Но вместо того, чтобы жить в благочестии и славить Аллаха за все его милости, хаду стали забывать его и впадать в самые черные грехи. И настал день, когда Аллах не захотел больше терпеть этого и решил сурово наказать хаду. Он навел сон на весь их народ, а потом послал страшный вихрь, который поднял их с земли и перенес далеко, в холодный полунощный край, где месяцами не видно солнца. И когда хаду проснулись, Аллах сказал их царю Шаддаду: "Там, где вы были раньше, вам жилось слишком легко, и от безделья вы впали в грехи и нечестие. Теперь я перенес вас в такую землю, где вам придется много трудиться, чтобы не умереть от голода и холода. Если это вас исправит и вы научитесь жить достойно, я возвращу вас назад. Но если и здесь не смиритесь, будет совсем худо: я переселю вас еще дальше на полночь, где никогда.не восходит солнце и откуда отрезаны все пути".
Ну хаду сначала взялись за ум и стали жить так, как хотел Аллах. Кругом были дремучие леса, и в них много всяких зверей и птиц. Хаду сделали себе луки, стрелы и копья, стали охотиться, питаться мясом убитых животных и одеваться в звериные шкуры, из древесных стволов они построили себе теплые дома, научившись этому искусству у русов, которые были их ближайшими соседями. Русы тогда были совсем другие – низкорослые и темноволосые, но хаду стали общаться с их женщинами и вот, прошло четыреста или пятьсот лет, и все русы сделались похожими на хаду – такими же сильными, голубоглазыми и светлыми, только поменьше ростом.
– Теперь я понимаю, почему русы такие хорошие воины, – промолвил Шахмир, воспользовавшись тем, что рассказчик на минуту замолк. – Свою силу и храбрость они получили от этих великанов!
– Это так и есть, – подтвердил Салех. – И если бы хаду остались там дольше, то, наверное, эти два народа совсем бы смешались, и русы сделались бы непобедимыми. Но на счастье всех других народов, этого не случилось.
Недалеко от того места, куда Аллах перенес хаду, в глубине лесов находилось царство белых джинов, земля которых была подобна раю. Золото там лежало, как простой песок, а драгоценные камни всюду валялись кучами. А черные джины жили за стеной высоких гор, в диком полунощном краю, где всегда темно и холодно. Белые джины были сильней, и черные никогда не отваживались нападать на них. Но когда здесь появился народ хаду, царь черных джинов начал уговаривать царя Шаддада вместе идти войной на белых джинов. "Я возьму себе их землю, – говорил он, – потому что в моей земле очень скверно жить, а ты возьмешь их богатства, которые сделают тебя владыкой и повелителем всех людей".
– Царь Шаддад долго не соглашался, но потом подумал: "Когда еще Аллах захочет перенести нас обратно в нашу землю? А тут, если мы победим белых джинов, мы и без помощи Аллаха станем жить лучше, чем в раю!" Ну началась у них война, и продолжалась она девяносто лет. Вначале побеждали черные джины и их союзники хаду, которые в это время уже покинули свои леса и вышли на берега реки Итиль. Но потом на помощь белым джинам пришел святой Кидырь со своим волшебным копьем, и они победили врагов. Царство черных джинов было разрушено, и им пришлось искать себе другое место. И вот, тогда они прилетели сюда, выпустили воду из этого озера и поселились в его пустом ложе.
– Чем же им так приглянулась эта пустыня? – спросил молодой нукер. – Если бы я был джином, я бы выбрал место получше.
– Для черных джинов это было самое лучшее место потому, что когда они высушили озеро, получилась впадина, может быть, самая глубокая на земле. И тут им не надо бояться белых джинов, потому что белые джины не могут спускаться так низко, точно так, как человек не может спуститься под воду.
– Не даром говорят: у лисы от врага сто уверток, но самая лучшая из них – не лезть на глаза, – сказал один из нукеров.
– Если это верно, то да помилует нас Аллах, – сказал другой. – Здесь, внизу, полно джинов, а мы пришли сюда ночевать!
– Не бойся, – успокоил его Салех, – с нами ничего плохого не случится: наш оглан, да живет он тысячу лет, очень ученый человек и знает верные заклинания от джинов. Разве иначе посмел бы он остановиться в таком месте?
