Бетси схитрила, потому что майор Хаусторп был на несколько лет моложе Наполеона. Последний довольно кивнул головой.
Затем он без перерыва продолжил расспросы.
- Вы были на танцах в городе с офицером, как… там его имя, - он поднял руку вровень со своей головой, чтобы показать рост офицера.
- Хай? Джонни Хай ! Джонни Хай ухаживает за Джейн. Она не смогла идти на прием, я его пожалела. Сир, он очень вас уважает.
- Кроме того, есть еще один ужасный парень - Что-то, Рейкшоу, кажется. Он несколько раз бывал в вашем доме.
- Сир! - воскликнула Бетси. - Откуда вам все это известно?
- Еще в начале карьеры я понял, что необходимо организовывать хорошую систему шпионажа. У меня она всегда была самой лучшей.
- Наверно, мне нужно быть польщенной, если вы прилагаете подобные усилия, чтобы все обо мне знать! Вы правы, он был у нас семь раз. Его ни разу никто не приглашал, и мы его встречали довольно холодно.
- Теперь я подошел к самому важному моменту, - сказал Наполеон и грозно сверкнул глазами. - Человек, который вас сопровождает сегодня… Вас с ним везде видят. Так было семнадцать раз. Или я неправ?
- Сир, мне придется самой все подсчитать.
- Вы в него влюбились?
- Н-нет.
- Он предлагал вам выйти за него замуж?
Бетси покачала головой.
- Пока нет. Но он собирается это сделать. Для этого имеются все необходимые признаки. Очень скоро он скажет: "Что? Что?" И я должна буду покраснеть, а потом ответить: "Да, мой лорд и повелитель". Или что-то в этом духе. И тогда мы поймем, что обо всем договорились.
- Вы собираетесь подчиниться подобной форме - романтической и весьма страстной - ухаживания?
Бетси молчала так долго, что император начал почти бушевать от ярости. Наконец она покачала головой.
- Нет, сир.
- Неужели вам понадобилось так много времени, чтобы прийти к решению?
- Нет.
- Вы можете мне объяснить? Я почти уверен, что вы его не любите.
- На то есть несколько причин. Если я выйду за него замуж, то звезда, о которой вы мне говорили, переместится в другую часть неба. Я ее уже больше не буду интересовать.
Наполеон с удовольствием выслушал ее объяснения. Он широко улыбнулся, а потом закинул голову назад и громко захохотал. Потом протянул вперед руки, обхватил лицо девушки и легонько его потряс. Так повторилось несколько раз, а потом он легко поцеловал девушку в кончик носа.
- У вас просто прелестный носик. Малышка, я не могу себе отказать в удовольствии поцеловать его.
- Счастливый нос, - заметила Бетси. - Ему была оказана высокая честь!
Они помолчали, и Бетси подумала: "Мне не стоило так говорить. Он может меня неправильно понять".
Наполеон понял ее правильно. Он схватил девушку в объятья и прошептал.
- Бетси-и, Бетси-и! - и начал ее страстно целовать. Он целовал ее в нос, крепко целовал в губы и глаза.
Девушка испугалась и начала сопротивляться. Она покачнулась и вцепилась двумя руками в борт стола за спиной, чтобы не упасть.
- Сир, так нельзя поступать, - задыхаясь, сказала Бетси.
Наполеон остановился, подумал, а потом сказал:
- Да, моя малышка, этого делать не следует. Но нам следует серьезно поговорить. Пойдемте в кабинет. Там еще остались нормальные кресла. И есть камин, которого так не хватает в этой ужасной комнате. Там нам будет почти удобно.
Бетси церемонно сложила руки на коленях. Наполеон взял ее руки и помог сойти на пол.
- Вы очень расстроены? - спросил он ее, улыбаясь.
Она кивнула головой.
- Малышка, я это понял, и нам следует поболтать. В Лонгвуде на было залов, и комнаты снабжались друг с другом не коридорами, а просто переходили одна в другую. Когда они вышли из библиотеки в столовую, то наткнулись на мадам Монтолон, которая очень удивилась, а потом с подозрением уставилась на них. Она была довольно модно одета. Наверно, она решила понравиться молодому английскому офицеру.
- Мадам, а где же господин лейтенант? - спросил ее Наполеон.
- Мой муж и я с ним приятно поболтали. Сейчас он отправился в конюшню - его очень интересуют лошади. Там вместе с ним Аршамбо.
- Когда он освободится, пригласите его в кабинет, пожалуйста. Мы с мадемуазель Бетси будем там.
Дама повернулась с осуждающим шелестом юбок и отправилась к кухне.
