В 1934 году сотрудник внешней разведки Дмитрий Федичкин был назначен помощником резидента в Варшаве. В результате работы с подставой польской контрразведки в 1936 году он был арестован и заключен в тюрьму. В том же году Федичкин был обменян на польского разведчика, задержанного с поличным в СССР. Этот эпизод никак не отразился на его карьере. Через два месяца, в 1936 году, был направлен сначала помощником, а затем резидентом в Италию, где находился до 1940 года. От руководимой им резидентуры поступала интересующая внешнюю разведку информация, в том числе документальная. В 1940–1941 годах работал в контрразведывательном управлении НКВД.
Йозеф Дицка (в СССР: Иосиф Людвигович Дицка; "Курт Денис", "Винклер", "Йозеф Новак" и др.) по линии советской военной разведки был направлен в Австрию с задачей воссоздать (но уже в рядах компартии) разгромленную после февральского восстания 1934 года военизированную социал-демократическую организацию Шуцбунд. Создал "Автономный Шуцбунд" и стал одним из его руководителей (1934–1935 годы). В марте 1935 года был арестован с фальшивым бельгийским паспортом на имя Анри Белленже, земельным судом в Вене приговорен к 5 годам тюремного заключения. В июле 1936 года был амнистирован австрийскими властями и 26 августа 1936 года в результате обмена заключенными прибыл в Чехословакию, откуда направился в СССР.
В сентябре 1936 года Йозеф Дицка отбыл в Испанию. С 1936 по 1938 год воевал в составе республиканской армии (начальник штаба 35-й дивизии, майор). Отличился в битве при Брунете (в 15 милях к западу от Мадрида). Работал сотрудником австрийского сектора Управления кадров Интербригад в Альбасете. С 1939 года – в СССР, куда попал через Францию. С 1939 по 1941 год был в распоряжении Специального отдела "А" РУ Генштаба Красной Армии. 10 августа 1941 года был десантирован в Польшу на парашюте в район Влощова вместе с Андреем Кабошом ("Келлер") с заданием вести разведку в Чехословакии, документы у него были на имя Йозефа Новака. Кабош должен был обосноваться в Словакии, а Дицка в Праге. Йозеф сломал ногу при посадке и покончил жизнь самоубийством, чтобы не попасть в плен.
Арнольд Икал в июле 1925 года был направлен Латвийской секцией Коминтерна на нелегальную партийную работу в Латвию, в сентябре того же года был арестован и при попытке побега тяжело ранен. Приговорен к 4 годам каторжной тюрьмы в 1926 году по обвинению в сборе разведывательной информации для Советского Союза. Вернулся в Москву в январе 1927 года по обмену политзаключенными. Затем в течение десяти лет находился на нелегальной работе по линии советской военной разведки в Германии и США. В ноябре 1937 года был отозван в Москву и репрессирован.
Викентий Илинич с февраля 1924 по июль 1925 года находился на нелегальной зарубежной работе в Варшавской резидентуре советской военной разведки, которую возглавляла Мария Скоковская. Был арестован польской полицией 4 июля 1925 года. Как писала одна из польских газет: "В субботу эта автомашина [такси, принадлежащее одному из членов группы] приехала на ул. Новогродзкую и остановилась перед домом № 12, чтобы забрать оттуда самого Илинича с важными документами. В тот момент, когда Илинич поспешно садился в авто, его арестовали". Был приговорен по обвинению "в умышленной передаче сведений, составляющих государственную тайну" к 6 годам каторги. В документах польской разведки и в польской прессе именно он называется главой разведгруппы, а Скоковская лишь его связной. В ночь 3 на 4 января 1928 года вернулся в СССР в результате обмена политзаключенными вместе с Марией Скоковской, разведчиком-нелегалом Воледаром Следзьем и другими.
С 1923 по 1925 год в Польше работал сотрудник советской военной разведки Юрий Мазель. В 1925 году был арестован и осужден на 4,5 года лишения свободы. В том же году вернулся в СССР в результате обмена заключенными.
