- Какая чудесная гитара. Боюсь, что она слишком хороша для моих весьма средних способностей. Джейн играет лучше меня.
- Джейн здесь нет, - император повернулся к мадам Бертран. - Я слышал, что вы собирались играть в вист. Вас как раз четверо, и вы все играете лучше меня. Мне хочется послушать, как Бетси-и попробует сыграть на гитаре.
Все действительно собирались играть в вист, а Бетси с императором отправились в полумрак маленького садика. Ее твердой рукой направлял туда император. Они уселись под деревом. Юбка девушки раскинулась у ее ног широким веером и скрыла кресло полностью. В полумраке казалось, что Бетси парит в воздухе.
- Я волнуюсь, сир. Я действительно не очень хорошо играю на гитаре, а это - чудесный инструмент.
Наполеон не сводил взгляда с лунного лучика, волшебно расцвечивающего ее волосы, скрепленные узкой темной бархатной ленточкой.
- Этому инструменту повезло. Его всегда ласкают руки прекрасных женщин. Бетси-и, вам не стоит быть слишком скромной. Я хочу вас послушать.
Бетси начала перебирать струны и заиграла знакомую мелодию.
- Это французская песня, - заявил Наполеон.
- Песня Дюнуа, вам она должна быть хорошо знакома. По-моему, ваша племянница королева Гортензия Голландская помогала написать эту вещь.
Наполеон попытался вспомнить, а потом кивнул головой.
- Да, вы правы. Гортензия придумала мелодию. Она была более музыкальной, чем ее мать. Но почему-то эту мелодию начали использовать роялисты, и мне было неприятно ее слушать. Но мелодия вполне хороша. Спойте для меня.
- Мне известен отрывок песни. Я сыграю всю мелодию и спою ее самый конец.
Она начала уверенно играть, а потом запела по-английски:
"Бессмертная королева Небес,
Исполни солдатскую молитву.
Пусть стану я рыцарем смелым.
И сердце красавице отдам,
Пусть буду я рыцарем смелым
И сердце красавице отдам".
Наполеон не сводил с девушки глаз. Казалось, что он упивался прелестью юной красавицы.
- Малышка, у вас голос стал гораздо лучше. Но вы вообще настолько изменились, что я не могу поверить, что все случилось за такое короткое время. Как понять: у французской песни - английские слова?
- Кажется, ее перевел сэр Вальтер Скотт.
- Значит, так появляются песни на вашем невежественном острове?
- Пожалуйста, сир! Такой прелестный вечер… Неужели вы не можете более вежливо говорить о нас?
Наступило молчание, а потом Наполеон вздохнул.
- Вы не должны на меня обижаться из-за того, что я говорю колкости. Мне больше ничего не осталось.
- Вы хотите, чтобы я спела английскую песню? Она совсем новая и мне нравится.
Император утвердительно кивнул, и из-под пальцев девушки полилась печальная мелодия.
"Арфа когда-то наполняла залы Тары
Звуками музыки.
Сейчас она молчит и висит на стенах Тары,
И все кругом мертво.
Так гордость прежних дней
И нашей славы закончились, умолкли насовсем.
Сердца, что прежде бились сильно от похвал,
Теперь молчат".
- Я слышал, как Грассини пела эту песню, - заявил император. - Только тогда она пела по-итальянски. Мелодия весьма приятная, и вы поете ее с чувством.
- Грассини? Она была среди остальных?
Наполеон кивнул головой.
- Она оказалась такой надоедливой, потому что требовала, чтобы я признал перед всем миром, что она стала моей путеводной звездой. Я сказал "Нет!" и перестал ей снимать дом на рю де Шантерен.
Бетси была в шоке.
- Рю де Шантерен! Тот же самый дом?
- Нет. Она сейчас в России, как мне кажется. Конечно, я ее хорошо обеспечил.
Оператор поднялся на ноги, взял гитару из рук девушки и положил ее в футляр розового дерева, а потом снова занял свое место. Наступила тишина.
- Бетси-и, вы мне доставили удовольствие музыкой. Но мне хотелось с вами поговорить. Это очень серьезный разговор, моя малышка. Очень серьезный. Вы превратились в прекрасную, юную женщину. Мне приходилось встречаться со многими красавицами, но вы, - он быстро улыбнулся, - но вы - самая прелестная из чудесных красавиц. Красота дает большие возможности, но налагает и огромную ответственность. Вы - умны и хорошо владеете языком, чтобы выражать то, о чем вы думаете. Вы можете подняться на большие высоты.
- Сир, - возразила Бетси. - Как может женщина достичь высот в совершенно мужском созданном вами мире?
Он стал очень серьезен.
