В период с октября 1962 по 1970 год Пауэрс работал в фирме "Локхид" лётчиком-испытателем.
В 1970 году он написал в соавторстве с Джентри Куртом книгу "Операция "Перелёт: воспоминания об инциденте с U-2"". Спустя два года она была издана в Советском Союзе, правда с грифом "Для служебного пользования". Сам Пауэрс считал идею написания книги неудачной, т. к. еще за несколько месяцев до выхода книги его уволили из "Локхид Мартин". Именно из-за этой книги, как впоследствии ему рассказали его бывшие коллеги, он стал персоной нон-грата для подрядчиков ЦРУ и Минобороны США.
Затем Пауэрс стал радиокомментатором на радиостанции KGIL, а затем пилотом вертолёта в агентстве радиотелевизионных новостей KNBC в Лос-Анджелесе. 1 августа 1977 года он погиб при катастрофе пилотируемого им вертолёта, возвращаясь со съёмок тушения пожара в окрестностях Санта-Барбары; вероятной причиной падения стал недостаток топлива; вместе с Пауэрсом погиб оператор телекомпании Джордж Спирс. В последний момент он заметил детей, играющих в этом районе, и направил вертолёт в другое место, чтобы предотвратить их смерть (если бы не это отклонение в последнюю секунду, которое поставило под угрозу его спуск в режиме авторотации, он мог бы благополучно приземлиться). Похоронен на Арлингтонском кладбище.
Несмотря на неудачу его знаменитого разведывательного полёта, Пауэрс в 2000 году был посмертно награждён за него (получил Медаль военнопленного, Крест за выдающиеся лётные заслуги, Памятную медаль национальной обороны). 12 июня 2012 года начальник штаба американских ВВС генерал Нортон Шварц вручил внуку и внучке Пауэрса "Серебряную Звезду" – третью по значимости военную награду США – за то, что тот "стойко отверг все попытки получить жизненно важную информацию об обороне или быть эксплуатируемым в целях пропаганды".
Сын пилота – Гарри Пауэрс-младший – рассказал журналисту Александру Гасюку о том, как ему удалось добиться вручения этих наград:
"Рассекреченные в 1998 году документы подтвердили, что полет отца на "У-2" был совместной операцией ЦРУ и ВВС США. Это дало возможность официально признать его военнопленным, и именно поэтому он получил предыдущие награды. Десять лет спустя я узнал о двух других американских пилотах, сбитых на границах СССР и оказавшихся в советских тюрьмах, которые впоследствии получили высокие награды. На основании этого в январе 2011 года я написал письмо в Пентагон и поинтересовался, не является ли данный факт прецедентом и для моего отца. Спустя 10 месяцев Министерство обороны США подтвердило право отца на посмертное присуждение Серебряной звезды".
"Адвокат дьявола"
Так на Западе иногда называли адвоката из ГДР Вольфганга Фогеля, который в период с 1962 по 1989 год организовал обмен порядка 150 агентов и кадровых разведчиков 23 стран. Кроме этого, при его посредничестве с 1964 по 1989 год из Восточной Германии на Запад выехали около 34 тыс. политзаключенных и 215 тыс. рядовых граждан. В обмен на возможность оказаться по другую сторону "берлинской стены" власти ФРГ заплатили ГДР порядка 3,5 млрд марок (около 2,7 млрд долларов США). Впрочем, всего бы этого не было, если бы в 1959 году тридцатичетырехлетний адвокат не принял предложение восточногерманских спецслужб выступить в качестве посредника на переговорах об обмене Рудольфа Абеля на граждан США.
Фогель родился в Нижней Силезии 30 октября 1925 года. После войны изучал право в Йене и Лейпциге, получил диплом юриста и стал работать на восточногерманское государство. Известность к нему пришла в середине февраля 1962 года, после того как журналисты выяснили, кто выступал в роли посредника со стороны Москвы. Впрочем, такая слава сыграла с ним злую шутку.
