* * *
Саша Фисатов скрывался уже шесть дней. Он давно доел последний сухарь, оставленный ему офицером, и давно не спал больше чем два-три часа в сутки. В дневное время он не смел не только спать, но даже шевелиться в своей яме. На седьмой день слабость и бессонница все-таки сморили его. Немецкий охранник услышал ночью храп, исходивший от сторожки, заглянул в полуоткрытую дверь - и никого не увидел. Храп шел из-под досок пола. Вдвоем с другим охранником они выволокли Сашу наружу, захватили передатчик и, подбадривая его пинками, повели к своему офицеру, Сашиному знакомому. Тот, злобно нахмурясь, молча подошел вплотную к Саше, посмотрел ему в глаза. Но Саша заметил, что он ободряюще ему подмигнул. А затем громко приказал:
- Запереть и держать до расследования. Но нужно кормить и поить, чтобы он не умер до признания. Потом мы его казним.
Сашу допрашивали и избивали:
- Кому передавал сведения?
- Никому, я ничего никому не передавал.
- Почему же с тобой был передатчик?
- Я его не видел. Я только прятался от усталости.
- Ты еврей?
- Нет.
- Врешь, сволочь. Мы ведь видели, что ты обрезанный. А что это за волосяные узелки у тебя в кармане?
- У меня такая привычка - вязать узелки.
Его опять били. Приказ был - на следующий день, 14 февраля, повесить его на глазах у всех пленных.
Сашу вели к приготовленной виселице. Он еле мог идти, голова его гудела от ударов, глаза ничего не видели из-за отеков век и ран на лице. Но все-таки он еще думал: мысленно прощался с жизнью, с мамой, с сестрами. Вот и наступил конец жизни, о котором он неотступно думал почти все эти четыре года в плену. Четыре года ему удавалось избежать смерти - по нему стреляли, он смертельно болел, он умирал от голода и жажды, а все-таки смог выжить. Теперь надежды нет, кончился Саша Фисатов, который раньше был Сашей Липовским.
Его поставили на скамейку на помосте, под висящую веревочную петлю. Сквозь туман в глазах он хотел в последний раз посмотреть на небо, с которого шел глухой гул, но смог увидеть лишь свою веревку. Она тяжелой змеей упала на шею. Оставалось только выбить из-под его ног скамейку…
Капитан Роберт Розенфельд пустил свой бомбардировщик почти вертикально вниз и четко различил внизу массив города. Он дал приказ:
- Бомби!
Из брюха "летающей крепости" вниз полетели десятки бомб.
За несколько секунд до того, как из-под Саши должны были выбить табуретку, палачи услышали страшный свист бомб и стали в ужасе спрыгивать с помоста. В спешке они не успели выбить табуретку, и Саша все стоял на ней, ожидая смерти. Будучи в состоянии полного физического и морального истощения, он даже не слышал свиста бомб. А они врезались в землю рядом, сломали виселицу и убили на месте палачей. Саша, с петлей на шее, упал под доски сломанной виселицы.
* * *
Глубоко под городом Дрезденом находились бетонные помещения секретных военных предприятий, о которых не знал никто. Для работы в глубоком подземелье немцы использовали военнопленных. Там производили разное оснащение и имелась в том числе фабрика по заготовке пищевых продуктов для армии. В мясном отделе работал пленный американский солдат Курт Воннегут. В 1944 году он служил солдатом в 106-й пехотной дивизии, которая была разбита немцами в Арденнах. Его взяли в плен и после лагеря направили работать на подземную фабрику, там он изготавливал витаминные добавки к мясу.
13 и 14 февраля 1945 года пленные слышали гул бомбежки наверху, бетонные стены сильно сотрясались от взрывов, но устояли. Немецкая охрана ушла наверх. После целого дня затишья пленные впервые вышли наружу и увидели разрушенный город и сотни тысяч убитых жителей. В город вошли американцы и создали из освобожденных пленных команды для поиска и захоронения трупов.
Саша пролежал двое суток под обломками. Пленный американский солдат Курт Воннегут проходил возле развилки железнодорожных путей и увидел что-то вроде разрушенного помоста с перекладиной для виселицы. Он заинтересовался, подошел ближе: под обломками он нашел Сашу с петлей на шее. Он был без сознания, и сначала Курт решил, что его надо хоронить, как всех жертв бомбежки, но вдруг уловил слабое дыхание. Он снял с него петлю и потащил в укрытие, где со своей командой начал Сашу отпаивать и пытался кормить. Саша открыл глаза, но от слабости не мог говорить. Он только слышал, что его спаситель разговаривает с ним на непонятном языке: английского Саша не знал. Когда Курт понял, что полутруп оживает, он остановил американский грузовик, рассказал водителю о ситуации и попросил отвезти их в госпиталь. Там он передал врачам то немногое, что знал о Саше:
- Этот парень, должно быть, большой герой, если его собирались повесить.
