- Это лучшее, что вы можете сделать, мадам.
- Ах, отец мой, я могла бы, да, могла бы сделать это в прошлом месяце, на прошлой неделе, даже вчера утром. Но теперь… О! Это разобьет мое сердце.
- Не бойтесь, мадам. Мы даем вам благой совет. Идите сейчас же к королю. Скажите ему, что до вас дошли слухи о всех неприятностях, вынесенных им из-за вас. Вы не в состоянии вынести мысли о том, что можете оказаться яблоком раздора в его семье, а поэтому освобождаете короля от данного им обещания и навсегда покидаете двор.
- Идти теперь? Сейчас же?
- Да, не теряя ни одной минуты.
Она набросила на плечи легкую накидку.
- Я поступаю согласно вашему совету, - произнесла она. - Верю, что вы умнее меня. Но что, если он поймает меня на слове?
- Он на это не способен.
- Страшный риск.
- Без риска не достичь такой великой цели. Ступайте, дитя мое, и да благословит вас Бог.
XIII
У КОРОЛЯ ПОЯВЛЯЮТСЯ НЕКОТОРЫЕ ИДЕИ
Король остался в кабинете один. Погруженный в мрачные мысли, он обдумывал способы и выполнить свое намерение, и вместе с тем устранить оппозицию, оказавшуюся столь сильной и многочисленной. Вдруг кто-то постучался в дверь, и в полусвете он увидел облик женщины, о которой только что думал. Король вскочил с места и протянул к ней руки с улыбкой, успокоившей бы ее, сомневайся она хоть на миг в его постоянстве.
- Франсуаза! Вы здесь. Наконец-то за весь день у меня первый желанный гость.
- Боюсь, что вас сильно взволновали. Ваше Величество.
- Да, правда.
- Я знаю лекарство.
- Какое?
- Я покину двор, государь, и вы забудете то, что произошло между нами. Я внесла раздор туда, где надеялась водворить мир. Позвольте мне удалиться в Сен-Сир или в аббатство Фонтевро, и вам не придется приносить жертв из-за меня.
Король побледнел, как смерть, ухватившись дрожащей рукой за ее накидку, как будто боясь, что она немедленно приведет в исполнение свое намерение. В продолжение стольких лет он привык полагаться на ее разум. Он обращался к ней за советом во всех случаях, когда требовалась поддержка. Даже как, например, на прошлой неделе, когда временно отдалялся от нее, ему все-таки необходимо было увериться, что его верная, всепрощающая, вечно умеющая утешить подруга тут, вблизи, рядом, всегда готовая поддержать короля и советом, и участием. Но что она могла покинуть его теперь и навсегда - эта мысль никогда не приходила королю в голову, и сердце его похолодело от удивления и тревоги.
- Вы не сделаете этого, Франсуаза! - воскликнул он дрожащим голосом. - Нет, нет, невозможно, вы говорите это шутя!
- Сердце мое разобьется, покидая вас, государь,
Но оно разрывается также и теперь от сознания, что ради меня вы отдаляетесь от семьи и министров.
- Что? Разве я не король? Разве я не могу
поступать, как мне угодно, не обращая на них внимания? Нет, нет, Франсуаза, не покидайте меня. Оставайтесь со мной и будьте моей женой.
От волнения он еле мог говорить, продолжая держаться за ее платье. Он всегда дорожил ею, но еще более теперь, когда вдруг предстала возможность потерять ее. Де Ментенон, почувствовав силу и выгоду своего положения, целиком их использовала.
- До бракосочетания, безусловно, должно пройти некоторое время, Ваше Величество. Вы же будете неизбежно подвергаться различным неприятностям. Как могу я чувствовать себя счастливой, зная, что навлекла на вас столько неприятностей в продолжение этого долгого периода?
- А зачем ему быть таким длительным, Франсуаза?
- Один день несчастия для вас из-за меня уже слишком продолжителен, Ваше Величество… Я с отчаянием думаю об этом; согласитесь, мне лучше покинуть вас.
