Условия обсуждались без спешки, пункт за пунктом. Случалось, некоторые места перечитывали по два, а то и по три раза. Кутузов искренне восхищался огромной работоспособностью князя, сумевшего за короткий срок подготовить столь важный документ: всё предусмотрел, ничего не упустил. Со своей стороны Кутузов смог сделать только одно добавление, касавшееся артикула относительно торговых отношений между двумя государствами. В этом артикуле рукою Репнина было написано следующее: "В рассуждении, что торговля есть сущий залог и самый крепкий узел взаимного доброго согласия, блистательная Порта, таким образом возобновляя мир и дружбу с Империей Всероссийской, в изъявлении искренности, с каковой желает она, дабы выгодная и безопасная торговля между подданными оных империй наилучшим образом процветала, обещается сим артикулом наблюдать и исполнять 61 статью постановленного с Российской Империей торгового трактата, касающуюся до корсаров Алжирского, Тунисского и Трипольского кантонов, а именно: если российский подданный повстречается с упомянутыми корсарами алжирскими, тунисскими и трипольскими, и притом ими в плен взят будет, или судно, или имение у купцов российских отнимут, в таком случае блистательная Порта употребит власть свою над кантонами, дабы россиян, сделанных сим образом невольниками, освободить, отнятые у них суда и пограбленные товары и вещи хозяевам возвратить и воспоследовавшие вред и убытки взыскать"...
- Кажется, все на месте, - сказал Репнин, вслух прочитав текст. - У вас есть что-то добавить?
- Самую малость, - произнёс Кутузов. - Предлагаю после слов "убытки взыскать" добавить следующее: "...если же по получении известий будет уверенность, что со стороны означенных кантонов Алжирского, Тунисского и Трипольского даваемые от блистательной Порты фирманы не будут исполнены, тогда по подаче о том рекламации от российского посланника или поверенного в делах в два месяца, или как можно скорее, полагая со дня подания рекламации, обязуется блистательная Порта из имперской казны оным расплату и удовлетворение учинить".
- Прекрасно! - одобрил добавление Репнин. - После этих слов сила артикула в пользу интересов российской стороны значительно возрастает.
После просмотра и обсуждения всех статей предварительных условий мирного договора и внесения в них небольших поправок Репнин пригласил своего гостя в столовую, куда по его звонку тотчас подали тушёную баранину с овощами и чай. За столом разговор о предстоящих переговорах с турецкими уполномоченными продолжался. Длительная работа, начатая Репниным ещё вчера и закончившаяся только сегодня утром, не утомила его. Он находился в отличном настроении, поскольку чувствовал, что дело удалось и должно принести желаемые результаты. Сомнения мог вызывать только пункт о необходимости признания подтверждения турецкой стороной статей Кучук-Кайнарджийского договора. В столице Оттоманской империи всё ещё имели большое влияние сторонники пересмотра упомянутого договора, называемого ими несправедливым, и турецкие переговорщики в угоду им могут создать на переговорах некоторые трудности.
- Как бы то ни было, а сей пункт мы должны отстоять, - сказал Репнин. - Вы со мной согласны?
- Разумеется, - усмехнулся Кутузов. - Заключать договоры, а затем их пересматривать - не дело.
- Вот и я о том говорю. В чём-то можем позволить себе поторговаться, а в этом будем стоять твёрдо, не позволим изменить в договоре даже одного слова.
...Опасения князя Репнина, что на переговорах турки могут проявить неуступчивость, оказались напрасными. Да, споры были, порою даже очень жаркие, но в каждом случае верх брал здравый смысл, что позволило найти общее согласие по всем пунктам договора в течение нескольких дней, и 31 июля предварительные условия были подписаны представителями обеих сторон. Теперь к согласованным документам оставалось только приложить подписи верховного визиря и равнозначному ему российского государственного деятеля, придать им таким образом силу трактата, после чего представить на ратификацию высшим лицам до сего дня враждовавших империй. Но... сего не случилось, а случилось то, что в один миг свело на нет все усилия переговорщиков, как русских, так и турецких.
