- А теперь позвольте связать вас и заткнуть рот. Когда спустимся, мы скажем кому-нибудь, что с сеньором Баррехо произошло несчастье, люди придут и освободят вас.
- Вы очень любезны, сеньор граф, но я предпочел бы обойтись без платка во рту.
- Искушения так опасны. Вам может разонравиться сделка, и как только мы выйдем, вы закричите: "Держи вора!"
Гасконец высокомерно покачал головой в знак отрицания и отдал себя в руки моряков. У Мендосы и Мартина, как у всех людей их профессии, всегда были при себе веревки. В несколько секунд они надежно связали солдата, засунули ему в рот кляп и повалили хозяина комнаты на кровать.
- Всего хорошего! - несколько иронично сказал баск.
Гасконец шевельнулся, пытаясь ответить, но тут же застыл в неподвижности, словно внезапно заснул. Сын Красного корсара надвинул шлем на лицо, чтобы его не узнали, открыл дверь ключом, который ему дал гасконец, и спокойно спустился по длиннющей лестнице, сопровождаемый матросами. Они вошли в старый четырехэтажный дом с истертыми ступенями и потемневшими стенами; здесь, определенно, жили простолюдины. Уже у выхода на улицу, в дверях, они столкнулись со старой негритянкой, несшей на курчавой голове большую корзину, полную бананов.
- День добрый, сеньор Баррехо, - сказала она, увидев корсара.
- Ошибаетесь, добрая женщина, - ответил граф. - Я друг сеньора Баррехо. Кстати, как только сможете, поднимитесь к нему на чердак. Мне кажется, что бедняга неважно себя чувствует.
Сказав это, он переступил порог и скорехонько удалился, все так же сопровождаемый двумя флибустьерами. Их легко было принять за моряков, торопящихся на родной корабль. Улица была почти пустынной, потому что жители всех испанских городов с побережий Мексиканского залива имели привычку прекращать с полудня до четырех часов дня все свои дела и предаваться сладкой дреме.
- Мартин, ты знаешь город как свои пять пальцев, веди нас к порту, - сказал граф, когда они оказались посреди садов.
- Мы не так далеко от него - не дальше, чем в двух выстрелах из аркебузы, - ответил мулат.
- Мне непременно надо увидеть, как они окружили мой фрегат.
- Но мы же не можем добраться до него, не вызвав серьезных подозрений, - заметил осторожный Мендоса.
- Знаю, и это меня беспокоит. Как связаться с моим помощником? Вот в чем вопрос. Не сомневаюсь, что он сможет отыскать проход среди галеонов и каравелл, а потом спокойно взять курс на Тортугу. Однако необходимо, чтобы я оказался на борту судна, прежде чем секретарь сеньора де Монтелимара отправится в Мексику.
- Возможно, мне повезет, - сказал Мартин. - Мулата не очень-то будут подозревать, а вы знаете, что я плаваю как рыба, если не лучше, и могу долгое время проплыть под водой.
- Мне это очень хорошо известно, - ответил граф. - И как раз поэтому я тебя выбрал.
- Значит, мне будет нетрудно незаметно войти в море и добраться до фрегата.
- Тебя могут заметить и убить. Отданы очень строгие распоряжения, которые должны перекрыть мне путь на борт или воспрепятствовать отправить на фрегат какое-нибудь сообщение.
- Не беспокойтесь об этом, капитан, - ответил мулат. - Испанцы хитры, но я-то не глупее их.
- Увидим, - заключил разговор сеньор де Вентимилья, казавшийся очень озабоченным дурным оборотом, какой принимали дела.
Они быстро шли, минуя сады и маленькие банановые плантации и благоразумно держась вдалеке от редких домиков, разбросанных здесь и там.
Через четверть часа они оказались в виду рейда, выйдя в почти безлюдное место.
Граф резко остановился и что-то забормотал, сжимая кулаки.
- Дело серьезное! - сказал Мендоса.
И оно в самом деле было таким.
