- Мои старшие братья ушли отсюда. У нас у всех осталась вдали наша давняя родина; пастбища, где пасли свои стада прадеды наши и деды. Может быть, следует туда пробираться и целью своего пути сделать возвращение на далёкую родину...
Султан хлопнул в ладони; тотчас слуга внёс кувшин с водой и небольшой таз, протянул руки султан, слуга лил воду, затем подал султану мягкий плат для отирания рук. Затем султан отослал слугу, унёсшего умывальные принадлежности. Эртугрул в молчании разглядывал убранство шатра. Здесь он видел много занятного и неведомого - вышивка на подушках и коврах была такая тонкая и красивая... Он подумал, что его невеста не умеет так вышивать... Какие-то золотые и серебряные сосуды, украшения кидались в его глаза точёными выпуклостями, и словно бы хвалились собой, безмолвные, но уверенные в своём праве блестеть и красоваться... Он вдруг рассердился на себя за то, что невольно восхищался всем этим; за то, что подумал плохое о своей невесте... Ему захотелось громко и упрямо сказать, что просто расшитые покрывала и платы, руками девичьими и женскими женщин и девиц его рода, лучше в своей простоте, нежели всё то великолепие, назойливо окружившее его теперь...
- Кто был твой отец? - спросил султан, не отвечая на слова гостя о возможном возвращении на далёкую родину.
- Вождь Гёк-алп, - послушно отвечал Эртугрул. И в этой внезапно проявившейся так открыто послушливости было совсем детское что-то... - Вождь Гёк-алп, а ещё его звали Гюндюзали, а ещё - Сулейман...
- А по виду твоему и твоих воинов и не скажешь, что вы - правоверные!..
Эртугрул вскочил мгновенно; было в этом скоке нечто пугающее ловкостью, почти звериной; но султан не испугался и глядел с любопытством. Эртугрул быстро сделал темане, коснувшись пальцами правой руки сначала губ, затем - лба. И тотчас снова сел на подушку, скрипнул плотный цветистый шёлк... Эртугрул наклонил голову с покорностью, будто предавался собеседнику, подобно тому, как младший должен предаться старшему...
- Я вижу, ты научен учтивости правой веры. - Султан явно сделался доволен. - Кто научил тебя? Есть ли у вас джамии и при них имамы?
- Имамов при нас нет, но я знаю, кто это. Отец мой ещё в юности своей был наставляем в обычаях и законах правой веры одним имамом; так мне рассказывал отец; и отец учил меня и братьев моих, передавая слова того имама. Я знаю также, какие бывают настоящие джамии, я видал их, но издали, внутри бывать не довелось. На стоянках отец приказывал устраивать в одной юрте, нарочно для того поставленной, месджид; и многие мужчины нашего рода молились там. И я повелеваю так делать на стоянках...
Султан слушал внимательно и серьёзно, будто очень важными, значимыми были для него простые откровенные слова молодого главы кочевников...
- Расскажи мне, что ты узнал от отца своего о правой вере, - сказал султан с важностью в голосе. И не было ясно, просит он или приказывает...
Эртугрул заговорил послушно, как дитя умное говорит отцу или деду:
- Я знаю, что нельзя раскрашивать своё тело красками, нельзя прикреплять к волосам конские хвосты, нарочно удлиняя свои волосы и смешивая волосы человеческие и конские. Этого делать нельзя. А также и зубы нельзя подпиливать, это дурное украшение, и не пристало правоверному! - В голосе юноши зазвучала наивная горячность. - А ещё я знаю, что нельзя красить бороду и волосы в чёрный цвет. И нельзя умащаться шафраном. Память у меня хорошая, я помню, как говорил отец: "Пророк - да благословит его Аллах и да приветствует - повелел отпускать бороду и подрезать усы..."
- Скажи мне имя Пророка!
- Пророк наш Мухаммад - да благословит его Аллах и да приветствует! Аллах возносил его без крыльев и открыл ему все слова правой веры!..
- Говори дальше; видно по лицу твоему, что тебе есть, что говорить!..
Эртугрул говорил даже с. некоторой поспешностью и с явным довольством; как дитя говорит, когда спешит радостно выказать почитаемому старшему все свои познания...