Георг Мольтке (настоящее имя Георг Лаурсен) в январе 1926 года по линии внешней разведки был отправлен на нелегальную работу в Германию, но уже в феврале был арестован в Лейпциге с чемоданом, набитым секретными немецкими документами. Его приговорили к 2,5 годам заключения в крепости и штрафу в 500 золотых марок, но в конце 1927 года он вернулся в Москву по обмену.
С октября 1934 года прикомандированный к разведотделу штаба Белорусского военного округа Семен Чернухо находился на нелегальной работе в Польше с чехословацким паспортом на имя Давида Вольдемана. В сентябре 1936 года был арестован латвийскими властями, когда возвращался в СССР. 3 ноября 1936 года Нарком обороны Клим Ворошилов доложил Иосифу Сталину: "Тов. Чернухо успешно работал в Польше и хорошо держит себя на следствии. Прошу утвердить обмен тов. Чернухо на латвийского гражданина В. Перштейна". Обмен состоялся, и разведчик-нелегал вернулся на Родину.
Спасти "Доктора Боша"
Продолжались обмены даже во время кровавых репрессий в 37-м году. Так, в октябре 1937-го произошел обмен Якова Бронина (настоящая фамилия – Лихтенштейн, он же "Доктор Бош") на Цзян Цзинго. Последний был старшим сыном Чан Кайши.
Сотрудник советской военной разведки Яков Бронин в 1933 году сменил Рихарда Зорге на посту руководителя нелегальной резидентуры. Когда в 1935 году его арестовали, то при нем не было подлинных документов, удостоверяющих личность, зато была пара фальшивых паспортов. Его приговорили к 15 годам заключения и отправили отбывать срок в тюрьму в Ханькоу, которая славилась особо тяжелыми условиями.
О дальнейших событиях в своей книге "Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке" рассказал историк Евгений Горбунов:
"Москва делала все возможное, чтобы вытащить из тюремного застенка своего резидента. Было решено попробовать подкупить начальника тюрьмы в Ханькоу, где содержался Бронин…
Организацией освобождения Вальдена (Бронина) руководил резидент ИНО (внешняя разведка – прим. ред.) Вартэ. Под этим именем выступал один из сотрудников политической разведки Эммануил Куцин, работавший под крышей вице-консула в Шанхае. На совещании в полпредстве, где разрабатывался план операции, присутствовали Муромцев, Косов, Иткин и корреспондент "Правды" Гартман. Под фамилией Косова выступал сотрудник ИНО Владимир Нейман… После неудачной операции по освобождению Бронина и расконспирации его отозвали в Москву, а через некоторое время отправили в заграничную командировку. В начале 1938 года снова отозвали в Москву, в феврале арестовали и по приговору выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР расстреляли в Хабаровске.
Абрам Гартман (Гутнер) работал в Разведупре…
На совещании было решено выкупить резидента, предложив крупную сумму в валюте (несколько десятков тысяч долларов) начальнику тюрьмы. Для переговоров с ним Вартэ использовал своего агента "Наидиса", который находился в Китае на нелегальном положении. Муромцев и Косов как работники Центросоюза перевезли деньги на самолете из Шанхая в Ханькоу и вручили их "Наидису". Но он был выдан китайской полиции начальником тюрьмы и при передаче денег арестован. Это был один из немногих случаев, когда на продажного китайского чиновника крупная сумма в валюте не произвела впечатления. Попытка освобождения резидента сорвалась, и китайские газеты начали очередной скандал. Вартэ, Косов и Гартман были расконспирированы перед сотрудниками посольства и китайским обслуживающим персоналом, и их пришлось отозвать в Москву. Крупная сумма денег пропала, а китайская контрразведка, сопоставив прилет в Ханькоу двух советских работников с передачей денег, сделала соответствующие выводы. Таковы были итоги неудачной операции…
А какова судьба главного героя этой истории? После неудачной попытки освобождения он продолжал сидеть в тюрьме. В июле 1937 года началась японо-китайская война, скромно именуемая в Японии "инцидентом", продолжавшаяся до августа 1945 года. Отношения между двумя странами сразу же улучшились, появилась возможность вытащить из тюрьмы резидента, обменяв его на сына Чан Кайши, арестованного в Советском Союзе. 11 октября 1937 года был произведен обмен, и Бронин отправился в Алма-Ату по трассе "Зет", по которой перегонялась военная техника из Советского Союза в Китай. Тюремная эпопея закончилась для бригадного комиссара благополучно. Несмотря на разгул репрессий, он не только не был арестован, но его даже не выгнали из армии. Он работал в центральном аппарате Разведупра, а в 1940–1941 годах был старшим преподавателем по агентурной разведке Высшей спецшколы Генштаба. Во время войны был преподавателем Военной академии в Ташкенте и Москве. Беда пришла к нему в 1949-м, когда он был арестован и 14 октября 1950 года осужден Особым совещанием при МГБ на 10 лет лагерей. Просидел он в Омской области до 1955 года и в апреле был освобожден и реабилитирован. Потом работал в ИМЭМО Академии Наук научным сотрудником".
