Время от времени под водой с отчаянным воем исчезал мастиф, и не сразу, а постепенно, словно кайманам нравилось наслаждаться медленной агонией. Даже будучи голодными, кайманы не сжирали свою добычу целиком. Добрую половину туши они закапывали в ил, оставляя там тухнуть.
Испанцы, увидев, какая опасность нависла над их животными, открыли яростный огонь по свирепым разбойникам, шедшим в атаку большими скачками, лязгая своими огромными челюстями, вооруженными страшными зубами.
Буттафуоко поднялся:
- Пока кайманы собрались на другой стороне островка, а наши враги заняты, воспользуемся этим. Следуйте за мной и не покидайте тропы.
Все время прячась за огромными стволами ореха, они достигли берега и вошли в воду. Буттафуоко шел впереди всех, не переставая зондировать дно.
Никто не заметил их бегства. Испанцы ввязались в настоящую битву с кайманами, которые собрались сюда со всех концов саванны, привлеченные жалобным скулежом мастифов.
Слышно было, как они проплывают мимо по трое, по четверо, быстрые словно стрелы, с морщинистыми спинами, покрытыми болотными растениями.
Буттафуоко продвигался быстро, следуя по тропе, которая, казалось, едва достигала пары метров в ширину. Хотя вода была неглубокой, не больше трех-четырех футов, но идти было довольно трудно.
Перед ними взлетали тучи птиц, поднимаясь над тростниками и угрожая выдать местонахождение беглецов.
Это были всё весьма ценные птицы: группы улитов, птиц по большей части величиной с жаворонка, с длинными ногами и нежнейшим мясом, и мелких уточек, размером не больше голубя, с черно-фиолетовой головой, белой полосой на макушке и голубоватыми глазками.
- Эти края - сущий рай, - пробурчал Мендоса, следивший вытаращенными глазами за полетами пернатых. - Жаль, что нельзя остановиться здесь на несколько недель! Держу пари, что даже худющие ноги этого хвастуна-гасконца округлились бы, так что он стал бы желанным кормом для испанских собак. Ну, ладно!.. Мы еще вернемся сюда позднее, если выпадет мирная передышка!
Отступление продолжалось в ускоренном темпе, ибо Буттафуоко боялся, что испанцы заметят бегство своих противников и, освободив собак, они бросятся завоевывать островок.
К счастью, тропа через болото продолжалась, и буканьер, привычный к подобным походам, не обманывался в надежности дна.
Его палка постоянно погружалась то слева, то справа от тропы; буканьер очень внимательно следил, не преградят ли путь зыбучие пески, и уверенно шел по тропе, то и дело предупреждая спутников:
- Не отклоняйтесь в стороны, идите строго за мной. И с одной стороны, и с другой нас караулит смерть.
Через двадцать минут быстрой ходьбы они достигли второго островка, который был гораздо меньше первого, но куда более топким. Тут и там виднелись гнезда кайманов.
На пляжах было полно маленьких конусов высотой не больше фута, состоящих из беспорядочно перемешанных грязи и сучьев. В них в несколько слоев лежали яйца величиной с гусиное, но чуть удлиненнее, чуть белее, со скорлупой, испещренной бороздками и знаками, напоминающими иероглифы.
Негры охотно едят их, несмотря на то что яйца имеют привкус мускуса.
Яичный желток маленький, слабо окрашенный, а заболонь синеватая. Хорошо сваренное яйцо становится настолько твердым, так что его приходится резать ножом.
Вы можете сомневаться, действительно ли так превосходны эти яйца, как это утверждают негры. Впрочем, хорошо известно, что сыны Африки сильно отличаются от нас.
Кусок слоновьего хобота, жаркое из земляных червей или саранчи равнозначны по вкусу для африканских желудков. В этом отношении негры близки китайцам и малайцам.
- Жалко, что у нас нет негритянских кишечников, - сказал Мендоса. - Мы бы могли приготовить гигантское жаркое.
