Я заметил, как загорелись глаза юриста, когда Джим начал свою речь, и как они погасли при последних его словах.
- Вам, наверное, больше моего известно об этом корабле, мистер Пинкертон, - сказал Бэллерс. - Я знаю только, что мне было поручено его купить и что я не сумел этого сделать.
- Мне нравится в вас одна черта, мистер Бэллерс: вы не тратите времени зря, - сказал Джим. - Назовите имя и адрес своего клиента.
- Я пришел к заключению, - ответил Бэллерс с неописуемо хитрым видом, - что не имею права сообщать имя моего клиента. Я буду рад связаться с ним, если вы мне это поручите, но адрес я вам дать не могу.
- Отлично, - сказал Джим и надел шляпу. - Довольно решительный шаг, а? - И продолжал, делая заметные паузы после каждой фразы. - Не передумал? А ну взвесьте, взвесьте. Даю доллар.
- Мистер Пинкертон! - с возмущением воскликнул Бэллерс.
И я на мгновение испугался, что Джим ошибся в оценке его характера и зашел слишком далеко.
- Ах, вам сейчас доллар не нужен, - сказал Джим. - Ну послушайте, мистер Бэллерс, мы оба люди занятые, и я вам прямо скажу свое последнее слово. Согласны на…
- Не надо. Пинкертон, - перебил я, - мне известен адрес: улица Миссии, дом девятьсот сорок два.
Не знаю, кто был более удивлен, Пинкертон или Бэллерс.
- Какого дьявола ты молчал до сих пор, Лауден?! - воскликнул мой друг.
- Ты ведь раньше об этом не спрашивал, - сказал я и покраснел до корней волос, когда он бросил на меня тревожный взгляд.
Наступившее молчание первым нарушил Бэллерс, любезно снабдив нас сведениями, мне неизвестными:
- Раз вы знаете адрес мистера Диксона, - сказал он, явно стремясь отделаться от нас как можно скорее, - то не вижу причин задерживать вас долее.
Не знаю, что чувствовал Пинкертон, во, когда мы вышли из конторы этого мерзкого крючкотвора, у меня на душе лежала свинцовая тяжесть. Я напряженно ждал первого вопроса Джима и готов был со слезами признаться во всем, но мой друг ничего не спросил.
- Надо взять извозчика, - сказал он, чуть ли не бегом устремляясь к ближайшей извозчичьей стоянке. - Время терять нельзя. Ты заметил, к чему я клонил? Какой смысл платить этому Бэллерсу комиссионные!
Снова я ждал, что он спросит меня о причинах моей скрытности, и снова он промолчал. Было ясно, что Джим боится этого вопроса, и я готов был возненавидеть его за подобный страх. Наконец когда мы уже сидели в извозчичьей пролетке и катили к улице Миссии, я не выдержал:
- А ты не спросил меня, откуда я знаю этот адрес, - сказал я.
- Да, - поспешно и смущенно ответил он, - действительно, откуда ты его знаешь? Расскажи, пожалуйста.
Его тон подействовал на меня как пощечина. Я вспылил.
- Попрошу тебя не спрашивать меня об этом, - сказал я. - Я не могу дать никаких объяснений.
Едва я выпалил эти глупые слова, как готов был уже отдать все на свете, чтобы вернуть их. И мне стало совсем стыдно, когда Пинкертон, похлопав меня по плечу, ответил:
- И отлично, милый друг, ни слова более. Я убежден, что ты поступил наилучшим образом.
Снова вернуться к этой теме у меня не хватило мужества, но мысленно я дал клятву, что приложу в дальнейшем все усилия, чтобы исправить последствия нашего безумного поступка, и скорее дам разрезать себя на куски, чем позволю Джиму потерять из за этого хотя бы доллар. Но, когда мы подъехали к дому номер 942, у меня нашлась другая пища для размышлений.
- Мистер Диксон? Он уехал, - сказала квартирная хозяйка.
- Куда?
- Не могу вам сказать, - ответила она. - Он никогда здесь прежде не останавливался.
- А куда он адресовал свой багаж, сударыня? - спросил Пинкертон.
- У него не было багажа. Он приехал вчера вечером, а сегодня уехал, и был у него только небольшой саквояж.
