Голос девушки дрогнул, произнося имя друга детства, почти брата, почти близнеца, пораженного тяжелым недугом. Какой он был красавец! Что станет с его лицом, если он вообще выживет? Оспины обезобразят его лицо.
Элизабет почувствовала, что не выдержит, и отвернулась, пряча слезы. Артур взял за руку Викторию, Адам подошел к своей подружке Амелии.
- Мы сами справимся, - заверил Элизабет Артур. - Адам и я тоже хотим шоколада! А пока доктор объяснит тебе об отце и месье Ньеле.
Девушка вдруг покраснела. Она так перепугалась за Александра, что совершенно позабыла о Гийоме и Франсуа.
Аннеброн уже сидел в кабриолете, собираясь отправиться назад, и девушке пришлось схватить лошадь под уздцы, чтобы задержать его.
- Где они? Только не говорите, что отец и месье Ньель поехали в Варанвиль.
- Поехали, конечно! - вздохнул доктор. - Я посоветовал твоему отцу вернуться, но он посмотрел на меня железным взглядом и заявил, что не видит причин, по которым не может вручить мадам де Варанвиль букет ее любимых цветов к Новому году. Да и месье Ньель - он, кстати, уже болел оспой - был полон решимости продолжать путь. Что мне было делать? Но они не задержатся, уверяю тебя. Ну я поехал, меня ждут в Варанвиле.
- Пожалуйста, доктор, подождите меня!
Элизабет обернулась и с удивлением увидела, как по ступенькам вниз бежит одетая в широкий плащ с капюшоном и с узелком в руке Белина. Девушке на секунду показалось, что та, испугавшись заразы, в ужасе бежит из дома. Это было очень похоже на Белину: всегда немного вялую, глуповатую, совершенно бесцветную и к тому же панически боявшуюся малейшего сквозняка. Но Элизабет ошиблась! Белина попросила доктора Аннеброна взять ее с собой в Варанвиль.
- Баронессе придется отослать всех слуг, кто же будет помогать ей ухаживать за сыном, - заявила она таким уверенным тоном, которого никто и никогда у нее прежде не слышал.
- Белина, - воскликнул доктор, удивленный не меньше Элизабет, - вы представляете себе, что такое оспа? Это…
- Представляю. Я уже болела. И потом… я очень люблю месье Александра и как подумаю, что он заболел…
Она икнула, вытащила из кармана большой в клеточку носовой платок и шумно высморкалась под недоверчивым взглядом своей бывшей ученицы. То, что Белина возвысилась до героического поступка, и трогало, и смущало Элизабет. Так ее бывшая гувернантка любила Александра? Но они же вдвоем столько раз издевались над бедным созданием, разыгрывали ее… В порыве благодарности Элизабет бросилась к Белине.
- Белина, милая! - воскликнула она. - Вы лучшая женщина, какую я когда-либо знала! Вы же столько от нас натерпелись… Надеюсь, и я имею право на ваше снисхождение?
- Вне всякого сомнения! - заверила девушку Белина. - Ну а теперь надо поторапливаться!
Провожая взглядом кабриолет, Элизабет медленно поднялась по ступеням и увидела вверху лестницы Потантена. Он улыбнулся с такой нежностью, что девушка перестала сдерживаться и заплакала, уткнувшись ему в плечо. Она и сама не знала, что страшило ее больше: участь, которая, возможно, ждет Александра, или то, что отец, тетя Роза или кто-нибудь еще из дорогих ее сердцу людей подхватит заразную болезнь. Пожилой дворецкий дал Элизабет выплакаться, легонько похлопывая ее ладонью по плечу, потом уверенно сказал:
- Молодой Александр выздоровеет, я в этом уверен. Ну а наш хозяин бывал в Индии, там случались болезни и пострашнее. И ни разу он ничем не заразился. Пойдемте, и вам надо выпить чего-нибудь горячего. Не забывайте, ведь вы приболели, - добавил он с едва заметной улыбкой.
Они вернулись в дом, держась за руки. Лорна стояла на пороге гостиной.
