Я поспешно вскочил. Шеф, то есть мой непосредственный начальник, заведующий отделом новостей Григорий Ефимович Разумовский, он же Колобок, был человеком быстрым и скорым на выводы. Людей Григорий Ефимович оценивал исключительно по их способности реагировать на "внешние раздражители", как он выражался. У него самого эта скорость была близка к световой. Что совсем не вязалось с его комплекцией, за которую он и получил свое забавное прозвище. Шеф действительно не ходил и не бегал, он катался. Точнее, перемещался на своих коротких ножках настолько стремительно, что частенько не вписывался в крутые повороты редакционных помещений, заставленных столами и шкафами, и порой бывал причиной местных катаклизмов, обрушивая полки с разложенными бумагами и сметая со столов рукописи и корректуры.
- Слушаю, Григорий Ефимович, - схватил я трубку.
- Где вас носит, Котов? - сварливо осведомился Колобок. - Вам что, особое приглашение нужно? Я же сказал вам в пятницу: чтобы с утра были у меня в кабинете!
- Елы-палы! - только и смог сказать я и выскочил из комнаты.
Разумовский действительно в пятницу, подписывая мое заявление, буркнул что-то типа "жду вас в понедельник", но я счел фразу чисто фигуральной.
- Вот что, Дмитрий Алексеевич, - сказал он, изучая мою смущенную физиономию, - я понимаю, что в медицине крайне важно все тщательно обдумывать и взвешивать, и торопливость зачастую может выйти боком не только пациенту, но у нас здесь - отдел новостей. А новость, она только тогда новость, когда свежая, с пылу с жару, прямиком с места своего рождения. И в этом случае скорость реакции на нее репортера имеет огромное значение!
- Совершенно с вами согласен, - поддакнул я, чтобы не выглядеть уж полным идиотом.
- Очень хорошо. Но с другой стороны, случаются события, требующие тщательной проверки, перепроверки, наконец более детального изучения, прежде чем о них следует сообщать читателю. Но и здесь мы не должны пускать на самотек! Поэтому от расторопности и скорости мышления изучающего материал журналиста зависит, насколько быстро и во всей полноте событие будет донесено до потребителя.
- Весьма тонкое наблюдение, - ляпнул я и тут же прикусил язык.
Колобок несколько секунд пристально вглядывался мне в глаза, затем, видимо, решив, что я сказал от чистого сердца, неожиданно продолжил:
- Поручаю вам первое задание. Надеюсь, вы уже слышали об ограблении в краеведческом музее?
- Да, - соврал я не моргнув глазом.
- Очень хорошо. Так вот, это как раз тот самый случай, когда одного факта мало. "Ну, ограбление, ну, музея - и что?" - скажет наш придирчивый читатель. И будет прав! Ограбление - это не новость, это не пища для ума. Интерес представляют обстоятельства дела, участники события, мнения разных сторон.
Колобок сделал многозначительную паузу.
- Да-да, конечно, - поспешно отреагировал я, надеясь, что правильно.
- Вот вы и займитесь этим, - заключил шеф.
- То есть как?
- Буквально. Разберитесь: кто, каким образом, с какой целью… Не мне же вас учить!
Разумовский снова пристально уставился на меня, словно взвешивая мои кондиции, и я, сделав решительное лицо, поспешил ретироваться из начальственного кабинета.
Вернувшись в редакцию, я налил себе полную чашку уже остывшего чая и залпом выпил. Потом в три приема сжевал бутерброд и снова наполнил чашку. В комнате присутствовал лишь Дон Теодор и наблюдал за моими действиями с видимым интересом. Когда я принялся за второй бутерброд, Федя глубокомысленно изрек:
- Заедание стрессов калорийной пищей ведет к ожирению.
- Наедаюсь впрок, - пояснил я. - Как верблюд.
- Вообще-то, они пьют впрок, а не едят. Наедаются хищники. Потому что не знают, когда им в следующий раз улыбнется удача на охоте.
- Грамотный да?
- Образованный. Я так понимаю, тебе дали задание. И не из легких.
- Кошмар!