2
После того как были согласованы и подписаны предварительные условия заключения мирного трактата, Репнин не мешкая направил в Петербург с сим известием своего курьера. Но случилось так, что курьера ещё на полдороге перехватил возвращавшийся в армию фельдмаршал князь Потёмкин. Узнав о сути дела, светлейший пришёл в ярость. Как, заключить сделку с турками, не дождавшись возвращения в армию главнокомандующего?! Да ещё на таких уму непостижимых условиях?! Нет, он так этого не оставит. Он сумеет одёрнуть самодовольного князька, быстро и решительно поставит его на своё место.
Всю дорогу до Ясс Потёмкин заставлял гнать лошадей без жалости. Не давал покоя и себе. Мучился соображениями, как лучше наказать мягкотелых миротворцев и какие условия следует предъявить туркам взамен тех, которые те сочинили вместе с Репниным. Главное условие - контрибуция. Турки должны заплатить стране-победительнице 20 миллионов. Что до других условий, то о них разговор пойдёт позднее. Сначала деньги.
В Яссах, узнав, что главная штаб-квартира перекочевала в Галацу, Потёмкин приказал гнать лошадей туда. От избытка мстительных чувств его так и распирало.
- Где бумаги, - набросился он на Репнина, едва переступив порог штаб-квартиры, - где те условия мира, которые вы изволили подписать, пользуясь моим отсутствием?
Репнин подал требуемые бумаги. Даже не потрудившись посмотреть, что в них написано, Потёмкин разорвал бумаги в клочья и бросил себе под ноги.
- Вот так должно поступить с вашими условиями!
Репнин смотрел на него с явным недоумением. Потёмкин увидел в его взгляде спокойствие и разъярился ещё больше, обрушив на него поток грубой брани. Он обвинял князя в самоуправстве, в неточности исполнения данных ему инструкций. Репнин продолжал стоять, не произнося ни звука. Он заговорил только после того, как у светлейшего иссяк поток ругани:
- Я исполнил свой долг и готов дать ответ государыне и Отечеству. Что до вашей ругани, - добавил он, - то я не позволю разговаривать со мной таким тоном. Продолжим разговор в другой раз.
И, не сказав больше ни слова, он ушёл.
Потёмкин в бешенстве заметался по комнате, испытывая потребность накричать ещё на кого-нибудь.
- Где генерал-квартирмейстер? Квартирмейстера ко мне!
Тот явился тут же.
- Немедленно вернуть штаб-квартиру в Яссы! - приказал светлейший. - Я не желаю здесь более оставаться ни одной минуты.
В дверях появился адъютант Попов, за время пребывания в Петербурге превратившийся из полковника в генерал-майора.
- Ваша светлость, экипаж ждёт у крыльца, можно ехать.
- Да, поедем, - двинулся к выходу Потёмкин.
В Яссах его возвращения из Галацы ждала приехавшая с ним из Петербурга графиня Враницкая, доводившаяся ему племянницей. Пока Потёмкин тратил время на поездку, не давшую ему ничего, кроме полного душевного расстройства, она приготовила в доме, где остановилась, всё необходимое, чтобы весело отпраздновать возвращение князя на театр войны. Однако её приготовления князя не обрадовали. Он отказался от застолья, выпил бокал водки и удалился в свою комнату, приказав никого к нему не пускать.
- Ну вот, опять хандра началась, - сказал Попов Браницкой. - Теперь это у него надолго.
Однако на следующий день Потёмкин хотя и проснулся поздно, но встал без капризов, обычных при его пребывании в состоянии хандры. Он даже соизволил принять генерал-квартирмейстера, пришедшего доложить, что штаб-квартира уже переведена из Галацы в Яссы со всеми службами, как и было приказано его светлостью.
- Хорошо, - удовлетворённо сказал Потёмкин. - Что ещё?
- Князь Репнин подал рапорт с просьбой об увольнении по состоянию здоровья.
- Удерживать не стану, пусть отправляется на все четыре стороны. Да не забудьте сказать ему, - с мстительным оттенком в голосе добавил он, - что его друг по масонству Новиков оказался под следствием.
Генерал-квартирмейстер о господине Новикове да и о масонстве ровным счётом ничего не знал, но передал Репнину слова Потёмкина в точности так, как они были сказаны. Князь выслушал его внешне спокойно, но нельзя было не заметить, как при упоминании имени Новикова лицо его побледнело. И генерал-квартирмейстер понял: светлейший нашёл-таки больное место у своего соперника.
Направляя рапорт главнокомандующему, Репнин в глубине души надеялся, что тот пригласит его на прощальную беседу, но после слов квартирмейстера ему расхотелось видеться с Потёмкиным. Из Ясс он снова поехал в Галацу, чтобы распорядиться своим имуществом и завершить неоконченные дела.
Настроение было ужасным. Из головы не выходило имя Новикова - человека, с которым вообще-то он не был близок, но раза два или три встречался на масонских сходках ещё в пору молодости. Ничего страшного для себя в этом он не находил. В конце концов, масонские ложи объединяли в своей основе людей знатных и образованных на началах братской любви, равенства, верности и взаимопомощи с целью искоренения пороков человеческого общества. Если в той ложе он, Репнин, в чём-то и проявил себя излишне, то разве что высказываниями в поддержку наследника престола Павла Петровича... Словом, у него не было причин опасаться того, что могло послужить причиной для учинения над ним опалы. Но сим обстоятельством могут воспользоваться его завистники, а таковых, увы, немало...
В Галаце Репнин попросил адъютанта заняться поиском людей, которые могли бы купить у него лошадей, карету и прочее имущество, после чего сел писать письмо жене. Подумав, он всё же решил не торопиться показываться в Петербурге, а переждать некоторое время в подмосковном имении Воронцово. Он просил жену выехать туда сразу после получения сего письма вместе с дочерьми, если те того пожелают.
Уже после того, как письмо было написано и запечатано, зашёл Кутузов. У него был пасмурный вид.
- Слышал я, собираетесь уехать?
- Да, - подтвердил Репнин. - Согласие князя уже имеется.
- А как же мирный договор?
- То, чего мы достигли, Потёмкин уничтожил. Он надеется заключить мир на других условиях.
Репнин полез в шкаф и достал оттуда увесистую папку, перевязанную белой полоской ткани.
- Я оставляю эту папку вам, Михаил Илларионович. Возможно, она вам понадобится. Здесь хранятся материалы, связанные с вопросами заключения мира с Турцией, в том числе и копия предварительных условий договора, над которыми мы с вами работали.
- Когда собираетесь в путь? - спросил Кутузов, приняв от него папку.
- Как только продам лошадей и имущество. Кроме этого здесь меня уже ничего не держит. Жаль расставаться, но что поделаешь? Впрочем, ежели вам придётся ехать через Москву или оказаться там по каким-либо другим причинам, милости прошу в моё имение Воронцове. Я проведу там всю зиму.
- Непременно воспользуюсь вашим приглашением, - пообещал Кутузов.
Репнин покинул Яссы через полторы недели. В путь отправился тихо, незаметно, без .товарищеских прощальных застолий.
Глава 5
МИР, КОТОРОГО ТАК ЖДАЛИ...
1
Непредсказуемое поведение князя Потёмкина, опрометчиво порвавшего уже согласованные и подписанные представителями воюющих сторон тексты предварительных условий мирного договора, невозможно было сохранить в тайне. Об этом в тот же день узнали не только генералы, но и офицеры. Даже среди солдат пошли разговоры. Ведь последствием сего случая могло стать возобновление войны. Бывает же такое!.. Вроде бы договорились, бумаги нужные подписали, и вот на тебе!.. Снова бери в руки ружьё и иди на турка.
Многие осуждали Потёмкина. Зря обиделся светлейший, что мировую затеяли, не дождавшись его возвращения из Петербурга. Мир - дело такое, что упускать удобный момент никак нельзя.