- Сир, вы желаете, чтобы я задержала молодого человека, побеседовав с ним?
- Нет! - резко ответил Наполеон. - Пожалуйста, ведите себя, как обычно, и дайте мне знать, когда он придет.
Личный кабинет Пленника был размером с спальню и был, пожалуй, самой бедной и мрачной комнатой во всем доме. Мебель для кабинета собрали по складам, где хранились ненужные вещи. Зато там стояли два кресла, которые недавно перетягивали. Наполеон усадил в одно из них Бетси, а второе придвинул так, чтобы сидеть к девушке лицом.
- Ревность - это признак слабости. Она - отвратительная, тайная и неприличная черта человека. Бетси-и, я должен у вас просить прощения за то, что проявил подобную отвратительную черту.
- Но, может, я решила, что вы мне польстили, - улыбнулась Бетси.
Пленник продолжил свою мысль.
- Перед вами человек, которому пятьдесят лет, и он обладает не лучшим здоровьем. На пике моей карьеры судьба повернулась ко мне спиной, и я потерял полноту власти. У меня забрали все, чем я владел, - он сказал эту фразу очень драматично. - Меня приговорили к пожизненному проживанию на этом ужасном каменистом клочке суши. Но я могу испытывать ревность и злость. И в этом виноваты вы, моя малышка. Когда я здесь появился, вы несколько облегчили тут мою жизнь, и я постоянно чувствовал, что вы принадлежите мне. Сейчас вы проводите много времени с молодыми людьми, которые, конечно, больше подходят вам по возрасту. Но я не могу принять этот факт с достоинством. Я даже сам не подозревал глубину своих чувств к вам, пока не увидел вас сидящей на столе, улыбающейся мне и покачивающей ножками. Вы мне напомнили ту маленькую девочку, которая мне раньше очень нравилась.
Бетси-и, я должен с вами честно поговорить. Императрица, моя вторая жена, не писала мне с тех пор, как меня отослали на Эльбу. Она отдала нашего сына на воспитание своим родителям. Развод невозможен из-за ее ранга и моей религии, но если даже случится что-то, что уберет все препятствия, я ничего не смогу сделать. Я не могу осложнять положение собственного сына. И об этом я должен помнить в первую очередь.
- Естественно, сир, - сказала Бетси.
- Мы уже обсуждали женщин в моей жизни, и мне кажется, что вы их называете…
- И другие…
- Их было достаточно.
- Весьма много, сир.
- Если нужна точная цифра, мы должны будем признать, что их было великое множество. Некоторые их них были знатные дамы, другие… были рангом пониже. И все они были красивы.
Наполеон замолчал. Он смотрел на девушку, и его глаза светились, как бывает, когда человек любуется произведением искусства.
- Я думаю, малышка, что вы прекраснее их всех.
- Сир, вы так не считаете.
- Я действительно так считаю, - Наполеон как бы вернулся в прошлое. - Моя Жозефина не была настоящей красавицей. Она была пикантна и очаровательна, но… у нее были плохие зубы. Мария Луиза была молода и с хорошей кожей, но со временем я начал понимать, что когда в моменты удивления или грусти у нее открывался рот, она становилась очень глупой. Ла Беллилот, моя малышка мадам Фурес, была очень хорошенькой, но должен признаться - она была несколько простовата. Мадемуазаль Жорж, смешливая и веселая комедиантка, вскоре стала… как это сказать…
- Мы говорим - излишне пухленькой, - помогла ему Бетси.
Наполеон кивнул головой.
- Да, это правильное слово для моей хорошенькой мадемуазель Жорж. Мария Валевская отличалась ото всех остальных. Она была прелестна и… о, сколько в ней было преданности и смелости! Но ее красота была чересчур серьезной и торжественной. Она не часто улыбалась, и в ней не било ключом веселье, как это было у остальных женщин, о которых я вам рассказывал. Что касается вас, малышка, - произнес император после длинной паузы. - Вы привнесли нечто новое в мою жизнь. Мне вспоминаются наши совместные прогулки и то, как мы частенько прогуливались, взявшись за руки. Я иногда высказывался против англичан только потому, что мне нравилось, как у вас горело личико от возмущения. Вы всегда говорили то, что думали, и осмеливались спорить даже с великим Наполеоном. Господи, вы ничего не боялись. Когда вы злились, то становились удивительно прелестной. Так со мной никогда прежде никто не обращался.