- Какое чудесное выздоровление! - воскликнула она. - Стоило доктору приблизиться, как вы уже на ногах, не так ли, кузина? Но это может быть временным облегчением…
Все это Лорна проговорила насмешливым тоном и вдруг завопила, почти завизжала:
- Вы в своем уме? Принимаете у себя детей прямиком из зараженного дома! Мы все подхватим эту заразу… по вашей вине! Боже правый, да вы безумцы!
Лорна куталась в большой шерстяной шарф, который сбросила Элизабет. Бледная от страха, она дрожала, как листок на ветру. Лорна выглядела по-настоящему жалкой, но Элизабет больше не чувствовала к ней ничего, кроме презрения.
- Александр де Варанвиль был здесь среди нас на Рождество всего неделю назад, - сказала Элизабет, пожимая плечами. - Так что заболеть мы можем все. И нравится вам это или нет, его маленькие сестры останутся здесь. Ну а у вас, если боитесь, есть простой способ: велите приготовить вам карету! Если ваша горничная поторопится и упакует вещи за час, вы до ночи успеете проехать немалый отрезок пути.
Произнеся свою маленькую речь, Элизабет двинулась дальше на кухню, сердитый голос Лорны, в котором гнев вытеснил страх, застал ее уже на пороге:
- Хватит изображать из себя невесть что, моя маленькая! Вы здесь не хозяйка, даже если ваш отец делает вид, что это так. И не вам выгонять меня из дома, который мне очень нравится!
- А кто вас выгоняет? - ответила девушка, даже не обернувшись. - Вы боитесь заболеть? Тогда вам лучше всего покинуть наш дом. Проще не бывает…
Гийом вернулся уже в сумерках и один. Франсуа удалось убедить Розу принять его помощь, и он остался ухаживать за Александром. Роза отправила всех своих слуг в Шантелу, осталась одна Мари Гоэль - никакой силой нельзя было оторвать ее от кухни. Впрочем, она все же отослала вместе со всеми своего старого Фелисьена под предлогом того, что необходимо наблюдать за персоналом. Роза осталась одна с восьмидесятилетней мадам де Шантелу, которая не вставала с кровати. Поэтому хозяйка Варанвиля охотно, хотя и не без волнения, приняла помощь канадца.
- Она не захотела, чтобы я остался, поскольку я не болел этой чертовой оспой, - с горечью сообщил Гийом Потантену, - а я никак не мог решиться от нее уехать. Видел бы ты ее! Бедная маленькая Роза! Она… она даже не позволила мне поцеловать ей руку. О Боже! Что делать? Как ей помочь?
- А Белину вы разве не видели?
- Видел, эта храбрая девушка просто бальзам мне на сердце вылила. Внешне она была такая же, как утром, а мне виделся над ее головой нимб, а на спине - крылышки! Кто бы мог сказать, что у нас в Тринадцати Ветрах есть настоящая сестра милосердия.
- Да, иногда жизнь преподносит сюрпризы… Вы, я надеюсь, не заходили в комнату к месье Александру?
- Естественно, его мать не позволила, поэтому я знаю не больше, чем сказал вам доктор Аннеброн, - у него очень высокая температура и сильная головная боль. Роза думает, что он заразился в Париже. В его школе был случай заболевания оспой…
- И они не отправили всех учащихся по домам? Эта проклятая Революция, отрекшись от Бога, убила не только все моральные ценности, но и чувство ответственности. Кстати, не отвезти ли месье Ньелю кое-какие его вещи, раз он остался в замке?
- Да, конечно! Ты не возьмешь это на себя? Я распоряжусь, чтобы Дагэ отправил туда с вещами одного из своих мальчиков. А где дети и девочки Варанвиль?
- Они все вместе с Элизабет на кухне. Расселись вокруг Клеманс, как вокруг ангела-хранителя, она печет им оладьи с яблоками и рассказывает сказки…
- Молодец! Это лучший способ согреть их сердечки. Моя племянница, конечно же, не с ними?
- В кухне? Вы смеетесь? Она на три замка закрылась у себя, - ответил Потантен с презрением, которое даже и не подумал скрывать. - С того момента, как девчушки приехали, она полумертвая от страха, боится, что они занесли болезнь сюда.
