воскликнул он вдруг, взглянув на Таню и увидев выражение ужаса на ее лице. - Хватит нам о войне - о чем хотите будем говорить, о войне не будем!..
Приехав в Кисловодск, они были уже закадычными друзьями. Лейтенант уговорил Таню называть его просто по имени - Виген, - а сам продолжал обращаться к ней на "вы". Это было непривычно и приятно, Таня даже почувствовала к себе некоторое уважение. Оставив машину на привокзальной площади возле аквариума, они медленно пошли по шумной, полной народу улице.
- Так вот что, Танечка, - сказал лейтенант, вытаскивая записную книжку, - давайте набросаем план действий. Мне нужно сходить к этой женщине, а вы пока погуляйте здесь с полчасика, а потом встретимся вот хотя бы на этом углу. Есть?
- Ладно, я тогда побегу покупать галстуки. Меня девчонки просили купить, наши пионерки. Знаете, мелкота, лет по тринадцать, глупые все невероятно, просто не верится, что и ты когда-то была такой же. - Таня пожала плечиками. - Ну хорошо, вы тогда идите, а встретимся лучше у Октябрьских ванн - знаете? Это вот прямо, такое низкое здание и четырехугольная башенка с часами, а напротив еще аптека. В пять часов, хорошо? Успеете?
Виген посмотрел на часы:
- Да, успею, я там засиживаться не собираюсь. Ладно, договорились. Не заблудитесь только, я за вас отвечаю…
Магазин "Динамо" был недалеко, за утлом. Войдя, Таня осмотрелась, потрогала обтянутую коричневой клеенной "кобылу". Ей вдруг вспомнилось, что по БГТО осталось сдавать самое трудное - упражнения на снарядах. В отделе пионерского инвентаря полки были уставлены небольшими барабанами и сверкающими шеренгами горнов; поджидая отлучившуюся продавщицу, Таня мечтательно морщила нос, глядя на соблазнительные вещи и представляя себе, как здорово было бы научить Раечку дудеть в горн (сама она довольно хорошо умела выбивать дробь на барабане) и на страх врагам устраивать в доме комсостава ежевечерние концерты. Если бы не мать-командирша, это отлично можно было бы провести в жизнь.
Вернувшаяся продавщица оторвала ее от приятных мыслей. Купив галстуки, Таня вышла на улицу и остановилась. У дверей магазина двое мальчишек деловито - по очереди - надували волейбольную камеру, очевидно только что купленную и еще покрытую серебристой пыльцой талька.
- Эх, дураки, - сказала Таня, понаблюдав с минуту. - Кто же так надувает? Вот я бы надула сразу. Хотите, покажу?
- Не лапай, не купишь! - сипло ответил мальчишка. - Иди, а то как урежу…
Таня презрительно сморщила нос.
- Это ты-то? Меня? - Она подошла на шаг ближе и деловито спросила: - Хочешь драться?
- Ну чего она ле-е-езет! - плаксиво завопил вдруг мальчишка таким противным голосом, что на них оглянулись прохожие. Таня сразу отошла.
- Просто не хочу связываться, - бросила она через плечо, - а то бы я из вас двоих четыре сделала…
Зайдя в гастроном, она купила для Люси полкило ее любимых "тянучек". Потом на пути к Октябрьским ваннам встретился комиссионный, - в этих витринах всегда можно увидеть что-нибудь интересное. Таня сунула в рот тянучку и прижалась носом к стеклу.
Ее внимание сразу привлек крошечный театральный биноклик - перламутровый, с золочеными ободками, на длинной ручке вроде лорнета. Не иначе, еще пушкинских времен. Ох, вот бы побывать там хотя бы на немножко - придумать какую-нибудь "машину времени" и…
Используя витрину как зеркало, Таня наклонила голову чуть набок и сделала томные глаза - как на портрете Натальи Гончаровой. Рядом кто-то остановился, она покраснела и быстро нагнулась, разглядывая старинные бронзовые часы под стеклянным колпаком. Оказалось вдруг, что часы идут и стрелки показывают двадцать минут шестого; она ахнула и помчалась по улице, расталкивая прохожих.
Лейтенант уже похаживал у здания Октябрьских ванн, заложив руки за спину.
- Э, ничего, - сказал он, когда Таня прерывающимся от бега голосом извинилась за опоздание. - С делами мы покончили, куда спешить? Я вот что сейчас подумал - ужин в лагере вы ведь потеряли, а покушать надо. Вы шашлык любите?
- Я никогда не ела, только слышала. Это на палочках, как эскимо? А вкусно?
- Шашлык? Ха-ха! Идемте, - решительно сказал лейтенант, взяв ее за руку, - тут есть одна шашлычная, настоящая. Сейчас увидите, что такое шашлык…
Они пришли в небольшой прохладный подвальчик, где чуть пахло вином и погребной сыростью, а по стенам висели безобразно растопыренные бурдюки, - с первой же минуты Таня старательно избегала их взглядом. Откуда-то доносилась странная восточная музыка.
Маленький багровый толстяк с разбойничьими усами быстро накрыл на стол и поставил перед лейтенантом бутылку вина.
- А этого вам нельзя, - сказал Виген, шутливым жестом убирая бутылку подальше от Тани.
- А этого я и не прошу, - сморщила она нос, наклоняя голову набок.
Виген улыбнулся.
- Почему вы улыбаетесь?
- Просто так. Смотрю на вас и улыбаюсь.
- Нет, пра-а-авда…
- Тсс! - Он приложил палец к губам. - Смотрите, вам уже несут…
Шашлык и в самом деле оказался вкусной штукой. Разбойничий толстяк прибегал с железными прутиками, где кусочки мяса были нанизаны вперемежку с ломтиками помидоров, и ловко состругивал их на тарелки. Таня уплетала за обе щеки, - только сейчас она почувствовала, как проголодалась за это время. Утолив голод, она опять пристала к лейтенанту:
- Нет, Виген, ну скажите серьезно, почему вы тогда улыбнулись?
- Слушайте, Таня! - вместо ответа сказал тот. - Вы уже видели, как на Кавказе кушают, - теперь увидите, как на Кавказе пьют…
Подозвав крючконосого разбойника, он сказал ему несколько гортанных слов. Тот улыбнулся Тане, цокнул языком и убежал. Через минуту он вернулся и подал лейтенанту большой кривой рог. У Тани загорелись глаза.
- Из этого вы будете пить? - недоверчиво спросила она, дотронувшись до рога. - Ох как интере-е-есно…
Сароян взял рог и вылил в него все вино из бутылки. Потом, держа его в обеих руках, встал и поклонился Тане.
- Пью за ваше здоровье, - сказал он негромко и торжественно. - Живите много лет, и пусть с каждым годом ярче сияют звезды ваших глаз…
Таня не сразу поняла смысл последних слов - они дошли до ее сознания минутой позже. Сейчас она с изумлением смотрела, как лейтенант стоя пил из рога, не отрываясь и все выше запрокидывая голову. "Задохнется!" - испуганно подумала она, но в этот момент Виген вскинул пустой рог и перебросил стоявшему поодаль крючконосому. Тот поймал его на лету, что-то восторженно крикнул и зааплодировал, держа рог под мышкой. Только тут Таня поняла смысл сказанного о звездах и почувствовала вдруг, как загорелись ее щеки.
- Спасибо, что вы пили за мое здоровье, - не поднимая глаз, сказала она севшему на место лейтенанту и улыбнулась. - Только не нужно так много…
- На Кавказе это не называется много, это называется - в самый раз, - засмеялся лейтенант. - А теперь рассказывайте вы.
- Что же я могу рассказать? Про лагерь - так это же совсем не интересно… вы так много интересного видели, а тут вдруг какой-то лагерь. Вы вот японцев видели…
- Вот поэтому мне и хочется услышать про что-нибудь такое, где нет японцев. Серьезно, Таня, расскажите просто про себя.
- Ну хорошо, я расскажу - только придумаю, с чего начать. Слушайте, а что все-таки Дядясаша делает в Монголии?
- Ну, как что? Командует, что же ему еще делать.
- А чем он командует?
- Крупным танковым соединением, - улыбнулся Сароян. - Остальное - военная тайна.
Таня наморщила нос…
- Всё та-а-айны, та-а-айны… - капризно протянула она, отодвигая тарелку. - Ну, я уже наелась как удав - не могу пошевелиться. Идемте есть мороженое? Знаете куда - в парк, там есть такой Храм Воздуха!
Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Оглушительно трещали цикады, в теплом вечернем воздухе пахло немного пылью, немного бензином и какими-то незнакомыми Тане цветами.
- Хорошо здесь, - вздохнула она, морща нос. - Это соединение, которым командует Дядясаша, - оно большое?
- Порядочное.
- Ох какой он важный, - покачала головой Таня. - А дома - меня боится.
- Боится вас? - улыбнулся Виген. - А что, вы такая страшная?
Таня пожала плечами:
- Нет, конечно… но характер у меня мерзкий, это все говорят. Я - шкодливая, правда. Почему вы смеетесь? Честное слово, у нас во дворе так меня и называют, ну что я могу поделать. У нас такая дворничиха - так она всегда: "То та шкода с десятой квартиры, що це за дивчина такая, було б ей повылазило" - это она по-украински, я точно не могу передать, но приблизительно так. Ну что вы всё смеетесь!..
На открытой полукруглой террасе, расположенной в самой высокой точке парка, почти никого не было. Прохладный ветер доносил снизу обрывки музыки, смех и голоса гуляющих.
Таня ела мороженое и рассказывала Сарояну о лагерной жизни. Он уже знал характеры и особенности всех вожатых, распорядок дня, меню завтраков, обедов и ужинов. Ему было сообщено также, что у нее, Тани, есть в лагере подруга - приехала вместе с ней из Энска - такая Люся Земцева, страшно умная и красивая, такая красивая, что если бы он ее увидел, то наверное влюбился бы; что Люся собирается быть физиком, а она сама - не Люся, а она сама - весной увлекалась машиностроением и даже хотела записаться в ДТС, а потом балетом, а сейчас увлекается минералогией, потому что познакомилась в лагере с одним членом кружка юных геологов из Микоян-Шахара и тот дал ей прочитать книжку академика Ферсмана. Этот юный геолог страшно умный - тоже, наверно, будущий ученый, - а вообще он смешной, ну вот взять хотя бы, что он устроил вчера на линейке…
Тут Таня осеклась и, держа в руке ложечку, сделала большие глаза.
- Ой, Виген, - прошептала она в ужасе, - который час?
Тот посмотрел на часы и зажмурился:
- Х-ха! Пропали мы с вами - уже четверть девятого!
- Четверть девятого! Ой, что же я теперь буду делать?.. Они меня просто съедят!
- А нельзя позвонить в лагерь? Соврем что-нибудь…
- Ой, я не знаю номера… да и потом, это уже все равно - линейка у нас ровно в восемь, меня уже нет, а что мы можем сказать? - Таня закусила губу и покачала головой. - Ох, что мне завтра бу-у-удет… вы себе представить не можете, как мне нагорит… а, все равно! - Она капризно передернула плечиками и принялась доедать мороженое. - Я не маленькая. Ну, влетит, неважно - не в первый раз… мне и похуже доставалось.
- Уже бывало? - улыбнулся Сароян.
Таня пожала плечами.
- Еще как, - сказала она небрежно. - Меня страшно строго воспитывают. Не в лагере, конечно, - дома.
- Подумайте, ц-ц-ц. - Он сочувственно поцокал языком. - А вы же говорили, что Александр Семенович вас боится?
- Дядясаша - да. Еще бы! Нет, я говорю про мать-командиршу…
- А, про нее я слышал.
- От Дядисаши? Значит, тогда вы знаете. Я ее очень люблю, но… у нее такие отсталые методы воспитания, прямо ужас… прямо какие-то средневековые!
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись как по команде.
- Ничего, Таня, - сказал Виген, - это не так страшно. Ну, хотите еще мороженого - или поехали?
Таня в нерешительности посмотрела на стоявшие перед ней пустые вазочки.
- Н-нет, хватит, я думаю… Давайте уж лучше поедем. Серьезно, Виген, я просто боюсь, правда. Пока мы еще доберемся…
На привокзальной площади на лейтенанта коршуном налетел милиционер, - что-то оказалось не в порядке, то ли машина стояла в неположенном месте, то ли просто она стояла слишком долго. Они долго ругались и спорили, горячась и хватая друг друга за обшлага, с русского постепенно перейдя на какой-то непонятный, шипящий и гортанный. Таня слушала их, с тоской поглядывала на часы и с ужасом думала о том, что произойдет в лагере.
Обратный путь они сделали за сорок минут, так быстро Тане не приходилось ездить еще ни разу в жизни. Она хваталась то за сиденье, то за борт, то за рукав Вигена, газик прыгал и метался из стороны в сторону, звеня, вскрикивая и взвизгивая прямо по-человечески. Ночные бабочки проносились в искрящихся конусах света перед радиатором, справа - в кромешной тьме - вспыхивали и гасли красные и желтые отражатели дорожных знаков и, проносясь мимо, фыркали невидимые телеграфные столбы. Вообще, это была не езда, а какое-то сумасшествие. Когда машина с ревом пронеслась по сосновой просеке и затормозила перед воротами лагеря, Таня чувствовала себя окончательно одуревшей. "С приездом!" - громко сказал Сароян и с размаху ударил кулаком по рулю. Дикий, неприлично громкий, хриплый вопль вырвался из недр загнанного газика, где что-то продолжало еще булькать и пощелкивать. Подскочив от ужаса, Таня вцепилась в лейтенанта обеими руками.
- Вы с ума сошли!! - зашипела она отчаянно. - Что вы делаете, Виген, вы же всех перебудите - у нас после девяти говорить громко и то нельзя, а вы так дудите! Господи, ну теперь я уж совсем пропала! Виген, уезжайте скорее, пока никто не пришел…
- Как "уезжайте"? Х-ха? - Он выскочил из машины вслед за Таней и воинственным жестом одернул пояс. - Я сейчас вашему начальству буду рапортовать - надо же объяснить, как было дело!
- Нет, нет, я сама все объясню, честное слово, так лучше… уезжайте скорее, правда, Виген, ну пожалуйста!
Таня торопливо затолкала лейтенанта обратно в машину и сама с треском прихлопнула за ним разболтанную дверцу.
- Да нет, вы послушайте, как же так… - растерянно попытался тот протестовать.
- Да Виген! - уже с отчаянием крикнула Таня, оглянувшись на решетчатые ворота. - Уезжайте, я вам говорю, - ну как вы не понимаете!
По-видимому, страх ее внезапно передался Сарояну. Он сунул ей в руки кулек с покупками, торопливо пробормотал что-то насчет того, что в Энске они, возможно, еще увидятся, круто развернул машину и умчался по просеке с такой скоростью, будто за ним гнались черти. Не успела погаснуть вдали красная искорка стоп-сигнала, как за воротами вспыхнул фонарь. Спустя минуту послышался хруст гравия, - по аллее торопливо шел старший вожатый, за ним, не поспевая за его широкими шагами, почти бежала Ирма Брейер.
- Вы бы еще час копались! - запальчиво крикнула Таня, когда начальство подошло ближе. - Теперь-то уж он, конечно, уехал!
- Кто уехал? - Вожатый отпер калитку и пропустил Таню внутрь.
- Николаева, ты окончательно сошла с ума… - начала Ирма трагическим голосом, но Таня перебила ее, обращаясь к вожатому:
- Как кто - лейтенант Сароян, ясно! Он просто хотел объяснить, в чем дело. Вы бы еще через час пришли! Он ждал, ждал и уехал - он очень торопился в часть, его эта дурацкая история и так задержала, - а вообще он хотел сам все рассказать, потому что…
- Постой ты, не тарахти! Какая история? Тебе когда было сказано вернуться в лагерь?
- Господи, ну к восьми, к восьми! Мы уже ехали назад - понимаешь? - так приблизительно в половине восьмого, как раз успели бы - и вдруг заднее колесо ка-а-ак отлетит, правда! Ой, Петя, я так перепугалась, ты себе представить не можешь - думала, перекинемся…
- Ух ты, страхи какие, - сказал вожатый, - Ну, и?
- Ну, и у нас не оказалось в машине домкрата, понимаешь? И как назло - никого на дороге! Наверно, часа полтора сидели и ждали, а потом ехала одна полуторка, и они нам помогли. Ну вот, видишь…