В 1988–1989 годах, когда его услуги уже были не нужны в Европе, он начал помогать Израилю в обмене его разведчиков.
В 1992 году Фогель был вынужден признаться в сотрудничестве с министерством госбезопасности ГДР и был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в вымогательстве в отношении граждан ГДР, желавших выехать в ФРГ. В 1998 году Федеральная судебная палата ФРГ признала его невиновным. Последние годы Вольфганг Фогель жил с женой Хельгой в баварском городе Шлирзее.
В 1993 году на Западе была издана его биография: "Адвокат дьявола".
Фогель умер 21 августа 2008 года в своём доме в Шлирзее в Баварии в кругу родных и близких от сердечного приступа.
В комментарии на смерть Вольфганга Фогеля на английском языке радиостанция "Немецкая волна" отмечает, что "в разгар холодной войны, в конце 1950-х годов, Фогель был единственным переговорщиком" между двумя Германиями, которые в то время отвергали любые официальные контакты друг с другом.
Другой посредник – Людвиг Ревингер, – занимался обменом немцев, которые были арестованы органами госбезопасности ГДР. В отличие от своего коллеги, он был известен лишь узкому кругу лиц.
О нем не снимут кино
Фредерик Прайор вошел в историю "холодной войны" как человек, которого обменяли на советского супершпиона Рудольфа Абеля. Больше он ничем не знаменит. Даже если бы про него решили снять фильм или написать документальную книгу, то сценаристов и журналистов ждало бы разочарование. Обмен в феврале 1962 года – единственное значимое и яркое событие, которое могло бы заинтересовать зрителей и читателей.
Он родился в 1933 году в США. В 1955 году окончил Оберлин колледж. Это учебное заведение известно тем, что одно из первых в США начало принимать на учебу женщин и афроамериканцев. В 1959 году после окончания Йельского университета преподавал в нем, а также в Западноберлинском свободном университете.
В августе 1961 года он был арестован полицией ГДР. По утверждению отдельных авторов – за преступления экономического характера. Скорее всего, речь идет о незаконных валютных операциях. Затем процедура обмена – и он вернулся в США и продолжил заниматься преподавательской деятельностью. В 1962–1964 годах был ассистентом профессора экономики в Университете Мичигана. Затем получил звание профессора и трудился в различных учебных заведениях США и Западной Европы.
Приложение 1. Рудольф Абель. Возвращение на родину. Отрывок из неопубликованных воспоминаний
"…Дорога шла под уклон, впереди были видны вода и большой железный мост. Недалеко от шлагбаума машина остановилась. У входа на мост большая доска оповещала на английском, немецком и русском языках: "Вы выезжаете из американской зоны".
Приехали!
Мы постояли несколько минут. Кто-то из американцев вышел, подошел к барьеру и обменялся несколькими словами с человеком, стоявшим там. Еще несколько минут ожидания. Нам дали сигнал приблизиться. Мы вышли из машины, и тут обнаружилось, что вместо двух небольших сумок с моими вещами захватили только одну – с бритвенными принадлежностями. Вторая, с письмами и судебными делами, осталась у американцев. Я запротестовал. Мне обещали их передать. Я их получил месяц спустя!
Неторопливыми шагами мы прошли шлагбаум и по легкому подъему моста приблизились к середине. Там уже стояли несколько человек. Я узнал Уилкинсона и Донована. С другой стороны также стояли несколько человек. Одного я узнал – старый товарищ по работе. Между двумя мужчинами стоял молодой высокий мужчина – Пауэрс.
Представитель СССР громко произнес по-русски и по-английски: "Обмен".
Уилкинсон вынул из портфеля какой-то документ, подписал его и передал мне. Быстро прочел – он свидетельствовал о моем освобождении и был подписан президентом Джоном Ф. Кеннеди! Я пожал руку Уилкинсону, попрощался с Донованом и пошел к своим товарищам. Перешел белую черту границы двух зон, и меня обняли товарищи. Вместе мы пошли к советскому концу моста, сели в машины и спустя некоторое время подъехали к небольшому дому, где меня ожидали жена и дочь.
