- Кто вы, хлопцы? Выходи один на переговоры!
Молчание.
- Ну, чего притаились? Выходи один!
Один из них, в вышитой рубашке, поднялся, оружие он держал наготове.
- Возьми винтовку за ствол! - потребовал я.
Тот повиновался. Мы встретились.
- Что скажешь? - едва он спросил, как из кустов окликнули:
- Струтинский! Давай сюда!
Позвал бульбаш Ментачка. Мы были знакомы с довоенного времени.
Выбора не оставалось.
- Что делаешь в наших краях? - Ментачка смерил меня с головы до ног.
- Здорово, хлопцы! - вместо ответа я подал всем поочерёдно руку.
- Наверное, забрёл сюда по приказу Медведева? - не унимался Ментачка.
- Не спеши - все расскажу, - и на сей раз уклонился я от прямого ответа. А сам лихорадочно соображал. И придумал:
- Подался с ребятами за Случь, ох и хлебнули там горя! Один бог знает! Накрыли нас в лесу городницкие полицаи и немцы. Сам чёрт не знает, как спаслись. Правда, половина людей ранена, страдают, бедняги, раны загноились, а лечить нечем. Вот и послали меня за медикаментами в родные края. Может, у вас немного разживусь? Прошу, ребята, выручайте друзей!
- Ты что? - захохотал Ментачка. - Зачем нам медикаменты? С немцами и полицаями не воюем, а все болезни лечим самогоном.
- Ну что ж, на нет и суда нет! Ничего не поделаешь. Пойду!
- Не спеши, поговорим, - успокаивал Ментачка. - Ты же знаешь, с твоим отцом Владимиром я в согласии жил. Поэтому зла тебе не причиню. Но правду скажи - с Медведевым сейчас в контакте? Не хитри, знаю, ты стреляный воробей.
- С каким Медведевым? Толком скажи, кто он? - прикинулся я.
- Ну, ладно, не будем об этом. А у нас с Медведевым сейчас мир.
Я полностью вошёл в роль и продолжал в том же духе:
- С каким Медведевым? О каком мире ты говоришь?
- Да я так, между прочим, - отмахнулся Ментачка. - Наверное, проголодался?
- Если угостите куском хлеба - не откажусь!
Около десятка бульбашей достали из "плецаков" самогонку, хлеб, сало, огурцы, чеснок.
- С тебя начнём, - Ментачка поднёс мне бутылку.
- За ваше здоровье, хлопцы! - отпил я несколько глотков.
Обед длился недолго.
- Спасибо за угощение, -поднялся я. - Будем живы - встретимся!
С дороги оглянулся, помахал рукой. Бульбаши стояли на прежнем месте.
Только удалившись на приличное расстояние, облегчённо вздохнул.
По дороге встретил телегу, на которой сидел крестьянин. Он то и дело подхлёстывал кнутом быков.
- Подвезёшь?
- Садись!
Бродом переправились на противоположный берег Случи. Въехали в село Быстричи. У главного тракта крестьянин буркнул:
- Сворачиваю вправо.
- А мне прямо. Спасибо! - на ходу соскочил с телеги. Полевой дорогой пошёл к видневшемуся вдали лесу, где родилась наша боевая группа. Сколько воспоминаний навеял знакомый пейзаж! Сколько проведено в этих местах напряжённых дней и ночей, как часто наша семья и боевые товарищи подвергались опасностям!
На дороге показалась подвода с шуцманами. "Как избежать встречи с ними?" Неподалёку какой-то крестьянин сгребал сухую картофельную ботву. Я свернул к нему.
- Огонька дадите?
- Конечно. А махорки мне на сигаретку найдётся?
- Найдётся!
Пока мы крутили цигарки, телега с шуцманами проехала. Крестьянин ухмыльнулся:
- Боялся шуцманам на глаза попасть?
- Да, не совсем приятно с ними встречаться, особенно в поле…
- Ты прав, - согласился крестьянин. - А далеко путь держишь?