- У нас нет времени, - ответил буканьер. - Испанцы раскрыли наш уход. Держу пари, что они уже идут по тропе. Если мы не слышим собачьего лая, значит, битва с кайманами закончилась и теперь заморские сеньоры займутся нами. Живее! Пересечем этот островок и попытаемся достичь твердой земли.
- Без всякого отдыха? - спросил Мендоса.
- Ни одной минуты, - ответил Буттафуоко. - На карту поставлена жизнь.
- Ах!.. Если бы дон Баррехо мог дать мне кусочек своих ног!.. У него их слишком много.
- Сейчас мне хочется, чтобы они стали еще длиннее, - ответил гасконец.
- Господи, какой зубоскал!
Так, перебрасываясь шутками, эти мужественные люди отправились в дальнейший путь, стрелой пролетая под деревьями, плотно покрывавшими этот островок.
Повсюду росли великолепные кусты рододендронов высотой более десяти метров, выставляя напоказ крупные ветки и багровые соцветия, а над ними возвышались величественные пальмы, увенчанные зонтами из длиннейших листьев, изящно ниспадавших лопаточками переливчатого лилового цвета с пурпурной каймой, и с пригоршнями фруктов, напоминавших зеленые яблоки.
За какие-то пять минут беглецы пересекли этот островок и вскрикнули от искренней радости: желанная твердая суша находилась не далее как в пятистах метрах, выходя к воде густым лесом из могучих платанов.
- Там наше спасение, - сказал Буттафуоко. - Даже если испанцы обойдут влажную саванну, мы к тому времени доберемся до фактории маркизы де Монтелимар.
- А дно позволит нам пересечь этот последний бассейн? - спросил сеньор ди Вентимилья.
- Не теряю надежды, - ответил буканьер.
Он быстро обошел береговую черту в поисках зыбучих песков, потом спустился в воду. Удача сопутствовала беглецам, потому что храбрый буканьер без особого труда нашел новую тропу, располагавшуюся на более высоком уровне, чем прочие, а значит, более надежную.
Четверо человек, постоянно держа аркебузы наперевес, проворно двинулись к надежной суше, а в это время в отдалении уже слышались выстрелы из аркебуз.
Беглецы уже почти достигли спасительного берега, как вдруг буканьер ушел в воду по грудь.
- Стойте! - закричал он. - Зыбучие пески!
Этот мужественный человек, который шутил перед лицом смерти и чувствовал себя способным в одиночку противостоять полусотне алебардщиков, страшно побледнел.
- Веревку! Веревку! - крикнул он после непродолжительного тревожного молчания. - Если ее нет, я погиб!
- Веревка-то у меня завсегда в кармане, - ответил Мендоса, вытаскивая просмоленный трос толщиной с мизинец.
- Не вздумайте сделать хотя бы шаг! - крикнул Буттафуоко, увидев, что беспечный моряк хочет сойти с тропы. - Киньте веревку мне и тащите меня из этой ужасной западни.
Граф, шедший впереди гасконца и баска, ловко бросил трос, удерживая второй конец.
Медленно, но неуклонно погружавшийся в предательское дно буканьер пропустил трос под мышками.
- Тяните меня из этой могилы, - сказал он, - да остерегайтесь упасть. Смерть под вами и вокруг вас.
Троица соединила свои усилия, остерегаясь потерять равновесие. Короткими, хорошо просчитанными рывками они вытащили отважного человека из песчаной трясины, которая уже раскрывалась, чтобы поглотить его.
- Не ожидал я оказаться там, - сказал Буттафуоко. - Неужели тропа оборвалась? Тогда мы погибли.
- Что вы предлагаете?
- Сейчас я определюсь, сеньор граф.
Хладнокровие быстро вернулось к нему. Он снова схватил свою палку, глубоко застрявшую в тине, и крайне осторожно двинулся сначала направо, потом налево.
Возглас триумфа дал графу понять, что верная дорога найдена.
- Спасены! - вырвалось у Буттафуоко.
Тропа в этом месте делала петлю, приближаясь к берегу. Буканьер, хорошенько убедившись в направлении, в котором шла тропа, решительно двинулся вперед и успешно добрался до берега, как и его спутники.
- Теперь мы в безопасности? - спросил Мендоса.