- А ещё я знаю, что нужно быть щедрым, нужно творить "закат" - непременную милостыню. Вот... "Те, которые расходуют свои имущества на пути Аллаха, подобны зерну, которое вырастило семь колосьев, в каждом колосе - сто зёрен. И Аллах удваивает, кому пожелает. Поистине Аллах объемлющ, знающ! Те, которые тратят свои имущества на пути Аллаха и потом то, что истратили, не сопровождают попрёками и обидой, им - их награда от Господа их, и нет страха над ними, и не будут они печальны".
- Аллах умудряет, кого пожелает умудрить! - набожно произнёс султан. - Благословение я чую душою и умом своим над тобою! - И продолжил слова суры: - "И расходуйте на пути Аллаха, но не доводите себя своими руками до разорения и благоденствуйте, - поистине, Аллах любит добродеющих!"...
- О! Я ещё много помню! - воскликнул Эртугрул, ободрённый благоволением султана. - Вот ещё святые слова Пророка! - И юноша проговорил с восторгом наивного усердия: - "Из Его знамений - что Он создал для вас из вас самих жён, чтобы вы жили с ними, устроил между вами любовь и милость..."
Султан подхватил голосом суровым, но была эта суровость несколько нарочитой, потому что он по-прежнему не скрывал своего восхищения юным своим гостем, - "Не женитесь на многобожницах, - говорил султан слова Пророка. - Не женитесь на многобожницах, покамест они не уверуют: конечно, верующая рабыня лучше многобожницы, хотя бы она и восторгала вас. И не выдавайте замуж за многобожников, покамест они не уверуют: конечно, верующий раб - лучше многобожника, хотя бы он и восторгал вас".
- Я знаю ещё, что следует приветствовать правоверному правоверного: "Да будет мир с тобой". И нельзя рассказывать о том, что ты делаешь наедине со своею женой. И нельзя говорить скверные слова, и нельзя говорить о людях дурное, и нельзя швыряться камнями и швырять грязь в чужое жилище!..
Султан закивал с ещё большей благосклонностью и спросил:
- А как почитать родителей, учил тебя отец?
- Да, да! - радовался своей готовности юноша. - "И установил твой Господь, чтобы вы не поклонялись никому, кроме Него, и были добры к родителям. Если один из них или оба близ тебя достигнут старости, то не говори им: тьфу! - и не кричи на них, а говори им слово уважения. И преклоняй перед ними обоими крыло смирения и говори:
Господи, будь милостив к ним: они воспитывали меня совсем маленьким".
- Как умер твой отец?
- Он утонул, когда переправлялись через реку. Я прыгнул в воду, но не отыскал его тело - течение унесло. Но мы, четверо братьев, отыскали большой камень и поставили на берегу в память о нашем отце. Мой старший брат Сункур Текин высек своими руками надпись: "О, лучший из людей, тебе не довелось насладиться счастьем зрелости своих сыновей, как сокол наслаждается видом полёта птенцов оперившихся. Увы! С большою печалью в наших сердцах мы завершаем поставление этого памятного камня..."
- И ты знаешь тюркские письмена? - спросил султан с большим любопытством.
Однако Ertugrul Gazi eyitdi: ben yazu yazmak bilmezem - Воин Эртугрул сказал: "Я писать не умею".
И тотчас Эртугрул решился и сам задать вопрос:
- И ты ведь родом тюрок, господин мой?
- Да, - отвечал султан, даже и с гордостью, - я - тюрок и не скрываю этого! Мы ничем не хуже румов! Мы от Огуза происходим все, от священного быка древнейшего. В самом Коране, в святой книге Пророка Мухаммада, говорится о нашем предке, о великом полководце Зулькарнайне!
- А наши старики рассказывают ещё о Гёк Бури - Голубом Волке, который являлся в сиянии света нашей праматери...
- Всё может случиться по соизволению Аллаха! Но и следует быть осторожным и внимательным, разбирая старые предания, потому что в них много от многобожия!..
- Я слыхал от отца о наших предках-язычниках, Кайы-алпе и Байындыре. Вроде бы они в своих странствиях находили приют в местности Ахлат, когда правил там султан азеров Джеваир... - Эртугрул внезапно замолчал, приметив, что султан задумался... Отчего-то взволновало Эртугрула это раздумье его почтенного собеседника. Юноша сидел с опущенной головой.