Кончилась четырнадцатилетняя командировка!".
Источник: Нехамкин С. "За Абелем летописец не ходил". // Известия. – 2003. – 11 июля.
Приложение 2. Советская официальная версия процедуры обмена Абеля на Пауэрса
В 1972 году в СССР издательство "Юридическая литература" опубликовало книгу генерал-майора КГБ Арсения Тишкова "о судебном процессе над выдающимся советским разведчиком Рудольфом Абелем (Вильямом Генриховичем Фишером, 1903–1971), о его пребывании в тюрьме и о последующем обмене на американского летчика Пауэрса". Вот как происходила процедура обмена согласно советской версии.
"7 мая 1960 года Абель сидел в своей камере в тюрьме г. Люисберга (штат Пенсильвания), погрузившись в свое излюбленное занятие: решал математические задачи. Вдруг его внимание привлек легкий шорох. В маленьком окошечке в двери торчала газета, свернутая в трубку.
Это был приятный сюрприз.
Абель оказался в Люисберге, направляясь по этапу в Атланту из Нью-Йорка, куда Рудольф Иванович временно был переведен в связи с рассмотрением его дела в Верховном суде.
Режим для этапников в Люисбергской тюрьме был установлен строгий. Уже более недели он не имел никаких сведений о том, что творится за стенами тюрьмы.
Абель быстро развернул газету и его внимание сразу привлек напечатанный огромными буквами заголовок: "Над Свердловском, СССР, сбит самолет У-2". Ниже, помельче, было напечатано:… "Пауэрс, пилот, схвачен русскими. Ему грозит суд как шпиону".
Самолет Пауэрса был сбит 1 мая, но в США целую неделю никто не знал об аресте Френсиса Пауэрса. Конечно, ЦРУ и Пентагон доложили президенту о том, что разведывательный самолет, на котором он летел, пропал, не вернулся с задания. Но что с ним? Сбит или потерпел аварию, жив ли пилот, и если жив, то где он? На эти вопросы никто не мог ответить до тех пор, пока в Москве не была обнародована соответствующая информация.
Этим и объясняется, почему сообщение, которое сейчас с волнением читал и перечитывал Рудольф Иванович, появилось в американских газетах только 7 мая.
Абель в тот момент не мог еще знать, какую важную роль сыграет в его личной судьбе случай с Пауэрсом. Но все же арест советскими властями американского летчика-шпиона был одним из вариантов, предусмотренных в том письме к судье Байерсу, в котором Донован обосновывал необходимость в интересах США сохранить жизнь Абелю. Естественно, что Рудольф Иванович невольно подумал об этом. Но жизненный опыт и трезвый рассудок подсказывал: не следует раньше времени предаваться надеждам, которые могут оказаться несбыточными.
Многое в создавшейся ситуации оставалось пока неизвестным. Каков будет результат суда над Пауэрсом? Проявит ли кто-либо инициативу в постановке вопроса об обмене его на Пауэрса? На каких условиях? Найдет ли для себя приемлемыми эти условия противная сторона? Благоприятно или неблагоприятно сложится политическая обстановка? Наконец, нужен ли Пауэрс правительству США?
Ничего этого Абель не знал и поэтому, возвратившись в федеральную тюрьму в Атланте, постарался окунуться поскорее в привычную уже работу в тюремной мастерской и свои обычные тюремные занятия, чтобы поменьше думать о вопросах, разрешение которых от него не зависело.
Однако в американской прессе сразу же вслед за сообщением о гибели У-2 имена Пауэрса и Абеля начали склоняться вместе.
11 мая президент Эйзенхауэр после нескольких неуклюжих попыток изобразить У-2 как самолет метеорологического назначения, а нарушение им границ СССР – как случайность ("сбился с пути") вынужден был признать преднамеренный разведывательный характер этих полетов и взял на себя всю ответственность за них, но напомнил о деле Абеля.