25. Следователь СМЕРШа Рюмин
После битвы за Сталинград, в начале 1943 года, советские войска медленно перешли в наступление на запад, постепенно освобождая отданные немцам территории. Таким образом началось массовое возвращение бывших в окружении или в плену советских солдат - они пробирались к своим. Миллионы были расстреляны или погибли в тяжелейших условиях, а те, кто сумел выжить, настрадались от притеснений, голода и страха. Возвращение к своим было для них долгожданным и радостным избавлением от этих мучений. Их насчитывалось сотни тысяч, и был отдан приказ: проверять, не состоят ли они в вольной или невольной связи с немцами. Для этого в апреле 1943 года в Министерстве внутренних дел сформировали специальную секретную службу СМЕРШ ("Смерть шпионам!"). В ее задачу входила так называемая "фильтрация" солдат, вернувшихся из плена, а также "предварительная зачистка" прифронтовой полосы от немецкой агентуры и антисоветских элементов. СМЕРШ принимал активное участие в розыске, задержке и ведении следствия по делам советских граждан, сочувствовавших врагу или даже участвовавших в войне на стороне Германии. Фактически работникам СМЕРШа было дано указание подозревать в измене всех, кто был хоть какое-то время на оккупированной территории. А таких людей были миллионы.
Майора Михаила Рюмина назначили старшим дознавателем СМЕРШа на 2-м Украинском фронте. Работы было много, но для него она была скучной и однообразной: допрашивать солдат и офицеров, которые выходили из немецкого окружения или сбежали из плена. Все они были "мелкой рыбешкой" - по большей части малограмотные деревенские ребята. Он спрашивал: каким образом они оказались в окружении или почему сдались в плен? Они отвечали, что это, мол, не их вина. Его вопрос о том, какие шпионские задания они получали от немцев, поражал их, они делали вид, что не понимают. Приходилось их бить, и для оживления монотонной работы Рюмин делал это с фантазией и удовольствием. Потом он сажал их в карцер, где условия были еще тяжелее, чем в немецких тюрьмах. А потом отправлял в тыловые трудовые лагеря в Архангельской области и Сибири. Там условия были еще тяжелее, а людей ссылали туда на десять и более лет.
Первым важным служебным достижением майора Рюмина было выявление одного крупного иностранного шпиона. В январе 1945 года в только что освобожденном Будапеште к нему на допрос привезли захваченного в городе иностранца. Он объявил себя шведским дипломатом и спасителем будапештских евреев. Его привезли в штаб и переправили к Рюмину для выяснения. На вид ему было немногим больше тридцати, очень худой, уставший человек, но держался он свободно, улыбался. Рюмин не привык видеть людей, ведущих себя так: все, кого приводили к нему на допросы, были запуганы и держались скованно. Допрашиваемый, правда, тоже не привык видеть таких мрачных, насупленных людей. Через переводчика Рюмин строго спросил:
- Ваше имя?
- Рауль Валленберг.
Странный это был тип - пытался уверить, что у него, дескать, особое задание: выручать венгерских евреев. Но старая закваска Рюмина подсказывала ему, что швед врет. Нет, Рюмин не был так наивен, чтобы этому поверить. Он вел допрос мягко, с тонкой издевкой:
- Когда вы приехали в Будапешт?
- В июле сорок четвертого года.
- Как вы сюда попали?
- По просьбе еврейской организации. Немцы уже отправили в концентрационные лагеря четыреста семьдесят тысяч венгерских евреев. Моей задачей было спасти как можно больше из оставшихся.
- Вы сами еврей?
- Нет, я швед.
- Как же вам удавалось спасать их?
- Я выдавал им так называемые защитные паспорта, в них было написано, что они шведские подданные. С такими паспортами их не должны были арестовывать.
- И много вы выдали таких паспортов?
- Более ста тысяч. В Швеции их называли "валленберговские паспорта" и принимали их.
- А как вам в Венгрии разрешали делать все это?
- У меня был дипломатический иммунитет, я гражданин нейтральной страны. Немцы не могли меня арестовать. Многих немцев я подкупал и убеждал, что после войны их станут наказывать как военных преступников. Поэтому им не следует преследовать и убивать евреев.
- Немцы шли на подкупы?
- Очень охотно. Не все, конечно. Перед тем как оставить Будапешт, их командир, подполковник СС Эйхман, организовал "марш смерти": увез в Австрию еще пятьдесят тысяч евреев. Я поехал вслед за ними к границе Австрии, организовал два госпиталя для больных и кухню для питания. Так мне удалось спасти еще пятьсот больных.
- Кто же вам во всем этом помогал?
- Я нашел триста евреев с наружностью арийского типа и в октябре сорок четвертого года создал с ними "международное гетто" и департамент для гуманитарной помощи.