- Когда он уехал? - спросил я.
- Часов в двенадцать, - ответила хозяйка. - Кто-то позвонил ему по телефону и, наверное, сообщил что-нибудь важное, потому что он тут же уехал, хоть и заплатил за комнату вперед за неделю. И вид у него был очень расстроенный. Наверное, "кто нибудь умер.
У меня упало сердце. Пожалуй, причиной его поспешного отъезда действительно была моя идиотская шутка. И опять я спросил себя, почему она могла на него так подействовать, и снова погрузился в водоворот самых невероятных предположений.
Очнувшись от своих мыслей, я услышал, как Пинкертон спрашивает хозяйку:
- А каков он был с виду, сударыня?
- Такой бритый, - ответила она.
И больше ничего от нее нельзя было добиться.
- Остановитесь у ближайшей аптеки, - оказал Пинкертон извозчику.
Из аптеки он позвонил в контору Тихоокеанского пароходства и спросил:
- Какой пароход, идущий в Китай, должен в ближайшее время зайти в Гонолулу?
- "Город Пекин". Он отплыл сегодня в половине второго, - ответили ему.
- Все яснее ясного, - сказал Джим. - Он сбежал, или моя фамилия не Пинкертон. Он решил добраться до острова Мидуэй раньше нас.
Однако я не разделял его мнения - ведь Пинкертон знал не все, а я хорошо помнил страх, отражавшийся на лице капитана Трента, и уверенность, что именно я спугнул мистера Диксона, не оставляла меня, хотя я и понимал, что, возможно, строю свои домыслы на песке.
- Не посмотреть ли нам список пассажиров? - спросил я.
- Диксон - фамилия слишком распространенная, - возразил Джим. - А кроме того, он, наверное, записался под вымышленным именем.
И тут меня словно озарило. Перед моими глазами возникла улица, на которой жил Бэллерс, - когда мы шли туда, я был слишком занят другими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающее. Но теперь я как будто снова увидел грязную мостовую, тяжело нагруженные подводы, путаницу телеграфных проводов, китайчонка с корзиной на голове и у самого угла - бакалейную лавку, на вывеске которой огромными золотыми буквами сияла фамилия "ДИКСОН".
- Ты прав, - сказал я, - он так и поступит. Да и вообще это не его фамилия. Я убежден, что он заимствовал ее с вывески бакалейщика напротив конторы Бэллерса.
- Возможно, - рассеянно ответил Джим и продолжал стоять, хмуря брови.
- Ну, что будем делать дальше? - спросил я.
- С одной стороны, надо бы поторопить подготовку нашей шхуны, - ответил он, - но не знаю, удастся ли это. Я уже звонил капитану, чтобы он не терял времени даром, и, судя по его ответу, у него работа кипит вовсю. Знаешь что, Лауден? Попробуем взяться за Трента. Он в этом как то замешан. Да и не как то, а больше всех. Даже если он не может перекупить у нас бриг, он может объяснить нам, в чем дело.
- Согласен, - сказал я. - Как нам его разыскать?
- Через английское консульство, конечно, - ответил Джим. - И это еще одна причина, почему следует начать с него. Шхуной мы можем заняться и вечером, но консульство тогда будет закрыто.
В консульстве мы узнали, что капитан Трент поселился в гостинице "Веселье". Мы немедленно отправились в это большое, но отнюдь не фешенебельное заведение и обратились за справкой к портье, который жевал большую зубочистку и глядел мимо нас в одну точку.
- Капитан Джейкобс Трент здесь проживает?
- Выбыл, - ответил портье.
- Куда? - спросил Пинкертон.
- Не могу сказать, - ответил портье.
- Когда он уехал? - спросил я.
- Не знаю, - ответил портье и с бесцеремонностью коронованной особы повернулся к нам спиной.
Боюсь и подумать о том, что могло бы случиться дальше, ибо возбуждение Пинкертона уже достигло предела, но, к счастью, от возможного скандала нас спасло появление второго портье.
- Да это, никак, мистер Додд! - воскликнул он, подбегая к нам. - Рад вас видеть, сэр! Чем могу служить?