- Некоторое время нам нечего бояться, - ответил буканьер. - Только собаки могут нам помешать, но мы не индейцы, поэтому не такие пугливые.
- Это мы вам доказали, - сказал гасконец.
Многочисленные кролики со светло-рыжеватой шерстью и длинным хвостом, занимающие в классификации место между нашими зайцами и кроликами, бежали перед ними, а среди ветвей порхали крупные курламы, красивейшие болотные птицы из семейства тетеревиных: с пурпурно-бурыми перьями на спине, белыми полосами по бокам головы, остроконечным клювом, твердым, как стальной клинок, который они используют не только для защиты от собак, но и против охотников. В лесу Буттафуоко описал большую дугу длиной два или три километра, потом, убедившись, что преследователи еще не добрались сюда, решился сделать несколько выстрелов из аркебузы. Он подстрелил две пары воротниковых рябчиков, пару серых цапель, грациозных рыжих цапель величиной чуть побольше дрозда, с зеленым хохолком и зелеными перьями, а корсару, также зарядившему свое ружье дробью, удалось убить несколько американских куропаток, чуть менее крупных, чем европейские, но очень плодовитых, поскольку они откладывают до сорока яиц.
Нагруженные этой добычей, они вернулись в импровизированный лагерь, разбитый Мендосой и грозным гасконцем.
- Испанцы? - сразу же спросил Буттафуоко.
- Полагаю, они мирно ужинают, - ответил дон Баррехо, который сразу же принялся разглядывать великолепных пернатых.
- То есть вы хотите сказать, что мы можем последовать их примеру, - улыбнулся буканьер.
- Когда кто-нибудь спит или ест, у меня всегда появляется желание подражать ему.
- Гасконцы всегда отличаются хитростью, - сказал Мендоса.
- И они этим очень гордятся! - сказал дон Баррехо.
- По крайней мере, снизойдите до приготовления ужина.
- Я как раз об этом подумал, сеньор буканьер.
- А я вам помогу, - добавил моряк.
Пока два приятеля, которые, казалось, пришли к полному согласию, хотя нисколько не щадили друг друга в словесных уколах, энергично занимались приготовлением ужина, граф и Буттафуоко дошли до края болота, все время ожидая сюрприза.
Ни тому, ни другому не верилось, что испанцы, собравшиеся на маленьком полуострове, не попытаются пересечь болото.
Может быть, они дожидаются ночи, чтобы подойти неожиданно и застать беглецов врасплох.
Буканьер, однако, был не из тех людей, что попадают в такие детские ловушки.
Привыкший к неожиданностям и к лесной жизни, он слишком хорошо знал своих смертельных врагов, с которыми уже много раз имел дело.
- У нас есть время поужинать и даже немного отдохнуть, - сказал он сеньору ди Вентимилья. - В последний раз мы ночуем среди этих лагун с неприятелем за плечами. Маркиза позаботится о том, чтобы доставить нас к мысу Тибурон.
Они какое-то время продолжали наблюдать за саванной, потом медленно отошли к лагерю, привлеченные изысканнейшим запахом, доносившимся до них.
Мендоса и гасконец делали чудеса: рябчики, цапли и куропатки превосходно подрумянились, и теперь их надо было только довести на жару до готовности.
- Сеньор граф, - восхитился Буттафуоко, - у вас двое непревзойденных поваров. Мой новичок, несмотря на все свое желание, не дотянется до них.
- Если бы это было возможно, - любезно сказал ему сеньор ди Вентимилья, - одного из них я уступил бы вам.
Сердитое "Ух!" послышалось в ответ: оба приятеля почувствовали, что уже не смогут жить один без другого.
- Эти люди никогда не станут хорошими новичками у буканьеров, - сказал Буттафуоко. - А жаль!
Ужинали в спешке, потому что издали доносился собачий лай, а это могло означать приближение заклятых врагов.
- Что же! - сказал Буттафуоко. - Отдохнем на вилле у маркизы. Эта местность не слишком хороша для сна. Сеньоры, еще одно усилие; надеюсь, оно будет последним.