- А поконкретнее?
- Ограбили краеведческий музей. И мне надо разобраться что да как.
- Ага. Независимое журналистское расследование.
- Тьфу на тебя!
- Как минимум, колонка в "уголовке". А это - тысячи три знаков. Не хило! - заключил Дон Теодор. - Если понадобится моя помощь, звони, - он перебросил мне свою визитку.
- Я даже не знаю, с чего начать! - возопил я в отчаянии.
- Спокойно, сэр, эмоции вредны. Особенно в таком деле, как независимое расследование.
- Да я ж не смогу…
- Сможешь. Начни… как это у вас, медиков?.. собирать анамнез. То есть пойди в музей и покрутись там, расспроси людей, поговори со следователем.
- Спасибо, Федор. - Я искренне пожал ему руку. - Ты вселил в меня надежду - аналогия удачная.
Рассовав по карманам казенный диктофон, блокнот, визитки и пару бутербродов, я покинул редакцию.
Летний день уже разгулялся вовсю, но жары не обещал. Солнце лишь выглядывало в просветы кучерявых облаков, разливая по улицам приятное тепло. До музея я решил добираться пешком, чтобы собраться с мыслями и настроиться на нужный лад. Полчаса по освеженным ночным дождем улицам, под сенью тополей и кленов - это куда приятнее, чем тряска в переполненной "маршрутке" или медленная езда в сонном, как улитка, троллейбусе.
Богатое воображение рисовало мне картины одну заманчивей другой. Мне виделось, как я крадусь под покровом ночи к тайному убежищу грабителей, бесшумно снимаю стоящего "на стреме" громилу и, завладев его огромным пистолетом, беру в плен остальную банду, ошеломленную моим внезапным появлением. Или наоборот, я путем хитрых вопросов заставляю проговориться главного подозреваемого - директора музея, а он, поняв, что попался, пытается от меня откупиться и выкладывает целый кейс "евриков", но я неподкупен, гордо отвергаю гнусное предложение и сдаю мерзавца и его подельников в руки подоспевшей опергруппы. Блицы, крики "ура!", занавес.
Я очнулся перед самым входом в музей. Когда живешь всю жизнь в относительно небольшом городе, ходить по нему можно даже с закрытыми глазами, а уж на "автопилоте", думая о чем-нибудь приятном и отвлеченном, - запросто. А город наш, хоть и достаточно древний - четыреста лет, не кот чихнул! - топографически вовсе не представляет собой чего-то сложного. Говорят, любой, самый захудалый городишко где-нибудь в Средней Азии или у арабов невозможно пройти без проводника - настолько запутаны там улочки и переулки. А в наших городах, особенно в сибирских, где пространства хоть отбавляй, ни к чему сложности и путаница. Один раз прошел и запомнил без труда.
Театр, как известно, начинается с вешалки. Музеи в этом смысле неоригинальны, но наш краеведческий все же начался с бдительного дежурного смотрителя.
- Музей закрыт!
Сухонький суровый старичок в вылинявшем кителе советского образца храбро загородил мне дорогу. Седые кустистые брови для пущей важности съехались к вздернутому носу-пуговке, а такие же белые усы, слегка потравленные по концам никотином, встопорщились не хуже тигриных.
- Так это же хорошо, отец! - жизнерадостно воскликнул я, протягивая руку. - Дмитрий Котов, журналист из "Вестника".
- Журналист? - прищурился дед, однако руку подал. Пожатие оказалось на удивление крепким. - А ну, покажь удостоверение!
Я не без гордости продемонстрировал новенькие хрустящие "корочки" с золотым тиснением "Еженедельная газета "Городской вестник"". Дедок внимательно изучил мое фото, сличил с оригиналом, пожевал губами и заключил:
- Новенький.
- Ага, первое задание, - решил я не скрывать своей неопытности.
- И что же это за задание?
- Так ограбили же музей! Вот я и пришел разузнать что да как?
- А уже были вчерась тут двое, из "Ведомостей", - развел руками дед. - Все записали…
- Все, да не все, - не сдавался я. - И потом, с кем они говорили?