Добродетель всегда вознаграждается. В свое время я усладил слух этого молодого человека нежными звуками "Перед самой битвой, мама…" на одном из наших пикников, а теперь, в эту критическую минуту, он явился, чтобы помочь мне.
- Капитан Трент? Ну, конечно, мистер Додд. Он уехал около двенадцати, вместе с одним из своих матросов, А гаваец уехал раньше на "Городе Пекине". Я это знаю, потому что отослал в порт его сундучок. Багаж капитана Трента? Я сейчас наведу справки, мистер Додд. Да, они все проживали здесь. Вот их имена в книге. Поглядите, пока я схожу узнаю про багаж.
Я пододвинул к себе книгу и стал рассматривать четыре фамилии, написанные одним и тем же размашистым и довольно скверным почерком: "Трент, Браун, Харди и (вместо А.Синга) Джозеф Амалу".
- Пинкертон, - сказал я вдруг, - у тебя с собой этот номер "Оксидентела"?
- Конечно, - ответил Пинкертон, доставая газету.
Я скользнул глазами по отчету о кораблекрушении.
- Здесь есть еще одна фамилия, - сказал я.
"Элиас Годдедааль, помощник". Почему мы больше ничего не слышали об Элиасе Годдедаале?
- Правильно, - сказал Джим. - Его ведь не было с остальными, когда ты видел их в кафе?
- По моему, нет, - ответил я. - Их было только четверо, и никто из них не был похож на помощника.
В эту минуту вернулся мой портье.
- Капитан сам нанял какой то фургон, - сообщил он, - и вместе с одним из матросов погрузил на него три сундучка и большой саквояж. Наш швейцар помогал им, но фургоном они правили сами. Швейцар думает, что они поехали в приморский район. Это была около часу дня.
- Они могли еще успеть на "Город Пекин", - заметил Джим.
- Сколько их у вас останавливалось? - спросил я.
- Трое, сэр, и еще гаваец, - ответил портье. - Второй матрос тоже уехал, но я не знаю, когда и как.
- А мистер Годдедааль, помощник, здесь не проживал? - спросил я.
- Нет, мистер Додд, только эти четверо, - ответил портье.
- И вы о нем ничего не слышали?
- Нет. А почему вы их разыскиваете, мистер Додд? - осведомился портье.
- Мы с моим другом купили их корабль, - объяснил я, - и хотели выяснить кое какие подробности. Крайне неприятно, что мы никого не нашли.
К этому времени вокруг нас собралось несколько любопытных - сенсационный аукцион еще не был забыт. И тут один из зевак, дюжий матрос, неожиданно сказал:
- А помощник, наверное, еще в городе. Он ведь совсем больной. Говорят, на "Буре" он не выходил из лазарета.
Джим дернул меня за рукав.
- Вернемся-ка в консульство, - сказал он.
Но даже в консульстве о мистере Годдедаале ничего не было известно. Судовой доктор с "Бури" выдал справку, что он находится в тяжелом состоянии, сам помощник в консульстве не появлялся, а только прислал свои документы.
- У вас есть телефонная связь с "Бурей"? - спросил Пинкертон.
- Есть, - ответил клерк.
- Так, может, вы позвоните туда или позволите мне позвонить? Нам совершенно необходимо увидеться с мистером Годдедаалем.
- Хорошо, - ответил клерк и взял телефонную трубку. Поговорив несколько минут, он обернулся к нам.
- Мне очень жаль, - сказал он, - но мистер Годдедааль уехал с корабля, и никто не знает куда.
- Скажите, вы оплачиваете проезд потерпевших кораблекрушение на родину? - спросил я, когда мне в голову пришла неожиданная мысль.
- Если они просят об этом, - ответил клерк, - что бывает не всегда. Сегодня утром мы оплатили проезд гавайца до Гонолулу, и, насколько я понял из слов капитана Трента, остальные собираются вернуться на родину вместе.
- Так, значит, вы еще не выдавали им деньги? - спросил я.
- Пока еще нет, - ответил клерк.
- А вы очень удивитесь, узнав, что они уже уехали? - спросил я.
- Этого не может быть, вы ошибаетесь, - сказал он.
