- Нет, маман. Мне так больше нравится, и ты попробуй.
- Кто же станет подавать еду, если мы все окажемся на диванах?
Эта проблема совершенно не интересовала жеманную девочку. Иногда ей удавалось сделать по-своему. Так случалось, когда присутствовала бездетная тетушка Гертруда. Она забирала с собой еду и выходила в другую комнату. Когда ее пытались за это отчитать, она обычно отвечала.
- Мне доставляет удовольствие следить за ней. Я никогда не видела, чтобы кто-то умел так красиво есть. Вам известно, что она может, лежа на спине, съесть тарелку супа, не пролив ни единой капли?
Но мы несколько отвлеклись. Итак, речь шла о пище. Бонапарты никогда не могли договориться по поводу того, что следует подавать на стол. Когда Летицию спрашивали об обеде, который ей понравился, она обычно отвечала.
- О, это был такой спокойный обед! - и улыбалась. Это значило, что процесс приема пищи прошел без скандала.
Но так бывало весьма редко. Когда их единственная служанка Катерина приносила главное блюдо, сразу начинались язвительные реплики и кто-то обязательно говорил.
- Вот сейчас мы и узнаем, кто же у нас любимчик? - говорила мать, имея в виду того, чье любимое блюдо подавали сейчас на стол. У каждого из детей было свое любимое блюдо.
Те, кто долго жил во Франции, конечно, стали предпочитать французскую кухню. Им нравились особенные блюда со странными соусами, острые закуски и жирные десерты. Даже корсиканский барашек им уже не нравился, если к нему не подавали гарнир. Им начали нравиться необычные овощи, рис и томаты. Томаты послужили предметом спора между приехавшими на каникулы детьми и теми, кто оставался дома. На Корсике томат называли яблоком любви, и это были весьма дорогие овощи. Томаты считались овощами, вызывавшими страсть, ни одна уважающая себя хозяйка не желала, чтобы дома на столе были подобные овощи. Это значило, что их не подавали на стол в семействе Бонапартов. Но юные бунтари, получив тарелку тушеной баранины без гарнира, тяжело вздыхали.
Тоже самое происходило и с рыбой. На острове ловили огромное количество рыбы. Среди них были мурены и чудесная пресноводная форель. Ее обычно готовили в кипящем растительном масле и щедро посыпали перцем, и всем очень нравилось это блюдо.
Но теперь вкусы переменились. Жозеф, начиная есть, часто едва не давился костями.
- У форели стало больше костей, чем было раньше, - начинал он жаловаться.
Даже популярный десерт - кекс, изготовленный из муки, сахара и белого вина, - перестал нравиться детям. Летиция с грустью поглядывала на блюдо, с которого кто-то нехотя брал кусочек кекса.
"Они, видимо, считают свою бедную старую мать плохой кухаркой", - в отчаянии решила она.
Различие во вкусах придавало особую нотку спорам за столом.
- Может, они будут вести себя лучше, если мы станем приглашать больше гостей? - спрашивала расстроенная мать у больного мужа или старой служанки.
- Они все должны вести себя, как наш маленький Набулеоне, - обычно отвечала служанка. - Он ест все подряд и никогда по пустякам ничего не болтает. Я не хочу никого называть, но некоторые… Ха! Они болтают слишком много!
Часто споры возникали из-за того, кто понесет поднос наверх дядюшке Лючано. Как-то было решено, что настала очередь Полины. Она протестовала изо всех сил.
- Дядюшка Лючано страдает от подагры, и ему лучше меня не видеть. Он относится ко мне с подозрением с тех пор, как я нашла мешочек с деньгами.
- Я думаю, - заявил больной папаша Карло, - что подагра дядюшки Лючано не станет сильнее его мучить, если он тебя увидит, моя красавица.
Но папаша Карло не все знал. Полина возвратилась через несколько минут с виноватой мордочкой.
- Пожалуйста, маман, я не хотела этого делать.
- Что делать, Полина?
- Маман, когда я пришла, он на меня посмотрел и нахмурился. Это было очень противно, маман. Потом он сказал: "О, это ты! Неужели им мало моих страданий?" - Маман и папа Карло, я потеряла от злости голову.
- Что ты сделала, дитя мое? - спросила мать.