- С начальством, конечно.
- Вот! А я, наоборот, с вами хочу поговорить. Вы-то наверняка много чего знаете, что и начальству неведомо?
- Вестимо! - улыбнулся наконец дедок. - Нам, смотрителям, намного виднее, что где делается, да кто куда ходит, на что смотрит… На то мы и смотрители!
- Вот и хорошо! - искренне обрадовался я. - Давайте где-нибудь присядем и поговорим. Как вас по имени-отчеству?
- Петр Силантьевич…
- Замечательно. Ну а меня все-таки Дмитрием называйте - не люблю я по отчеству.
- А зря! - дед посмотрел на меня укоризненно. - Отчество - это же память отцовская. Кто тебя породил, уму-разуму учил, в люди выводил?.. раньше-то и фамилия была по отцову имени: Иван Михайлов сын - Иван Михайлов! Так правильно. А нынче напридумывали себе - Милорадов, Благолепный, Алмазов, Воплощанский… Тьфу! Ровно цирк какой или семинария.
- А ваша фамилия как?
- Шишкин я…
- Ну, вот видите…
- Так я же и говорю, чего попало навыдумывали!
- Ладно, Петр Силантьевич, - примирительно сказал я, стараясь вернуть разговор в нужное русло, - фамилию, как и родителей, не выбирают. Вы лучше расскажите мне, что тут за ограбление случилось?
- А! Аккурат вчерась и произошло. - Дед поманил меня за собой и шустро заковылял вверх по широкой каменной лестнице, истертой поколениями посетителей еще в ту пору, когда в здании размещались музыкальная и художественная школы, плюс концертный зал.
Мы вошли в распахнутые высоченные двери с лепниной и позолотой и сразу наткнулись на большой яркий стенд с надписью кириллической вязью "Региональная выставка "История Сибирского края до эпохи присоединения, X–XVI вв."".
- Надо же, - не удержался я, - никогда не думал, что кто-то всерьез интересуется такой древностью.
- А это ты с нашими учеными обсуди. Они тебе все в подробностях обскажут, - пояснил дед. - Я же могу место показать да кое-что для пользы дела отметить, чего милиция не обратила.
- Тут и милиция побывала?
- А то! Небось экспонаты есть очень даже ценные.
- А тот, что украли?
- Не "тот", а "те". Три вещи сразу пропали. Вот, смотри сюда! - Дед ткнул корявым пальцем в витрину, огороженную желтой лентой на стойках и с надписью "Управление криминальной милиции". Витрина оказалась пустой. А на табличке над ней значилось: "Комплект культовых предметов. Кузнецкий Алатау. Приблизительно конец XII - начало XIV века".
- И что же здесь было? - обескураженно поинтересовался я.
- Какой-то свиток и две фигурки этих… идолов языкастых.
- Языческих… А что, витрина не под сигнализацией?
- Под ней. - Дед вздохнул. - А что толку?
- Отключили? - догадался я.
- Как пить дать! А все этот, чернявый!..
- Какой еще чернявый?
- Да, крутился намедни один - вылитый остяк! - Дед даже кулаки сжал в негодовании. - Выучили на свою голову, - невпопад брякнул он.
- Кого выучили? - я был совсем сбит с толку. - Что за остяк?
- Пошли, - решительно потянул меня дед за рукав, - все равно без рюмки чаю не разберешься.
- Нет, Петр Силантьевич, не могу, - уперся я. - Мне же еще к вашему директору идти.
- К нему и под мухой можно, - хихикнул вдруг дед. - Ладно, слушай. Выставку эту открыли в прошлую среду. А на следующий же день появился этот… остяк. Я-то на него сперва не подумал: ну, ходит себе человек, интересуется, изучает. Так он и в пятницу приперся. И все в энтом вот зале крутился, возле витрины. Встанет перед ней, глаза закроет, руки вот этак сложит и шепчет чего-то. Будто молится. А на что там молиться?
- На идолов, например, - кивнул я.
Шишкин как-то дико посмотрел на меня, шмыгнул носом и продолжил:
- В общем, его толкнет кто-нибудь, он отойдет. Потом опять - шасть к витрине и снова шепчет. Ну, я наконец не выдержал и строго так ему сказал, мол, нечего тут посетителей смущать. Он и ушел.
- А почему вы решили, что украл именно этот… остяк?
- Так ведь больше некому! - Дед хитро оглянулся по сторонам. - А сыскарям я про него ничего не сказал.
- Почему?
- Пущай побегают, - он мстительно усмехнулся.
Я только крякнул на этот пассаж. Похоже, у Петра Силантьевича с милицией свои счеты, и давние. Я попросил смотрителя показать мне кабинет директора и направился к нему по коридору, когда неожиданно из боковой двери прямо на меня выскочил высокий парень в синем рабочем халате. Едва увернувшись от столкновения, я поймал парня за рукав:
- Смотреть надо, куда летишь!
- Извините! - Молодой человек зарделся, как девица, и сложил руки перед собой в традиционном мусульманском приветствии. - Сарыгин Ильдар Файзуллович, научный сотрудник музея.
- Котов Дмитрий Алексеевич, журналист из "Вестника".
- Еще раз прошу прощения. Чем могу быть полезен?
- Я собираю материал по вчерашнему ограблению…
- А-а, вряд ли я обладаю ценными сведениями, - Сарыгин замялся, и я понял, что он врет. - К тому же я все еще вчера рассказал господам из криминальной милиции.
- Я не из криминальной милиции, поэтому не слышал вашего рассказа. Вы можете мне его повторить?
- Боюсь, что не располагаю для этого достаточным временем…
Я пристально посмотрел в его черные глаза и вдруг понял, что парень просто напуган. Страх буквально плескался в его расширенных зрачках. "Вот так-так! - подумал я, слегка растерявшись. - Кто же это тебя? Неужели таинственный остяк?"
- Что ж, надеюсь, мы еще увидимся и побеседуем… когда у вас появится время?
- Непременно. Прошу меня извинить, я очень спешу! - И загадочный научный сотрудник исчез за поворотом коридора.
Пожав плечами, я отправился к директору. По счастью, он оказался на месте. Вернее, она.
Навстречу мне из глубокого кожаного кресла протянула руку для приветствия элегантная дама в строгом деловом костюме в тонкую светло-серую полоску. Смуглую кожу изящно подчеркивала белоснежная шелковая блузка с широким отложным воротником, открывавшим стройную шею и золотой кулон в виде головы какого-то зверя на почти неразличимой цепочке. Немного тяжеловатая грудь отнюдь не портила фигуру этой женщины, наоборот, подчеркивая ее привлекательность, как и толстая, полураспущенная коса густых темно-русых волос, сбегающая по правому плечу. Короче, передо мной была классическая сибирская полукровка, от которых я всегда тащился - иначе не скажешь.
Ореховые с желтой искрой глаза, как у рыси, чуть насмешливо рассматривали меня, прекрасно уловив мое замешательство. Видимо, оценив мою спортивную, поджарую фигуру и не лишенное следов интеллекта лицо, хозяйка кабинета сочла возможным пообщаться. Мило улыбнувшись, произнесла глубоким контральто:
- Добрый день, я директор краеведческого музея Мария Сергеевна Черных.
Я осторожно пожал протянутую узкую ладонь:
- Дмитрий Алексеевич Котов, журналист из "Городского вестника".
- Очень приятно. Присаживайтесь. Что вас привело к нам?
- Думаю, вы уже догадались, - произнес я с таинственной интонацией.
- Допустим, - она явно не приняла игру. - И все же, что вас интересует? Вчера здесь уже побывали ваши коллеги…
- Мы - конкуренты, - я решил зайти с другого конца. (Ну, не мог я упустить такой шанс и не попробовать охмурить такую роскошную женщину!) - Я надеюсь, вы поделитесь со мной тем, что не поведали им.
- Это еще почему?
- Потому что я - обаятельный. - Я улыбнулся ей своей самой обезоруживающей улыбкой, и строгая дама повелась!
