- Спокойствие, товарищи! Спокойствие! - между тем произнёс человек в очках. - Товарищи! Да здравствует пролетариат и его революционный Совет. Власть капиталистическая, власть буржуазная у ваших ног, товарищи, у ног пролетариата. И теперь, товарищи пролетарии, вы обязаны проявить всю стойкость революционной дисциплины пролетариата Красного Петрограда, чтобы этим показать пример пролетариям всех стран. Я требую, товарищи, полного спокойствия и повиновения товарищам из операционного комитета Совета!
Однако большинство членов кабинета, поняв всю безысходность своего положения и надеясь на благоразумие большевиков, почти одновременно закричали:
- Этого не надо! Это бесцельно! Это же ясно! Не надо крови! Надо сдаваться.
Вся сцена длилась не более минуты. У двери зала раздался шум. В следующий миг дверь распахнулась, и в комнату влетел невысокий длинноволосый человек в круглых очках и фуражке в окружении солдат и матросов, словно вода во время паводка, мгновенно заполонивших зал заседаний.
Человек в очках от неожиданности и неуверенности остановился посредине, не находя слов. На него совершенно спокойно смотрели частью стоящие, частью сидящие министры.
- Временное правительство здесь, - подсказал ему заместитель министра-председателя Коновалов, продолжая сидеть. - Что вам угодно?
Казалось, человек в очках облегчённо выдохнул.
- Объявляю всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы. Я представитель Военно-революционного комитета Антонов-Овсеенко.
Министры послушно встали и отошли к дальнему углу. В 2 часа 30 минут арестованных министров отправили в Петропавловскую крепость.
22
С марта 1917 года партия социалистов-революционеров (в союзе с меньшевиками) задавала тон в Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Эсеры вошли в коалиционное Временное правительство. Более того, один из представителей данной партии, Александр Керенский, вскоре возглавил его, другой, Виктор Чернов, стал министром земледелия, третий - Николай Авксентьев назначен министром внутренних дел. Что немудрено - ведь вопрос о земле значился едва ли не главным в программе партии эсеров. Однако, к сожалению, не всё проходило так, как хотелось бы эсерам: погромы и пожары в помещичьих усадьбах не вписывались в мирный ход земельной реформы. И Чернов вынужден был в августе подать в отставку со своего поста. К тому же, внутри партии появились расхождения не только по вопросу о земле, но и о мире. Часть руководящих работников всё чаще принимала сторону большевиков, поддерживая стихийное крестьянское движение.
Левое крыло ПСР возглавила Мария Спиридонова, к ней примкнули Борис Камков (Кац), и Марк Натансон. Впрочем, до ноября месяца 1917 года партия оставалась единой. И только октябрьский переворот привёл к окончательному расколу: правое крыло решительно выступило против революции, левое крыло эсеров поддержало большевиков. Основной причиной такой поддержки стало принятие большевиками "Декрета о земле", полностью повторявшего эсеровскую земельную программу.
- Как нам ни чужды грубые шаги большевиков, - отстаивала свою точку зрения Спиридонова, - но мы с ними в тесном контакте, потому что за ними идёт масса, выведенная из состояния застоя...
26 ноября открылся последний, IV съезд партии эсеров, делегаты которого определённо высказались за борьбу с большевиками под лозунгом "Вся власть Учредительному собранию!" Но на этом съезде уже не было представителей левого крыла, которые неделей ранее, 19 ноября, провели свой первый съезд. И поддержали принцип Советской власти, считая её более близкой к народу и крепко связанной с ним. Спустя всего три недели после этого, левые эсеры дали согласие войти в советское правительство, получив в нём почти половину портфелей.