- Маман, мне хотелось как можно быстрее покинуть комнату, и я позабыла о его подагре и придавила подносом его большой палец!
7
Как-то Летиция пригласила к обеду одного молодого человека. Это случилось спустя несколько лет после смерти главы семейства. Наполеон приехал домой в отпуск из Ла Фере, а Жозеф работал на Корсике. Молодой человек прибыл вовремя, и его представили семейству; каждый из них услышал его имя по-своему - господин Гритт, Гриит, Грилл или Грим. Он был на пару лет старше Наполеона и на дюйм его выше.
По нему было видно, что у него водятся приличные деньги. На нем был фрак из тонкого шелковистого черного сукна. Фалды достигали колен, а спереди он был настолько коротким, что выглядывал яркий жилет. Брюки были красивого сливового цвета и чудесно пошиты. Его шляпа, которую у него приняла малышка Каролина и торжественно водрузила на знаменитый диван, была с широкими полями и спереди украшена золотой пряжкой.
Наполеон сразу решил, что он из Англии. Он напоминал англичанина длинным носом и длинной нижней челюстью, а его серые глаза порой становились насмешливыми.
Визитер сел справа от Летиции, а трое старших братьев напротив него. Люсьен в тот день болтал больше обычного. Он постоянно наскакивал на Жозефа, чей спокойный консерватизм служил постоянным источником раздражения для Люсьена. Он его спрашивал, знает ли Жозеф, что лидера после смерти господина Мирабо можно будет найти среди якобинцев или кордельеров ? Известно ли ему, что австрийская королева собирается бежать из страны?
Жозеф что-то хмыкал, а Наполеон мрачно наблюдал за ними.
Наконец Люсьен обратился к нему!
- Ты согласен с Жозефом?
- Нет.
- Ха! Тогда ты согласен со мной?
- Нет!
- Ты должен согласиться с одним из нас.
Наполеон все время наблюдал за англичанином, чтобы понять, как на него действуют подобные разговоры. Было ясно, что господин Гритт, Гриит, Грилл или Грим с интересом прислушивался к спору, не забывая вкушать чудесного лангуста.
- Люсьен, я с тобой никогда не соглашусь. Почему? Потому что ты всегда обсуждаешь вещи, в которых не разбираешься.
После обеда гость подошел к Наполеону и сказал, что желал бы с ним поговорить. Наполеон предложил отправиться на террасу в задней части дома. По дороге туда англичанин остановился перед камином, в зале, где на полке стояла маленькая металлическая пушка ярко-зеленого цвета.
- Мне подарили пушку, когда мне было шесть лет, - сказал он, - она была побольше этой, и я верил, что ею можно пользоваться по назначению. Я набил пушку порохом и поджег. В комнате была испорчена мебель, и вылетели все окна. Отец решил, что я хочу стать офицером артиллерии, когда вырасту, что ему очень не понравилось.
- Мой отец увидел эту пушку в окне лавки, как-то вечером, когда он возвращался домой, - объяснил Наполеон, - он решил, что мне будет приятно иметь это и купил пушку. Ему пришлось потратить на нее все деньги, и он явился домой без единого су в кармане. Нам были нужны деньги на что-то другое, но мать кивнула головой и улыбнулась. Я дорожу этим подарком.
Они вышли на террасу, и Наполеон попросил, чтобы гость повторил свое имя.
- Наша мать по-своему произносит незнакомые имена.
- Грир. Джон Нокс Грир.
- Вы шотландец? Рад это слышать.
Гость улыбнулся.
- Вам должно быть известно, что шотландцы и англичане теперь сильно перемешались.
- Но все равно, между ними существует разница, и она хорошо заметна со стороны. Ваши предки ведут родословную с 1603 года ?
- Клянусь, господин, вам кое-что известно о нашей истории. Да это был один из моих предков, и он прибыл вместе с королем Яковом. Когда была организована компания "Ист-Индия", мой предок - должен сказать, что у него на плечах была умная голова, получил пост на фабрике в Индии. С тех пор Гриры занимались бизнесом, и каждый последующий становился богаче предыдущего. Мой папаша был англичанином и полностью воспользовался всеми богатствами и успехом прежних Гриров. Он просто купается в богатстве как сыр в масле.