Султан заговорил спокойно и уверенно, повелительно:
- "Эртугрул" - верное имя для тебя! Ты и вправду достоин бунчука - "туга" из конского волоса. Я жалую тебе туг, и санджак-стяг, и барабан воинский! Согласен ты сделаться одним из моих полководцев? Дальняя родина дедовских пастбищ осталась далеко позади! Здесь будет земля твоя и твоего народа. Ты ещё молод и нуждаешься в добрых и честных советах. Я буду тебе вместо отца...
- Я согласен! - скоро выговорил Эртугрул. И более ни одним словом не ответил на речь султана.
- Выйдем из шатра и объяви своим воинам!
Султан величественно вышел первым, Эртугрул шёл за ним. Смутное волнение охватило душу. Заметались перед взором внутренним смутные картины, смешиваясь, дробясь, не завершаясь... Вот новая юрта с богатым убранством - золотые и серебряные украшения теперь покорно служат ему, Эртугрулу, не гордясь перед ним своим видом... Вот невеста его сияет радостью глаз, и руки её уже не огрубелые от работы кочевницы, гладят радостно и чуть боязливо мягкие шелка цветные... Хотелось всего этого!.. А если взбунтуются воины его рода? Если не согласятся старики? Но разве он не вождь им? Разве он не возвратил им храбрость? На месте битвы будет погребение павших, и памятные камни следует поставить; но чувство храбрости одушевляет живых!.. Да, он сделается полководцем могучего султана! Но никогда - слугой! Пусть все знают: никогда - слугой!..
Забили барабаны; загремели, взвыли воинские долгие трубы... Собирались множеством воины... Эртугрул поднялся вслед за султаном на невысокий холм, поклонился султану и поцеловал ему руку. Воины Эртугрула смотрели. Гомон стоял ровный, будто ровно гудели дикие пчелы в своём роении...
- Я решил, - начал свою речь молодой полководец; и чувствовал, как идут на язык верные слова. - Я решил перейти вместе со всем родом нашим под крыло милостей султана Алаэддина Кейкубада, сына Кейхюсрева! Довольно бродить нам по землям чужим непрошеными гостями. Мы поселяемся здесь! Отныне в этой стране - наша родина!..
Гомон разносился одобрительный. И вовсе одобрением и восхищением зазвучали голоса, когда по приказанию султана принесли много дорогих подарков - цветную одежду, ткани, оружие, золотую и серебряную посуду... Своими руками султан накинул на плечи Эртугрула пышный красный плащ из дорогой плотной ткани, расшитый плотными золотыми нитями, переливчатыми выпуклыми узорами... Султан объявил, что жалует Эртугрулу и народу Эртугрула местность, называемую Сугют, - чтобы они проводили там зимы; а горы Доманич между Бурсой и Кютхией, и местность Эрмени - жалует Эртугрулу и народу Эртугрула для стоянок летних, чтобы тучнели их овцы и давали много шерсти и молока и приплода...
- Слышали?! - крикнул Эртугрул с холма. - Слышали?! Это теперь наши земли! Мы - хозяева! Мы заслужили наши владения честью и храбростью!..
Началось празднование. Вскинув руки высоко, воины Эртугрула плясали, топая подошвами сапог о землю твёрдую. Чёрные, туго заплетённые косы бились на груди. Уже запели громкие голоса:
Храбрые воины огузов
Отряд за отрядом идут!
Вождь впереди на коне голубом,
небесному волку подобном!
Бьют барабаны и накры-литавры.
Стяг-санджак развернули.
День страшной битвы настал!
Эй, убегайте, трусы; герои-йигиты идут!
Поле битвы головами покрылось,
головы наших врагов саблями срублены,
головы наших врагов катаются в поле!
Скакали орлиные кони, их подковы спадали.
Пёстрыми копьями кололи врагов,
булатными саблями рубили...
После воинственных песен запели другие - о жизни человеческой - сложенные в бесконечном кочевье... Протяжно пели. И созвучия звенели бубенцами...