- Это относится ко многим женщинам. Они обычно выходят замуж и должны стать хорошими женами и растить детей. Но вы станете признанной красавицею, куда бы вы ни отправились - в Париж, Вену, Рим, Лондон и даже Нью-Йорк. Я буду разочарован, если вы не достигнете тех высот, которые я для вас рисую в уме.
Не так сложно предсказать, что случится на маленьком острове, где все подходящие для брака мужчины - если только кого-то из них так можно назвать - являются английскими офицерами. Вы сразу станете победительницей, и они столпятся у вас на крыльце и станут болтать о каких-то глупостях. Но ни один из них не достоин вашего мизинца. Я понимаю, что вы должны танцевать и немного флиртовать, но я очень рассержусь - нет, я буду вне себя от ярости - если вы увлечетесь кем-нибудь из них! Вы не должны ни о ком из них думать серьезно!
- Но, сир, - заявила Бетси. - Что если жизнь сложится так, что я никогда не покину этот остров? Вполне возможно, что мое семейство навсегда останется здесь.
- Нет, нет! Даже и не думайте! - воскликнул Наполеон. - Вы должны верить в судьбу. Если вы будете верить, вас ждет шанс. Вспомните о дамах, игравших крупные роли в мужском мире. Чудесная леди Холланд в Англии, мадам Сталь , Рекамье , мадам Роланд, Аврора Кенигсмарк… Нет, она на поколение младше и славилась красотой. Честное слово, я бы мог привести множество примеров. Возможно, вам удастся убедить отца отправиться в Нью-Йорк. Там есть возможность сколотить огромные деньги.
- Нью-Йорк! - заволновалась Бетси. - Это очень далеко от родных мест!
- Вскоре все в мире переменится. Я создал мир для солдат, где главным являлось преданное сердце, а не голубая кровь. Теперь Америка создает мир индустриальных гигантов, они их называют миллионерами. Завораживающее слово. Какие блестящие перспективы! Если бы я раньше обладал теперешними знаниями… В то время, когда я умирал с голоду во Франции, я бы, возможно, повременил вступать в армию. Вместо этого я отправился бы в Нью-Йорк и начал строить быстроходные суда. Я бы оставался до сих пор там, - добавил он со вздохом. - Бетси-и, - сказал он, помолчав, - для вас будет несложно покинуть остров. Вы читали о неком семействе, живущем на Корсике, чье имя было Бонапарт? - он показал в сторону дома. - Судя по голосам, они уже возмущены друг другом, а это значит, что им приносит удовольствие игра в вист. Значит, мы пока можем туда не ходить. Возможно, ваша вера в будущее укрепится, если я кое-что расскажу вам об этом семействе и о том, как второй сын выбрал свою звезду… и никогда не сворачивал с выбранной дороги…
Бетси была готова его выслушать.
- Пожалуйста, сир. Мне бы очень хотелось все узнать о втором сыне семейства Бонапарт.
Глава третья
1
В сердце Аяччо имеется тихая старинная четырехугольная площадь. Она расположена за собором, и на нее выходят узкие тенистые улочки с платанами и вязами. На одной из этих улиц - рю Сан-Карло стоял каменный дом в четыре этажа. Стены старого дома покрывала желтоватая штукатурка, и все окна, по два на каждом этаже, были прикрыты покрашенными в серый цвет ставнями.
Аяччо был не богатым городком, но дома, стоявшие за собором, выглядели вполне прилично, и их занимали старинные корсиканские семейства. Этот дом принадлежал семейству Бонапарт, которые в то время прославились только тем, что были весьма многочисленны. У них было двенадцать детей, но четверо из них умерли, а восемь оставшихся заполоняли большие и малообставленные комнаты и коридоры, выдувавшиеся сквозняками, дети шумели, пели, спорили и ссорились. Их головки выглядывали из-за ставень. Они смело карабкались на плоскую крышу и играли на улице и на узкой аллее возле дома.
Глава семейства Карл-Мария Бонапарт, которого обычно называли Карло, был юристом, говорливым и напористым. Он был высоким и стройным, с оливковой кожей и красивым носом. Его глаза никогда не были спокойны - они сверкали, танцевали и горели.
Мать - Летиция - принадлежала к благородному семейству Рамолино и принесла с собой юристу приданое. Правда, оно было невелико - семь или восемь тысяч франков. Когда мадам Бонапарт сочеталась браком с Карло, она была красавицей, ей в то время было четырнадцать лет. У нее были красивые темные глаза и привлекательное умное лицо. В доме на рю Сан-Карло стоял большой диван с высокими подголовниками. Это был удобный диван, хотя несколько потрепанный, именно с него по-настоящему начинается история семейства Бонапарт.
