- Именно так, - подтвердил Ури, поглаживая свои великолепные рыжие усы, придававшие ему сходство с английским офицером.
- Как! Вы знакомы?.. Мир действительно очень тесен, - сказала Сара, закуривая сигарету.
Амос Даян в свою очередь протянул руку и несколько неуверенно произнес по-английски:
- Добро пожаловать к нам.
Потом к Тавернье подошли Самюэль и Даниэль Зедерманы.
- Мне известно о той роли, которую вы играли в движении Сопротивления во Франции, а также при генерале де Голле. Знаю, что вас с моей двоюродной сестрой связывают узы дружбы. Учитывая положение, которое вы теперь занимаете, вы могли бы быть нам очень полезны в поисках нацистских преступников. Спасибо за то, что присоединились к нам, - сказал Самюэль.
Даниэль поздоровался молча. Сара жестом пригласила всех сесть, потом обратилась к Тавернье:
- Все присутствующие здесь знают, кто вы и что вы делали. Вы же не знаете никого из них, кроме меня. Поскольку вы приняли решение бороться в наших рядах, вам следует знать своих будущих соратников… Вообще говоря, мы стараемся не распространяться о своих действиях, но для вас, учитывая то, что мы о вас знаем, будет сделано исключение. Поэтому я сейчас коротко, расскажу вам, кем являются и что уже успели сделать четверо присутствующих здесь друзей.
Начну с моего двоюродного брата Самюэля, известного до войны адвоката. С введением мер, направленных против евреев, ему пришлось оставить адвокатскую практику. При содействии надежных друзей он основал подпольную газету, выходившую на иврите и разъяснявшую членам еврейской общины, что в действительности представляет собой нацизм. Но после появления десяти номеров его выдали властям. Пришедшие его арестовывать гестаповцы не застали Самюэля дома. Тогда они избили, а потом увезли с собой родителей, бабушку и дедушку, сестер и маленького братишку Даниэля. Все они, за исключением Даниэля, погибли в концентрационных лагерях. Самюэль два года скрывался в подвале у своей подруги, которая не была еврейкой. Там у них родился ребенок, но вскоре после рождения умер. Настал день, когда его жена не вернулась в подвал. Надо думать, она погибла во время бомбардировки. Ее поиски не дали никаких результатов. Я встретила Самюэля в Мюнхене. Вместе мы вскоре отыскали в Линце Даниэля, чудом уцелевшего в лагере смерти. Мы с Даниэлем решили мстить за перенесенные муки, хотя прекрасно понимаем, что месть - оружие слабых. Нам не стоило большого труда убедить Самюэля примкнуть к нам.
Здесь, в Париже, мы встретили Амоса. Он входил в состав отряда, который в апреле прошлого года отравил хлеб, предназначавшийся 36 тысячам пленных эсэсовцев из лагеря под Нюрнбергом. 2 тысячи караваев хлеба из 14 тысяч были отравлены мышьяком. Но умерла только тысяча эсэсовцев. Военная цензура союзников сделала все, чтобы замять это дело. Амосу угрожал допрос в американской полиции, но буквально накануне ему удалось перейти границу и найти убежище во Франции. Ури Бен Зоар - еврей из Палестины, входил, как вы знаете, в еврейскую бригаду. Вместе с несколькими единомышленниками он участвовал в казнях нацистов в Италии и Германии. Но вскоре "Хагана" воспротивилась планам широкомасштабного истребления немцев путем отравления питьевой воды в таких крупных городах, как Нюрнберг, Гамбург и Франкфурт, или поджога Мюнхена либо Штутгарта. Был отдан приказ прекратить любые карательные меры против немцев и возвратиться в Палестину. Мстителям скрепя сердце пришлось повиноваться. После нескольких дней одиночки в подпольной тюрьме "Хаганы" Ури разрешили выехать во Францию.
- А почему не в Палестину? Там ведь нашлось бы что делать? - спросил Тавернье.
- Я думал об этом, - ответил Ури. - Но мы принадлежим к тем, кто считает, что начинать надо с отмщения, а не с создания гипотетического израильского государства, и это идет вразрез с планами еврейской общины в Иерусалиме. Хотя некоторые из этих людей и говорят, что готовы помогать нам, большинство преследует единственную цель: создание еврейского государства. Мы же считаем, что Израиль не может существовать, пока не отомщены миллионы его погибших и непогребенных сыновей и дочерей. Вот почему наши люди преследуют и убивают нацистов, где бы они ни находились.
Все молчали, погрузившись в тяжелые воспоминания. Наконец заговорила Сара:
- Франсуа, у вас есть к нам вопросы?
- Есть… Для подобных операций потребуется много денег. Каковы ваши финансовые возможности?