Рюмину стало скучно слушать все эти выдуманные подробности. Он был уверен, что немцы перед сдачей города захотят оставить в венгерской столице шпионов. Этот Рауль Валленберг, как он себя называл, вполне мог быть одним из них.
- Если вы шведский дипломат, то скажите - почему вы остались на стороне города Буда, когда все сотрудники иностранных посольств к моменту сдачи города были уже в Пеште?
- Потому что я должен был позаботиться о евреях в гетто, а они были в Буде. Ваши военные доктора знают это.
Рюмин наклонился в сторону допрашиваемого и тихим проникновенным голосом спросил:
- Признайтесь, зачем вас оставили в почти разрушенном Будапеште?
В ответ на такой прямой вопрос Валленберг весело рассмеялся:
- Да поймите же, меня никто не оставлял, я задержался сам, чтобы через советскую армию передать в международную еврейскую организацию "Джойнт" документы о спасенных евреях и потраченных средствах.
При слове "Джойнт" Рюмин понял, что нащупал ту самую точку, за которую следует зацепиться. У сотрудников СМЕРШа была инструкция выявлять всех, кто связан с "Джойнтом".
- Так. В еврейскую организацию "Джойнт", говорите. Вы что, серьезно считаете, что я могу поверить вашим рассказам? Мы знаем, что немцы уничтожают евреев тысячами.
- Миллионами.
- Миллионами? Ну хорошо - миллионами так миллионами. Но никто не поверит, что кому-нибудь удалось вырвать из их рук даже одного, не то что тысячи. Вот что: вам даются сутки на то, чтобы вы чистосердечно сознались, что вас заслали в захваченную Советской армией территорию как шпиона. Изложите все на бумаге, - и приказал часовому: - Увести!
Он держал Валленберга под арестом несколько суток, тот написал на бумаге все, что до того рассказывал устно. Тогда Рюмин посадил его в карцер. Он послал докладную записку начальнику СМЕРШа генералу Виктору Абакумову: "Задержан крупный международный шпион. Называет себя шведским дипломатом Раулем Валленбергом. Признался, что его финансировала американская еврейская организация "Джойнт". Прошу дать указания о дальнейшем расследовании".
Абакумов знал, что раскрытие связей с "Джойнтом" может заинтересовать его министра Лаврентия Берию, а может быть, и самого Сталина. Это сулило ему награду, а возможно, и повышение. Он срочно прислал ответ: "Немедленно направить Валленберга в Москву, в мой отдел".
В Москве, на Лубянке, Валленберга держали в специальной камере для особо опасных преступников. Что с ним случилось после, Рюмин не знал. Но за оперативность ему дали орден Боевого Красного Знамени и медаль "За освобождение Будапешта".
* * *
Второй крупной удачей дознавателя майора Рюмина в СМЕРШе было изобличение советского солдата Александра Фисатова. С ним была связана еще более интересная история. Простой такой был солдатик, а пытался доказать, что с начала войны и до февраля 1945 года был в немецком плену и выжил. Говорил, что его завербовал советский разведчик, служивший офицером в войсках СС, и что потом он передавал из Дрездена сведения о немецкой военной базе. Кому передавал, он не знал, и кто был тот офицер - тоже не знал.
Интересней всего было то, что его привез в штаб американский солдат по имени Курт Воннегут. Зачем было американцу сопровождать и передавать советского солдата? Шито белыми нитками: засылка шпиона. Но допрашивать американца нельзя - союзник. Рюмин просто записал их разговор:
- Откуда вы знаете солдата Фисатова?
- Я подобрал его 16 февраля сорок пятого года в бессознательном состоянии, с петлей на шее. Он лежал под развалинами виселицы после бомбежки Дрездена.
- Почему у него была петля на шее?
- Немцы собирались его повесить как советского шпиона, но в тот самый момент бомба разрушила виселицу и убила палачей.
- Прямо в тот самый момент?
- Да, за секунду до того, как из-под него должны были вышибить табуретку.
- Это очень интересная деталь. С такими рассказами вы можете стать детективным писателем.
- Спасибо. Я как раз собираюсь стать писателем.
- Но ведь Дрезден бомбили, когда там были немцы. Как же вы-то сами попали в немецкий Дрезден?
- Я был военнопленным.
- Ах, так? И как же вы уцелели при бомбежке?
- Немцы поставили меня и других пленных работать на подземной бетонной фабрике.
- Что же вы делали в бункере?
Воннегут усмехнулся:
- Моей обязанностью было изготовление витаминных добавок к мясным продуктам солдатской кухни.
Это показалось Рюмину дешевой находкой американца: он явно скрывал, что познакомился с Фисатовым, когда оба служили немцам и были завербованы.
- Это все очень интересно. Ну а что было с Фисатовым дальше?