2
Карло поддерживал Паоли, возглавлявшего независимую партию на Корсике, когда Генуэзское правление было перенесено во Францию. К этому времени в семье родились две дочери. Они вскоре умерли. Потом на свет появился Жозеф; казалось, что он стремится зацепиться на этом свете. Кроме того, очередное дитя собиралось вскоре осчастливить семейство. Летиция решила - куда бы ни отправился ее любимый Карло, она последует за ним. Когда он поднимался в горы, чтобы там присоединиться к клану Паоли, она была вместе с ним. Несколько месяцев они жили в пещерах и часто засыпали на открытом воздухе. Им приходилось двигаться по горным перевалам и форсировать бурные разлившиеся реки.
- Наше дитя будет мальчиком и станет солдатом, - заявил Карло. - Никогда так рано не начиналась военная карьера.
Он оказался прав. Это был мальчик, и он стал полководцем.
Они продолжали играть в прятки с французскими войсками, когда Летиция поняла, что пришло время рожать. Она, волнуясь, сообщила новость мужу.
- Пожалуйста, Карло, я хочу, чтобы наш сын родился в нашем доме, а не где-то под кустом. Почему бы нам сейчас не вернуться домой?
Карло очень серьезно относился к военным делам. У него на куртке было нашито полдюжины карманов, и в каждом из них находился пистолет. Он начал их перебирать и раздумывать.
- Дорогая малышка Летиция, - шепнул он. - Со мной никто не делился, но мне кажется, что дела обстоят паршиво. Я тут ничего не могу поделать. Если ты хочешь, мы вернемся домой. Даже если французы в Аяччо станут подозрительно на нас поглядывать.
Когда они наконец добрались до города, Летиция понимала, что они прибыли тютелька-в-тютельку.
- Мне нужно сразу отправиться на мессу, - сказала она мужу.
Старый дядюшка Лючано и родственница, жившая вместе с ними, принесли старинное плетеное кресло и в нем Летицию понесли в церковь. Кресло поставили за задним рядом скамей в церкви, и это оказалось правильным, потому что только священник начал читать проповедь, как у Летиции начались схватки. Дядюшка Лючано, ранее служивший в церкви, а теперь ушедший в отставку и сильно страдавший от ревматизма, взялся за кресло с одной стороны, а взволнованный Карло - с другой.
- Не торопись! - с трудом прошептал Лючано.
- Хорошо, но все равно, дядюшка Лючано, нам следует поторапливаться.
Они отправились домой и еле успели вовремя. Когда они дошли до дома, у них не осталось времени, чтобы внести Летицию внутрь и отнести ее в спальню наверху: малыш-мальчишка, будущий солдат родился на диване в нижнем зале.
Это был дохленький человечек с большой головой, но даже сразу после рождения, казалось, что он все замечал. Все запомнили, что младенец не возвестил свое вступление в свет плаксивым, как мяуканье котенка, плачем. Нет, он издал громкий, настойчивый крик. Все, кто слышал этот крик впоследствии вспоминали, что он как бы пытался сказать:
- Вот я наконец появился и хочу, чтобы все поняли - все, что я пожелаю - я получу от жизни.
Младенца назвали Наполеон.
Тем временем армия Паоли потерпела серьезное поражение, и постепенно протест против французской оккупации пошел на спад. Карло решил, что он сделал все, что было в его силах, и отошел от движения. Позже его назначили на пост податного чиновника в суде Аяччо с жалованием шестьдесят фунтов в год. Ему эта сумма показалась настолько высокой, что он сразу начал строить столовую в старом каменном доме, а к ней чудесную террасу, где семейство собиралось по вечерам.
Но его годового жалования было недостаточно для огромного семейства. К тому же глава дома обладал экстравагантным вкусом, поэтому Карло приходилось немного заниматься юридическими делами. Он появлялся на работе в бархатном сюртуке с отделкой из кружев и поджидал клиентов. Но дети прибывали на белый свет с большей регулярностью, чем клиенты; семейству по временам приходилось достаточно туго.
Теперь следует представить всех детей семейства: Жозеф, Наполеон, Люсьен, Элиза, Луи, Полина, Каролина и Жером.
Дети были красивыми и умными, некоторые из них были очень похожи на храбрую матушку Летицию. Другие же обладали чертами характера, заимствованными от их легкомысленного отца.
3
Даже в то время, когда был жив папаша Карло, семейство жило весьма скромно. Карло был достаточно умен и умел заводить высокопоставленных друзей, но ему никогда не удавалось заработать достаточно денег, чтобы прилично содержать семейство. Эта проблема почти целиком лежала на плечах его жены - прекрасной Летиции, которой удалось сохранить остатки красоты до конца дней. В женщине было заложено глубочайшее чувство ответственности по отношению к семье и детям, и она обладала здравым смыслом. Каким-то образом ей удавалось кормить семью, и она ни минуты не сидела без дела. Она шила платья для своих дочерей и постоянно перераспределяла старые костюмчики среди своих мальчишек.