Я начал думать, что вы принадлежите мне. Вы росли, и мы стали видеться реже, но я никогда не считал, что потерял маленькую девочку из поместья "Брайарс". Бетси-и, вы выросли и стали поразительно прелестной… и не можете мне принадлежать. А я не могу вступать в новый брак. Малышка, вы никогда не станете одной из других - этих полустертых и полузабытых теней моего прошлого. Прежних прелестниц, которые вас так сильно волнуют и до которых мне уже увы дела! Для этого вы чересчур хороши. Я слишком искренне к вам отношусь. Вам ясно, о чем я говорю?
- Да, сир. Все понятно.
Они помолчали. Наполеон говорил, не поднимая глаз. Потом он задумался, стоит ли продолжать. Наконец взглянул на девушку и сказал:
- Всегда есть шанс, что мое положение может улучшиться и меня освободят от унизительного плена. Народ Франции может потребовать моего освобождения, а английское правительство поймет наконец в каких варварских условиях меня содержат. Возможно, моя звезда продолжает меня хранить. Конечно, я должен признаться, что шанс, что у меня все изменится, весьма проблематичен.
- Господи, если так случится, то все переменится.
- Бетси-и, я снова хочу вас предупредить. Не рискуйте зря своим положением. Я хочу, чтобы у вас все было самое лучшее. Подождите до тех пор, пока не возвратитесь в Англию. Вам не нужны эти длинноногие ничтожества в мундирах.
Послышался стук в дверь.
- Господин лейтенант, - объявил Сантини.
- Входите, сэр. На вас произвела должное впечатление красота нашего тропического Версаля, который устроило для меня ваше правительство?
Глава девятая
1
Маргетт начала немного болтать по-английски, и Бетси не была удивлена, когда девушка, открыв для нее ворота, остановилась, чтобы ей что-то сказать.
- Миссис больна, - сказала Маргетт. Бетси коснулась руки девушки.
- Мадам сильно больна?
Девушка попыталась найти нужные слова, а потом вытащила платок из-за пояса. Она кашлянула и прижала платок к губам.
- Видишь, - сказала она, протягивая кусочек материи как бы для того, чтобы Бетси посмотрела на него.
- Ты хочешь сказать, что она кашляет кровью? Маргетт, это очень серьезно. Ее навещал доктор?
Служанка несколько раз повторила слово "доктор", прежде чем она что-то поняла, а потом покачала головой.
- Нет, нет, врач. Миссис говорит - не имеет смысла.
Бетси оказалась на обычном месте около внутренней перегородки и грустно оглянулась вокруг.
"Бедняжка Джулия, - подумала девушка. - Здесь обстановка еще беднее, чем в Лонгвуде".
Когда Леди в Вуали села по другую сторону перегородки, у нее был почти нормальный голос.
- Ну что, моя подружка, чем вы занимались? И какую еще проказу вы задумали? Вы больше не использовали сигналы светофора?
- Я долго разговаривала с императором. Но я вам ничего не скажу до тех пор, пока вы мне не расскажете все о себе. Маргетт очень расстроена.
- Не стану отрицать и говорить, что она не права. Бетси, мне кажется, что для моей болезни… не существует лекарства. Несколько дней назад я получила письмо, которое здорово меня подбодрило, но сейчас радость пошла на спад. Мне очень жаль того, что так и не случилось.
- Письмо из Англии? От вашей семьи?
- Из Англии, но не от моей семьи. У меня нет близких родственников. Это было… предложение выйти замуж.
Бетси была поражена необычной информацией.
- Джулия! Вы были этому рады?
Джулия долго молчала, а потом тихо заговорила:
- Я сейчас вам все расскажу, что случилось до того, как я попала сюда. Вы помните, что я говорила раньше? Как я влюбилась в женатого мужчину, который сотрудничал с моим отцом? Я не рассказала о том, что его жена была очень гордой женщиной с бешеным темпераментом. Когда ей все стало известно, она пришла ко мне и… облила мне лицо кислотой.
Бетси едва сдержалась от восклицания, такой ужас охватил ее. Конечно, ей приходилось слышать о подобных вещах, но невозможно было представить, что милая Джулия стала жертвой подобной трагедии.
- Теперь вам ясно, почему я живу здесь, как отшельница. Сильно пострадала одна сторона лица, она стала нечеловеческой маской. Доктора советовали мне прикрыть лицо маской и продолжать более или менее нормальную жизнь, но я не желала даже пытаться сделать это. Мои отец оставил мне мало денег, и мне их не хватило бы до конца жизни. Чтобы спасти жену от суда, ее богатые и влиятельные родственники создали фонд, чтобы давать из него деньги, но только… при одном условии. Я должна была покинуть Англию и поселиться от нее как можно дальше. Они выбрали остров Святой Елены. И вот я живу здесь с тех пор.