- Никогда. Вы не уйдете. Зачем нам ждать хоть бы один день, Франсуаза? Я готов. Вы тоже. Отчего нам не повенчаться теперь же?
- Сейчас? О Ваше Величество!
- Мы и повенчаемся. Такова моя воля. Это мое приказание. Это мой ответ тем, кто вздумал распоряжаться мною. Они ничего не будут знать, пока не совершится брак, а тогда посмотрим, кто из них осмелится отнестись с неуважением к моей жене. Обвенчаемся тайно, Франсуаза. Сегодня же ночью я пошлю за парижским архиепископом, и, клянусь, хотя бы вся Франция восстала против этого, мы будем мужем и женой до его отъезда.
- Это ваша воля. Ваше Величество?
- Да, а по вашим глазам я вижу, что и ваша. Не будем терять ни минуты, Франсуаза. Какая благословенная мысль. Это пришпилит навсегда их языки. Они узнают, когда уже все будет кончено, но не раньше. Ступайте к себе в комнату, дорогой друг, вернейшая из женщин. Следующая встреча будет моментом заключения нашего союза, которого не посмеют нарушить ни двор, ни все королевство.
Людовик весь трепетал от волнения, приняв такое; решение. Выражение сомнения и неудовольствия исчезли с его лица, и он, улыбаясь, с блестящими глазами, быстро ходил по комнате. Потом дотронулся до маленького золотого колокольчика, на звон которого появился камердинер короля Бонтан.
- Который час, Бонтан?
- Скоро шесть, Ваше Величество.
- Гм! - Король раздумывал несколько минут. - Бонтан, знаете, где капитан де Катина?
- Он находился в саду, Ваше Величество, но я слышал, что он собирается уехать ночью в Париж.
- Он отправляется один?
- С приятелем.
- Кто он? Гвардейский офицер?
- Нет, Ваше Величество; это чужестранец из-за моря, как слышно, из Америки. Он находится уже несколько дней здесь, и де Катина показывал ему чудеса дворца Вашего Величества.
- Чужестранец. Тем лучше. Ступайте, Бонтан, и приведите ко мне их обоих.
- Надеюсь, что они еще здесь, Ваше Величество. Я проверю.
Он бросился вон из кабинета и через десть минут вернулся обратно.
- Ну?
- Мне посчастливилось, Ваше Величество. Им уже подали лошадей, и они заносили ноги в стремена, когда я разыскал их.
- Где же они?
- Ожидают приказаний Вашего Величества в приемной.
- Впустите их, Бонтан, и не допускайте сюда никого, даже министра, пока они не уйдут от меня.
Аудиенция у короля входила в круг обязанностей де Катина, но он с большим изумлением выслушал от Бонтана приказание привести с собой и приятеля. Он поспешно прошептал молодому американцу наставления, как ему следовало себя вести, что нужно было делать и чего избегать. Бонтан появился снова и ввел их к королю.
С чувством любопытства, несколько смешанного со страхом, Амос Грин, для которого губернатор Нью-Йорка, Дуган, являлся олицетворением наивысшей человеческой власти, входил теперь в комнату монарха христианского мира. Роскошное убранство приемной, где ему пришлось дожидаться, бархат, картины, позолота, толпа разодетых в нарядные костюмы придворных и великолепных гвардейцев - все это подействовало на его воображение, заставляя ожидать появления какой-нибудь величественной, сногсшибательной фигуры в мантии и короне. Когда же взгляд его упал на изящную фигуру скромно одетого человека с блестящими глазами, на полголовы ниже его ростом, Грин невольно обшарил глазами всю комнату с целью убедиться, действительно ли это король или один из бесчисленных придворных, стоявших между ним и внешним миром. По почтительному поклону своего спутника он догадался, что это и есть сам король. Грин поклонился и снова быстро выпрямился с достоинством простого человека, воспитанного в школе природы.
- Добрый вечер, капитан де Катина! - промолвил король с приятной улыбкой. - Ваш друг, я слышал, чужестранец. Надеюсь, сударь, вы нашли здесь что-нибудь интересное и достопримечательное?