Кайтабанун майасыны йÿклÿ кодум
Нäрмидÿр майамыдыр аны билсäм
Кара илÿм койунуну йÿклÿ кодум
Кочмыдыр койунмыдыр аны билсäм
Ала гöзлÿ гöрклÿ халалым йÿклÿ кодум
Эркамидÿр кызмыдур аны билсäм...Я оставил верблюдицу свою тяжёлой,
Знать бы мне, самец ли, самка ли родились!
В своей чёрной ограде я оставил овцу тяжёлой.
Знать бы мне, барашек ли, овечка ли родились!
Я оставил свою светлоокую красавицу-жену тяжёлой.
Знать бы мне, мальчик ли, девочка ли родились!..
Песни были прежние, давние, кочевничьи; тянулись-протягивались, уносили сердца в далёкие-далёкие степи, туда, совсем далеко, где на высокой-высокой горе - престол верховного Бога - Неба...
Савук савук суларыны...
Спросишь о холодных-холодных водах –
из них пил мой старший брат.
Как мой старший брат ушёл,
с тех пор я из них не пила.
Спросишь о табунах орлиных коней –
на них ездил мой старший брат.
Как мой старший брат ушёл,
с тех пор я на них не ездила...
Это всё было или не было? Или всё это было придумано после, и даже и много после; когда имена потомков Эртугрула сделались у всех на слуху?.. И самым первым написал свои слова летописец Языджиоглу Али. Написал в ХV-ом столетии, и сочинение его называлось: "Сельджукнаме", а порою называют сочинение это - "Огузнаме". Языджиоглу Али рисовал потомков Эртугрула преемниками прямыми сельджукских султанов; и выводил тех и других от общего легендарного тюркского праотца - Огуза. А уж после хроники Языджиоглу Али пошли и другие писать... И мой любимый Мехмед Нешри в своём "Зерцале мира" (или лучше: "Зеркале..."?)... Кстати, Языджиоглу Али ничего не писал о битве с монголами и о помощи Эртугрула султану... Но, может быть, всё так и было; или почти так и было. Ведь пребывание племени кайы в Восточной Анатолии как раз и совпадает с нашествием туда монголов. А монголов кайы не любили; вроде бы им не за что было любить монголов...
Надо мне вам сказать, что историей Эртугрула и его потомков слишком часто занимаются люди, которые их совсем не любят. Например, Shaw в первом томе "History of the Ottoman Empire and Modern Turkey" пишет вот такое; то есть об Эртугруле и его воинах пишет: "Кочевое племя без корней, продававшее свою службу тому правителю, кто заплатит больше". Но я думаю, Эртугрул не стал бы помогать монголам. И что, историкам за их книги ничего не платят, что ли?! За труды нужно платить. А война, битва - это ведь и есть труд... Вы, мол, презренные, без корней этих самых; а мы-то, мол, в Нью-Йорке, в Лондоне и в Мельбурне, в Софии и в Афинах польём вас грязью хорошенько! Мы хорошие, а вы, потомки Эртугрула, - плохие!.. А ведь никакого Нью-Йорка и никакого такого Мельбурна и в помине ещё не было! А в Лондоне повторяли с почтением имена правителей, внуков и правнуков Эртугрула; и носили тюрбаны - это называлось у современников Шекспира "турецкой модой". А кто знал тогда Афины и Софию? Кто это знал такие городишки на просторах великой державы?!..
Но как появилась великая держава? Это сделал Эртугрул? Да? Не спешите! Я ещё долго буду рассказывать вам; и если у вас достанет терпения читать мои слова написанные, вы всё-всё будете знать...
А "корни" эти самые, пресловутые такие!.. Эка невидаль! Когда прославились потомки Эртугрула, тогда и тьма целая хронистов и летописцев кинулась воспевать их; и такие тут корни сыскались! - на зависть любому королю стран холодной Европы!..
Мехмед Нешри: "Сочинения, хранящие тайны многих знаний, повествуют о происхождении величайшего этого рода от Огуза, сына Кара Хана, происходившего от Булджаса, сына Яфета, который был прекраснейшим сыном пророка Нуха-Ноя, да будет крыло мира над ним! Вот как сделалось это: