"…и леший с ответами. Не до них." Руку дергает болью, ровно жилы бес теребит. Шабанов кривится, нетерпеливо смотрит на оставшиеся тюки. "Еще два. Скорей бы уж к берегу… там изба натоплена, зуйки каши наварили…"
Мысли путались, Шабанов не различал, где кончаются тимшины и начинаются сергеевы. Ни в бред, ни в кошмар не верилось - в кошмаре от боли слезы на глаза не наворачиваются. Впрочем, от Тимши разве что воспоминаний чуть-чуть, да говор старинный… Сергей он. Сергей!
Рядом со шнякой, распоров волну косым плавником, пронеслась серо-стальная торпеда. Хрустнуло, разлетаясь на щепки попавшее в акулью пасть весло. Вывернувшийся из рук валек ударил Тихона в грудь, бросил на дно шняки. К небу нелепо взметнулись обутые в бахилы ноги.
- Акулы! - охнул Иван, отпрянув от борта. В руку Суржина сам собой прыгнул тесак. Глаза напряженно буровили водную глубь.
- Коли на борт выметнется, - хрипло приказал он, - к другому кидайтесь - откренивать. Опружит шняку - никому не жить!
- Знаем, - буркнул Тихон.
"Опружит? - не сразу понял Сергей. - А-а, перевернет! Это да… Тогда уж точно - на корм…" В душе, холодным склизким червяком, зашевелился страх. Что теперь? Сидеть и ждать, сожрут или нет? В скользнувшую по обшивке ладонь ткнулось гладкое круглое древко.
"Это еще что? Багор?! Хар-рошая штука - багор!" Сергей сжал древко здоровой рукой и поднялся. Страх исчез, сменившись невесть откуда взявшимся азартом. "Не кошмар? Все по правде, да?! Проверим. Акулами меня пугать…"
Шабанов оперся коленом на борт. Распоротая крючком ладонь снова нырнула за борт.
- Что делаешь, олух? - взвыли за спиной… Сергей даже не обернулся.
"Ну где ты, стерва? Где?" - билось в мозгу.
Акула вынырнула из-под днища, внезапно и резко. Медвежьим капканом клацнули челюсти, и тварь скрылась из вида.
- Ку-уда?! - бешено гаркнул Сергей. Окровавленная тряпка зашлепала по воде.
Острый спинной плавник разрезал волну в полусотне метров от шняки. Акула разгонялась, на сей раз не собираясь упускать добычу.
- Опружит! Ей-богу опружит! - запричитал кто-то из Федосеевых.
У самого борта акула повернулась боком, взмыла над водой, опираясь на хвостовой плавник. Налитое хищной силой тело упруго изогнулось, готовое обрушиться на шняку… Сергей вскочил. С яростным ревом. Сейчас он расквитается! За все - за кошмары идиотские, за Воробья поганого… за хорошее, плохое и за три года вперед!
- Получай!
Кованый наконечник багра вонзился в жаберную щель.
На миг все замерло в напряженном равновесии - акула давила всей тяжестью, Сергей, уперев пятку древка в бедро, отчаянно сопротивлялся. Багор дрожал, гнулся, жалобно трещал.
Один миг. Долгий, как Вечность… Акулий оскал против человеческого, мертвящий взгляд агатовых глаз-пуговиц против яростно-голубого, опасного, как застигшая в тундре пурга…
Акула не выдержала первой. Судорожный рывок бросил ее прочь от шняки и страшного человека. Оставляя за собой багровую полосу крови она нырнула в глубину, в безопасность…
Сергей постоял еще немного и, уронив под ноги багор, опустился на банку. Дикая лють сменилась опустошенностю. "Какой там кошмар - все реально… и ничего не изменилось… та же шняка, те же поморы… дом где, я вас спрашиваю?!"
По телу пробегали волны обессиливающего озноба. В растревоженную руку хлестнуло очнувшеся болью.
- Шабановская порода, весь в отца, такой же бешеный, - уркнул Суржин, и непонятно, что преобладало в голосе - уважение или осуждение.