- Да, Ваше Величество, я осмотрел ваш большой город. И удивительный же он! А приятель показал мне этот дворец с его лесами и садами. Когда я вернусь в свою страну, мне много чего найдется порассказать о виденном в вашей прекрасной стране.
- Вы говорите по-французски, между тем сами вы не из Канады.
- Нет, Ваше Величество, я из английских провинций Америки.
Король с интересом смотрел на могучую фигуру, смелое выражение лица и свободную осанку молодого иностранца, и внезапно в мозгу у него мелькнуло воспоминание об опасностях, угрожавших, по словами графа де Фронтенака, правительству со стороны этих колоний. Если налицо перед ним типичный представитель этой расы, то действительно лучше иметь такой народ другом, чем врагом. Но в настоящее время помыслы его были направлен?* вовсе не на государственные дела, и он поспешно отдал приказания де Катина.
- Сегодня вы поедете по делам службы в Париж. Ваш друг может отправиться с вами. Вдвоем безопаснее, когда дело идет о государственном поручении. Но я желаю, чтобы вы подождали наступления ночи.
- Слушаю, Ваше Величество.
- Никто не должен знать цели данного вам поручения; наблюдайте, чтобы никто не проследил за вами. Вы знаете дом архиепископа Гарлэ, прелата Парижа?
- Да, Ваше Величество.
- Вы передадите архиепископу приказание выехать сюда и ровно в полночь находиться у калитки с северо-восточной стороны. Чтобы не было никаких задержек. Буря или хорошая погода - он должен быть здесь. Дело чрезвычайной важности.
- Ваше приказание будет передано в точности, Ваше Величество.
- Очень хорошо! Прощайте, капитан. Прощайте, сударь. Надеюсь, вы останетесь довольны своим пребыванием во Франции.
Он жестом руки, с очаровательной грацией, завоевавшей столько поклонников, отпустил молодых ' людей.
XIV
ПОСЛЕДНЯЯ КАРТА
Г-жа де Монтеспань все еще сидела в своих апартаментах. Отсутствие короля тревожило ее, но она не хотела показывать свое беспокойство перед придворными и расспрашивать их о причинах задержки визита. Пока она пребывала в полном неведении относительно внезапной перемены своей судьбы, ее деятельный и энергичный сообщник не упускал из виду ни одного случая, наблюдая за ее интересами, как лично за своими. Да в сущности это так и было. Г-н де Вивонн приобрел все, чего жадно хотел - деньги, земли и почести, - благодаря влиянию сестры, и отлично понимал, что вслед за ее падением быстро наступит и его собственное. По природе смелый, неразборчивый в средствах, находчивый, он был из числа людей, ведущих игру до конца со всей свойственной им энергией и хитростью. Всегда в курсе всех придворных событий, он с той минуты, как только пронюхал о намерении короля, постоянно вертелся в приемной, выводя свои собственные заключения из всего происходящего на его глазах. Ничто не ускользало от его глаз - ни опечаленные, недовольные лица брата короля и дофина, ни визит отца Лашеза и Боссюэ к г-же де Ментенон, ни ее возвращение от короля, ни торжество, сияющее в ее взоре. Он видел, как Бонтан торопливо вышел из комнаты и спустя немного времени привел гвардейца и его друга. Он слышал, как последние велели подать им лошадей через два часа, и, наконец, через слугу-шпиона узнал, что в комнате г-жи де Ментенон идет необычайная суматоха, что м-ль Нанон чуть не обезумела от волнения и что две придворные портнихи поспешно вызваны туда. Но всю нависшую опасность он почуял только тогда, когда от того же слуги узнал, что на ночь приготовляется комната для архиепископа Парижского. Г-жа де Монтеспань провела вечер на кушетке в самом дурном расположении духа. Она сердилась на всех окружающих; пробовала было читать, но бросила книгу. Начала писать - и разорвала лист. Тысячи подозрений и страхов переплетались в ее