- Ну ее! Если она пожелает, пусть даже ест у себя в комнате. Я отдохну в библиотеке… думаю, чашечка кофе мне не повредит…
Как, впрочем, и одиночество. Он уже ругал себя, как за измену, за те полные очарования часы, что провел рядом с Лорной, пока Роза в одиночку, не имея возможности из-за снегопадов послать за доктором, боролась с болезнью. Красавица племянница как нельзя кстати закрылась у себя в комнате: ему совершенно не хотелось ее видеть.
Увы! Едва открыв дверь библиотеки, он тотчас понял, что отдохнуть не удастся. Этот слегка пьянящий аромат духов мог принадлежать только Лорне. Огорченный, он уже хотел вернуться, беседовать с Лорной никак не входило в его планы, и все же Гийом не смог устоять перед теплом уютной гостеприимной комнаты, где так приятно отдохнуть от холода и зимнего одиночества, с лихвой сдобренных страхом перед смертью ни в чем не повинного юноши. Языки пламени отражались на деревянных панелях и позолоте книжных переплетов. Тяжелые шторы из красного бархата охраняли эту тихую пристань от ночной тьмы. Ну что ж, нужно просто вновь отвоевать для себя эту тихую обитель, и Гийом решительным шагом вошел в библиотеку с намерением вежливо попросить племянницу оставить его одного в рабочем кабинете.
Сначала Тремэн решил, что ошибся и в библиотеке никого нет, кроме аромата духов, такая стояла тишина… Нет, Лорна была здесь. Она спала.
Лорна сидела в кресле чуть в стороне от камина, чтобы уберечь лицо от жары, книга выскользнула из рук и лежала на полу возле платья, одна щека уютно покоилась на ладони. Но сон красавицы был неспокойным, уголки губ нервно вздрагивали, так же как и густые ресницы. Гийом не стал будить племянницу. Сел напротив и принялся ее разглядывать. Никогда не была она так похожа на Мари! Наверное, потому, что у девушки были закрыты глаза, а волосы прикрывала белая кружевная косынка. Различия исчезли, у Гийома появилось чувство, будто перед ним вновь его возлюбленная в расцвете ее молодости.
Между тем Лорна застонала и задвигалась. Гийом понял, что она во власти какого-то кошмара, поднялся и положил руку на ее плечо.
- Проснитесь! - приказал он тихо. - Вам снится плохой сон…
Лорна широко открыла испуганные глаза, вскочила с кресла, бросилась Тремэну на шею и изо всех сил прижалась к нему. Он машинально обнял дрожащее, как от ледяного ветра, тело. Девушка разрыдалась:
- Увезите меня, Гийом, умоляю вас! Увезите меня отсюда! Я не хочу подхватить оспу и умереть или стать страшилищем до конца своих дней. Не хочу! Не хочу, не хочу!
Лорна кричала, ее сотрясала настоящая истерика. Гийом с трудом разжал ее руки, отодвинул от себя, ударил по обеим щекам, поддерживая свободной рукой, потом вновь усадил в кресло. Она задыхалась, с ужасом вглядываясь в Тремэна.
- Вы меня ударили?
- Это был единственный способ вас успокоить. Извините, если вам кажется, что я вел себя грубо. Но вас нужно было как-то успокоить. Я уверен, вам снился страшный сон…
- О-о-о! Да! Ужасно! Мое лицо… тело… были покрыты гноящимися ранами, а возле меня - женщина… она смеялась, смеялась… И говорила: "Если бы ты не приехала сюда, не была бы сейчас в опасности, но ты сама этого хотела, так получай по заслугам!" И опять она смеялась… зло, яростно…
- Женщина? Почему вы уверены? Она похожа на какую-нибудь вашу знакомую?
- Нет. Ее лицо было размыто, глаза похожи на тучи, длинные черные волосы растрепаны… Я чувствовала, она меня ненавидит. Я почти физически ощущала ее ненависть. О, Гийом, я не могу здесь оставаться, со мной случится несчастье! Отвезите меня к маме, пожалуйста!
- К вашей маме? Вы имеете в виду в Овеньер? Но это невозможно!
- Ну почему? Вы сказали, что дом в порядке, что мама жила там несколько месяцев даже зимой…
- Все так, и я обещал показать вам дом, но время сейчас совсем неподходящее. Ночь, январь, снег, дороги почти непроходимы. К тому же до Овеньера добрых тринадцать лье…
- Мне все равно! Я хочу отправиться туда немедленно! Девочки привезли болезнь с собой…
- Вы окончательно сошли с ума! - загремел Гийом. - Они такие же здоровые, как вы или я. Впрочем, больной был здесь неделю назад…
- Знаю. Ваша дочь сказала об этом с каким-то поистине диким наслаждением. Как будто надеялась, что заболеем мы все. Но я не хочу!
- Никто из нас не хочет заболеть, но наш долг… и мое решение - приютить тех, кто нуждается в помощи и сострадании. Вы единственная, кто в Тринадцати Ветрах умирает от страха.
- И единственная, кто не имеет, видимо, права на вашу помощь и заботу… - бросила Лорна с горечью, что заставило Гийома улыбнуться.
- Вы напрасно осуждаете меня, но если уж так боитесь, есть абсолютно простое решение: отправляйтесь в Париж и ждите, пока опасность не минует. Вернетесь в Тринадцать Ветров, когда настанут хорошие времена.
- Ах, вот вы чего хотите! Избавиться от меня! Я еще к этому не готова. К тому же я сказала, что хочу пробыть некоторое время в Овеньере.
- Пожалуйста! Я распоряжусь! Потантен отвезет вас завтра с Китти, он знает дорогу не хуже меня.
- Да вовсе я не хочу ехать с ним! Вы лично должны меня сопровождать! Я настаиваю.
- Тогда вам придется подождать!
- Не вижу причин. Если дворецкий может меня отвезти, почему не вы сами?
- Потому, что я не тронусь с места, пока не выздоровеет Александр де Варанвиль. Потому, что я намерен ездить каждый день справляться о его здоровье и помогать женщине, нуждающейся в моей заботе гораздо больше, чем вы, поверьте!
- Ах, эта знаменитая тетя Роза! - усмехнулась Лорна. - Боже правый, да вы здесь все от нее с ума посходили. Даже мой Артур! Что же в ней необычного, хотела бы я знать.
- Что необычного? Просто мы все ее очень любим, а я, быть может, больше всех. Она одновременно и знатная дама, и просто очаровательная женщина. Лучше бы вам не встречаться, вы бы вряд ли поняли друг друга… Войдите!
Кто-то тихонько стучал в дверь. Вошел Потантен, как всегда, величественный и невозмутимый, в ливрее цвета зеленой ели, с маленьким подносом, на котором стояли кофейник, чашка и сахарница.
- Ваш кофе, месье Гийом!
- Поставь там, - Гийом рукой указал на рабочий стол, прошел к нему, с извиняющейся улыбкой взглянув на племянницу. - Прошу извинения, дорогая Лорна, мне необходимо переговорить с Потантеном. Увидимся за ужином. Я сдержу свое обещание, как только смогу.
Пришлось Лорне проглотить свою ярость. Поплотнее закутавшись в голубой шарф, она вышла походкой оскорбленной королевы. Гийом отвесил ей легкий поклон, удобно устроился в глубоком черном кожаном кресле, пока Потантен наливал кофе в чашку.
Вздохнув с облегчением, Тремэн взял чашку, поднес ее к губам, отпил большой глоток, удивленно поднял бровь, сделал еще глоток, потрогал ладонью кофейник и наконец сардонически подмигнул старому дворецкому.
- Не знал, что путь от кухни в библиотеку столь долог. Об этом кофе не скажешь, что он горячий.
- Он был вполне горячим, когда Клеманс наливала кофейник, - ответил Потантен без тени улыбки. - Да и кухня не отодвинулась в глубь парка. Только если где-то портится погода, осторожные люди ждут, пока стихнет гроза.
- Ждут… за дверью?
- Бывает и так…
- Ты… все слышал?
- Думаю, да.
- Что думаешь по этому поводу?
- Чем быстрее мисс Тримэйн покинет Тринадцать Ветров, тем будет лучше для всех. Здесь есть кое-кто, кому она вовсе не по душе…
- Элизабет? Об этом я давно знаю.
- Нет! Кое-кто другой. И его нет больше с нами в этом мире… Мятущаяся душа…
- Ты случайно не сошел с ума? - спросил Тремэн, побледнев. - Ты хочешь заставить меня поверить в привидения?
- В это привидение - да! Спросите Клеманс, если мне не верите. Она так же, как и я, скажет, что мадам Агнес вернулась в этот дом, который хотела сохранить любой ценой.
- Ну и когда же это привидение появилось?
- Вечером на Рождество, после того как приехала мисс Тримэйн, а потом здесь, незадолго до вашего прихода…
- Я ничего не видел, не слышал…
- Ну а кто же эта женщина с длинными черными волосами, которая привиделась мисс Лорне во сне? Мадам Агнес хочет, чтобы она уехала отсюда, до этого в доме не будет покоя.
- Вы бредите оба, ты и Клеманс. Если бы то, о чем ты говоришь, было правдой, она принялась бы и за Артура.
- Это вовсе не одно и то же. Там, где находится мадам Агнес, умеют разобраться, кто - невинный сирота, а кто - интриганка…
- Потантен! - прикрикнул Гийом. - Ты не считаешь, что иногда переходишь границы дозволенного?
- Я всегда говорил вам правду и буду говорить, даже если она вам не нравится. Что касается Артура, вспомните, он, рискуя собой, спас жизнь Адаму. Для матери это многое значит!
Решив, что сказал достаточно, Потантен взял поднос и удалился.
Следующие несколько дней были трудными и напряженными. Снег растаял, а в Тринадцати Ветрах продолжали жить, как в осажденной крепости. С тревогой ожидали плохой новости и подспудно боялись, что болезнь заденет кого-нибудь из них. Каждое утро Гийом верхом на Сахибе отправлялся в Варанвиль, подгоняемый страхом увидеть Розу в слезах, а дом - в трауре. И всякий раз с облегчением вздыхал, увидев ее в окне второго этажа: Роза, привлеченная цокотом копыт, выглядывала гостя. Она все так же не позволяла ему заходить в дом, прямо из окна сообщала последние новости. Увы, состояние больного не улучшалось. Юношу терзали головные боли и высокая температура. Гнойнички лопнули, на лице их, к счастью, было немного, зато тело они усыпали в изобилии. Франсуа Ньель и Белина каждый день купали больного в надежде, что немного спадет температура. Пьер Аннеброн почти не покидал усадьбы, отлучался только по срочным вызовам, предварительно вымывшись и сменив полностью одежду. Возвращался Тремэн таким же грустным, как и уезжал.
По возвращении Гийом запирался у себя, не в силах выдержать взгляда Элизабет. Ее и Александра связывала глубокая дружба, девушка сильно переживала, хотя поставила себе задачу не показывать своего горя и тревоги, охраняя насколько возможно покой девочек Варанвиль, о которых без устали заботилась.
Адам был неразлучен с Амелией, выполнял любые ее пожелания, Артур изо всех сил интересовался куклами Виктории - она привезла с собой целых три - и ее "девчачьими историями". Девочки Варанвиль были заняты и не особенно горевали в своей вынужденной ссылке. Во-первых, потому, что любили Тринадцать Ветров и их обитателей; во-вторых, потому, что по просьбе Гийома Джереми Брент согласился давать им уроки, приспособив учебную программу к их возрасту и способностям. Обе с удовольствием учили английский с Артуром в качестве преподавателя.
Только Лорна жила в стороне от общих забот. В глубине души девушка упрекала себя за страх и тем не менее не могла совладать с собой. Она не покидала комнаты, куда Китти приносила ей еду, раз и навсегда решив, что выйдет только тогда, когда минует опасность заражения. Но больше всего злило Лорну то, что Гийом ни разу не постучал в ее дверь. Хозяин Тринадцати Ветров находил даже какое-то изощренное удовольствие, держа племянницу в неведении относительно того, что ни разу за всю болезнь Александра не переступил порога замка Варанвиль.
Первым дней через пять к Лорне в комнату постучался Артур. Глубоко оскорбленный поведением сестры, он и не собирался скрывать от нее своих чувств.
- Вот бы никогда не подумал, что вы такая трусиха! На кого мы с вами похожи? Матушка на небесах наверняка стыдится за вас!
- До самой смерти мама сохранила прекрасный цвет лица и чистую кожу. Там, где она сейчас, ей нечего бояться оспы. В любом случае, я уверена, что она испугалась бы так же, как и я… Но разве может такой мальчишка, как вы, понять страхи юной женщины, чья красота составляет ее единственное богатство?