Четыре галеона, то есть крупных корабля, предназначавшихся в основном для перевозки в Европу драгоценных металлов, добытых в мексиканских и центрально-американских рудниках, да к тому же еще пять каравелл оставили свои якорные стоянки и собрались у выхода из порта, расположившись в две линии: более мощные галеоны - впереди, гораздо более слабые, с малочисленными экипажами, каравеллы - позади них.
Посреди рейда в полном одиночестве стоял фрегат графа, великолепное трехмачтовое судно, удлиненное и узкое, вооруженное двадцатью четырьмя бортовыми орудиями и двумя крупнокалиберными кулевринами в укрытии на полубаке.
На пристани, заваленной товарами, прохаживались многочисленные алебардщики, внимательно наблюдая, насколько можно было заметить, за торговыми судами и рыбачьими лодками, очевидно, получившими приказ не сниматься с якоря.
- Как из этой ловушки выберется лейтенант? - спросил себя граф, одним взглядом оценив ситуацию. - Что ты об этом скажешь, Мендоса?
- Я скажу, сеньор граф, что сеньор Верра достойно выйдет из этой переделки, да еще и даст жестокий урок галеонам и каравеллам, - ответил старый флибустьер. - У него хватает и огненных жерл, и людей, не знающих страха в сердце.
- Верно, но… - начал сын Красного корсара, покачивая головой.
- Вы знаете, сеньор граф, как испанцы боятся флибустьеров. Их считают сынами дьявола.
- Не стану отрицать, Мендоса.
- А в таком случае вы еще увидите, какие чудеса может сотворить ваш экипаж, ведомый сеньором Веррой! Разве лигурийцев не признают лучшими моряками в мире?
- Но пушечное ядро может убить самого храброго человека в мире.
- Только не флибустьера, - возразил Мендоса. - Особенно когда у него в руках хорошая аркебуза, или же он приставлен к пушке.
Корсар улыбнулся, но видно было, что его не слишком убедили слова старого флибустьера.
- Давайте поищем тени, - сказал он, помолчав. - В этих широтах солнце очень жаркое.
В полусотне шагов от них, возле утеса, круто спускающегося к рейду, росли величественные бананы с огромными листьями. Моряки добрались до них и нырнули в заросли этих великолепных растений, на которых уже вызревали огромные связки плодов.
- Запасемся терпением и будем ждать, - сказал граф. - Уверен, что как только сгустятся сумерки, галеоны и каравеллы дадут бой моему кораблю.
- Надеюсь добраться до фрегата раньше, чем раздастся первый выстрел, - пообещал мулат. - Дайте мне ваши инструкции, сеньор граф.
- Тебе надо сказать лейтенанту только одно: пусть ждет нас у мыса Тибурон и внимательно следит за проходом "Санта-Марии".
- Разрешите, капитан, добавить еще одно, - вмешался Мендоса.
- Говори, дружище.
- Я полагаю, Мартин, что ты зайдешь в воду после захода солнца.
- Не обязательно, - ответил мулат. - Я же буду плыть под водой.
- А как мы узнаем, что ты добрался до фрегата? Судно стоит слишком далеко, чтобы можно было заметить человека.
- К чему ты клонишь? - спросил граф.
- Пусть нам просигнализируют, что Мартин сумел передать помощнику ваши инструкции.
- Обо всем-то ты, хитрец, подумаешь! Мартин, скажи сеньору Верре, чтобы он зажег на юте один за другим четыре зеленых огня.
- Будет исполнено, капитан.
Мулат снял куртку, штаны, сапоги, положил на землю пистолеты и шпагу. Ни нательной рубахи, ни кальсон на нем не было, а следовательно, он остался совершенно голый.
- Помоги вам Бог, сеньор граф, - сказал он. - Я не забуду ваших наставлений.
- Давай, дружище, и остерегайся испанских пуль, - напутствовал его сеньор ди Вентимилья.
- Прощай, приятель, - сказал Мендоса. - И берегись акул.
- Ну, их-то я не боюсь, - ответил мулат.
Он подпрыгнул три или четыре раза, словно бы проверяя эластичность своих конечностей, потом бросился на землю и пополз, извиваясь подобно змее, среди беспорядочного скопления скал, подходивших к самой воде. В считанные мгновения он добрался до кромки берега и красиво прыгнул в воду, тут же исчезнув под ее поверхностью.
- Настоящий дьявол! - восхитился граф. - В жизни еще не видел более ловкого пловца.
- Я поставил бы свою шпагу против порции табака для моей трубки, - проговорил моряк, - что ему удастся обмануть бдительность испанцев и прошмыгнуть у них под носом, а они этого даже не заметят… О-ля-ля! Видите его? Он вынырнул.
В двухстах метрах от берега на поверхности воды показалась черная точка и почти сразу же исчезла.
Мулат пополнил запас воздуха, выставив из-под воды один только нос, а потом снова нырнул и продолжал свой путь под водой.
Невозможно, чтобы его могли заметить солдаты, дежурившие на пристани, которая отстояла довольно-таки далеко от места, где находились оба корсара. И потом это темное пятнышко легко было принять за рыбью голову.
Еще дважды граф и Мендоса, тревожно следившие за водной поверхностью, замечали высовывавшийся нос мулата, а после - ничего. И расстояние к тому времени уже значительно увеличилось, и сумерки начинали сгущаться.
- Доплывет ли? - тревожно спросил граф.
- Не думайте о нем, капитан, - ответил Мендоса. - Нам скорее надо заняться фрегатом. Не знаю, чего там ждут все эти галеоны и каравеллы.
- Ночи.
- Я атаковал бы немедленно, если бы был командующим эскадрой.
- Сражение не замедлит начаться. Разве ты не видишь на воде лодки, полные солдат, оставивших свои посты на пристани?
- Очень плохой маневр, сеньор граф! Ни одна из этих лодок не спасется от бортового огня фрегата.
Граф поднялся и принялся нервно прохаживаться среди бананов. Мендоса же, наоборот, набил свою трубку и спокойно ее покуривал.
Такое спокойствие старого моряка было скорее видимым, чем настоящим, потому что он то и дело забывал затягиваться и трубка гасла. Тем временем темнота быстро накрывала город, порт и находившиеся в нем корабли.
Фрегат, стоявший недалеко от выхода из порта, был уже почти не виден.
Внезапно корсар вскрикнул:
- Сигнал! Ах, какой молодец Мартин!
Четыре зеленых огня, ярко выделявшиеся в глубокой темноте, появились один за другим на самой высокой надстройке фрегата.
- Я же говорил вам, капитан, что этому дьяволу повезет, - сказал Мендоса, очищая трубку. - Теперь и мы можем отправиться за город, чтобы отведать вина Сан-Хосе. Говорят, они очень изысканные.
- Тише, Мендоса. Фрегат еще не вышел из порта.
- Что ж! Тогда я опять закурю трубку. Уверен, что он проскочит между галеонами и каравеллами. А как только он выберется из порта, пусть за ним гонятся, если смогут.
- Если удастся найти проход, я полностью успокоюсь, мой бравый моряк. Никто не сможет догнать его и не…
Пушечный выстрел оборвал его слова.
"Новая Кастилия" открыла огонь, вызывая на бой испанские корабли.
За этим зловещим грохотом, отразившимся от всех городских зданий, наступила короткая тишина, а потом последовал второй залп.
Корсар и Мендоса быстро залезли наверх, на скалы, чтобы удобнее было следить за всеми фазами морского сражения.
И один, и другой страшно волновались, хотя и были полностью уверены в прочности и вооружении корабля, а также в храбрости его экипажа, состоявшего из бесстрашных флибустьеров с Тортуги.
Оба хорошо знали, что у Испании тоже есть немало отважных моряков, умеющих мужественно сражаться за победу.
Пролетело еще полминуты, а потом раздались ответные бортовые залпы галеонов и каравелл.
Битва началась.
Глава V. Бегство фрегата
"Новая Кастилия", выбрав якоря и подняв паруса, воспользовалась свежим береговым бризом и отважно ринулась вперед, к выходу из порта, ничуть не страшась присутствия галеонов и каравелл.
Его стрелки, эти ужасные флибустьеры, почти никогда не промахивающиеся и вооруженные крупнокалиберными аркебузами, расположились за фальшбортами, поверх которых были уложены свернутые койки. Они мгновенно открывали адский огонь по палубам вражеских кораблей, стараясь выбить рулевых и штурманов.
Другие проворно вскарабкались на марсы и готовились швырять бомбы, которыми эти ужасные морские бродяги умело и успешно пользовались.
Экипажи испанских кораблей, уверовав в свое превосходство, смело вступили в бой. Корабли сблизились, чтобы перекрыть вражескому судну проход, поставить перед ним непреодолимый барьер.
К несчастью для себя, испанцы имели дело с опытным моряком, какого нечасто встретишь, привычного ко всяким хитростям, а, кроме того, с быстрым и чрезвычайно легко управляемым парусником.
Несколько минут происходил обмен залпами между фрегатом и галеонами, не причинявший большого ущерба ни той, ни другой стороне, но привлекший на берег залива все население Сан-Доминго; потом канонада смолкла после ловкого маневра "Новой Кастилии", которая переместилась таким образом, что снаряды с испанских судов начали угрожать городским строениям.
Правда, фрегат при этом подставился под огонь артиллерии фортов, а она могла стрелять без опасения нанести ущерб городу. Однако лейтенант был не из тех людей, что способны долго подставлять борта собственного судна под выстрелы неприятеля.
Молниеносно дав два бортовых залпа и вызвав ответный ураганный огонь крепостной артиллерии, "Новая Кастилия" отошла к середине рейда, а потом устремилась прямо к выходу из порта, угрожая пройти то справа от эскадры, то слева.
Двадцать бортовых пушек и две кулеврины с надстройки грохотали не переставая, ведя прицельный огонь преимущественно против каравелл, в то время как стрелки опустошали верхние палубы галеонов, поражая с математической точностью рулевых и офицеров.
Дикими криками оглашались верхние палубы; вой этот смешивался с грохотом орудий и уханьем аркебуз.
Толпа, собравшаяся на берегу, несмотря на реальную опасность от залетающих ядер, также яростно вопила:
- Смерть флибустьерам! Разнесите их в щепки! Убейте их!
"Новая Кастилия" твердо удерживала курс, осыпая неприятельские суда ядрами и гранатами, при этом постоянно готовая пойти на абордаж.
Этот хорошо скрепленный и прекрасно вооруженный корпус, направляемый привычными к почти ежедневным сражениям людьми, был непоколебим в своем поступательном движении.
Со свирепой настойчивостью бортовые орудия отвечали галеонам и каравеллам буквально залпом на залп, тогда как обе кулеврины с надстройки метали время от времени заряды картечи.
Подойдя к галеонам на дистанцию в сотню шагов, корабль корсаров нагло прошел вдоль их фронта, паля из всех аркебуз левого борта; потом, неожиданно развернувшись, направился вправо от эскадры, где еще оставалось достаточно места, чтобы проскользнуть вдоль берега. Маленькая каравелла попыталась закрыть проход, встав перед фрегатом с целью остановить его и дать время подойти галеонам.
Это суденышко можно было сравнить с мышонком, пытающимся остановить льва.
"Новая Кастилия" мощно ударила малышку своим крепким форштевнем и разломила каравеллу надвое, пройдя посреди обломков; потом, разрядив одним залпом все свои пушки, корабль корсаров вышел из порта.
- Ну, и что вы на это скажете, господин граф? - ухмыльнулся Мендоса, не прекращая отчаянно потягивать трубку. Он стоял, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.
- С такими людьми можно завоевать, если понадобится, весь мир, - ответил сеньор ди Вентимилья. - Дорогой мой, я не знаю, нашлось ли бы другое судно, которое смогло бы с таким блеском выйти из подобной ловушки.
- Смотрите, галеоны готовятся в погоню, но на что они надеются? Они хотят догнать наше судно? Милые мои, да вы не знаете "Новой Кастилии"!
- Мне кажется, что теперь они ее узнали.
- Сеньор Верра заставит их побегать.
- А теперь и нам время бежать; попытаемся выбраться из Сан-Доминго до восхода солнца. Теперь весь свой гнев испанцы обратят против нас. Охотиться за нами они будут безо всякой жалости.