- Разве время не может сгладить шрамы?
- Нет, Бетси. Они слишком глубоки, кроме того, я ослепла на один глаз. Я всегда прикрываю эту часть лица. Даже Маргетт никогда меня не видела полностью. - Джулия глубоко вздохнула. - Возможно, вы мне теперь поверите, если я вам скажу, что меня не волнует состояние моего здоровья. Мне уже недолго ждать… конца.
Бетси часто думала о том, почему ее подруга не желает видеть людей, но подобное объяснение не приходило ей в голову. Ей было сложно во все поверить, но тихий голос Джулии звучал так трагично.
Они помолчали.
- Бедному Эндрю досталось сильнее, чем мне. Его жена умерла несколько месяцев назад. Он сразу мне написал и просил, чтобы я возвратилась в Англию и вышла за него замуж. При подобных обстоятельствах ни о чем более чудесном не стоило бы и мечтать!
От него пришло письмо, где каждая строчка дышала желанием, чтобы мы соединились. Он рассказал в нем о том, что произошло за это время. Как только я покинула Англию, его вызвал на дуэль брат жены. Эндрю вышел к барьеру с заряженным пистолетом, но не стал даже целиться в брата, а пуля последнего просвистела прямо у уха Эндрю. Он продолжал жить в одном доме с женой, но они почти не разговаривали. К счастью, у них не было детей. Как все ужасно! Мне кажется, что для него было выбрано более страшное наказание. В письме он написал, что его с трудом можно узнать - у него поседели волосы, а лицо "напоминает карту кампании Наполеона".
Конечно, я ему сразу ответила и написала, что счастлива получить от него письмо, но мне не стоит принимать его предложение.
- Но почему? - спросила Бетси.
- Я думаю, что я так же горда, как и его жена. Только по-своему. Если он увидит мое лицо, оно может показаться ему отвратительным, и я этого не перенесу. В любом случае, Бетси, я очень больна, и моя жизнь долго не продлится. Поэтому я решила остаться здесь и не тревожить своим присутствием моего бедного Эндрю. Я написала ему длинное письмо, убеждая его в том, что нам не стоит совершать подобную ошибку.
Юный ум не может принять неизбежность.
- Вы уверены, что шрамы не стали менее заметными? - спросила Бетси.
- Нисколько не стали, моя дорогая. Я не могу вам сказать, какое удовольствие приносят мне ваши визиты. Наверно, вам было интересно узнать, как же я выгляжу?
- Я часто думала об этом. Вы мне как-то сказали, что у вас темные волосы, и я пыталась представить себе вас. Мне кажется, что вы прелестны.
- Видимо, мне не стоит ломать создавшийся у вас мысленный образ. Бетси, мне бы хотелось, чтобы у вас была более реальная картина моей внешности. Наверно, это гордыня! Так оно и есть.
Левая сторона лица осталась нетронутой, хотя из-за болезни я сильно похудела и осунулась.
За перегородкой послышалось какое-то движение, и издалека раздался звон колокольчика. Послышались твердые шаги Маргетт, которая направлялась сюда из кухни. Она появилась в дверях с тарелкой и двумя бокалами вина.
- Благодарю тебя, Маргетт, - сказала Леди в Вуали. - Принеси еще две большие свечи.
Маргетт очень удивилась, но быстро вернулась с двумя высокими желтыми свечами.
- Пожалуйста, дай одну мисс Бэлкум.
Худая обнаженная до локтя рука просунулась через отверстие в перегородке и взяла другую свечу. Бетси обратила внимание, что это была рука очень красивой формы с длинными изящными пальцами.
- Подойдите сюда поближе.
Далее Бетси показалось, что из тени материализовался дух. Из темноты показалась прекрасная камея, бледная, почти прозрачная под копной роскошных черных волос. Единственный глаз камеи был опущен, но было видно, что женщина умна и обладает сильным духом и красотой. При мягком свете свечи Бетси разглядела изящный прямой нос. Но опущенные уголки губ выдавали прежнюю трагедию.
- Джулия! Джулия! Вы прекрасны!
- Я рада, что у вас создалось подобное впечатление. Тщеславию не бывает предела. Даже сейчас с этими ужасными шрамами, я от него не свободна. Я хочу, чтобы он запомнил меня именно такой, и не желаю, чтобы он или кто-то другой увидели мои шрамы. Самые искусные руки хирурга не смогут избавить меня от этих страшных шрамов. Я буду жить до конца, как Нобль Тринга . Бетси, вам известна эта история?
Бетси она не была известна, и поэтому Леди в Вуали продолжила.