23
Целые сутки эсерам и меньшевикам, заправлявшим в губернском исполнительном комитете Советов, удавалось замалчивать событие, происшедшее накануне, 25 октября, в Петрограде - вооружённый переворот и насильственный захват большевиками власти в стране. В тамбовском исполкоме было всего двое представителей от партии коммунистов, но это не означало, что в Тамбове вообще не было коммунистов. Были такие, например, на почте. Они-то и доставили пришедшую из столицы телеграмму за подписью Ленина о свершившемся перевороте. Тем не менее, до большевистского переворота в Тамбове было очень далеко.
Буквально на следующий день по всей губернии в спешном порядке были созданы "Комитеты спасения родины и революции" во главе с губернским комиссаром Временного правительства, избранным лишь в сентябре, Константином Шатовым, потомственным дворянином, членом партии эсеров с 1907 года. 28 октября к уездным земельным комитетам вынуждены были официально обратиться товарищ (заместитель) председателя губернского земельного комитета, член губкома ПСР Валентин Гроздов и представитель российского министерства земледелия Фёдор Чернышев:
"Во избежание гражданской войны в сёлах и деревнях, во имя спасения сельскохозяйственных ценностей в имениях, управа губернского земельного комитета просит управы уездных земельных комитетов немедленно же сплотить вокруг себя все организации небольшевистского толка, всех авторитетных лиц и повести самую решительную борьбу против безответственных лозунгов насчёт земли, которые будут бросать в деревню. Примите все меры, чтобы принять имения на учёт, имеющие большую ценность в первую очередь. Стоящие на точке зрения отмены частной собственности на землю, помните: социал-демократы-большевики делают последние усилия, чтобы помешать осуществлению великой земельной реформы. Это выступление началось в момент обсуждения законопроекта Временным правительством о передаче всей земли земельным комитетам. Выступление большевиков в Петрограде имеет целью, кроме того, сорвать Учредительное собрание и помешать организации твёрдой народной власти. Всю силу и всё влияние употребите на борьбу со стремлением большевиков".
Эсерами было быстро поставлено на ноги и приведено в боевую готовность всё, что только можно было поставить и привести. Главной их опорой был регулярный 7-й запасной кавалерийский полк, куда большевикам практически путь был заказан, так как полковой состав и полковой комитет сплошь состояли из эсеров и меньшевиков. Немалую силу представляли из себя и ударники, под командой прапорщика Леонова. Остальные части гарнизона, находившиеся под влиянием большевиков (а это несколько полков), как неблагонадёжные, были весьма мудро и своевременно обезоружены эсерами под разными благовидными предлогами. Оружие им было оставлено только в размерах, необходимых для несения караульной службы. Да и оставленное оружие способно было, как говорится, стрелять только через раз.
Позаботившись о разоружении своих главных оппонентов по власти внутри губернии, тамбовские эсеры с меньшевиками готовы были даже помочь своим товарищам из центра. Впрочем, сообразно демократическому принципу, эсеры сочли необходимым пригласить на проходившее в помещении Присутственных мест заседание "Комитета спасения родины и революции" и представителей большевиков. Посовещавшись в своём губкоме, большевики решили не отказываться от приглашения: всегда важно было знать, что готовят твои противники. На заседание Комитета были делегированы от городского Совета Гусев и от завода №43 Гаврилов с Носовым. Опять же, соблюдая приличия, заседание не открывали до тех пор, пока не пришли большевики. Как только трое большевиков прошествовали в зал заседаний, в коридоре появилось с полсотни кавалеристов, взявших здание под охрану. Впрочем, большевики решили, что это эсеры испугались их присутствия и, на всякий случай, выставили охрану.
- Правильно! - хихикнул Носов. - Охрана тут не лишняя, так как большевики без бомбы в кармане теперь не ходят, чего доброго взорвать могут!
Гаврилов с Гусевым также настороженно огляделись и, убедившись, что всё вокруг спокойно, великодушно хмыкнули на шутку своего товарища.
Заседание открыл эсер Попов. Начали издалека: разобрали несколько вопросов местного характера. После чего перешли к главному.