- Туда, где солнце садится!…
И вот, наконец, хутор Ремигюша Куряты. Но в нём нет никаких признаков жизни. Обошёл вокруг дома. Никого!…
Удручённый, побрёл в соседний хутор Броновицких. Здесь - то же самое. Добрался до дома Гальчуков. Увидел: все опустошено и разгромлено…
Охваченный тяжёлыми мыслями, я опустился на лежавший ствол дерева - и глаза застлал туман…
Зашуршали кусты. Я приподнял голову. Ко мне подбежал лохматый пёс.
- Мурза! Мурза! -ласкал я его.
А Мурза упёрся передними лапами в мою грудь и визжал, виляя пушистым хвостом.
ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТИ
В самой гуще Липенского леса, у развесистого дуба, собралась группа молодых энтузиастов. Сходились они сюда по одному, насторожённо озираясь по сторонам-нет ли слежки.
Среди прибывших выделялся девятнадцатилетний белокурый парень с серыми проницательными глазами - Зигмунд Гальчук. Собравшиеся знали молодого человека. Всего три зимы ходил он в детстве в школу. Летом помогал родителям в хозяйстве, пас чужих коров. Так и рос в нужде… Несмотря на молодость и малограмотность, честный, правдивый Зигмунд пользовался среди друзей авторитетом.
На нелегальной встрече Зигмунд проявлял присущую ему настойчивость. Он не мог дальше мириться с пассивностью некоторых единомышленников.
- Друзья! Почему мы сложили руки? - В его голосе звучало не только недовольство - Зигмунд глубоко переживал. -Не для того нам вручили оружие, добытое с таким риском! Или передадим его в другие руки?
Товарищи переглянулись: Зигмунд прав.
- Оружие передавать не будем, надо действовать! - решительно заявил Станислав Броновицкий.
Станислава поддержали его братья Ян и Грациян, Ремигюш Курята.
- Что же предлагаете?
- Разгромить Вовкошевский спиртзавод!
- Дельное предложение! - одобрил Зигмунд. - На спирт выменяем в сёлах винтовки, боеприпасы. Но поджигать завод не стоит. Это мы всегда успеем.
На следующий день к спиртзаводу подкатила пароконная подвода. Ехавшие на ней вооружённые люди обстреляли полицейских, ворвались на территорию завода. Зигмунд и Ремигюш преследовали отстреливавшихся предателей, а братья Броновицкие подкатили двухсотлитровую бочку со спиртом и погрузили её на подводу. Перестрелка утихла, но Зигмунд и Ремигюш все не появлялись.
- Ян, езжай, - сказал Станислав брату.
- Подождём Зигмунда и Ремигюша, - возразил Ян.
В сарайчике, возле которого братья разговаривали, притаился полицейский. Он хорошо запомнил имена: Ян, Зигмунд, Ремигюш…
К рассвету бочку спрятали в кустах.
К месту происшествия прибыли каратели из Межирич. Гестаповцы и полицейские кинулись по следу, освещая карманными фонариками тянувшиеся по пыльной дороге две ленточки - следы колёс. Они привели фашистов к лесопильному заводу. Каратели предположили: налёт совершила "банда" Струтинских.
- Нет, господин комендант, - выслуживался полицейский, - на сей раз грабили Ян, Ремигюш и Зигмунд.
- Откуда тебе известно?
- Сам слышал, господин комендант.
- И поляк с партизанами?
- Да. Ремигюш - польское имя.
- Весьма интересно! Но такого не помню. В списках бандитов он не значится.
В Ровно готовилась карательная экспедиция, которая должна была покончить с партизанскими наскоками, беспокоившими хозяев "нового порядка" в этой местности.
Молодой гестаповский офицер вошёл в кабинет шефа.
- Хайль Гитлер! - выбросил он вперёд правую руку.
- Прошу, штурмфюрер Кашенцев, проходите сюда! - с наигранной вежливостью пригласил шеф, указав на кресло возле приставного столика.
- Вы знаете, Кашенцев, - сказал шеф после короткой паузы, - в районе, где проживает ваш отец, орудует банда большевистских преступников.
- Как же, знаю! - Кашенцев скорчил гримасу сожаления. - Я вам докладывал об этом.
- Помню, помню! - подтвердил гитлеровец. - Они ужас но обнаглели и сами, конечно, не успокоятся. Я поручаю вам ликвидацию банды. Оправдаете доверие?