- Он был в таком ужасном состоянии, что два месяца лечился в нашем госпитале. Там я его навещал и подружился с ним.
- Значит, он лежал в американском госпитале. Кто еще его навещал там?
- Не знаю. Думаю, никто. У него не было никаких знакомых. А если кто и был, то погиб в той ужасной бомбежке.
- Ну хорошо. Интересные подробности. Мы продолжим лечение вашего приятеля Фисатова.
"Лечил" его Рюмин допросами и побоями:
- Кто тебя готовил в американском госпитале на шпиона, сволочь?
Сашу допрашивали, били, держали без пищи в изоляторе. От него добивались, чтобы он признался, что служит в американской разведке. Саша называл себя и говорил позывные, по которым связывался с Судоплатовым. Но Рюмин ему не верил. А парень попался тертый: уж чего только на нем не попробовали, а он все равно не подписал, что он американский шпион. Рюмин решил отправить его на Лубянку, как Валленберга, - там его "долечат", там всех "долечивают".
* * *
16 января 1945 года, через три дня после того, как два улыбающихся русских офицера увезли Рауля Валленберга в штаб в Будапеште, заместитель министра иностранных дел Советского Союза Владимир Деканозов сообщил послу Швеции в Москве: "Первый секретарь Рауль Валленберг из Будапешта был направлен в Россию, он и его имущество находятся под советской протекцией". В это же время в Стокгольме советский посол Александра Коллонтай, старая большевичка и подруга самого Ленина, заверила мать Рауля Май фон Дардель и жену шведского министра иностранных дел, что Валленберг находится в Москве и скоро прибудет в Стокгольм. Но его все не было и не было. Русско-венгерское радио пустило слух, что он убит агентами немецкого гестапо. Прошло три месяца - никаких сведений о Валленберге по-прежнему не было. Шведский посол в Москве попросил аудиенции у Сталина и рассказал ему о Валленберге. Сталин записал фамилию и обещал дать ответ. Через три месяца из канцелярии Сталина пришел ответ, что запросы о Рауле Валленберге приниматься больше не будут.
В августе 1946 года еврейский комитет Будапешта получил разрешение переименовать в честь Валленберга улицу Феникс, на которой при немцах находилось еврейское гетто. На церемонию открытия памятной доски собрались тысячи спасенных им евреев. Никаких сведений о Валленберге из Москвы не было. В это время он сидел в одиночной камере на Лубянке и подвергался ежедневным допросам. Следователь говорил:
- Ваша политическая деятельность для нас совершенно ясна. Если вы считаете себя невиновным, докажите это.
Валленберг в сотый раз рассказывал о своей миссии по спасению будапештских евреев. На это следователь возражал с усмешкой:
- Для чего богатому шведу, капиталисту, крещеному христианину, браться спасать евреев? Бросьте притворяться. Вы шпион. Вы работаете на американцев.
Через два с половиной года после ареста Валленберга, 17 июля 1947 года, главный врач Лубянской тюрьмы полковник А. Л. Смольцов в написанном от руки рапорте на имя министра госбезопасности Абакумова сообщал: "Довожу до вашего сведения, что известный вам заключенный Валленберг неожиданно умер в камере прошлой ночью. Прошу вашего разрешения на вскрытие". Далее было прибавлено: "Я лично осведомил министра и получил приказ на кремирование тела без вскрытия".
26. Праздник Победы
Последний, завершающий поворот войны произошел под Берлином. Победа была предрешена с начала 1945 года, когда советские войска с востока, а американо-английские с запада вошли с боями на территорию Германии и взяли ее в тиски. Но полностью война могла завершиться только с разгромом берлинского гарнизона, захватом Берлина и пленением Гитлера. А Берлин был хорошо защищен и отчаянно сопротивлялся. Сталин отдал приказ во что бы то ни стало опередить американцев, первыми войти в столицу Гитлера и 1 мая водрузить красное знамя победы над Рейхстагом. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова и войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Конева находились в 50 и 70 километрах от города, и пройти с боями такое расстояние за десять дней было чрезвычайно трудно: поля и дороги под Берлином были густо заминированы. Но возражать Сталину и ослушаться его приказа нельзя - лишишься головы.
Чтобы маршалы совершили невозможное, Сталин поставил их друг против друга, столкнув лбами, - кто первым возьмет Берлин, тот и получит еще один орден. При этом, конечно, не учитывались огромные людские потери.
И вот, после массированной артиллерийской подготовки, 22 апреля войска обоих маршалов начали наступление. Вопреки общепринятой военной тактике, когда в бой сначала должны идти танки, а за ними уже двигается пехота, под Берлином, чтобы не терять на минах сотни танков, вперед пустили пехоту. В результате по прихоти Сталина и из-за слепого послушания маршалов за последние дни войны совершенно неоправданно погибли двести тысяч бойцов. Двести тысяч!