Впрочем, может быть, ей и самой этого хотелось. Я не стал обольщаться насчет собственной неотразимости. Главное, необходимый контакт - раппорт, как говорят психологи - был налажен.
- Ну, хорошо, - она томно опустила глаза. - Что бы вы хотели услышать?
- Захватывающую историю об ограблении века! Похищены огромные ценности, извлеченные отважными археологами из древнего кургана!.. Нет, похищен древний амулет легендарного сибирского шамана, обладающий мистической силой, способной управлять духами природы!..
- Откуда вам известно про амулет? - Директриса подозрительно посмотрела на меня.
- Я угадал?! Здорово!
- Нет, в самом деле… Вам кто-то рассказал?
- Ваш бдительный смотритель показал мне пустую витрину и сообщил, что именно было украдено. Даже назвал подозреваемого.
- Интересно, - хмыкнула Черных. - А вчера при милиции молчал как рыба!
- Бог с ним, Мария Сергеевна. Или… можно просто - Мария?
- Хорошо, - она улыбнулась и стала совершенно неотразимой. Для меня. - Так вот, Дмитрий. Украдены действительно ценные вещи. Но ценны они лишь для специалистов…
- …или коллекционеров.
- Это почти одно и то же. Следовательно, кража не случайна.
- А что же конкретно собой представляют эти… раритеты?
- Первый, и самый важный, берестяная книга, вернее, свиток с текстом одного древнего заклинания, обращенного к богу Тенгри. Это верховное божество у многих коренных народов Сибири. Он управляет так называемым Средним миром, то есть Землей. Здесь ему подвластно все - от сил природы до последней букашки. Но согласно тем же легендам Тенгри обычно спит. Не буквально, конечно. Ну, он просто ни во что не вмешивается…
- Идеальный правитель!..
- Что-то вроде. А вместо него в Среднем мире хозяйничают его подчиненные: различные духи - айны, кадыги - и прочие нематериальные создания. И только когда необходимо вмешательство высшей власти, Тенгри пробуждается и посылает разобраться в ситуации своих ближайших помощников - Огненного Коршуна и Небесного Пса…
- Занимательно. А как Тенгри узнает о необходимости своего вмешательства?
- Об этом ему могут сообщить камы - шаманы, во время ритуального танца и молитвы. Но чтобы разбудить Тенгри, требуется особое камлание, с жертвоприношением. - Мария вдруг замолчала и, мне показалось, о чем-то задумалась. Я не встревал, ожидая продолжения. - Да, так вот, - снова заговорила она своим неподражаемым контральто, - на украденной бересте, похоже, был записан текст этой… молитвы. А вместе с ней пропали и ритуальные фигурки коршуна и собаки.
- То есть вы хотите сказать, что кому-то понадобился полный комплект для проведения древнего ритуала?
- Ну, для проведения одного текста и фигурок мало! Камлание должно проводиться не абы где, а в священном месте да при черной луне…
- В новолуние…
- Ну да. - Мария устало провела ладонью по лбу. - Только, думаю, все гораздо прозаичнее.
- В каком смысле?
- Комплект заказал какой-то коллекционер.
- И у вас уже есть подозреваемый?
- Я… не хотела бы оговаривать человека без веских доказательств.
Она прямо посмотрела мне в глаза и положила свою теплую ладошку поверх моей, лежавшей на столе. Я понял, что раппорт больше не понадобится. Надо же! Вот уж воистину не знаешь, где найдешь где потеряешь. От ее ладони исходило не просто тепло - долго скрываемое желание истосковавшейся по заботе и ласке женщины. И одновременно чуть подрагивающие пальцы выдавали накопившееся сомнение в душе этой незаурядной и красивой женщины. Кто-то когда-то, наверное, сильно разочаровал ее в самых чистых и глубоких чувствах…
- Тогда я сам вычислю этого заказчика, - внезапно охрипшим голосом заявил я.
- Не сомневаюсь в ваших способностях, Дмитрий. - Мария слегка сжала мою руку. - Но вот вам еще одна зацепка, о которой не знают… конкуренты. Похоже, что пропал один мой сотрудник.
- Почему "похоже"?