- Однако так оно и есть, - настаивал я.
- Нет, нет, вы ошибаетесь, - повторил он.
- Разрешите воспользоваться вашим телефоном? - спросил Пинкертон и после утвердительного ответа позвонил в типографию, которая обычно печатала наши объявления.
Я не слушал этого разговора, потому что вспомнил вдруг размашистый скверный почерк в книге гостиницы "Веселье" и осведомился у клерка, нет ли у него образчика почерка капитана Трента. Тут я узнал, что капитан не может писать, так как поранил правую руку незадолго до катастрофы, и что даже корабельный журнал в последние дни вел за него мистер Годдедааль, а сам Трент даже расписывался левой рукой. К тому времени, когда я получил все эти сведения, Пинкертон уже повесил трубку.
- Ну, с этим все. А теперь займемся шхуной, - сказал он. - И, если завтра к вечеру я не разыщу этого Годдедааля, мое имя не Пинкертон.
- Каким образом? - поинтересовался я.
- Увидишь вечером, - ответил Пинкертон. - А теперь после всей этой канители с консульством, портье и сморчком Бэллерсом приятно будет посмотреть на шхуну. Там, наверное, работа идет полным ходом.
Однако на пристани царила полная тишина и спокойствие. И, если не считать дымка, поднимавшегося над камбузом, на "Норе Крейн" не было заметно никаких признаков жизни. Пинкертон побледнел и, стиснув зубы, прыгнул на борт шхуны.
- Где капитан этой… - Он не докончил фразы, потому что не нашел слова, достаточно сильного, чтобы выразить свои чувства.
Вопрос его, казалось, был обращен в пустоту. Однако из дверей камбуза высунулась чья то голова - очевидно, кока.
- Закусывает у себя в каюте, - ответил этот субъект, что то пережевывая.
- Шхуна разгружена?
- Нет, сэр.
- И разгрузка даже не начиналась?
- Да нет, начиналась. Завтра мы возьмемся за дело поживей.
- Ну, кому то это даром не пройдет, - сказал Пинкертон и решительным шагом направился к каюте.
Там за накрытым столом сидел смуглый толстяк и увлеченно расправлялся с жарким. При нашем появлении он оторвался от еды и смерил взглядом Пинкертона, который, скрестив руки на груди, смотрел на него в упор, сурово сжав губы. На добродушном лице капитана появилось удивление, смешанное с досадой.
- Так вот что вы называете спешкой? - сказал наконец Джим.
- А вы кто такой? - воскликнул капитан.
- Кто я такой? Я Пинкертон, - ответил Джим, как будто это слово было магическим талисманом.
- Вы не очень то вежливы, - возразил капитан, но это имя, по видимому, произвело на него впечатление, потому что он все таки встал и поспешно добавил: - Когда нибудь надо же и пообедать, мистер Пинкертон.
- Где ваш помощник? - рявкнул Джим.
- Где то в городе.
- Ах, где то в городе! - язвительно повторил Пинкертон. - А теперь я вам скажу, что я о вас думаю: вы мошенник, и, если бы только я не боялся запачкать свой башмак, я бы пинком вышвырнул вас вместе с вашим обедом на пристань.
- Я вам тоже кое что скажу, - ответил капитан багровея. - Для такого, как вы, я корабль не поведу, даже если бы вы меня на коленях умоляли. Я привык иметь дело с людьми порядочными.
- Я могу вам назвать имена кое каких порядочных людей, с которыми вам больше не придется иметь дело! - отрезал Джим. - Это вся компания Лонгхерста. Уж об этом я позабочусь! Собирайте свои вещи, да побыстрей, и забирайте с собой свою паршивую команду. Я сегодня же вечером найду себе настоящего капитана и настоящих матросов.
- Я уйду, когда мне будет удобно, а удобно мне будет завтра утром! - крикнул нам вслед капитан.
- Сегодня весь мир словно перевернулся, - пожаловался Пинкертон, когда мы вышли на пристань. - Сначала Бэллерс, потом портье с зубочисткой, а теперь этот мошенник. А где мне искать капитана, Лауден? Ведь Лонгхерст час назад ушел домой, да и остальных никого не найти.