- Наверно, у вас теперь имеется своя компания. "Бенгал энд Истерн", не так ли?
- Да, "Бенгал энд Истерн".
Наполеон был крайне заинтересован этими сведениями.
- Клянусь, вам здорово повезло! Я внимательно изучал историю Востока. Вам известно, что вы украли у Франции Индию ?
- А у кого ее украла Франция? - поинтересовался Грир, и у него хитро засверкали глазки.
Наполеон энергично взмахнул руками.
- Нам следует когда-нибудь получить ее назад; господин Грир. Если бы не этот ваш Клайв…
- Отец считает Клайва величайшим англичанином, который жил на земле.
- Вы не правы. Он был всего вторым.
- Да, а кто же был первым?
- Оливер Кромвель .
Гость был поражен. У него широко раскрылись глаза, и на губах появилось выражение крайнего удивления.
- Неужели? Кромвель? Вы просто шутите. Этот преступник и разрушитель собственности и красоты и всего, что имеет смысл в жизни…
- Господин Грир, вы невнимательно изучали историю. У вас была Гражданская война, и ее следовало закончить. Ваши лорды заупрямились, поэтому пришлось разрушить стены их замков. Вы не можете разрушать стены так, чтобы безделушки остались невредимыми и не были повреждены фамильные портреты. В то время шотландцы и ирландцы постоянно нападали на Англию, это было необходимо прекратить. И Кромвель это сделал. У него оказалась страна, которой следовало управлять твердой рукой, и его окружали только религиозные фанатики. Этих фанатиков можно использовать, но никогда не следует сажать их в правительство. Кромвелю пришлось заниматься всем самому. Он так хорошо управлял страной, что она опять стала мощной державой.
Ваш великий Кромвель совершил только одну ошибку. В последний момент он позволил, чтобы в дело вступила глупая семейная гордость, и он назначил милого, но глупого сына своим наследником. Не верю, чтобы француз мог совершить подобную ошибку. Я этого никогда не сделаю.
Грир при этих словах улыбнулся.
- Вы считаете, что когда-нибудь вам придется заниматься подобными проблемами, господин Набулон?
Наполеон не стал отвечать, а вместо этого задал ему довольно дерзкий вопрос.
- Что вы делаете на Корсике?
- Честно, я провожу тут зря время. Понимаете, отец решил, что наше дело должно расширяться. Я его единственный сын, а он болен, бедняга отец. Он хочет, чтобы я поездил по миру и выучил пару языков. Он надеется, что я стану кем-то вроде Жака Кера …
- Ха! Значит, вам известна французская история. Да, Жак Кер! Великий человек. Один из знаменитых французов. Но мне все равно непонятно, как вы очутились здесь.
- Понимаете, он хотел, чтобы я сначала отправился в Канаду.
- Которую вы тоже украли у Франции.
- Ничего подобного. Вы ошибаетесь! Но разбирательство истории может занять у нас много времени, и мне придется разоблачить оба правительства… Я отказался ехать в Канаду. Там слишком холодно. И эти чертовы индейцы с их проклятыми томагавками! Меня эта перспектива абсолютно не устраивала. Вместо этого я приехал сюда, считая, что смогу тут попрактиковаться во французском языке и в тоже самое время попробовать выучить итальянский. Понимаете, я должен был практиковаться у Граммини и Дестенн. Они связаны с нашей компанией и весьма приятные люди. Но лондонские проблемы отличаются от их проблем.
- Куда вы отправитесь потом?
- Я поеду на несколько месяцев в Венецию. Потом на Дальний Восток, где можно собрать и превратить в солидные английские фунты - основу всех денежных отношений - французские франки и португальские монеты. Не говоря уже о некотором количестве восточных золотых монет, идущих к нам из пещер Али Бабы, которые можно собрать в глубоком кармане, и предпочтительнее, чтобы это был английский карман. Они мне напоминают сирот, ищущих добрый дом.
- В вас есть что-то от поэта.