- Проблем с деньгами не будет. Они у нас есть, - ответил Самюэль.
- Где вы их берете?
- Нас финансируют еврейские и нееврейские организации, в задачу которых входит сбор средств по всему миру для материальной поддержки нашего дела. Вначале некоторые из нас пошли на вооруженные ограбления, но теперь надобность в этом отпала.
- Кто-нибудь из вас участвовал в казнях?
- Я пока нет, - ответил Самюэль.
- А я участвовал, - сказал Ури.
- Я тоже, и не в одной, - проговорил Амос.
Франсуа Тавернье повернулся к Даниэлю.
- Я жду этого дня с нетерпением, - заявил молодой человек.
Тавернье не стал спрашивать об этом Сару. Он заранее знал, каков будет ответ.
- Вы только что вернулись из Аргентины. Какова там обстановка? - спросила Сара.
- В перонистских кругах Буэнос-Айреса мне удалось узнать о прибытии в страну определенного числа немецких семей, которых встречали их соотечественники, обосновавшиеся в Аргентине еще до войны и имеющие в большинстве своем либо аргентинские, либо американские паспорта, либо документы международного Красного Креста, а то и дипломатические паспорта Мальтийского ордена и даже (гораздо реже) удостоверения личности Французской Республики. Весьма многочисленные и крупные немецкие колонии разбросаны по всей Южной Америке, начиная от Чили, Бразилии и Аргентины и кончая Эквадором, Уругваем, Боливией и Парагваем. Многие политические деятели этих стран - выходцы из Германии. Поэтому не составило большого труда организовать цепочки по подготовке выезда и приема беженцев из рейха.
Вам следует знать, что еще в начале войны установились связи между высшими должностными лицами в нацистском руководстве и их аргентинскими коллегами. Несмотря на разрыв дипломатических отношений между Германией и Аргентиной в январе 1944 года, операция "Огненная Земля", начатая Борманом в конце 1943 года, продолжалась без серьезных затруднений. Так, тысячи произведений искусства, тонны золота и другие ценности перевозились через Атлантический океан на борту подводных лодок, отплывавших из портов Испании, благодаря содействию находившегося в Мадриде генерала Паупеля. Германский посол фон Терман и его жена при участии капитана первого ранга Дитриха Нибура организовывали балы и партии в покер. Там собирались сливки немецкой колонии - князь и княгиня фон Шаумбург-Липпе, граф фон Люксбург, Людвиг Фрейд, услужливый посол рейха в Буэнос-Айресе, агент гестапо Годофредо Санстеде, фон Симон, а также аргентинцы - нынешний президент Хуан Доминго Перон, адмиралы Рамирес и Фаррель, полковники Миттельба, Эблин, Гонсалес и Тильберт. Хитрые немцы гладили по шерстке своих аргентинских друзей - постоянные выпивки для представителей прессы, щедрые подношения от князя фон Шаумбург-Липпе влиятельным аргентинским деятелям, великосветские приемы с обильным угощением.
Объявление под давлением Соединенных Штатов войны 27 марта 1945 года серьезно не отразилось на связях между влиятельными представителями Аргентины и нацистским руководством. Из осторожности нацистские фонды и ценности были переведены на счета аргентинских граждан. Поэтому, когда правительство Буэнос-Айреса, спохватившись, наложило арест на имущество нацистов и японских милитаристов, оказалось, что арестовывать было нечего. В апреле 1945 года из Испании в Аргентину прибыли подводные лодки, груженные ценнейшими военными трофеями, награбленными в разных странах, общей стоимостью в 800 миллионов долларов. В июле и августе две подводные лодки всплыли на поверхность в акватории порта Мар-дель-Плата и были переданы американским властям. В июле того же года две другие подводные лодки подошли к берегам Патагонии. Из них выбрались 80 человек, которых на надувных лодках тут же переправили на пустынный берег, где их ожидали многоместные легковые машины и грузовики. На берег были также переправлены десятки очень тяжелых ящиков, которые тотчас же погрузили на грузовики и отвезли на принадлежащую какой-то немецкой компании асьенду.
Вы, может быть, знаете, что так называемая "Organisation der ehemaligen SS-Angehorigen" располагает разветвленной сетью служб, позволяющих ее членам бежать из Европы в Египет, Сирию или Латинскую Америку. Цепочка Германия - Австрия - Южный Тироль - Генуя - Танжер чаще всего используется, чтобы добраться до гостеприимных стран Южной Америки. Только вокруг Генуи имеются десятки монастырей и домов священнослужителей, где по указке высокого иерарха хорватской церкви Крунослава Драгановича, большого друга "поглавника" Анте Павелича, находят временное убежище лица, желающие эмигрировать в Южную Америку. Благодаря своим дипломатическим отношениям с Ватиканом Драганович без труда получает для своих протеже разрешение на въезд в различные страны. Вопреки всем усилиям союзнической полиции Генуя остается надежным портом для бегства нацистских преступников.