- Я знаю, где, - ответил я. - Садись скорей. - И, когда мы сели в пролетку, добавил, обращаясь к извозчику: - Гони к трактиру Черного Тома.
Добравшись до этого заведения, мы пересекли большой зал и, как я и надеялся, нашли в задней комнате Джонсона и весь его клуб. Стол был сдвинут к стене. Один из торговцев копрой играл в углу на губной гармонике, а посредине Джонсон и еще какой то моряк, обняв друг друга за плечи, неуклюже, но с большим усердием отплясывали неизвестный мне танец. В комнате было холодно и в то же время душно. Газовая горелка, ежеминутно грозившая обжечь головы танцоров, бросала вокруг неверный свет. Музыка звучала визгливо и заунывно, а лица всех присутствующих были так серьезны и торжественны, словно они находились в церкви.
С нашей стороны было бы, конечно, невежливо прерывать это унылое веселье, поэтому мы тихонечко пробрались к стульям, точно слушатели, опоздавшие на концерт, и стали ожидать конца пляски. Но вот, наконец, торговец, как видно, выдохся и оборвал мелодию на середине такта. С прекращением музыки остановились и танцоры. Несколько мгновений они покачивались, все еще обнимая друг друга, а затем разошлись в разные стороны, поглядывая на зрителей в ожидании аплодисментов.
- Хорошая пляска, - сказал кто то.
Но, очевидно, такая похвала не удовлетворила исполнителей, потому что они не преминули тут же высказать и свое мнение.
- Ну что ж, - сказал Джонсон, - может, я и плохой моряк, зато танцевать я умею.
А его бывший партнер с почти трогательной убежденностью добавил:
- Я легок на ногу, будто перышко.
Заметив, откуда дует ветер, я, как вы легко догадываетесь, сначала отпустил несколько комплиментов по поводу танцевального искусства Джонсона, а потом, задобрив его этой лестью, увел в коридор и, рассказав о нашем положении то, что нашел нужным, попросил стать нашим капитаном или, если это его не устраивает, порекомендовать нам какого нибудь подходящего человека.
- Чтобы я да пошел в капитаны! - вскричал он. - Ни за что на свете!
- Но ведь вы же помощник, - возразил я.
- Конечно, помощник, - засмеялся Джонсон, - потому то в капитаны я и не пойду. Но я вас выручу. Я уговорю Арти Нейрса. Вы же его видели. Первоклассный моряк и умеет подать товар лицом.
После чего он сообщил мне, что мистер Нейрс, который через шесть месяцев должен был получить под свою команду прекрасный барк, пока, ожидая, чтобы поулеглись слухи, живет очень уединенно и будет рад переменить обстановку. Я подозвал Пинкертона и объяснил ему положение дел.
- Нейрс! - воскликнул Джим, едва только услышал это имя. - Да ведь лучше ничего и придумать нельзя! Такого моряка поискать, Лауден.
Все было решено, и Джонсон обещал на следующее утро привести к нам Нейрса еще до шести часов, а Черный Том, к которому мы обратились за советом, обязался к тому же часу подобрать нам четырех бравых моряков, ручаясь даже, что они будут трезвы, как стеклышко, хотя в последнем мы и позволили себе усомниться.
Когда мы вышли из трактира, на улицах уже горели фонари. Везде по холмам разбегались яркие цепочки огней, а на невидимых волнах бухты поднимались и опускались сигнальные огни стоявших там бесчисленных судов. Мы расплатились с извозчиком и пошли пешком к ресторанчику "Пудель", чтобы поужинать.
По дороге туда я заметил, что расклейщик афиш наклеивает на будку какое то объявление. Это меня удивило, потому что час был уже поздний, и, остановившись, я стал ждать, когда объявление будет полностью развернуто. Пинкертон терпеливо стоял рядом. Вот что я прочел:
ДВЕСТИ ДОЛЛАРОВ НАГРАДЫ
офицерам и матросам
потерпевшего крушение брига
"ЛЕТЯЩИЙ ПО ВЕТРУ",
если они обратятся
лично или письменно
в контору Джеймса Пинкертона
до полудня завтрашнего дня.
- Это ты придумал. Пинкертон? - воскликнул я.