Джон Нокс Грир откинулся назад в кресле и внимательно взглянул на хозяина. По его мнению, Наполеон был весьма незначительной фигурой. Он был тощий, хотя у него были хорошей формы ноги. Щеки глубоко впали, а волосы рассыпались отдельными прядями. Его одежда - на нем не было синего с красным мундира - была сшита из дешевого материала и сильно потертой, а рукава стали слишком короткими для выросших рук. Но чем больше англичанин вглядывался в него, тем сильнее действовала на него аура молодого корсиканца. Казалось, Наполеон просто пронизывал его взглядом.
- Я вообще-то не очень веселый человек, - продолжил англичанин. - И во мне отсутствует вдохновение поэта. Вам в голову никогда мне приходило, что существует связь между торговлей и поэзией?
- Нет. Поэзия связана с вдохновением.
- А как насчет торговли? Послушайте меня, господин Бонапарт, вы, французы, называете нас нацией лавочников и считаете, что наша империя состоит из большого количества лавочек, расположенных в разных местах мира. Разве вы забыли, как Клайв покорил Индию с горсткой своих помощников?
Вам когда-нибудь приходилось слышать о капитане Куке и о том, как он проплывал мимо крупных островов в Южной части Тихого океана? Вспомните, как нам достались Геркулесовы Столбы и мы превратили Гибралтар в мощную защитную крепость. Понимаете, в нас сочетаются две расы - норманны, они были практичными и старались побольше забрать в свои руки. В них полностью отсутствовали сантименты. И еще в нас течет кровь англо-саксов. Они не были практичными, и в них пышным цветом цвели поэтические инстинкты. Господин мой, в торговле гораздо больше поэзии, чем в войне, и ее там почти столько, сколько в религии.
Служанка Катерина принесла им огромное глиняное блюдо, на котором лежала спелая дыня. Полина следовала за нею.
- Пожалуйста, Набулеоне, - попросила девочка, - я могу попробовать дыню?
Грир вскочил, Наполеон неохотно последовал за ним.
- Могу я поухаживать за мадемуазель? - спросил гость.
Наполеон утвердительно кивнул. Грир отрезал кусок дыни и подал ее Полине.
- Спасибо вам, господин, за то, что вы мне дали такой большой кусок. Я обожаю дыню.
Грир следил, как маленькая ручка порезала дыню на мелкие кусочки и аккуратно клала их в рот. Действительно, она обожала дыню, и вскоре от куска ничего не осталось, кроме тонкой корочки. Перед тем как отправиться в дом, девочка внимательно оглядела гостя.
- Сколько лет мадемуазель Полине?
- Ей еще не исполнилось и десяти.
Англичанин был поражен.
- Она такая высокая для своего возраста. Я был уверен, что ей гораздо больше. - Он не смог сладить со своими чувствами. - Черт побери! Она такая красотка! Если бы она была постарше, клянусь, я бы сразу попросил ее руки.
Наполеон небрежно ему ответил:
- Красота Полины действует подобным образом на многих. Я уверен, господин Грир, что наша мать с удовольствием вас выслушает. К сожалению, должен сказать, что у меня на ее счет существуют другие планы.
- Вы? Но вы же не ее старший брат!
- Вы правы, но в будущем наша семья станет внимательно прислушиваться к моим словам. - Последовала короткая пауза. - Пожалуйста, попытайтесь меня понять - мне нравится, что вы высоко оценили ее красоту. Но, тут имеются еще много других вещей.
Грир взглянул на побитый ветрами и погодой старый каменный дом. Он вспомнил о старой мебели и зачиненных убогих занавесках, провалившихся сиденьях в стульях и креслах, неуклюже зашитых выцветших коврах. Семейство явно нуждалось.
- Если я вернусь и ваши планы по поводу прелестной Полины не осуществятся и если я буду продолжать ею восхищаться, ну-у-у… тогда мы сможем поговорить о материальной стороне дела. Я обычно не хвастаюсь, но могу сказать, что когда-нибудь у меня будет столько золотых восточных монет, что ими можно будет набить трюмы торгового судна под завязку, а потом вымостить ими парочку площадей в старом Лондоне.
- Я не могу отрицать, что мы очень бедны, - мрачно улыбнулся Наполеон, - и, возможно, нам придется покинуть остров и жить где-нибудь во Франции. Вы видите, что дела у нас идут весьма средне.
Они помолчали, а потом лицо у Наполеона стало совсем мрачным.