Из "подвала" Лубянки в кабинет министра внутренних дел Тайваня
С Цзян Цзинго тоже не все так просто. Фактически благодаря этому обмену он смог сделать головокружительную политическую карьеру и в 1978 году стать президентом Тайваня. Кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы руководство СССР не приняло решение обменять его на советского разведчика.
Цзян Цзинго родился в Фэнхуа 27 апреля 1910 года в семье военного и политического деятеля Чан Кайши и Мао Фумэй, с которой его отец развёлся вскоре после рождения сына. В 1922 году был отправлен в Шанхай на учёбу, но уже в октябре 1925 года на фоне всё укреплявшихся отношений между Китаем и Советским Союзом его отправили учиться в Москву, где он некоторое время жил у старшей сестры Ленина, Анны Елизаровой-Ульяновой, фамилию которой "Елизаров" он и взял.
Окончил Коммунистический университет трудящихся Китая.
С 1931 по 1932 год принимал участие в коллективизации сельского хозяйства в бывших сёлах Зарайского района Московской области Большое Жоково и Большое Коровино.
В 1932 году прибыл в Свердловск, где работал на заводе "Уралмаш" в механическом цехе, в 1934 году стал редактором заводской газеты "За тяжёлое машиностроение".
В 1935 году женился на Фаине Ипатьевне Вахревой (на Тайване более известна под именем Цзян Фанлян).
В начале 1937 года был арестован.
В октябре 1938 года он вернулся с женой на родину. После бегства правительства Чан Кайши на Тайвань возглавил министерство внутренних дел, подавил попытки прокоммунистических мятежей.
Агента на экипаж парохода
Во время Гражданской войны в Испании возникла еще одна форма обмена. Иностранных подданных (в большинстве своем немцев, но были и представители других европейских стран), которых НКВД считало шпионами и диверсантами, Москва пыталась обменять на захваченные мятежниками советские пароходы и находящиеся на них экипажи.
Процитируем телеграмму заместителя наркома иностранных дел Владимира Потемкина полномочному представителю СССР в Великобритании Ивану Майскому, которая датирована 4 мая 1937 года:
"На Вашу телеграмму от 2 мая. За время с 30 октября по 10 апреля с. г. зарегистрировано 84 случая задержки советских судов мятежниками; 74 – в районе Гибралтара, 5 – у северо-западных берегов Испании и 5 – в Средиземном море. Теплоход "Комсомол" был потоплен, а команда интернирована. Пароход "Смидович" заведен в порт [Эль-] Ферроль, груз конфискован, команда интернирована. 21 судно было остановлено в пути, обыскано, но без завода в порты мятежников. 52 судна заведены в Сеуту и другие порты на срок до суток и после обыска отпущены. 9 судов были заведены в порты мятежников, задержаны на несколько суток и отпущены после обыска.
Из указанных судов только "Смидович" направлялся в Испанию с грузом продовольствия. Остальные суда следовали не в Испанию".