- На берег надо! - жалобно сказал Тихон. - Все равно на ярус не сядет ничего, или акулы рыбу обожрут…
- Эт-т верно… - вздохнул хозяин.
Оставшиеся тюки развивать не стали. Через несколько минут на волнах закачался отмечавший конец яруса буй, опустевшая шняка ходко побежала к становищу.
Суржин молчал до самого берега.
- Хороший ты парень, Тимша, - сказал он, когда под килем шняки заскрипел береговой песок. - Только не обессудь, в море я тебя больше не возьму. На тоню иди, по семгу…
Вот так? Запросто? Взял и выгнал? Позорище небывалое!
За что?! За то, что акулу прочь отогнал?
"Снова проклятый Тимша. Так и рвется наружу. Сгинь!"
Не сгинул - наоборот, отпихнул Сергея в темноту, в дальний уголок мозга. Рука моляще потянулась к Суржину, но тут же бессильно упала на колено.
- Полпромысла позади! Кто мне долю даст? Чем зимой мать кормить буду?! - горько спросил Шабанов.
- За полпромысла и получишь, - отрезал Суржин, вмиг напомнив, кто здесь хозяин. - Даже с лихвой. А в шняке моей бешеным места нету. Не хочешь конца промысла ждать - лопарей проси, пусть в Колу отвезут, а там, глядишь, и оказия в Умбу сыщется.
Конец разговору. Покрученнику с хозяином не поспоришь. Как жить-то теперь? Как людям в глаза смотреть?! В горле задавлено клокотнуло рыдание. Шабанов, не помня себя, побрел к берегу, грудь легла на обнажившийся по отливу валун, в мокрое от слез лицо плеснуло волной…
"Пусть плещет - подумают, что не слезы по щекам, а вода морская… одну соль от другой не отличить…
* * *
Волны накатывали, одна за одной, сбивая дыхание, вынуждая недовольно морщиться… Тимша отступил, жалобно всхлипнув напоследок. Осталась пустота.
"Надо бы встать, сколько валяться можно…"
- Серега! Слышь, Серега? Да что с тобой сегодня? Кончай дурить, а? - писклявый голосок настырничает, комаром над ухом зудит…
Шабанов неохотно разлепил веки… небо… чистое, ни облачка… мишуковская сопка с бело-ягельной проплешиной на вершине… залив… Солнце на востоке - дело к утру идет…
Сергей медленно повернул голову. Взгляд уткнулся в сидящего на толстом оранжевом борту надувнушки Веньку. Сокурсник напоминал потерявшегося щенка. Даже поскуливал с перепугу. Зажатый в кулаке черпак мелко дрожал, тяжелые капли срывались с брезентового донышка, падали на на обтянутые старенькими штанами колени… Венька не замечал.
- Серега! - почему-то шепотом позвал он. - Ты как? Я уж и по щекам бил, и воду лил, а ты…
Венька порывисто вздохнул. Шабанов улыбнулся.
"Дома! Никаких промыслов, никаких шняк… и никаких акул!!!" Сергей потер глаза - как бы со сна - на деле избавляясь от предательски выступивших слез.
Веньке рассказать? Не-е, такое рассказывать - прямая дорога в "дурку"… мозги лечить.
- Что "как"? Выспался я, - сообщил Шабанов, нарочито зевнув. - Ты-то чего делал? Где обещанные килограммовые?
Леушин сник - вопрос явно застал врасплох.
- Нету килограммовых… - промямлил он, - зато средненьких полрюкзака… И камбалюшек полтора десятка…
- Камбала, это хорошо, - с знанием дела согласился Шабанов. - Особенно, если в растительном масле сварить. Во рту тает!
Сергей предвкушающе облизнулся. Даже хотел блаженно зажмуриться, но передумал - не дай бог, снова в кошмар попадешь. Тело пробило ознобной волной - как жить? Хоть совсем не спи!
- С тобой точно все в порядке? - Венька никак не мог успокоиться.
- Да чего ты пристал?! - в сердцах огрызнулся Шабанов. - Что не так?