- О, господин шеф, - подскочил Кашенцев, - всегда готов выполнить ваше задание. Это, прежде всего, в наших интересах. Я сделаю все от меня зависящее, можете в этом не сомневаться!
- В таком случае не будем терять дорогого времени. Готовьтесь в дорогу! В помощь выделим группы из Межирич, Людвиполя, Тучина. О ходе операции докладывайте лично мне.
Не подозревая о подлом предательстве, патриоты в селе Озирцы выменивали на спирт винтовки и патроны. Прятали их в лесу.
Ночью в имение Кашенцева прибыл большой отряд карателей во главе с сыном помещика. Сюда стекались также гестаповцы из соседних районов. Главарь местной бандитской боевки, ранее служивший в полиции, Григорий Юсенко вместе со своим братом Николаем, ровенским щуцполицейским, занялся слежкой за "подозрительными". Предатели располагались вблизи тропинок, ведущих к лесу, и наблюдали за каждым прохожим. Таким образом они узнали место хранения бочки со спиртом и оружия.
В донесении на имя шефа Кашенцев сообщал:
"Благодаря упорной работе мы выявили группу, ограбившую спиртзавод. Членами её являются: братья Ян, Станислав и Грациян Броновицкие, Курята Ремигюш и Зигмунд Гальчук. Последний возглавляет преступников. Все они проживают легально. Мы обнаружили место хранения оружия и бочки похищенного спирта. Все члены группы дружили со Струтинскими. Наши сведения точны. Жду с нетерпением дальнейших указаний".
…Зигмунд тайком добрался до места, где спрятал винтовку, и тут его внезапно окружили.
- Ни с места!
Зигмунд оторопел. Со всех сторон на него глядели дула автоматов. Фашистские холуи в ненавистных чёрных шинелях плотно сомкнули кольцо и связали руки патриоту.
Предатели ликовали. Юсенко и Косолапый хвастались "редкой удачей".
- Мне удалось узнать, - лебезил Юсенко перед Кашенцевым, - что друг Струтинских - Никифор Янчук - скрывается с семьёй в соседнем селе Гута, в доме или сарае Петра Трофимчука. Их надо захватить, тогда наверняка узнаем, где находятся Струтинские.
- Идея! - оживился Кашенцев.
- Даже очень интересная, -пресмыкался Юсенко. -Медлить нельзя, иначе они уйдут в лес, а потом ищи ветра в поле.
- Хорошо, я прикажу полицейским собраться.
Над степью повисла тёмная ночь, и под её покровом шуцманы подкрались к селу Гута. Окружив его, они схватили Ольгу и Ульяну Трофимчук, Филюна и его жену Ольгу с малолетним сыном Игорем, Федора Мельничука, его жену Харитину, жену Сергея - Анну и четверых её детей… Всех погрузили в машину и под усиленным конвоем отправили в Ровно.
Через несколько дней схваченных в Буде и в Гуте вывели на улицу Белую. Здесь их поставили у свежевырытой ямы. Два рослых гестаповца извлекли из кобур парабеллумы.
Избитый, еле державшийся на ногах Зигмунд шагнул навстречу палачам.
- За что детей убиваете, сволочи?…
Выстрел заглушил слова патриота.
Безжизненное тело Зигмунда рухнуло наземь. Палачи подходили к голосившим женщинам и малышам и, словно считая их, целились жертвам в голову, равнодушно нажимали спусковой крючок…
… Мать Ольги Конончук разыскивала дочь, зятя и детей целую неделю. Наконец она обратилась в гестапо. Упала на колени перед фашистом:
- Дети мои ни в чём не виновны, отпусти их. Всю жизнь молиться всевышнему за твоё благополучие буду. Спаси моих дорогих…
- Опоздала, вчера их расстреляли, -улыбнулся убийца. - С каждым так будет, кто восстанет против великой Германии. Слышишь?!
Женщина всплеснула руками, и её бесчувственное тело глухо ударилось о пол…
Когда очнулась, простонала:
- Будьте вы прокляты богом и людьми! Звери!… Будьте прокляты!…
Семья Янчуков ютилась в шалаше, сложенном из сосновых веток. Отец - Никифор Яковлевич, сын Коля и дочь Тамара поочерёдно несли боевую вахту под дождём.