Жозеф был старшим среди оставшихся в живых детей и должен был заняться юриспруденцией. Хотя ему лучше подошло бы банковское дело. Даже будучи мальчиком, он где-то доставал деньги и умел удержать их в руках. Часто, когда его отец ничего не добавлял в тощий семейный кошелек, Наполеону приходилось слышать отрывки разговора между матерью и старшим братом.
- Маман, маман, я не могу это сделать! Я не кую деньги!
- Жозеф, у тебя всегда есть деньги. Мне это прекрасно известно, сынок. Я тобой горжусь, хотя мне непонятно, где мальчишка может достать столько денег. Пожалуйста, поделись деньгами всего один разочек.
- Маман, так нечестно. Почему бы нашему отцу…
- Достаточно! - Летиция никогда не позволяла критиковать удивительного человека, которому она отдала свою любовь.
- Банкиры, на которых ты работаешь, тебе помогут. Ты что хочешь, чтобы твои братья и прелестные сестрицы ходили голодными?
Жозеф всегда сдавался перед материнским натиском, и на столе появлялась дешевая рыба, а то и нога чудесного корсиканского барана. После того как Карло умер во французской больнице от рака, вся ответственность за денежные дела семьи легла на широкие плечи Жозефа. Его к тому времени избрали членом муниципального совета Аяччо. Именно поэтому Наполеон больше всех любил старшего брата и одаривал его коронами.
На самом деле совсем не обязательно было страдать от нужды храброй Летиции и ее многочисленному выводку. На свете существовал дядюшка Лючано. Он занимал в церкви пост архидиакона. В старости он стал жить вместе с ними. У него была сутулая фигура, горбатый крупный нос, и он сильно страдал от ревматизма. У него была холодная комната на третьем этаже, которую он редко покидал.
Ему перепоручили заботу о семейных финансах и той малости, что осталось от приданого Летиции. Старик считал, что деньги не стоит тратить. Их следует отдавать в рост под проценты, и тогда с течением времени их станет больше. Ни при каких обстоятельствах не следовало тратить деньги. Его не волновало, если шумные детишки страдали от голода. Старый мешок с костями подобные проблемы не волновали. Их все равно кто-то накормит. Женщина, жившая внизу, которую он уважал за ее трудолюбие и храбрость, что-нибудь да придумает. Ей всегда удавалось это сделать.
Когда к нему являлась взволнованная Летиция и молила дать ей денег, он только качал головой и тихо бормотал, что в данный момент у него на руках нет свободных денег.
- Но нужно что-то сделать! - кричала мать. - Дядюшка Лючано, я вне себя от отчаяния. Мы должны деньги мяснику и булочнику, они мне не дают в долг.
Дядюшка Лючано смотрел на нее из-под густых бровей и недовольно хмурился.
- Женщина, вы слишком вольно обращаетесь с деньгами. Так происходит все время, иначе вы бы не просили так часто, чтобы я вызвал кровь из камней. - Он продолжал хмуриться и что-то бормотать. - Хорошо, - наконец говорил он. - Я сейчас все посчитаю. Возможно, мне удастся дать вам кое-что. Приходите попозже.
Все думали, что жадина дядюшка держал деньги в спальне, но никто не догадывался, где же он их прятал. Малышке Полине удалось открыть его секрет.
Она была любимицей семейства - тоненькая девочка, настолько прекрасная, что Наполеон всегда считал ее самой прелестной женщиной в мире. Но это случилось гораздо позже, когда она выросла и проводила большую часть времени на кушетке (сначала это была та самая кушетка, на котором родился Наполеон, а затем она возлежала на более дорогих и красивых диванах и кушетках). Вокруг нее собирались воздыхатели и болтали не переставая о разных пустяках. А пока что у малышки была хрупкая фигурка и она постоянно нарушала все домашние правила.
- Мари-Полина, - временами ее мать была вне себя. - Почему я позволяю вам столько вольностей? Почему я вас не наказываю за все шалости?
- Маман, неужели я действительно так плохо себя веду? - удивлялась девочка. - Я этого не хотела.
Наполеон больше всех обожал эту шаловливую девчонку - так было до конца жизни.
Как-то утром неутомимая Полина влезла на третий этаж и через раскрытую дверь заглянула в комнату дядюшки Лючано. Он спал настолько крепко, что его не разбудила муха, сидящая у него на кончике носа.
Через некоторое время в спальне послышались громкие крики, слышные даже на площади, куда выходили окна спальни.
- Женщина! Летиция! Поднимайся ко мне побыстрее!
Летиция одним духом взлетела по узкой лестнице и увидела, что старик перевесился через край постели и что-то кричал абсолютно спокойной Полине, сидевшей на полу и подоткнувшей юбки под маленькими белыми коленками. Девочка нашла мешок, где хранились деньги. Она позже объяснила, что мешок хранился под постелью и его можно было достать только снизу.