- Мы знали, что такая организация существует, но мы не представляли себе размаха ее деятельности, - сказала Сара. - Вы упомянули в качестве соучастников международный Красный Крест, Ватикан, Мальтийский орден и не помню, что еще. В это трудно поверить…
- Вы что же думаете, что после самоубийства Гитлера, которое, кстати, для многих не является полностью доказанным, после падения третьего рейха и гибели миллионов людей исчезли все неофашисты и неонацисты на земле?.. Ничуть не бывало! Небольшие группы вроде нашей могут причинить немало вреда такой сети, как, скажем, ОДЕССА. Однако не надо обольщаться, большинство из этих мерзавцев не попадется нам в руки.
- Мы это знаем, - вступил в разговор Самюэль. - Но не мы одни идем по следу бежавших нацистов. Как нам сообщили из США, наши единомышленники в этой стране напали на след Адольфа Эйхмана. Бывшие бойцы "Хагана" разузнали адрес его семьи в Бад-Ауссе в Австрии. Они посменно ведут наблюдения за женой и братом Эйхмана. Если потребуется, эта немногочисленная группа мстителей позовет нас на помощь. Что касается нашей группы, то Амос узнал местонахождение двух женщин из концентрационного лагеря Равенсбрюк - Розы Шеффер и Ингрид Заутер, которые проникли в ряды сотрудников Красного Креста и которых мы с Сарой встретили на железнодорожном перроне: они сопровождали детей-сирот. Так вот, обе женщины сейчас находятся в Лионе, в женском монастыре. Даниэль и Амос отправляются завтра в этот город, чтобы понаблюдать за их образом жизни и подсказать потом, каким путем их можно будет арестовать.
- Вы рассчитываете затем передать их французским властям? - спросил Тавернье.
- Нет, - холодно ответила Сара, - мы их сами казним.
- После этого, - продолжал Самюэль, - мы отправимся в Аргентину и продолжим охоту на зверей. Двое из нас будут там выдавать себя за беглых нацистов. Для этой роли лучше всего подходят Амос и Даниэль, которые прекрасно говорят по-немецки и имеют чисто арийскую внешность. А когда вы намереваетесь снова отправиться в Аргентину? - обратился он к Тавернье.
- Осенью. У меня поручение к аргентинскому правительству от французского правительства.
- Прекрасно. А нельзя ли вам выехать пораньше?
- Не знаю. Надо узнать на вокзале д'Орсэ.
- Хорошо было бы вам успеть до отъезда жениться…
- Жениться?!
- Да, на Саре. Это облегчило бы нашу задачу…
- Возможно, и облегчило бы, но у меня нет ни малейшего намерения жениться.
- Я вам не нравлюсь? - спросила с иронией в голосе молодая женщина.
- Не в этом дело, Сара, вы же прекрасно знаете.
- Знаю, что вы любите другую. Но успокойтесь, я не ревнива.
- Речь не об этом…
- Речь о простой формальности, - вмешался в разговор Самюэль.
- Ничего себе формальность! Сразу видно, что не вас собираются женить!
- Франсуа, я знаю ваши чувства, возможно, лучше, чем вы сами. Поверьте, если бы можно было действовать иначе, я не просила бы вас участвовать в подобном маскараде, - сказала, вновь став серьезной, Сара.
- Но…
- Прекрасно знаю, что именно вы хотите сказать. Позвольте мне всем этим заняться.
- Не вмешивайтесь в такие дела. Я сам должен заняться этим…
- Я поеду вместе с вами.
- Но она не хочет вас видеть.
- Знаю, и это обнадеживает. Она не хочет меня видеть, потому что ее потряс мой рассказ. Именно этим я и хочу воспользоваться, чтобы уговорить ее помочь нам.
- Не собираетесь же вы просить Леа…
- А почему бы и нет? Разве однажды она не помогла мне и не спасла мне жизнь? Разве не рисковала она собственной жизнью в рядах борцов Сопротивления?
- Все так, но теперь она должна обо всем этом забыть!
- Плохо же вы ее знаете! Как бы ни хотела, она никогда не сможет этого забыть. Она - простая и прямая натура, а такие, как она, считают, что зло должно быть наказано.
- Мне это известно. Но почему вы хотите, чтобы наказывала именно она? Послушайте меня и не впутывайте Леа в это дело.
- Но она нужна нам!
- Мы прекрасно можем обойтись без нее. Нам ни к чему такая, как она, импульсивная девушка…
- Однако ее дядя, отец Адриан, думал иначе. Он не раз использовал ее способности.