Заявление президента было воспринято как сигнал.
Во всех газетах снова запестрели фотографии Абеля и заметки о нем. А в редакционной статье нью-йоркской газеты "Дейли Ньюс" содержалось прямое предложение обменять Абеля на Пауэрса.
Примерно в это же время Абель получил в атлантской тюрьме необычное письмо. Отец Френсиса Пауэрса – Оливер Пауэрс – сообщал ему, что будет ходатайствовать перед своим правительством об освобождении Рудольфа Ивановича, если тот в свою очередь предпримет шаги к освобождению его сына.
Абель ответил коротко: правительство США запретило ему переписку с семьей, и потому он не может выполнить его просьбу. Абель передал эти письма Доновану и просил переслать их адвокату своей жены.
Донован представил копии этих писем в распоряжение ФБР и ЦРУ И, как он пишет, "по рекомендации правительства" передал телеграфным агентствам краткое сообщение о письмах Пауэрса и Абеля. Конечно, это делалось для того, чтобы довести таким неофициальным путем эту информацию до сведения Москвы и посмотреть, какая последует реакция.
Когда Абелю стало известно, как Донован распорядился его письмами, он направил ему записку с резким протестом. Абель не хотел, чтобы инициатива обмена исходила якобы от него.
24 июня 1960 года Абель неожиданно получил радостную весть: министерство юстиции отменило свой запрет на его переписку с семьей (Донован пишет, что сделано это было с целью облегчить решение вопроса об обмене Абеля на Пауэрса).
Три недели спустя в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, начался судебный процесс по обвинению Френсиса Пауэрса в шпионаже в пользу США. В зале суда присутствовали родители Пауэрса – Оливер и Ида Пауэрс – его жена Барбара и прибывший из США их адвокат. Иностранные дипломаты и журналисты имели возможность своими ушами слышать подробные показания обвиняемого о его шпионской деятельности для ЦРУ и своими глазами видеть вещественные доказательства, подтверждающие эти показания. Все было оформлено надлежащим образом, в полном соответствии с советским уголовным и уголовно-процессуальным законодательством, и виновность Пауэрса была полностью доказана.
Пауэрсу грозила смертная казнь, но советский суд ограничился сравнительно мягким приговором. Он был приговорен к 10 годам лишения свободы, причем только первые три года к тюремному заключению, а остальные 7 лет – к содержанию в исправительно-трудовой колонии.
В американских газетах вокруг суда над Пауэрсом началась очередная антисоветская шумиха. Писалось об "отсутствии объективности" у советского суда, о "беспринципности" адвоката, о "бесправии" обвиняемого и т. д., и т. п. Абель писал по этому поводу Доновану:
"Я не могу понять, как может кто-либо назвать приговор Пауэрсу "очень суровым" по сравнению с тридцатью годами, которые получил я. Какими же словами можно охарактеризовать мой приговор? Сомневаюсь, смог бы судья Байерс найти подходящие определения! Иногда я задумываюсь над тем, какова была бы реакция здесь в конгрессе, в печати, по радио и по телевидению, если бы в Канзасе произошло что-либо вроде инцидента с У-2 и в роли злодея в этой пьесе оказался бы русский летчик?"
Однако Донован при первой же встрече с Абелем тоже допустил разные злопыхательские выпады в адрес советского суда (он повторил их позднее в своей книге). Тогда Абель вновь задал ему вопрос:
– Скажите, каким был бы приговор суда США в случае появления советского летчика над городом в центре США, в обстоятельствах, аналогичных полету Пауэрса?
Донован промолчал.
Несмотря на то, что инициатива обмена исходила от американской стороны, дело тянулось страшно медленно. В Вашингтоне шли споры. Министерство юстиции и входившее в его систему Федеральное бюро расследований тянули и противились обмену в надежде на то, что Абелю надоест сидеть в тюрьме и он расскажет им о своей деятельности в США. Руководители же Центрального разведывательного управления, по-видимому, хотели все же поскорее получить Пауэрса, чтобы знать подробности того, что же произошло 1 мая 1960 года под Свердловском.