- Собачья жизнь! - вздохнул Мендоса. - Не так ли, дон Баррехо?
- Сравнима с каторжной, - ответил гасконец.
- Тогда оставайтесь здесь, - нетерпеливо бросил им буканьер, - и заканчивайте свой ужин с килограммом-другим испанского свинца.
- О, нет, сеньор, - сказал Мендоса. - Я никогда не оставлю своего хозяина.
- И я тоже, - добавил гасконец. - Моя драгинасса слишком нужна в этот момент господину графу.
- Тогда шевелитесь, - распорядился буканьер. - Вы полагаете, что я не дам вам заснуть до самой фактории, но если ваш хозяин не жалуется, у вас нет никакого права на сетования.
- Готов пробежать хоть тысячу миль одним махом, без отдыха, - сказал дон Баррехо. - Не из картона же сделан гасконец!
Буттафуоко некоторое время прислушивался, покачивая головой, потом повернулся к графу и сказал:
- Если и не сами испанцы подходят, то к нам приближаются их собаки. В путь, сеньоры, и без болтовни.
Наступила еще одна ночь, и хотя в продолжение сорока восьми часов они только и делали, что убегали, все беспрекословно двинулись по темному лесу, время от времени проходя вдоль обширных прудов, в тинистых водах которых подавали голоса кайманы.
Вдалеке, в направлении саванны, продолжали гавкать и выть собаки.
То ли они вели полусотни по тропе, то ли начали самостоятельную охоту. Пожалуй, верным было последнее, потому что невероятным выглядело предположение, что испанцы осмелятся пройти через зыбучие пески ночью.
Буттафуоко время от времени задерживался, прислушивался и снова бодро пускался в путь. Кажется, его что-то беспокоило.
- Ну, а теперь чего вы боитесь? - неожиданно спросил его граф, шедший поблизости.
- Не знаю, - уклончиво ответил буканьер. - Скажу вам одно: очень внимательно следите за местностью.
- Далеко еще?
- Не думаю. Я не знаю эти леса. Впрочем, считаю, что мы на верном пути. Не очень мне нравится наше отклонение к западу. Если бы я знал, где находятся полусотни, я бы не так беспокоился. Ладно! Увидим, а защититься мы сумеем!
Они снова вступили на скверные болотистые земли, где в изобилии росли красные кувшинки, желтые лотосы, бирюзовые понтидейры и тростники, образовывавшие огромные перистые пучки, а поэтому очень быстро продвигаться беглецы не могли, несмотря на все свое желание.
И тем не менее, хотя отдаленный лай собак не прекращался, казалось, что никакая опасность четверке не угрожает.
Они шли уже довольно долго сквозь тростники, когда буканьер резко остановился и отрывисто бросил:
- Пригнитесь!
Граф, баск и гасконец поспешили повиноваться.
- Что случилось? - спросил после непродолжительного ожидания граф.
- Оставайтесь здесь, сеньор, - ответил Буттафуоко. - Мы гораздо ближе к вилле маркизы, чем думали. Только вот не знаю, сможем ли мы беспрепятственно добраться до нее. Я все время думаю, не разгадали ли испанцы наши намерения.
- Почему вы так говорите, Буттафуоко?
- Объясню, когда вернусь.
- Вы уходите?
- Это необходимо, сеньор граф. Но я скоро вернусь. Просто я хочу убедиться, не попадем ли мы в засаду. Советую вам не двигаться, что бы ни произошло; если на вас нападут до моего возвращения, защищайтесь. Если вы уйдете с этого места, я не смогу отыскать вас в этих тростниках и болотных травах. И потом, вы можете попасть в трясину, которая находится справа от вас, и тогда вам уже ни за что не выбраться.
- Стало быть, нам угрожает нечто серьезное? - сказал сеньор ди Вентимилья, немного озабоченный тем изменившимся ходом событий.
- Пока я ничего не знаю. Прощайте, сеньор граф, и если пуля не проломит мне череп, мы скоро увидимся.
Сказав это, буканьер бесшумно двинулся сквозь тростники и вскоре исчез.