Так, 8 января 1937 года корабли мятежников в Бискайском заливе захватили и увели в свой порт пароход "Смидович". Пароход шел из Ленинграда с грузом продовольствия, проданного Всесоюзным экспортным объединением "Экспортхлеб" испанским республиканским торговым организациям. На пароходе находилось 1850 тонн ржи, 919 тонн чечевицы, 572 тонны пшеницы. Пароход был захвачен в 8 милях от входа в порт Бильбао эсминцем "Веласко" и уведен в порт Пасахес.
Команда во главе с капитаном Василием Глотовым и представителем Внешторга Федором Малаховым находилась более девяти месяцев в концлагере вблизи порта Сантандер. Вот что вспоминал по этому поводу второй помощник капитана парохода "Смидович" Павел Миронов:
"Тюрьма находилась на самом берегу Бискайского залива. Из окон доносился шум прибоя, но мы моря не видели, только постоянно ощущали его. Здание было многоэтажное, режим строгий, случаев побега из этой тюрьмы не было. Камеры были рассчитаны на двоих, но нас набили как сельдей в бочку – до девяти человек в одну камеру.
Спали на полу, не было даже нар. В ночное время там довольно холодно. Мы делали так: всю одежду, которая у нас была, разделили – часть шла на подстилку, другая служила вместо одеяла. Кормили плохо – суп из заваренной кипятком мамалыги и кофейные ополоски. Хлеб давали, но мало.
В тюрьме Сан-Себастьяна мы просидели четыре месяца, а затем нас отвезли в другую тюрьму. Здание ее было старое. Она находилась возле города Толоса, в горах. Там мы пробыли еще месяц. Охрана состояла из молодых ребят, но все они принадлежали к фалангистской партии, носили специальную форму – серый костюм и пилотку со стрелами.
Особенно злобой и ненавистью к нам отличался один из них. Он будил нас по ночам, пинал ногами, постоянно оскорблял. Из Толосы нас вернули в Сан-Себастьян, но на сей раз разместили в подземных камерах".
Из воспоминаний кочегара захваченного судна Петра Кокшарова:
"Допросы начались в тот же день, когда нас привезли в тюрьму. На допрос вызывали в любое время суток, в два и три часа, когда им вздумается. Допрашивали на русском языке. Первым делом подсовывали анкету испанского подданства, обещали свободу, предлагали квартиру в любом испанском городе и безвозвратную ссуду в размере 10 тыс. песет. Очень им хотелось скомпрометировать хотя бы кого-нибудь из нашего экипажа. Но ни один из нас не клюнул на фашистскую наживку. Тогда они пошли на другую подлость. Франкисты объявили, что так как все мы коммунисты и комсомольцы (а из СССР беспартийных не выпускают), то нас будут судить ревтрибуналом. Но и эта провокация сорвалась. Команда не поддалась на угрозы и предложения. Через неделю состоялся военный трибунал. Его заседание проходило на испанском языке, и мы, конечно, ничего не поняли. Официально с решением трибунала нас не ознакомили, но говорили, что мы присуждены к каторге (как выяснилось позже, капитану судна В. В. Глотову дали 30 лет, комсоставу – 17, членам команды – каждому по 14 лет)".
Москва предпринимала различные шаги для освобождения советских граждан. Так, 21 апреля 1937 года нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов направил Иосифу Сталину записку следующего содержания, которая была посвящена находящимся под следствием порядка 20 германских подданных:
"Поскольку нами решено уже процесса не ставить и привлеченных к делу германских граждан выслать, я хотел бы попытаться получить от немцев некоторую компенсацию: во-первых, освобождения некоторых советских граждан, арестованных в Германии, во-вторых, использовать влияние германского правительства на генерала Франко в целях освобождения интернированных команд "Комсомола" и "Смидовича".
Я не думаю предлагать обмен, ибо освобождение команд не зависит целиком от Германии, а лишь получить от германского правительства обещание против освобождаемых нами немцев добиваться освобождения наших команд.