- Тогда она боролась за освобождение своей страны от оккупантов…
- А теперь будет бороться за то, чтобы они не оккупировали ее страну вновь.
- Все это мне кажется очень сложным и рискованным, - вмешался Самюэль. - Если, как я понимаю, Франсуа Тавернье влюблен в эту девушку, то нас ждут неприятности. Нет ничего хуже, чем любовные переживания в условиях конспирации.
- Ваш двоюродный брат прав. Это слишком рискованно не только для Леа, но и для всех нас. Я дал обещание помогать вам и участвовать в вашей борьбе, но отнюдь не ценой безопасности и жизни Леа.
- Ну ладно, на сегодня достаточно, - произнесла, наконец, Сара. - Поговорим об этом в следующий раз.
По тону ее голоса все поняли, что пора расходиться. Мужчины встали и направились к выходу.
В сквере на площади Вогезов с криком бегали взапуски дети под присмотром мамаш, сидящих в тени с вязаньем или шитьем в руках. Небо было белесым от жары, под аркадами старинных зданий не видно ни души. Расставшись со своими спутниками, Франсуа Тавернье в пиджаке, накинутом на одно плечо, направился к своей машине, оставленной на улице Тюренн. Разговор у Сары произвел на него тягостное впечатление. Разумно ли было с его стороны, учитывая собственное положение, ввязываться в авантюру, затеваемую любителями, в числе которых женщина, потерявшая всякий здравый смысл? Ясно, что назвать это разумным никак нельзя. Впрочем, еще во время войны в Испании он перестал понимать, что конкретно означает выражение "поступать разумно".
Наследник богатой семьи фабрикантов шелковых тканей в Лионе, он рассорился с родными, вступив добровольцем в армию испанских республиканцев. Только дядя, управлявший его состоянием, поддерживал с ним необходимые, хотя и прохладные, деловые отношения. Кристально честный Альбер Тавернье не только сохранил, но и приумножил состояние племянника. При этом он не запятнал себя коллаборационизмом, чего никак нельзя было сказать об остальных членах семейства. После освобождения некоторые из них оказались бы в тюрьме, не вмешайся в их судьбу тот, кого они называли "паршивой овцой".
Погруженный в свои мысли, Франсуа Тавернье тем не менее машинально отмечал все, что происходило вокруг. Так, он заметил, что при его приближении какая-то плохо различимая мужская фигура поспешно спряталась за опору арки. Мгновенно насторожившись, он по привычке бойца-подпольщика опустил руку в карман за оружием, но тут же улыбнулся: боевые действия закончились, и верный "вальтер" лежал теперь в его домашней коллекции. Не расслабляясь, он пошел дальше, открыл дверцу машины и огляделся… Нет, наверное, показалось. За исключением редких прохожих, направлявшихся к улице Риволи, вокруг никого не было.
Внутри машины было нестерпимо жарко. Тавернье ослабил узел галстука и расстегнул ворот рубашки. Убедившись, что за ним никто не следит, он медленно поехал в направлении Университетской улицы. Заказанные им работы по обустройству квартиры шли своим чередом и, как и было предусмотрено, к осени должны были закончиться. К тому времени он будет знать, согласна ли Леа выйти за него замуж.
Он в гневе стиснул зубы при воспоминании о нелепом предложении Сары. Если он женится, то только на Леа, и ни на ком другом!.. У Сары, конечно, были веские основания считать, что, став женой дипломата, она без труда войдет в высшее аргентинское общество и получит идеальную возможность для наблюдения за деятельностью беглых нацистов, укрывшихся в этой стране. Тавернье легко себе представлял, как Сара завязывает дружеские отношения с двадцати шестилетней актрисой Эвой Дуарте, на которой недавно женился президент Аргентины Хуан Доминго Перон. Ни для кого не было секретом, что новый президент являлся горячим почитателем Бенито Муссолини и своим человеком в пронацистских кругах и что избранием на высший пост в государстве был обязан "cabezitas negras". Опираясь на определенную часть рабочего класса и армии, новый "вождь", собравший на выборах 56 процентов голосов, намеревался превратить свою страну в великую мировую державу. Несмотря на оппозицию со стороны коммунистов и аристократии, власть нового президента, казалось, установилась надолго.
В качестве представителя французского правительства Франсуа Тавернье был представлен президентской чете. Целуя руку супруге президента, он с трудом удержался от ироничной улыбки: красивая крашеная блондинка с обилием косметики на лице была одета в платьице, скорее приличествующее маленькой девочке, а нее двадцатишестилетней женщине. Эва Перон повела его в парк президентского дворца и принялась жеманно восторгаться цветами, которые, по ее словам, она безумно любила. Ее супруг генерал Перон сказал Тавернье, что всегда будет рад видеть его у себя.