Тамара сообщила:
- Папа, со стороны Костополя доносился шум моторов. Они заглохли в селе Озирцы. Наверное, готовится облава.
- А ты, дочка, не ослышалась?
- Нет.
- Плохо… Надо менять место.
- В такую погоду?
- Другого выхода не вижу. Давайте, пока не рассвело, перейдём в порубь, а оттуда - в Пустомытовский лес.
Где-то близко прогремели одиночные выстрелы.
Собравшись наспех, Янчуки пробирались к большаку. Наперерез им двигались автомашины с карателями. Притаившись в зарослях, отец с детьми переждали тревожные минуты.
- Мешкать нельзя. Пошли! - трое быстро зашагали открытым полем к кустарнику.
Тамара шла сзади, прикрывая отход. В стороне замелькали силуэты карателей. Они неумолимо приближались. Тамара решила отвлечь на себя фашистов и с отчаянием стала стрелять из винтовки по вражеской цепи.
Мужественная патриотка сковала действия преследователей, что дало возможность отцу и брату пересечь поле и скрыться в поруби. Тамара также убежала от карателей.
Когда Кашенцев узнал о случившемся, он в бешенстве набросился на шуцманов:
- Разини! Дармоеды! Головой отвечать будете!
В РОДНЫХ МЕСТАХ
Щуплый юноша пристально смотрел на меня голубыми глазами, словно не верил, что я и есть тот Николай Струтинский, который дружил с его старшим братом. Тадзик Галинский заменил Казимира и без колебаний стал разведчиком.
Во время встречи он многое рассказал о происшедшем в этих краях за время моего отсутствия.
От юного разведчика я узнал, что в порубь стекались люди, бежавшие из фашистских лагерей. Они разыскивали нашу партизанскую группу. Однако, не зная, кто они - свои или чужие? - крестьяне отвечали, что партизаны внезапно исчезли.
- Помните высокого брюнета с крупной бородавкой на правой щеке, его звали Никитой?
- Помню. Так что с ним?
- Как-то он возвратился из разведки и привёл ещё шестерых. Хорошие хлопцы были. Позднее к ним пристали какие-то неизвестные и все они действовали в здешних местах.
- Ну, а потом?
- Неизвестные оказались переодетыми полицейскими из Межирич. Они намеревались выведать все о партизанах. Но когда узнали, что вас здесь нет, разоружили группу и всех доставили в район.
Только Никита не дался предателям в руки. Отчаянно сопротивлялся, и его убили. Тело командира несколько дней лежало у сожжённого дома Янчуков… Впоследствии верные люди захоронили патриота. Из Межирич так никто и не вернулся…
Рассказ юного друга опечалил меня.
- Вот что, - обратился я к Тадзику, - постарайся узнать фамилии предателей, где сейчас они проживают. Отомстим за наших товарищей!…
По дороге в Пустомытовский лес я неожиданно встретился с матерью и сестрой Катей. Долго не выпускал я их из своих объятий. Только деревья были немыми свидетелями нашего ликования.
Мы расположились в кустарнике. Я рассказал матери, что моя группа слилась с партизанским отрядом Дмитрия Николаевича Медведева.
- Много в этом отряде людей? - спросила мать.
- Много. У каждого есть оружие.
- Как же мои деточки там? Как отец? Что делает? Все интересовало мать, и я подробно отвечал.
- А вы куда собрались? Почему без друзей?
- О нас ли им теперь заботиться, сами в постоянных хлопотах. Посоветовали уйти из тех мест, вот и ищем вас…
В иных условиях я бы, не задумываясь, проводил родных до отряда. Но сейчас… Боевое задание - превыше всего. И всё же я не мог оставить их на произвол судьбы. Вместе с ними возвратился к Тадзику и попросил его проводить мать и сестру до безопасной зоны, откуда они сами доберутся до отряда Медведева.
Тадзик охотно согласился выполнить нелёгкое поручение.
- Курс держите на села Ленчин, Вороновку, Карпиловку. Там обязательно встретите партизан-медведевцев. Узнать их можно по автоматам - диски круглые. Ну, прощайте, дорогие! Мне пора в дорогу…
- Береги себя, сыночек! - напутствовала мать. - А когда же ты вернёшься, Коля? -спросила она.