– Ну, а что сделали белые джины с народом великанов хаду? – спросил Шахмир после небольшого молчания.
– Они загнали их туда, где прежде жили черные джины, в страну ночи и холода, а дорогу назад загородили такими высокими горами, что через них нельзя перейти. Там совсем нет зверей и птиц, водилось только огромное животное хуту, с одним рогом на носу, и еще другое – мухор, у которого были два длинных белых рога на голове. Великаны хаду научились убивать этих животных и питались ими, но потом белые джины послали туда громадную птицу Тавлынг, которая начала преследовать этих зверей и, спасаясь от нее, все они ушли под землю, где живут и сейчас в пещерах, которые сделали когда-то черные джины, чтобы зимой укрываться там от стужи.
– И все хаду умерли с голода?
– Нет, Аллах не дал им погибнуть: теперь к берегам их земли два или три раза в год приплывает рыба такой величины, что нужно идти целый день, чтобы дойти от ее хвоста до головы. Хаду обрезают с этой рыбы мясо, сколько им нужно, потом рыба уплывает в море и опять обрастает мясом, и тогда возвращается к хаду, которые снова едят ее.
– И они никогда не пробовали уйти из этой гиблой страны и отыскать дорогу в теплые земли? – спросил Шахмир.
– Они, наверное, и сейчас пробуют, но не могут этого сделать: горы, которые их замыкают, слишком круты и высоки. Только десять хаду за все время сумели добраться до их гребня, но белые джины заколдовали это место, и всякий, кто туда ступит, сейчас же превращается в камень. Так эти десять окаменевших великанов стоят там и до сих пор. Но под горами есть множество пещер, и случалось, что кто-нибудь из хаду, заблудившись в этих пещерах, несколько дней спустя выходил по эту сторону гор. Только теперь они стали совсем дики и свирепы, и их сразу убивают те народы, в земли которых они приходят. Я сам видел костяк одного такого хаду возле города Великий Булгар. Он висит на большом дереве, к которому булгарский царь когда-то велел приковать этого хаду за то, что он убивал и ел людей.
– И очень велик этот костяк?
– Он имеет двенадцать локтей высоты, а голова – как большой котел. Такой человек может перешагнуть через коня, как через овцу.
У костра воцарилось довольно долгое молчание. Карач-мурза и Хатедже хотели уже встать и незаметно уйти, но в это время над самой котловиной небо прочертила падающая звезда, и Шахмир сказал:
– Это, наверно, один из здешних джинов слишком близко подлетел к небу, и Ризван поразил его огненной стрелой.
– Я слыхал, – промолвил один из сидевших у костра– что если такая стрела не попадает в джина, она уходит в землю и превращается в золотую палочку.
– Это правда, – сказал Салех. – И тому, кто найдет такую палочку, не страшны никакие духи и никакое колдовство.
– А вот ты говорил, абый, что в царстве белых джинов золото и драгоценные камни лежат прямо на земле. Что же джины делают с этими сокровищами?
Салех, видимо, не знал, как распоряжаются джины своими богатствами, но он не хотел показать этого своим подчиненным и потому, подумав немного, сказал:
– Они просто сваливают эти сокровища в кучи. Джин, также как и человек, когда у него слишком много золота, не знает, что с этим золотом делать, но ему нравится иметь его побольше. Ты, может быть, слыхал, сколько золота было у багдадского халифа Аль-Мустансира и как оно ему пригодилось?
– Не слыхал, абый. Но если ты удостоишь нас этим рассказом, мы с радостью послушаем.
– Халиф Аль-Мустансир владел самыми плодородными землями и покорил многие народы, которые платили ему дань. Ему со всех сторон везли золото, и он был богаче, чем все другие цари, взятые вместе. И вот, пошел на него войной ильхан Хулагу и осадил Багдад. У халифа было войско вдвое больше, чем у ильхана, но это войско сражалось плохо, потому что оно не любило скупого Мустансира. На третий день Хулагу взял город и захватил халифа в плен. В его дворце он нашел огромную башню, которая почти доверху была наполнена золотом. И тогда ильхан спросил Мустансира: "Почему ты не раздал это золото своим воинам, чтобы они лучше тебя защищали?" Халиф ответил: "Я не хотел его расходовать на это потому, что воины и так обязаны были защищать меня". "Для чего же ты берег эти сокровища?" – спросил ильхан, и Мустансир не знал, что ему ответить. Тогда ильхан Хулагу приказал запереть его в этой башне и сказал:
"Если ты всю жизнь собирал золото, не зная, для чего это делаешь, попробуй есть его, потому что ничего другого я тебе не дам". И халиф Мустансир на пятый день умер в этой башне от голода.
