Хотя Хадиджа была гораздо старше Магомета и, выходя замуж, уже пережила пору цветущей молодости, когда восточная женщина только и бывает пленительна, и хотя пророк одарен был страстным темпераментом, он все-таки, говорят, оставался верен ей до конца и никогда не пользовался арабским законом, дозволявшим многоженство, избегая вводить в ее дом соперницу. Когда же она сошла в могилу и первый порыв скорби миновал, Магомет искал утешения в новом браке и с тех пор разрешил себе многоженство. Закон его позволял каждому из последователей иметь четыре жены, но себя он не ограничивал этим числом, потому что, по его мнению, пророк, одаренный особенными преимуществами, не обязан подчиняться законам, созданным для простых смертных.
Его первый выбор через месяц после смерти Хадиджи пал на дочь верного его последователя Абу Бакра, на очаровательную девочку Аишу. Может быть, он желал этой связью еще больше привлечь на свою сторону Абу Бакра, самого храброго и известного человека из числа всех его соплеменников. Аише было, однако, всего только семь лет, и хотя женщины рано развиваются в жарком климате, все же она была еще слишком молода для брачной жизни. Поэтому они были только помолвлены, свадьба же была отложена на два года, в течение которых он заботился, чтобы она получила образование и воспитание, приличное для арабской девушки высокого звания.
К этой жене, избранной им в самом расцвете ее юности, он чувствовал более страстную любовь, чем ко всем последующим. Другим брачная жизнь была известна раньше, по опыту, одна только Аиша, говорил он, пришла к нему чистой и непорочной девственницей.
Но пророк не мог оставаться без необходимого утешения, пока Аиша подрастала, и потому взял себе в жены Савду, вдову одного из своих последователей, Сокрана. Она была кормилицей его дочери Фатимы и из числа правоверных, бежавших в Абиссинию от более ранних преследований со стороны жителей Мекки. Утверждают, что, будучи в изгнании, она получила таинственное откровение о чести, ожидавшей ее в будущем. Ей приснилось, что Магомет склонил к ней на грудь свою голову. Она рассказала сон мужу своему, Сокрану, который объяснил это как предсказание о скорой его смерти и о ее браке с пророком.
Был ли предсказан брак или нет, но он заключен был ради простого удобства. Магомет никогда не любил Савду той любовью, которую он выказывал другим своим женам. Впоследствии он хотел окончательно развестись с ней, но она упросила его оставить за ней только звание его жены, предлагая передавать Аише свое право на брачное ложе, когда очередь будет доходить до нее. Магомет согласился на это предложение, благоприятное для его любовных сношений с Аишей, и Савда продолжала быть номинальной его женой в течение всей своей жизни.
Вскоре Магомету стала чувствительна потеря, понесенная им со смертью Абу Талиба, бывшего по отношению к нему не только любящим родственником, но и надежным и могущественным покровителем благодаря своему влиянию на жителей Мекки. После его смерти некому было противодействовать и обуздывать неприязнь Абу Софиана и Абу Джаля, которые вскоре возбудили такой дух преследования в курайшитах, что Магомет счел дальнейшее пребывание на родине опасным для себя. Вследствие этого он отправился со своим вольноотпущенником Зайдом искать убежища в Таифе - в небольшом городке, обнесенном стеной и находившемся в семидесяти милях от Мекки; город этот населен был такифитами, или арабами из племени такиф, и представлял один из самых отрадных уголков Аравии, находясь среди виноградников и садов. Здесь росли персики и сливы, дыни и гранаты, синие и зеленые смоковницы, лотосы и пальмы с кистями зелено-золотистых плодов. Свежие зеленые луга и плодородные поля представляли такую резкую противоположность с бесплодием соседних пустынь, что арабы сочинили басню, будто местечко это составляло раньше часть Сирии, оторванную и занесенную сюда во время потопа.
Магомет вошел в таифские ворота, до известной степени полагаясь на покровительство влиятельного дяди своего ал-Аббаса, имевшего здесь свои владения. Но это было худшее место для его убежища, потому что идолопоклонство властно царило в Таифе. Здесь поддерживалось во всей своей силе поклонение ал-Лат, одному из женских идолов. Каменное изображение ее было усыпано жемчугом и драгоценными камнями, принесенными в дар ее поклонниками, веровавшими, что она - живое существо, и ее, как дочь Бога, молили о заступничестве перед Ним.
Магомет пробыл в Таифе около месяца, безуспешно стараясь приобрести последователей из среды жителей. При его попытках проповедовать свое учение голос его заглушался шумом и криками. Не раз получал он раны камнями, бросаемыми в него, которые верный Зайд тщетно старался отразить. Наконец народ в своей ярости дошел до того, что изгнал его из города, за стенами которого толпа рабов и детей еще долго преследовала его ругательствами.