- Товарищи! - нацепил на переносицу круглые очки Попов. - К нам поступила телеграмма от наших московских товарищей, депутатов Московской городской думы. Разрешите, я её зачитаю.
Попов взял со стола небольшой листок бумаги, на который была наклеена телеграфная лента, и стал читать:
- "Несколько дней назад по окраинам Москвы появились вооружённые банды, которые нарушают спокойствие жителей. Прошу помощи. Председатель Московской городской думы Руднев".
Попов снял очки и, слегка прищурившись, посмотрел в зал.
- Руднев - кто? - Гаврилов глянул сначала на Носова, затем на Гусева.
- Если не ошибаюсь, эсер, - ответил Гусев.
- Товарищи, прошу высказываться по сути дела, - предложил Попов.
Завязались прения, основным выводом которых стало - необходимо оказать помощь москвичам. И в Тамбове есть для этого войсковые подразделения. С этим, в принципе, были согласны все, кто приняли участие в дискуссии. Однако не все приняли в ней участие.
- Кто ещё хочет высказаться? - спросил председательствующий.
В зале была тишина. Наконец, один из лидеров местных эсеров, Вольский, оглянувшись назад, предложил:
- Да вот, послушаем ещё, что скажут товарищи большевики.
Большевики не стали отказываться и от этого предложения. Со своего места поднялся Гусев, но даже не стал выходить на трибуну. Ответил с места коротко:
- Никаких бандитов в Москве нет. Есть - баррикадный бой. Мы - против посылки туда какой бы то ни было помощи!
- И всё же, товарищ Гусев, нам бы хотелось знать, что предпримет ваша фракция в Совете, если Комитет всё-таки решится послать помощь в Москву? - настаивал Вольский.
- Мы не можем ручаться за остальных своих товарищей, и не знаем, что они будут делать, - отвечал Гусев. - Мы же сами, ввиду глубокой ночи, направимся после собрания по квартирам. Спать!
Гаврилов с Носовым согласно закивали, поддерживая своего товарища. Больше большевики не произнесли ни слова. Впрочем, большего от них и не требовалось: они сами всегда пропагандировали при принятии решений принцип демократического централизма, то есть, когда меньшинство подчиняется решению большинства. А большинство членов Комитета спасения родины и революции проголосовало за оказание помощи Москве.
Однако, тройка коммунистов была не лыком шита: они тоже предусмотрели такой вариант. И после того, как собрание было закрыто и все его участники покинули Присутственные места, на выходе коммунистов ждал их партийный товарищ из 60-го полка.
- Ваша задача, - шептал ему Гаврилов, - проследить, когда будут отправлять в Москву кавалеристов и не прозевать, шепнуть им на ушко, куда и зачем их увозят.
- Понятно! - кивнул солдат и стрелой помчался в казармы, выполнять задание партии.
Операция большевикам удалась - на следующий день им сообщили, что два эскадрона кавалеристов отказались ехать в Москву и вернулись обратно с дороги.
Но если с Москвой тамбовские коммунисты разобрались, то с Тамбовом всё было не так просто: у их противников, эсеров и меньшевиков, в руках была хорошая дубинка - многотысячный отряд ударников. Нужно было думать, как их обезвредить и обезоружить. Разумеется, все те комиссии, которые проводили расследования по поводу хищения оружия и боеприпасов с городских складов, возглавляемые в своё время Булатовым и Антоновым, их никак не удовлетворяли. Они понимали, что оружие уходило к эсерам.