– Один мудрец сказал: добро скупого приносит пользу насильнику.
– Ильхан Хулагу был великий воин, – промолвил Салех. – Но его старший брат Хубилай-хан был самым мудрым из правителей. Я слыхал такой рассказ: однажды к великому хану Хубилаю пришли священнослужители различных народов, и каждый уговаривал его принять свою веру. Великий хан Хубилай выслушал их всех и ответил: "Я вижу, что есть один Бог и четыре великих пророка, которых почитают в мире: Магомет, Исса, Мосса и Будда. Зачем выбирать для поклонения одного из них, а трех других делать своими врагами? Я буду почитать их одинаково и молиться всем четырем, чтобы тот из них, который воистину старше и сильнее, мне помогал, а три остальные не мешали". И из всех царей ни у кого не было такого счастливого царствования, как у Хубилай-хана.
– Счастливое царствование бывает у такого царя, у которого хорошие и верные военачальники, – сказал Шахмир.
– Еще счастливее царствуют те, которые знают, кого надо поставить военачальниками. Мне рассказывали в Хорезме: пришел один мудрец к какому-то царю, и тот стал жаловаться: "Я самый несчастный из царей, ибо у меня плохой начальник войска и плохой лекарь, а потому враги мои долго живут, а друзья скоро умирают". Тогда мудрец сказал ему: "А ты, царь поменяй их местами. Твой начальник войска будет хорошим лекарем, потому что он осторожен и не умеет лишать людей жизни. А лекарь, у которого большой опыт в умерщвлении людей, будет очень полезен во главе твоего войска".
Все засмеялись, а Шахмир сказал:
– Это, наверное, был тот самый мудрец, который, когда его спросили, что на свете тяжелее всего, ответил: "Сейчас я голоден и для меня тяжелее всего пустой желудок". Наш плов уже сварился, и я думаю, что нам пора наполнить наши желудки, чтобы они стали легче.
– Тебе пришла очень счастливая мысль послушать у этого костра, – сказала Хатедже, прощаясь с Карач-мурзой у входа в свой шатер. – Я получила большое удовольствие и услыхала так много интересного, оглан!
– Если так, я рад и за тебя, и за себя, ханум. Этот вечер и для меня останется памятным.
– Но ведь ты, наверно, слыхал почти все, что рассказывали эти воины про джинов и про великанов?
– Слыхал все и даже много больше того, ханум. Завтра, если хочешь, я расскажу тебе остальное. Но сегодня мне хотелось, чтобы их разговоры у костра продолжались еще долго.
– Мне тоже, оглан, – поглядев Карач-мурзе в глаза, сказала Хатедже. Потом опустила голову и добавила после небольшого молчания: – Когда мы выехали из Сарая-Берке, я думала, что наш путь будет очень долгим. А теперь я жалею, что Ташкент не находится на тысячу фарсахов дальше.
ГЛАВА VIII
"Тигра не хватай за хвост, а если схватил, то не отпускай".
Туркменская пословица.
В начале ноября отряд Карач-мурзы вышел на берег Амударьи. Самая трудная часть пути была закончена, и теперь до самого Самарканда предстояло идти почти все время берегами рек, не испытывая больше недостатка в воде и в хороших пастбищах. Здесь еще было достаточно тепло – осень только вступала в свои права – люди повеселели и после семи недель пути по унылым полупустыням долина Амударьи показалась им раем.