мозгу. Что случилось с королем? Вчера он был холоден и поминутно поглядывал на часы. А сегодня и совсем не пришел. Может быть, подагра? Или неужели она снова теряет власть над ним? Нет, этого не может быть. Она повернулась на кушетке и заглянула в зеркало на противоположной стороне. Только что зажгли массу свечей, и в комнате стало светло как днем. В зеркале отражались залитая огнем комната, оттоманка, обтянутая темно-красной материей, и одинокая фигура в легком белом пеньюаре, отделанном серебром. Де Монтеспань подперла голову локтем и долго любовалась своими глубокими глазами, обрамленными густыми темными ресницами, красивым изгибом белой шеи и безукоризненным овалом лица. Она рассматривала все тщательно, внимательно, как будто перед ней находилась соперница, но нигде не могла найти следов неумолимого времени. Итак, она по-прежнему красива. И если этой красоте удалось победить короля, то разве ей недостаточно и удержать его? Разумеется, да. Она упрекала себя за ненужные опасения. Вероятно, он заболел, а может быть, еще и придет. А! Вот кто-то, стукнув дверью, быстро шел по приемной. Кто там? Король или посыльный с запиской от него? Нет, перед ней стоял ее брат: с вытянутым лицом и растерянно блуждающими глазами, он имел вид человека, подавленного полученными им дурными вестями. Войдя в комнату, он тщательно запер дверь как за собою, так и в будуар.
- Никто не помешает? - задыхаясь проговорил он. - Я поспешил сюда, так как дорога каждая секунда. Король ничего не сообщал вам?
- Нет.
Она вскочила на ноги. Лицо ее было так же бледно, как и брата.
- Настало время действовать, Франсуаза. Спокойствие и энергия - вот свойства характера, всегда присущие Мортемарам. Не дожидайтесь удара, а собирайтесь с силами достойно его встретить.
- Что случилось?
Она порывалась говорить обыкновенным тоном, но только шепот вылетал из ее запекшихся губ.
- Король намерен жениться на г-же де Ментенон.
- На гувернантке? На вдове Скаррона? Это нелепость.
- И все же правда.
- Жениться? Вы сказали "жениться"?
- Да, он хочет жениться на ней. Монтеспань презрительно всплеснула руками и расхохоталась громким горьким смехом.
- Вас легко напугать, брат мой! - вымолвила наконец она. - Ах, вы не знаете вашей сестрицы. Вероятно, вы больше бы ценили мои силы, не будь мне братом. Дайте мне день, один только день, и вы увидите Людовика, гордого Людовика, коленопреклоненно умоляющего меня простить нанесенное им оскорбление. Слышите? Он не в состоянии разбить связывающие его оковы страсти. Мне нужен только один день, чтобы вернуть его к себе…
- Но у вас не будет и его.
- Как?
- Брак состоится сегодня ночью.
- Вы с ума сошли, Шарль.
- Я уверен в этом.
В нескольких отрывистых словах де Вивонн передал сестре все, что знал. Она слушала его с суровым лицом, все крепче и крепче сжимая руки. Но он сказал правду насчет Мортемаров. В жилах их текла кровь борцов, и момент схватки являлся для них расцветом силы. По мере того как г-жа Монтеспань выслушивала рассказ брата, ненависть, большая, чем отчаяние, наполнила ее душу и вся ее природная энергия закипала желанием борьбы.
- Я пойду к нему! - произнесла она, направляясь к двери.
- Нет, нет, Франсуаза. Поверьте мне, вы погубите все, пойдя сейчас туда. Караулу отдано строгое приказание не пускать никого к королю.
- Но я буду настаивать и меня пропустят.
- Нет, сестра, это совершенно бесполезно. Я говорил с офицером, приказание самое строгое.
- Я добьюсь немедленного свидания.
- Нет, вы не пойдете! - Он заслонил спиною дверь. - Я убежден в бесполезности и не хочу, чтобы моя сестра стала посмешищем двора, пытаясь ворваться в комнату человека, ее отталкивающего.
Щеки де Монтеспань вспыхнули, и она нерешительно остановилась.
- Будь у меня только один день, Шарль, и, я уверена, мне удалось бы вернуть его снова. Тут действовало чье-то другое влияние, может быть, этого вездесущего иезуита или высокопарного Боссюэ. Один, только один день, и я разрушу их козни. Разве я не вижу, как они рисуют картины адского пламени перед глазами короля, словно размахивают раззадоривающим быка красным факелом? О, если бы я могла опрокинуть их всех сегодня вечером! Эта женщина, о, эта проклятая женщина! Хитрая змея, отогретая у меня на груди! Ах, я скорее согласилась бы видеть Людовика мертвым, чем женатым на ней. Шарль, Шарль, нужно воспрепятствовать этому браку, непременно остановить его. Я отдам все, все на свете, чтобы помешать ему.
- Чем вы располагаете, сестра? Она растерянно взглянула на брата.
- Как? Неужели вы хотите, чтобы я купила вас? - изумилась она.
- Нет, но я намерен купить других.
- А, значит, есть какой-нибудь шанс на успех?
- Один-единственный. Но время идет. Мне нужно денег.
- Сколько?
- Чем больше, тем лучше. Все, что можете дать.
Дрожащими от нетерпения руками г-жа де Монтеспань открыла потайной шкаф в стене, куда прятала свои драгоценности. Яркий блеск их ослепил ее брата, заглянувшего туда через плечо сестры.
Большие рубины, дорогие изумруды, красивые бериллы, сверкающие бриллианты лежали в одной большой куче, представлявшей собою жатву милостей короля, собранную ею в продолжение более пятнадцати лет. По одной стороне шкафа было три ящика. Она отперла нижний. Он был до края наполнен блестящими луидорами.
- Берите, сколько нужно, - произнесла она. - А теперь ваш план, скорее.
Де Вивонн набил карманы деньгами. Монеты проскальзывали между пальцами, падали на пол и рассыпались, но ни брат, ни сестра не обращали на это никакого внимания.
- Ваш план? - твердила она.
- Нам нужно помешать архиепископу приехать сюда. Тогда брак будет отложен до завтрашнего вечера и у вас хватит времени действовать.
- Но как помешать его приезду?
- Во дворце найдется с дюжину хороших шпаг, которых можно купить за меньшую сумму, чем та, что лежит в одном из моих карманов. Делатуш, молодой Тюрбевиль, старый майор Депар, Раймонд де Карник и четверо Латуров. Я соберу их и устрою на дороге засаду…
- Чтобы перехватить архиепископа?
- Нет, посланных за ним.
- О, превосходно! Вы лучший из братьев. Если они не попадут в Париж, мы спасены. Ступайте, бегите, не теряйте ни минуты, мой добрый Шарль.
- Все это очень хорошо, Франсуаза, но что нам делать с посланными, поймав их? По-моему, мы рискуем головой. Во всяком случае, они - гонцы короля и вряд ли нам удобно пронзить их шпагами.
- Вы думаете?
- Мы никогда не добились бы прощения за это дело.
- Но знайте, прежде чем рассмотрят в суде это дело, я верну свое прежнее влияние на короля.
- Все это отлично, сестра, но сколько времени будет это влияние продолжаться? Нечего сказать, приятная жизнь, если при каждой перемене настроения нам придется убегать из королевства. Нет, нет, Франсуаза; самое большее, на что мы вправе рискнуть, это задержать гонцов.
- Но как и где?
- У меня есть идея. В замке маркиза де Монтеспань в Портилльяке.
- Моего мужа!
- Вот именно.
- Моего самого ожесточенного врага? О Шарль, вы шутите.
- Напротив, я никогда не был так серьезен, как в настоящую минуту. Маркиз был вчера в Париже и еще не вернулся домой. Где его кольцо с гербом?
Г-жа де Монтеспань принялась рыться в драгоценностях и вынула кольцо с выгравированным на нем портретом.
- Это послужит нам ключом. Добряк Марсо, дворецкий, увидев его, отдаст в наше распоряжение все темницы замка. Тут или нигде. Ни в каком другом месте мы не можем с безопасностью для себя держать гонцов.
- Но когда возвратится муж?