- А уж если они нас схватят, веревки нам обеспечены, господин граф, - сказал Мендоса.
- Ну, может быть, они еще не сплетены, эти две веревки. Ты-то ведь тоже знаешь город!
- Достаточно хорошо, чтобы вывести вас к Пуэрта-дель-Соль.
- И нам позволят выйти в такое время?
- Даже не надейтесь, капитан.
- Зачем же ты меня туда приведешь?
- Рядом с ними находится полуразрушенный бастион, и мы найдем способ спуститься в ров и даже …
Он вдруг прервался, взглянул на графа да так и остался с открытым ртом.
- Так что же? - спросил корсар.
- Я - настоящий болван, капитан!
- Почему это?
- Да потому что мы можем пройти через Пуэрта-дель-Соль, не подвергаясь опасности сломать шею при спуске в ров… Как же быстро я состарился!
- Ты что, с ума сошел, Мендоса?
- Нет, господин граф, но постепенно становлюсь кретином. Разве не одеты вы в форму алебардщика?
- Вроде бы да.
- Мы явимся к охране городских ворот, и вы скажете, что получили приказ конвоировать меня и вышвырнуть из города. Можете добавить, если это вам не будет в тягость, что я шпионил для буканьеров. Солдату всегда поверят.
- А ты только что признался, что становишься кретином, - рассмеялся граф. - По-моему, так ты с каждым днем делаешься все хитрее, старый кашалот. Ходу! Я не хочу, чтобы завтрашний рассвет застал меня в Сан-Доминго.
Они выбросили одежду и шпагу Мартина в густой кустарник и направили свои стопы к городским воротам, выбрав длиннющую улочку, змеей извивавшуюся среди изгородей и великолепных рядов бананов и пальм. Поскольку все население сбежалось к пристани, им не встретилось ни души, и они смогли беспрепятственно пересечь город. Остановились они возле Пуэрта-дель-Соль, едва ли не главных ворот Сан-Доминго в то время, выходивших прямо в поля.
Два алебардщика, вооруженных длинными пиками, прогуливались перед воротами, покуривая трубки и мирно болтая. Как только часовые заметили приближающихся графа и его матроса, они остановились, загораживая проход. Потом один из часовых, убедившись, что имеет дело с солдатом, спросил:
- Куда идешь, приятель?
- Мне приказано сопровождать этого человека за границей города, - объяснил сеньор ди Вентимилья.
- А кто это?
- Правительственный курьер.
- Пеший? Без лошади?
- Он знает, где достать ее. Открывайте поскорее ворота, потому что мы очень спешим.
- И тебе не дали никакой бумаги?
- Разве я не солдат?
- Верно, но нам тоже дали приказ: не выпускать никого за пределы города.
- Этот приказ касается штатских.
- Подожди, мы позовем старшего: я не хочу брать ответственность на себя.
Он вошел в расположенную рядом казарму и быстро вышел с другим солдатом, несшим в руках фонарь; за ним с грохотом волочилась по земле огромная шпага.
- Посмотрит-ка на этих людей, Баррехо, - сказал часовой.
- Гром и молния! - процедил Мендоса. - Гасконец! Теперь мы пропали!
Граф вздрогнул от удивления и быстро положил руку на пистолет Мартина, готовясь вступить в безнадежную схватку. Гасконец приблизился к ним и не мог сдержать жеста изумления, узнав свою кирасу и свою одежду, в которую облачился граф.
- О, приятель! - протянул он, вытаращив глаза.
Потом, повернувшись к часовым, Баррехо приказал:
- Продолжайте патрулировать, я знаю этих людей.
Он дождался, пока часовые отойдут подальше, а потом, еще раз подняв фонарь, чтобы хорошенько разглядеть лицо графа и его спутника, спросил:
- Что вы делаете здесь, сеньор, в моей одежде? Не вы ли дали мне за нее двадцать дублонов?
- Да, господин Баррехо, - ответил сеньор ди Вентимилья.
- А зачем вы сюда пришли?
- Предложить вам еще десять дублонов, если вы не против.