Тут и в самом деле было хорошо. Могучая река своим недавним разливом оживила вокруг себя широкую полосу низменности; высушенная летним зноем земля опять накинула на себя зеленый покров, хотя на этот раз не надолго: осень уже вплетала в него желтые и красные нити. Стояла тишь. Среди высоких трав и кустарников, тут и там стройные тамариски взымали кверху свои вишнево-сизые ветви, часто встречались целые рощи по-осеннему золотившихся карагачей, а в местах более низких серебряно-желтыми свечами уходили ввысь белоствольные тополя. Вдоль самого берега тянулись густые заросли лозняка, да кое-где, возвышаясь над ними, кряжистые ивы клонились к реке, роняя в нее свои облетающие листья. Нередко по пути попадались и обширные болотистые низины, заросшие буйными камышами и изобилующие всевозможной дичью.
В первый же день пути по этому оазису отряд миновал два или три небольших кочевья с пасущимися вокруг отарами овец, а к вечеру добрался до маленького поселка Тубенташ, возле которого Карач-мурза решил остановиться на несколько дней, чтобы дать отдых людям и лошадям, а заодно поразнообразить питание отряда дичью и рыбой, в которых тут не было недостатка.
Весь Тубенташ состоял из восьми глинобитных лачуг и нескольких войлочных юрт, в которых ютилось десятка полтора полуоседлых туркменских семейств, промышлявших, главным образом, рыбной ловлей, хотя чуть поодаль виднелось и довольно обширное рисовое поле.
Подъезжая к поселку, Карач-мурза сразу заметил, что мирная жизнь его чем-то нарушена. Лица людей были мрачны и взволнованы, детвора, вопреки обыкновению, не высыпала навстречу приближающемуся отряду, а взрослые толпились возле одной юрты, откуда слышались громкие голоса и плач. Уловив несколько слов, Карач-мурза понял: женщины голосили по мертвому.
– Что тут у вас случилось? – спросил он у крепкого старика в обесцвеченной солнцем тюбетейке, – очевидно, старшины поселка, который, поспешно отделившись от толпы, подходил к нему с низкими поклонами.
– Юлбарыс, сиятельный эмир, – ответил старик. – Юлбарыс, да сожрут его собственные дети, и да подохнут они сами при этом, растерзал юношу Мистаха. Это уже третьего человека он убивает у нас, пресветлый эмир, а перед этим сколько унес овец!
– Когда же он сюда пришел?
– Он пришел больше месяца тому назад и поселился вон в тех камышах, – указал старик на болотистую низину, сразу за рисовым полем. – Сначала он ел наших овец, но потом мы их угнали далеко отсюда, и тогда он стал нападать на людей, пресветлый эмир.
– И вы не пробовали его убить?
– Мы хотели устроить западню на тропинке, по которой он ходит, но место там очень низкое, и нельзя выкопать глубокую яму, потому что на два-три ариша под землей уже стоит вода. А для того чтобы сделать облаву, у нас слишком мало мужчин, сиятельный эмир.
– Ну, этот юлбарыс больше вам не будет вредить: завтра мы его убьем.
– Да возвеличит тебя всемогущий Аллах, и да пошлет он счастье.всему твоему роду, эмир! И если бы Он не привел тебя сюда, нам всем пришлось бы уходить на другое место.
Карач–мурзе уже случалось охотиться на тигров: их немало водилось в густых камышах по берегам Амударьи и Сырдарьи. Но в те времена, когда еще не знали огнестрельного оружия, эта охота была трудна и опасна. Если ее предпринимал какой-нибудь владетельный князь или военачальник, в распоряжении которого было много людей, обычно устраивалась облава. Камышовую заросль, где находилось логово тигра, окружали пешие воины, вооруженные копьями, за ними, во втором ряду, шли лучники. Когда это кольцо стягивалось вплотную вокруг заранее намеченной поляны или прогалины, на которую выгоняли зверя, он, убедившись в том, что выхода нет, пробовал прорваться сквозь окружавшую его живую стену или перепрыгнуть через нее. Но прежде чем он успевал сделать прыжок, в него попадало несколько стрел, а затем, куда бы он ни бросился, его встречали лезвия копий. Тигра, конечно, убивали, но сильный и ловкий зверь дорого продавал свою жизнь, и такая охота почти никогда не обходилась без человеческих жертв, тем более что в зарослях, вместо одного тигра, часто оказывалось несколько.