На помощь коммунистам пришли выборы в Городской Совет, состоявшиеся в конце ноября 1917 года. Большевики на этих выборах, наконец-то, получили большинство. И они тут же озадачились тем же - вооружением. Но, поскольку на тамбовских военных складах оружия уже практически не оставалось, приходилось изыскивать его в других местах. В той же Москве. И в начале декабря оружие было получено - 600 винтовок, двадцать тысяч патронов и три пулемёта. Всё это до поры до времени укрыли на территории завода №43. Было решено немедленно приступить к организации заводского отряда красноармейцев. И уже скоро под ружьём оказались около двухсот человек, в основном, старые солдаты с опытом боевых действий. Но численность отряда постоянно росла. Это уже была сила. Был назначен день разоружения ударников. Разрабатывалась целая боевая операция, которую предполагалось провести ночью, под прикрытием темноты. Но всё оказалось гораздо проще и прозаичнее. Обошлось даже без единого выстрела. Ударники просто-напросто спали. Спал даже штабной часовой, у которого, сонного, спокойно отобрали винтовку и прошли внутрь. Арестовали и самого прапорщика Леонова, и весь руководящий состав ударников, которых отправили в Тамбовскую тюрьму. Вышли они оттуда лишь в июне восемнадцатого, во время эсеровского июньского мятежа в Тамбове.
В декабре же большевики окончательно взяли власть и в губернском Совете. Председателем губернского исполкома стал большевик Михаил Чичканов, Баженов пока остался его заместителем.
24
В конце студёного декабрьского дня в приёмной председателя Кирсановского уездного исполнительного комитета появилась прилично одетая, благородного вида женщина, которая, судя по её нервному поведению, была чем-то явно то ли взволнована, то ли напугана. Лизавета, приехавшая в Кирсанов вместе со своим тамбовским эсеровским шефом Баженовым, поначалу ни в какую не хотела даже докладывать тому о ней.
- Вы мне, дама, сначала скажите, по какому вопросу вы хотите повидать товарища Баженова, а затем уж я решу, к вам ли ему нужно, или, может, вам в состоянии помочь кто-нибудь из его заместителей.
- Уж позвольте мне самой решать, кто мне сможет помочь, - женщина уже была на взводе и ей стоило немалых трудов сдерживать себя.
- Да поймите же вы, Михаил Антонович весьма занят, и не может принимать всех подряд, - Лизавета уже начала раздражаться от безосновательной настырности посетительницы.
И тут женщина перестала сдерживаться и разрыдалась.
- Я не всякая, - сквозь рыдания произнесла она, доставая из-под рукава вышитый носовой платок. - Не каждую барыню изгоняет из своего поместья мужичье, да ещё без средств к существованию.
Наконец Лизавета поняла, в чём дело. Она глядела некоторое время на плакавшую и периодически сморкавшуюся в платок даму, затем вздохнула, встала и вошла в кабинет к Баженову. Через минуту вновь вернулась в приёмную и, открыв настежь дверь кабинета, как можно вежливее произнесла:
- Пройдите дама. Михаил Антонович вас примет.
Услышав эти слова, посетительница мгновенно преобразилась. Она перестала плакать, успокоилась, и только красные пятна на лице да покрасневшие от слёз глаза выдавали её состояние.
Невысокий, круглолицый и наполовину лысый Баженов поднялся, пойдя ей навстречу, по-дворянски поцеловал протянутую ею для приветствия руку и, плотно прикрыв дверь, подвёл к стулу, приставленному к его столу, посадил её, а сам сел на своё место.
- Я вас слушаю, мадам.
- Вы - моя последняя надежда, как представитель законной ныне власти.
Баженов промолчал, не сводя глаз с посетительницы.
- Я - Мария Ивановна Олив, помещица села Нижние Пески Васильевской волости.
- Вот как? - искренне удивился Баженов. - И что же вас привело ко мне?
- Дело в том, что меня из моего поместья выгнали мои же крестьяне, - женщина снова готова была расплакаться. - Сказали - убирайся, покуда жива. Хватит, попила нашей кровушки. Более того, не дали мне забрать ничего для проживания в Кирсанове в моём доме, даже из движимого домашнего обихода.