- Скоро вернусь, мама.
Ночевал на хуторе Марии Степановны Мамонец. Ещё до петухов Николай разбудил меня. С рассветом я уже спускался по косогору к реке Горынь, западнее местечка Тучина. В камышах взял старую лодку и оттолкнулся от берега. Подплывая к противоположному берегу, оглянулся. На косогор, по которому недавно я шёл, охранная полиция и гестаповцы вывели на расстрел группу мужчин и женщин с детьми. Я отчётливо слышал детский плач… Несчастные!
В тот же день добрался до окраины Ровно - села Басов Кут, где разыскал дом старушки, у которой мы с Ростиславом жили, когда учились на курсах шофёров. Женщина узнала меня. В её выцветших глазах стоял немой вопрос: откуда я взялся?
- Иду к добрым людям, решил у вас передохнуть, бабушка. Не возражаете?
- Что ты, милый мой! Чувствуй себя как дома.
Старушка приготовила ужин.
- Не взыщи, сынок, туго нынче с продуктами. - Задержала на мне свой взгляд: - До каких пор ещё такое горе терпеть будем? Поговаривают, будто побили идолов, оттого и свирепствуют, злость на людях сгоняют.
- Недолго уже им на нашей земле хозяйничать, - утешал я женщину.
Утром пошёл в город. И сразу наткнулся на шуцманов, проверявших у парней и девушек документы. Не имея при себе никаких справок, я незаметно свернул на другую улицу. Прислушивался к разговорам насторожённых людей, по отрывочным фразам определял их настроение. Запоминал месторасположение немецких учреждений, полицейских участков.
Через два дня я покинул Ровно. В дороге стали донимать водяные мозоли на пятках, они лопались, каждый шаг стоил невыносимых усилий. И тут осенила мысль: что, если раздобыть лошадь? Продвигаясь вдоль леса, я заметил дым от костра, у которого сидело несколько подростков-пастухов. Они вытаскивали из углей печёную картошку.
- Здравствуйте, ребята! - приветствовал их. - Угостите меня?
- Присаживайтесь! - пригласили пастухи.
Я подсел к костру, ребята пододвинули ко мне несколько картофелин. Почистил одну, съел. Очень вкусно. Похвалив ребят, спросил:
- Кто из вас знает на хуторе богатого крестьянина, сын его служит вместе со мной в полиции, в Ровно?
- Знаю, Степан Галанюк! - бойко ответил кудрявый подросток. - Четверо коней имеет. Вон на клевере они пасутся.
- А хутор его далеко?
- За бугром, крыша чуть видна. Но Степана дома нет, он всё время в разъездах.
Обстоятельства складывались как нельзя лучше. Но под каким предлогом взять коня?
Когда я появился во дворе, толстая женщина выбежала на порог.
- Что тебе, хлопче?
- Я от Степана, мы вместе служим в ровенской полиции…
Услышав эти слова, хозяйка подобрела, позвала в дом. Начались расспросы. Я выдумывал всевозможные небылицы.
В комнату вошёл хозяин. Он недоуменно смотрел на меня. Жена пояснила:
- От Степана, из Ровно…
Хозяин протянул руку. Перебросились несколькими фразами. Узнав, что я ещё не обедал, он распорядился накрыть стол. После обеда я сказал кулаку:
- Выполняю задание начальника полиции. Ваш Степан просил, чтобы вы дали одного коня на десяток дней, на обратном пути верну.
Отлично понимая кулацкую натуру и зная, что ему легче расстаться с жизнью, чем со своим конём, я предупредил:
- Запомни, отец, коня пожалеешь - сына можешь потерять. Дело очень важное и срочное.
Хозяин взял одеяло, уздечку, и мы вместе пошли на пастбище.
- Вот тот, гнедой, шибко бегает, - указал рукой крестьянин.
- Хорошо.
- Накинув уздечку и смастерив из одеяла "седло", я вскочил на коня.
- Надеюсь, не подведёшь? - вздохнул хозяин.
- Ну, что вы! - с деланной обидой ответил я. - Через десять дней, а возможно, и раньше, буду у вас.
- Тогда- с богом!
Вечерело.