- Значит, охота еще не закончилась? - спросил гасконец. - Сеньор граф, вы поступили неверно, покинув Сан-Доминго. Если бы вы вернулись в мою мансарду, никому бы не пришло в голову искать вас там.
- Но вы же хотели убить нас! - упрекнул приятеля Мендоса.
- Потому что я принял вас за воров, - ответил дон Баррехо. - Если бы я только знал, с кем имею дело, то не обнажил бы шпагу. Будем надеяться, что все закончится хорошо. Не шкуру свою мне жалко потерять, а дублоны.
- У вас их так много?
- Гасконцы не бывают богачами, - важно ответил искатель приключений. - Сеньор граф может это подтвердить.
- Я-то больше держусь своего корабля, потому как и басков среди владельцев замков не найдешь, дон Баррехо.
- Тише! - прервал их разговор сеньор ди Вентимилья. - Время работать аркебузой, а не языком.
Он осторожно раздвинул тростники, служившие им прикрытием, и внимательно посмотрел перед собой.
- Идут? - спросил Мендоса.
- Никого не вижу. Однако если бы я находился на борту своего фрегата, то чувствовал бы себя лучше, чем здесь, даже если бы за кормой шли два галеона.
В это самое время послышался легкий шорох, а несколько секунд спустя появился Буттафуоко.
- Пошли скорее отсюда, сеньоры! - сказал он. - Иначе мы никогда не попадем на факторию маркизы. Нас окружают.
- Опять? - спросил граф. - Они уже пришли? Но я же слышу, что собаки лают далеко, где-то возле саванны!
- Не знаю, сколько полусотен они вывели в поле, чтобы поймать нас. Как можно понять, испанцы считают, что уже схватили вас. Что там ни говори, но рассудили они верно: трое корсаров оставили по себе слишком дурную память в Мексиканском заливе. В путь, сеньоры! С каждой потерянной минутой опасность возрастает.
- А нам удастся пройти незамеченными?
- Да, вдоль топи, - ответил Буттафуоко.
Они быстро пошли за буканьером, стараясь укрываться за тростниками.
Время от времени Буттафуоко ложился и прикладывал ухо к земле, внимательно вслушивался, потом поднимался и шел вперед еще быстрее.
Через пятьсот или шестьсот метров четверка беглецов оказалась на краю другой саванны.
- Это самый опасный момент! - сказал Буттафуоко. - Полусотни находятся левее нас. Даю вам пять минут отдыха, а потом вы, весьма вероятно, подвергнете свои ноги серьезному испытанию.
- В конце концов мы превратимся в легавых собак, - сказал Мендоса, покачав головой. - Мы прошли самую настоящую тренировку.
Через пять минут буканьер поднялся и объявил:
- Держите свои аркебузы наготове! Пошли!
- Ах!.. Бедные мои дублоны! - пробормотал гасконец.
Буттафуоко бросился бежать сломя голову. Казалось, этого человека с сердцем бонзы объял панический ужас.
Внезапно послышались хлопки аркебузных выстрелов, сопровождаемые дикими криками и отчаянным лаем.
Полусотни заметили беглецов и открыли огонь.
- Гром и молния! Свинец вам в глотку! - заорал гасконец, делая огромные шаги своими длиннющими и худющими ногами.
Несколько человек, прихватив с собой собак, выскочили из тростников; они кричали что было мочи:
- Стой!.. Стой!..
- Стреляйте сначала по собакам! - на ходу давал указания Буттафуоко. - Это необходимо!
Он остановился за пальмой и вскинул ружье к плечу. Семь злющих зверюг летели одна за другой, широко разинув пасти и воя, словно голодные волки.
Буттафуоко выстрелил, уложив передового пса, самого большого и, возможно, самого злого и самого опасного.
Граф и его товарищи в свою очередь открыли огонь, убив трех собак, а потом отбросили ружья и обнажили шпаги, также наполовину укрывшись за пальмами.
Это на индейцев, коренных жителей Центральной Америки, непривыкших видеть столь крупных животных, находил такой страх, что они во всю мочь удирали от кровожадных мастифов. Но наши герои индейцами не были.