"Правительству требуется девять месяцев, чтобы сделать то, что вы, адвокаты, занимающиеся частной практикой, делаете за три недели", – так говорил Доновану один из его друзей, рекомендуя проявить терпение.
Учитывая перспективу обмена, американская контрразведка еще раз попыталась получить согласие Абеля на сотрудничество, прежде чем ей, возможно, пришлось бы его освободить. На этот раз Абеля шантажировали угрозой, что при его несогласии обмен может не состояться. Но, по свидетельству Донована, было непохоже, что полковник становится более сговорчивым. Он казался особенно воинственно настроенным.
Медленно шла через все цензурные инстанции переписка Абеля с семьей и переписка его семьи с Донованом. Чтобы ускорить дело, жена Абеля пыталась обращаться непосредственно к президенту, но из этого ничего не получилось.
Прошел еще год. Газеты постепенно перестали писать и об Абеле, и о Пауэрсе. Их страницы заняли новые события, новые сенсации. Только в федеральной тюрьме в Атланте все оставалось по-старому. Правда, сменился начальник тюрьмы Уилкинсон. Его назначили заместителем начальника Управления тюрем США, но на положении Абеля это никак не отразилось. Жизнь текла размеренно, строго, по раз навсегда установленному руслу.
Тем неожиданнее оказался для Рудольфа Ивановича вызов его к начальнику тюрьмы в конце декабря 1961 года Абель к нему ни с какими просьбами не обращался и сейчас, сидя в приемной, пытался угадать, зачем он ему понадобился. О том, что произошло дальше, мы передаем в изложении самого Абеля:
"Наконец я вошел, и начальник вежливо предложил мне сесть. Он протянул мне конверт, в верхнем правом углу которого было написано: "Вскрыть в присутствии Абеля Р. И.". Я возвратил ему конверт, он его вскрыл и вынул второй; посмотрев на него, он передал его мне. На втором было написано: "После прочтения уничтожить". Я снова вернул конверт, и начальник вскрыл его. Он вынул сложенный лист бумаги, взглянул на него и передал мне.
Письмо было от Донована. Он писал, что собирается поехать в Восточный Берлин в качестве неофициального представителя правительства США для ведения переговоров об обмене, и просил меня написать письмо жене, объясняющее цель его поездки, с просьбой обеспечить ему соответствующий прием со стороны представителей советского посольства.
Я сказал начальнику, что напишу соответствующее письмо, и мы договорились, что в обеденный перерыв я ему передам свое послание. Это письмо было доставлено жене в рекордно короткое время – два-три дня против обычных тридцати дней. Вскоре я получил ответ, что жена предпринимает нужные меры.
Машина закрутилась!"
Истинная цель поездки Донована в Европу хранилась в глубокой тайне. Для родных и знакомых он отправился в Лондон по делам своих клиентов – страховых компаний. По-видимому, существовали опасения, что в США найдутся силы, которые в последний момент могут сорвать или сильно осложнить осуществление решения президента Кеннеди об обмене.
Опасения же Донована о трудностях, с которыми он встретится в советском посольстве, оказались несостоятельными. Там все вопросы, связанные с обменом, он уладил в несколько дней.
И вот, наконец, наступил момент, которого Рудольфу Ивановичу Абелю пришлось ожидать почти пять лет.
– Абель, возьмите вещи. Идите вниз.
Надзиратель подождал, пока Абель собрал свой несложный тюремный багаж, и проводил его в комнату дежурного.
– Вам надо поехать в Нью-Йорк, – сказал начальник тюрьмы.
Абелю выдали костюм, отвели к парикмахеру. Папку с рисунками и математическими выкладками забрал заместитель начальника тюрьмы. Обещал прислать после просмотра.
Затем Абеля под усиленной охраной направили в Нью-Йорк, а оттуда на специальном военном самолете в Западный Берлин.