- Интересное дело, - забарабанил пальцами по столу Баженов. - Это, естественно, никуда не годится. Не для того мы свергали дворянского царя, чтобы в России начал править царь мужичий. Конечно же, мы одёрнем ваших мужиков. Властью, данной мне в Кирсановском уезде, я вам это обещаю.
- Правда? - грустно улыбнулась Олив.
- Не далее, как завтра, я направлю в деревню отряд милиции.
Баженов поднялся, давая понять посетительнице, что разговор окончен. Дама также встала. Баженов кивком головы попрощался с ней. Олив вышла из кабинета. Баженов тут же снял трубку с телефонного аппарата и несколько раз покрутил ручку.
- Барышня, соедините меня с начальником уездной милиции.
Через короткое время на другом конце провода Баженов услышал знакомый голос:
- Антонов у аппарата!
- Александр Степаныч, дорогой. Это Баженов. У меня к вам очень срочное дело.
- Уже бегу.
Через двадцать минут Антонов вошёл в приёмную Баженова. Увидев его, Лизавета даже несколько растерялась и слегка покраснела. Одной из причин, по которой она согласилась уехать из Тамбова в Кирсанов, была та, что (она это знала) Баженов обещал перетащить сюда и Антонова. Ей нравился его взрывной, сумасшедший характер. И ей казалось, что и он в последнее время стал обращать на неё внимание.
- Александр Степанович? Вы так неожиданно.
- Здравствуйте, Лиза, - улыбнулся Антонов. - Увы, для меня тоже звонок товарища Баженова был неожиданным. Он у себя?
- У себя, - кивнула Лизавета.
Антонов приоткрыл дверь и заглянул в кабинет.
- Можно, Михаил Антонович?
- Да, да, товарищ Антонов! Заходите, я вас жду.
- Что случилось? - присаживаясь у стола Баженова, спросил Антонов.
- Случилось много чего, дорогой мой товарищ Антонов, - тяжело вздохнул Баженов, протягивая Антонову телеграфную ленту. - Вот, смотрите, гуком Шатов из Тамбова прислал телеграмму.
Антонов пробежал глазами по строчкам: "В имении Каржаевой с. Беляевке Трескинской волости разграблены дом, кладовые, прошу принять меры охраны содействия вывозу уцелевших вещей из имения".
Поняв, что Антонов закончил читать, Баженов устало произнёс:
- И вот таких сообщений по нескольку штук в день. Мне некогда другими вопросами заниматься.
- Я свяжусь с Токмаковым, начальником Трескинской милиции, пусть разберётся.
- Свяжитесь, батенька, Александр Степанович. И затем о результатах доложите лично мне.
- И тем не менее, я так предполагаю, что не поэтому вопросу вы пригласили меня так срочно.
- Не по этому конкретно, вы правы. Но, собственно, по такому же. Видите ли, товарищ Антонов. Тут вот, недавно меня посетила одна дама. Помещица из Нижних Песков Васильевской волости. Жаловалась на то, что её из её же поместья выгнали её же мужики...
- Видимо, надоела она им до смерти, - заулыбался Антонов. - Да и то сказать, не убили же они её и не ограбили, а просто выгнали.
- В том-то и дело, что ограбили, Александр Степанович, - осадил его Баженов. - И я обещал даме одёрнуть мужиков. В конце концов, не за свободу ли личности мы с вами революцию делали, а, товарищ Антонов?
Антонов только молча развёл руками.
- Короче говоря, товарищ Антонов. Бери своих милиционеров, езжай в Нижние Пески и пусть мужики сами отвезут своей бывшей барыне предметы движимого домашнего обихода, на какие она укажет.
- Понял!
Антонов встал и вышел из кабинета.
Когда в Нижние Пески прибыл отряд милиции во главе с самим Антоновым, местные мужики поначалу заупрямились:
- Мы тут всю жизнь свою трудились, мы и будем всем пользоваться.
- У меня не забалуешь, мужики, - расстегнул Антонов кобуру с наганом.