Изгнанный бесчестно из Таифа, который он считал надежным приютом, и не решаясь открыто вернуться в родной город, Магомет оставался в пустыне до тех пор, пока Зайд не нашел ему тайного приюта у друзей своих в Мекке.
Доведенный до такого положения, Магомет имел одно из тех видений или сверхъестественных посещений, которые, по-видимому, представлялись ему всегда в минуты духовного волнения или когда он находился в уединении и когда, как можно предположить, бывал в состоянии крайнего умственного возбуждения. По его словам, это произошло после вечерней молитвы в пустынном месте долины Наклах, между Меккой и Таифом. Он читал Коран, слова которого долетели до слуха находившейся вблизи толпы джиннов. Эти духи, одни добрые, другие злые, подлежат, подобно человеку, наградам и наказаниям в будущем. "Слушайте! Слушайте!" - говорили джинны друг другу. Они остановились и внимали чтению Магомета. "Истинно, - сказали они наконец. - Мы слышали дивное поучение, ведущее к истинному пути; отныне мы верим этому".
Это духовное видение несколько примирило Магомета с его изгнанием из Таифа, показав ему, что хотя он и учение его и отвергаются людьми, но зато духи относятся к нему с благоговением. По крайней мере, такое заключение мы можем вывести из упоминаний об этом в сорок шестой и семьдесят второй главах Корана. После этого он провозгласил, что послан для обращения в истинную веру и джиннов наравне с человеческим родом.
Примечание. Вера в джиннов господствовала на Востоке гораздо раньше появления Магомета. Предполагали, что они посещают уединенные места, в особенности с наступлением ночи, - суеверие, свойственное нравам и понятиям народов, живущих в уединенных и пустынных странах. Арабы предполагают, что в каждой долине, на каждом пустыре имеется собственное племя джиннов, подчиненных одному высшему духу. Джинны эти скитаются по ночам, чтобы тревожить богомольцев и путешественников. Вследствие этого, вступая поздно вечером в какую-нибудь уединенную долину, они имели обыкновение умолять главного духа или властелина местности защитить их от злых джиннов, находящихся под его властью. Столбы пыли, поднимаемые быстро мчащимся вихрем и проносящиеся по пустыне, арабы приписывали джиннам и духам-исполинам.
Змеи, проникающие иногда в дома, также считались часто джиннами - верными или неверными. Магомет предупреждает своих последователей, что не надо поспешно убивать домашнюю змею. "Уговаривай ее удалиться, а если она не послушается, то убей ее, потому что непослушание ее служит доказательством, что она или простое пресмыкающееся, или неверный джинн".
Рассказывают, что в давние времена джинны имели доступ на небо, но были изгнаны оттуда за их склонность вмешиваться в чужие дела. По-прежнему они, оставаясь существами любопытными и пытливыми, стараются взобраться на звезды, чтобы заглянуть оттуда потихоньку на небо и увидать и услыхать, что там делается. Но ангелы гонят их оттуда пламенными мечами; магометане полагают, что метеорами, называемыми падающими звездами, ангелы бросают в этих назойливых джиннов.
Другие легенды утверждают, что земля была первоначально населена джиннами, но они восстали против Всевышнего, незаконно завладели господством над землею и пользовались им в течение двух тысяч лет. Наконец, против них был послан Азазил, или Люцифер, который победил их, разбив их могущественного короля Гигана-бен-Гигана, творца пирамид, магический щит которого, обладающий волшебной силой, достался впоследствии царю Соломону Премудрому и дал ему власть над чарами и колдовством магов и злых джиннов. Возмутившиеся духи, побежденные и униженные, были загнаны на темный край света. Тут-то Бог сотворил человека, одарив его менее опасными свойствами и способностями и предоставив ему для обитания весь земной шар.
Ангелы, по понятию мусульман, сотворены из ярких драгоценных камней, джинны - из огня без дыма, а Адам - из глины.
Магомет, в семьдесят второй главе Корана, говоря о появлении духов в пустыне Наклах, передает следующий откровенный рассказ их о самих себе:
"Некогда мы старались подсмотреть, как ведутся дела на небе, но оказалось, что оно охраняется ангелами с огненными мечами; и мы присаживались там на некоторых местах, чтобы подслушать разговоры их обитателей; если же кто подсматривает теперь, то находит пламя, приготовленное для охраны небесных пределов. Некоторые из нас - мусульмане, но есть и совратившиеся с истинного пути. Принявшие ислам избрали истинный путь; уклонившиеся же от него станут растопкой для геенны огненной".
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ночное путешествие пророка из Мекки в Иерусалим и оттуда - на седьмое небо
Когда найден был приют для Магомета в доме Мутема ибн Ади, одного из его последователей, пророк отважился вернуться в Мекку. За сверхъестественным появлением духов в долине Наклах вскоре последовало еще более необычайное видение или откровение, ставшее с тех пор темой для различных толков и догадок среди набожных мусульман. Речь идет о знаменитом ночном путешествии Магомета в Иерусалим, а оттуда - на седьмое небо. Подробности этого путешествия относятся к области преданий, хотя и передаваемых будто бы подлинными словами самого Магомета; впрочем, некоторые приводят в подтверждение их различные тексты, рассеянные по Корану.
Мы не имеем желания представить это откровение или видение во всей его полноте и даже нелепости, но постараемся осветить самые существенные его черты.
Ночь, в которую это произошло, описывают как самую темную, самую безмолвную, какую когда-либо приходилось видеть. Не было слышно ни пения петухов, ни лая собак, ни рева диких зверей, ни крика сов. Воды перестали журчать, умолк свист ветра, вся природа казалась неподвижной, мертвой. В полночь громкий голос разбудил Магомета: "Проснись, спящий!" Архангел Гавриил стоял перед ним. Чело его было ясно и безмятежно, цвет лица не уступал в белизне снегу, волосы развевались по плечам, крылья ослепляли своим блеском, а расшитая золотом одежда была усеяна жемчугом.
Он привел Магомету чудного по форме и по качествам белого коня, какого пророку никогда еще не приходилось видеть; и действительно, он отличался от всех животных, кем-либо описанных раньше. Лицо у него было человеческое, но щеки - лошадиные; глаза подобны гиацинтам и блестели, как звезды. Его орлиные крылья сияли светлыми лучами, и все туловище сверкало алмазами и драгоценными каменьями. Это была кобыла, за свою лучезарную красоту и невероятную быстроту названная ал-Бурак, или молния.
Магомет собрался было вскочить на этого необыкновенного коня, но лишь только он протянул руку, как лошадь отпрянула и встала на дыбы.
- Смирно, ал-Бурак! - сказал Гавриил. - Уважай пророка, посланного Богом. Ни один еще смертный, ездивший на тебе, не был так прославлен Аллахом.
- О Гавриил! - отвечала ал-Бурак, чудодейственно получившая в это время дар слова. - Разве Авраам, друг Бога, не ездил на мне в старину к сыну своему Измаилу? О Гавриил! Или, может быть, этот человек есть посредник, заступник и создатель правил веры?
- Верно, ал-Бурак, это - Магомет ибн Абдаллах, истинно верующий сын одного из племен Счастливой Аравии. Он - глава сынов Адамовых, величайший из божественных посланников, последний из пророков. Ни одно существо без его ходатайства не может войти в рай. Направо от него - небо, которое будет наградой для верующих в него; налево - геенна огненная, в которую будут ввергнуты все, не признавшие его учения.
- О Гавриил! - упрашивала ал-Бурак. - Во имя веры, связующей тебя и его, воздействуй на пророка, чтобы он оказал мне заступничество в день всеобщего воскресения.
- Будь уверена, ал-Бурак! - воскликнул Магомет. - По моему ходатайству ты войдешь в рай.
Как только он произнес эти слова, лошадь приблизилась к нему и опустилась, чтобы дать ему возможность сесть в седло; потом она поднялась с Магометом и вознеслась далеко выше гор Мекки.
Когда они летели, подобно молнии, между небом и землей, Гавриил крикнул:
- Остановись, о Магомет! Сойди на землю и помолись, сделав два поклона!
Спустившись на землю и помолившись, Магомет сказал:
- О возлюбленный друг души моей! Почему ты повелел мне молиться на этом месте?
- Потому что это - гора Синай, на которой Моисей общался с Богом.
Вознесшись на воздух, они снова быстро понеслись между небом и землей, но Гавриил крикнул вторично:
- Остановись, Магомет! Спустись и помолись, сотворив два поклона.
Они спустились на землю. Магомет помолился и опять спросил:
- Почему ты повелел мне молиться на этом месте?
- Потому что это - Вифлеем, в котором родился Иисус, сын Марии.
Они возобновили свой воздушный полет, но вскоре справа от них раздался громкий голос:
- О Магомет! Остановись на минуту. Мне нужно поговорить с тобой; я больше всех созданных существ предан тебе.
Но ал-Бурак спешила вперед, и Магомет воздержался от остановки, потому что почувствовал, что не от него зависит остановить полет, но от всемогущего и всеславного Бога.
Тут снова послышался другой голос, произнесший те же самые слова, прося Магомета остановиться; но ал-Бурак, как и раньше, спешила вперед, и Магомет не останавливался. Тогда предстала перед ним девушка ослепительной красоты, украшенная всеми богатствами и всею роскошью земли. Она манила его привлекательными улыбками: "Остановись на минуту, о Магомет, позволь мне поговорить с тобой. Я - существо, наиболее преданное тебе". Но лошадь неслась дальше, и Магомет не остановился, сообразив, что не от него зависит остановить свой полет, но от всеславного и всемогущего Бога.
Однако он обратился к Гавриилу:
- Чьи голоса слышал я, - спросил он, - и что за девушка манила меня к себе?
- Первый голос, о Магомет, был голос еврея. Если бы ты послушался его, то весь народ твой склонился бы на сторону иудейства. Второй голос был христианина. Если бы ты послушал его, весь твой народ склонился бы на сторону христианства. Девушка, явившаяся тебе, - это мир с его богатствами, тщеславием и обольщеньями. Если бы ты выслушал ее, твой народ охотнее выбрал бы удовольствия этой жизни, чем вечное блаженство, и был бы весь осужден на вечную погибель.
Продолжая свое воздушное путешествие, они достигли ворот святого храма Иерусалимского, где Магомет слез с коня и привязал его к кольцу, к которому и раньше привязывали его пророки. Потом он вошел в храм и нашел в нем Авраама, Моисея, Иисуса и многих других пророков.
Помолившись некоторое время вместе с ними, он увидел, что с неба спускается лестница, облитая сиянием, нижний конец которой упирался в Шакру, или в основной камень святого храма. Поддерживаемый Гавриилом, Магомет с быстротою молнии стал подыматься по лестнице.
Прибыв на первое небо, Гавриил постучал в ворота. "Кто там?" - спросили изнутри. "Гавриил". - "Кто с тобой?" - "Магомет". - "Принял ли он свою миссию?" - "Принял". - "В таком случае да будет он желанным гостем!" И ворота перед ними открылись.
Первое небо было из чистого серебра, и с лучезарного свода его спускались звезды на золотых цепях. На каждой звезде стоял настороже ангел, чтобы воспрепятствовать демонам взбираться на священные выси. При входе Магомета к нему приблизился старик, и Гавриил сказал: "Это твой отец Адам; воздай ему должное приветствие". Магомет исполнил требуемое, и Адам обнял его, назвав величайшим из сынов своих и первым между пророками.
На этом небе было бесчисленное множество разного рода животных; по словам Гавриила, это были ангелы, облекшиеся в эту форму, чтоб ходатайствовать перед Аллахом за различные земные породы животных. Среди них был громадный, ослепительной белизны петух, гребень которого касался второго неба, до которого дойти можно было лишь за пятьсот лет. Эта чудная птица своим чудным пением каждое утро приветствовала Аллаха. Все существа, живущие на земле, исключая человека, пробуждаются ее голосом, а птицы ее породы поют аллилуйя, подражая ей.
Затем они поднялись на второе небо. Гавриил, как и раньше, постучался в ворота; ему были заданы те же вопросы, и последовали те же ответы, после чего дверь отворилась и они вошли.
Все это небо было из полированной стали и блестело ярким светом. Здесь они нашли Ноя, который, обняв Магомета, приветствовал его как величайшего меж пророками.
Прибыв на третье небо, они вошли в ворота с теми же церемониями; небо все было украшено драгоценными камнями, слишком блестящими для глаз смертного. Здесь восседал ангел громадного роста; расстояние между глазами его равнялось семидесяти тысячам дней пути. Под его властью находилось сто тысяч батальонов вооруженных людей.
Перед ним лежала большая книга; он постоянно или что-нибудь вписывал в нее, или вычеркивал из нее. "Это, о Магомет, - сказал Гавриил, - Азраил, ангел смерти, исполняющий волю Аллаха. В книгу, находящуюся перед ним, он постоянно вписывает имена тех, кто должен родиться, и вычеркивает из нее имена проживших свое определенное время и умирающих в данный момент".
Затем они вознеслись на четвертое небо из самого чистого серебра. Среди обитающих на нем ангелов был один, рост которого равнялся пятистам дням ходьбы. Выражение лица его было грустное, и потоки слез струились из его глаз. "Это, - сказал Гавриил, - ангел слез, назначенный оплакивать грехи сынов человеческих и предсказывать горести, которые им предстоят".