Обычно непробиваемый Леушин не выдержал.
- Все хорошо, да? - спросил он севшим от обиды голосом. Наполненный водой черпак полетел под ноги. - Почему ж тебя добудиться нельзя? Почему кричал, словно убивают? Кошмар, скажешь, да? И это из кошмаров?
Венька ткнул пальцем в серегину ладонь. Шабанов опустил взгляд - поперек ладони протянулась багровая полоса недавно зажившего шрама… Нет, даже не зажившего, а не сумевшего полностью проявиться. Не шрам - отпечаток, память тела.
Что на этот раз врать? Подсказал бы кто…
- Это не со мной - с тобой что-то! - ядовито бросил Шабанов. - Я ж еще зимой поранился! За полгода ни повязок, ни шрама увидеть не сумел? Тебе очки не купить?
От злости Венькино лицо аж красными пятнами покрылось.
- Себе купи! Неча из меня психа делать! И вообще… Якорь доставай, домой пора! Нарыбачились!
Шабанов угрюмо развернулся, потащил привязанный к носовому коушу шнур. Приспособленный вместо якоря здоровенный подшипник неохотно оторвался от илистого дна, чтобы в конце пути перевалиться через возмущенно скрипнувший борт.
- Уйди, - буркнул Шабанов сунувшемуся к веслам Леушину. - Сам догребу.
Радость от возвращения исчезла, как и не было. Рыбалка не удалась.
* * *
- По треску ходил? - голос вернувшейся с работы матери донесся, едва Сергей переступил порог квартиры.
- Ага, - отозвался он. - Котлет захотелось.
Шлепая босыми ногами, Светлана Борисовна вышла в коридор. Цветастый халат свободно болтался на худощавую фигуре, голову сплошь покрывали ряды бигудей, только за левым ухом непокорно выбивалась темно-русая прядь.
- Давай рыбу почищу, - сказала Светлана Борисовна, забирая у Сергея испачканный рыбьей слизью рюкзак. - Котлеты вечером будут, сейчас щами обойдешся. Раздевайся и руки мой.
Все как всегда. Привычно, уютно, безопасно. Сергей ощутил, как начинает отмякать стянувшийся в груди узел.
С пронизанной лучами утреннего солнца кухни, недавние события казались дурацким сном. По крайней мере, хотелось в это верить… Просто сон.
Непонятное снилось и раньше… Шабанов прикинул - с тех пор, как взрослеть начал… но чтобы наяву? Два раза за сутки!.. Забыть. Наплевать и забыть.
Шабанов мельком покосился на ладонь - шрам побледнел и уже не бугрился. Если так дальше пойдет, к вечеру от него следа не останется. И хорошо. И здорово!
Стоило покончить с едой, как по телу свинцом разлилась усталость. Ноги еле донесли до спальни.
Неприбранная со вчерашнего дня кровать призывно откинула уголок верблюжьего одеяла.
- Я тоже рад тебя видеть… - сообщил ей Шабанов.
* * *
- Сережа! Вставай! Жизнь проспишь! - настырничает материнский голос.
- У-гу-м-м…
Просыпаться не хочется, да и голова приросла к подушке чугунным шаром…
- Проснулся? Я ухожу. Захочешь есть - котлеты на столе. Сергей нашел силы сесть и недоуменно воззриться на мать. - Уходишь? На работу? Сколько время-то?
- Шестой час вечера. Мне еще к Вере Федоровне надо…
Ответом - понимающий кивок: потрепаться с подругой святое дело! Не все ж в телевизор пялиться.
Ноги поелозили по полу, нашаривая затаившиеся тапки… Уже из ванной Сергей услышал, как хлопнула, выпуская мать, входная дверь.
Через полчаса изрядно опустевшая миска с котлетами переместилась в холодильник, а в желудке поселилась приятная сытость.
- Адын, савсэм адын! - с фальшимым грузинским акцентом пропел Щабанов.
"Хочешь пиво с Венькой пей, хочешь телку приводи…" лениво проплыла благодушная мысль.