Полагаю, что возражений против этого не будет" .
С аналогичным предложением 16 марта 1938 года к Иосифу Сталину обратился нарком внутренних дел СССР Николай Ежов. В направленном на имя руководителя страны письме он предложил обменять подданного Франции, который обвинялся в шпионаже и вредительстве, на задержанный в одном из французских портов пароход "Покровский".
В марте 1938 года "НКВД СССР закончило следствие по делу арестованного" подданного Франции Василия Божича. Родился он в 1885 году, с 1904 по 1908 год состоял в партии большевиков. Правда, в 1908 году эмигрировал во Францию и на родину вернулся только в 1930 году в качестве "иноспециалиста". Трудился он в СССР консультантом "Главникельзолота".
"Следствием установлено, что перед выездом в Советский Союз в 1930 году Божич был привлечен французской разведкой в лице ее агента Дюкастеля – директора французского акционерного общества "Ле-никель" – к подрывной шпионской работе в цветной промышленности СССР. С этой целью Божич прибыл в СССР.
Дюкастель нам известен как старый французский разведчик, бывавший в Советском Союзе и арестовывашийся ВЧК в 1919 году за разведывательную деятельность и высланный из Советской России.
За время своей работы в советском Союзе Божич систематически передавал французской разведке сведения о состояние строительства и пуске никелевых предприятий, о работе действующих никелевых заводов, о выявленных запасах никеля и возможности их использования.
С вредительской целью Божич затянул на год проектирование Уфалейского и Орского никелевых комбинатов и сорвал работу опытных никелевых заводов в Полевском и Орске".
Далее Николай Ежов указал на то, что "французское правительство через своего посла в Москве неоднократно поднимало вопрос перед НКИД (наркомат иностранных дел) о высылке Божич из СССР и что НКИД намерено использовать это обстоятельство при переговорах о снятие ареста с задержанного во французском порту парохода "Покровский"".
Высока вероятность того, что Божича так и не смог вернуться во Францию. На документе есть резолюцию Иосифа Сталина: "Освобождать Божич не следует (он не француз и натворил у нас много зла)".
Все же Москве и Берлину удалось договориться при посредничестве Международного Комитета Красного Креста об обмене задержанными. 1 октября 1937 года на французскую территорию были доставлены советские моряки.
По воспоминаниям третьего механика парохода "Смидович" Федора Брилина, перед освобождением "начальник тюрьмы сообщил нам, что этой милостью мы обязаны генералу Франко. На прощание он пригрозил: "Смотрите, больше в Испании не появляйтесь!" На что один из нас ответил: "Куда пошлют, туда и пойдем". Город Ирун: на одном берегу реки Испания, на другом – французская территория, река является государственной границей. Нашу группу из 20 человек солдаты подвели к мосту, и старший сказал: "Идите". Большинство не выдержали, побежали. Были слышны голоса: "Ребята, стойте, идите спокойнее, не бегите", но эти слова слились с топотом ног".
На французской земле моряков встретили представители советского полпредства. 2 октября они прибыли в Париж. Здесь, со слов советского полпреда во Франции Сурица, выяснилось, что советские моряки были обменены на франкистских офицеров. А затем состоялось торжественное возвращение на родину. 17 октября 1937 года в Ленинград прибыла первая группа освобожденных моряков парохода "Смидович". 1 ноября 1937 года на теплоходе "Андрей Жданов" из германского порта Бремергафен выехала в Ленинград вторая группа моряков теплохода "Комсомол" и "Смидович". 5 ноября 1937 года они прибыли в город на Неве. А 4 августа 1938 года в Ленинград на теплоходе "Феликс Дзержинский" прибыла третья группа из 8 человек. 6 октября 1938 года в Ленинград прибыли еще четверо моряков.
17 октября 1938 года во Францию прибыл вырванный из фашистских застенков капитан парохода "Смидович" Василий Глотов, последний из членов экипажа, 25 октября 1938 года он на теплоходе "Андрей Жданов" вернулся в Ленинград.