Рука привычно потянулась к телефону - звякнуть Леушину… но тут на ум пришла утренняя размолвка.
"Значит, разговоры под пиво откладываются…" Досада на Венькину настырность осталась в прошлом, однако звонить первому… Лучше уж дискотека и телки.
* * *
Зал наполняет духота. Запахи выпивки и распаренных тел тяжелыми волнами перекатываются от стены к стене. Полумрак рассекают цветные лучи прожекторов, по ушам бьют невнятные вопли ди-джея…
Сергей фланировал по залу, наметанным взглядом вычленяя из толпы пригодных к эксплуатации козочек. В руке, нежно алела купленная за полтинник роза.
"Ничего блондиночка… грудастенькая… платьишко розового атласа с глубоким вырезом, туфельки изячные… словно на выпускной бал нарядилась. Очкарика, что возле нее увивается, и отшить нетрудно - видно же, как девица поверх него зал разглядывает… ищуще. Или вон та черненькая, в стиле "вамп" размалеванная? Нет, такая или подарков дорогих захочет, или болезнью нехорошей наградит… Ладно, что там дальше? Дальше профессионалки. По мордам видно скучающе-ждущим. И что за удовольствие с ними спать? Как вместо рыбалки в магазин зайти - рыба та же, а вкуса никакого. Выдохлась. Придется все-таки к блондиночке…"
Пока он бродил по залу, блондинка успела обзавестись "чупа-чупсиной" и теперь перекатывала во рту, как… нет, не надо прикалываться - желание знакомиться пропадет… А ухажера очкастенького плечиком-плечиком - чтоб на дороге не болтался, урод!
- Вы позволите составить компанию?
Блондинка, вихляясь не в такт музыке, прищурилась, ленивый взгляд пробежал по Сереге от макушки до пят…
"Прикидывает, согласиться или послать подальше… Ничего, именно для таких моментов розочки и покупаются."
- Это вам!
Блондинка разулыбалась, глупо захлопали густо накрашенные ресницы.
Обращаться "на вы" и дарить цветы способен далеко не каждый - фантазии не хватает! Очкарик кашлянул, напоминая о своем существовании. Теперь хоть укашляйся. Поздно, голубчик. Поезд ушел, а ты и не заметил!
Сергей прикинул возможные варианты: "в драку не полезет - хиловат… и кодлу не соберет - не знает он тут никого, по роже видно… Эй, очкарик, скажи подружке "адью"!"
- Один танец, - предупредила блондинка, мельком глянув на очкастого.
"Конечно один, о чем речь? Дли-инный такой - до самой постели. Сомневаешься? Зря…"
Очкастый, словно услышав серегину мысль, ожег соперника яростным взглядом и устремился к выходу.
"Небось, от ревности изнывает. Дурошлеп. Радоваться надо - лучше раньше, чем позже: не придется к венам ржавым лезвием примеряться, ошметками разбитого сердца харкать."
Танцевали до упаду, время от времени перебираясь в бар, чтобы охладиться некрепким коктейлем. Говорили мало. Короткие фразы перемежались долгим молчанием. Вопрос-ответ-пауза… Как тебя зовут? - Наташа… А тебя? - Сергей… Никакой настойчивости, никакой явной инициативы - пусть ей кажется, что она контролирует события.
Раза два девица исчезала в дамской комнате, давая Сереге время отдышаться и привести в порядок мысли. Как ни убеждай себя в обратном, но каждая встреченная герла в какой-то момент начинала казаться той единственной, что искал всю жизнь, что теперь-то уж навсегда… даже если этого "навсегда" оставалось день… или час…
- Эй, мужик! Че лоб морщишь? Здесь отдыхать надо!
Сергей оглянулся - в полушаге за спиной подпирал стенку невзрачный субьект с воровато бегающими глазками. По губам субьекта гуляла похабненькая ухмылка.
- Хочешь по полной оттянуться? - фамильярно подмигнул субьект. - У меня есть кое-что… тебе понравится!
Тьфу! Толкач поганый! Сейчас "экстези" впаривать начнет.
- Предпочитаю водку, - с недоброй усмешкой сообщил Шабанов. - Натурпродукт. Водка есть?
- Водка у бармена, - огрызнулся субьект, теряя интерес к разговору. - Я тебе о деле говорю!
- Да пошел ты со своими делами! - зверея предложил Сергей. - Чихать я на них хотел!
Субъект злобно зыркнул крысиными глазенками и отвалил.
- Это кто? - чирикнула выпорхнувшая из дамской комнаты Наташа. - Твой приятель?
Сергей обворожительно улыбнулся - мол, какие приятели, если рядом такая девушка!
- Не-е! Обознался чувак, за кореша принял.
Наталья порылась в висящей на запястье сумочке, на свет появилась новая "чупа-чупсина". Полные губы призывно вытянулись, конфета исчезла за щекой…
Сергей вытер вспотевший лоб.
- Пойдем в зал? - невнятно промурлыкала девица.
- В зале душно, потом воняет… - глядя чуть в сторону пробормотал Шабанов, - а на улице солнце полночное, птички… Лепота!
Наталья задумчиво почмокала конфетой. "За дискотеку сто рублей отдано - читалось на глуповатой мордашке, - а чего я на улице не видала? Птичек?!"
- Между прочим, в кафешке за углом пломбир с тертым шоколадом, кофе-гляссе со взбитыми сливками… и народу никого, - продолжал искушать Шабанов.
Девица скорчила презрительную гримаску. "Всего лишь кофе?!" - куцая, как заячий хвост мыслишка не нуждалась в озвучивании. Сергей заговорщицки подмигнул.
Наталья вздохнула и тряхнула завитыми локонами - словно на подвиг решилась.
- Ну если кофе… то с коньяком. Сливок я и дома поем!
- Как скажешь, - покладисто согласился Сергей и, подхватив девицу под руку, заторопился к выходу. Тратить последнее на коньяк не хотелось… но куда денешься?
Затем были мороженое, и кофе, и "два по сто" от плевавшего на возраст клиентов бармена, и прогулки в обнимку по слегка опустевшему к ночи городу… и подъезд серегиной семиэтажки с непременной бабкой на скамейке у крыльца…
"У-у, старая грымза! - Сергей мельком зыркнул на одетую в линялое черное платье и темно-коричневую шерстяную кофту старуху, - сидела бы дома, телик смотрела!"
Вслух же, приторно улыбнувшись, поприветствовал:
- Здравствуйте, бабушка Ашхен! Не спится?
- И не говори, Сережа-джан! - охотно закивала бабка. Все годы проклятые…
Острые колючие глазки царапнули девицу, бесцветные губы неодобрительно поджались, сухонькие пальцы машинально поправили черный траурный платок.
"Наверняка матери настучит, зараза!" - угрюмо подумал Шабанов, ныряя в подъезд. - "А-а, ну и ладно…"
Целоваться начали еще в лифте - жадно, словно пытались загрызть друг-друга… а секс, несмотря на все серегино усердие, получился сереньким и утомительным, как разгрузка вагона с подгнившей капустой. Наталья старательно выгибалась, стонала, изображая оргазмы, подсмотренные в эротических фильмах позы сменяли одна другую… и все без души, на чистой технике.
Наконец показушные страсти утихли, Наталья дотянулась до лежащей на стуле сумочки, достала очередную конфету. Сергей лежал, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Молчание давило бетонной плитой, но и говорить было не о чем…
- Ты у меня второй… - ни к селу, ни к городу объявила девица и потупилась.
"Ага… в каком десятке?" - мысленно усмехнулся Сергей, но вслух не сказал ничего. Лениво повернувшись к девице он прикусил напряженно торчавший сосок. Наталья охнула и часто задышала. Шарик "чупа-чупса" по-прежнему круглился за щекой. Изо рта девицы несло синтетическим ароматизатором… и сама Наталья вдруг показалась Сергею насквозь синтетической, как надувная кукла в секс-шопе.