На первых порах Потёмкин развернул было бурную деятельность, направленную на возобновление мирных переговоров. С помощью Кутузова он добился того, что верховный визирь согласился вновь направить в Яссы представителей турецкой стороны, но когда узнал, что главнокомандующий обязательным условием заключения договора ставит выплату России блистательной Портой 20-миллионной контрибуции, отозвал своих людей обратно, оставив в Яссах только одного человека на тот случай, если русский начальник одумается и откажется от непомерных требований. Впрочем, пушки пока не палили. На всём театре боевых действий возникла обстановка, которую обычно характеризуют выражением: "Ни войны, ни мира".
Разорвав сгоряча предварительные условия, Потёмкин теперь уже раскаивался, что совершил такой необдуманный шаг. Ему трудно было решить, как можно довести дело до заключения мира без порванных документов. То, что он предлагал, турки даже слушать не желали. Их армия всё ещё оставалась многочисленной и боеспособной, так что в определённых случаях ратное счастье могло перейти на их сторону.
Признать бы светлейшему свою мальчишескую выходку да с помощью опытных дипломатов исправить допущенную ошибку. Да где там!.. Самолюбие не позволяло ему это сделать. События продолжали идти самотёком, интерес к ним у светлейшего стал всё более и более остывать, а потом наступил момент, когда он вообще забыл о них: пробудилась старая болезнь, сопровождавшаяся хандрой и упадком сил. Потёмкин стал отказываться от пищи, спал мало и неспокойно. А потом наступило время, когда он не мог даже держать в руках игральные карты, которыми развлекала его племянница графиня Браницкая вместе с адъютантом Поповым.
- Чувствую, конец приходит, - пожаловался светлейший однажды племяннице.
- Не говори так, моё солнышко, - отвечала та. - Бог милостив, он не даст тебе умереть.
- Чую, конец близок, - не слушая её, повторил он.
Потёмкин позвал к себе адъютанта и приказал ему заложить экипаж.
- Не хочу здесь больше оставаться. Яссы - мой гроб. Уж ежели суждено умереть, то пусть сие случится в моём Николаеве.
Сопровождаемый слугами, адъютантом и графиней Браницкой, он выехал в Николаево в тот же день. Но доехать до места не довелось. Князь умер в дороге, и его тело пришлось везти обратно в Яссы - город, который он называл своим гробом.
2
После смерти Потёмкина императрица назначила первым министром и президентом коллегии иностранных дел своего бывшего секретаря графа Безбородко. Вступив в эту должность, он немедленно выехал в Яссы завершить дело заключения мира с турками, начатое ещё Репниным. На его счастье, генерал Кутузов сохранил все бумаги, переданные ему по этому делу, и на процедуру возобновления переговоров, на основе ранее подписанных предварительных условий, разного рода согласований, скрепления печатями и подписями уже самого договора пришлось затратить гораздо меньше времени, чем предполагалось. Мирный договор был подписан 19 декабря 1791 года, а на Крещение Безбородко был уже в Петербурге и докладывал императрице о завершении своей миссии.
Государыня принимала его в присутствии своего фаворита Платона Зубова. Когда Безбородко положил на стол трактат, скреплённый подписями и печатями обеих сторон, она бегло просмотрела текст, после чего сказала:
- Выходит, мы можем теперь посылать великое посольство в Константинополь, не так ли?
- Да, ваше величество.
- А кого пошлём?
- Смею рекомендовать вашему величеству генерал- поручика Голенищева-Кутузова. Сей генерал принимал личное участие в достижении согласия с турками.
- Что ж, быть по сему, - решила Екатерина. - Скажи сенату, чтобы заготовили указ.
- Будет исполнено, ваше величество.
На этом разговор был закончен. В знак прощания Безбородко низко поклонился и покинул помещение. "Даже словом не обмолвилась о Репнине, где он, как он?.. Не миновать князю опалы".
На улице крепчал мороз. По дорогам лихо проносились санки. То в одном, то в другом месте появлялись праздничные толпы. И никто из горожан не знал пока, что с турками учинён мир и отныне никого более не будут посылать на войну.
Глава 6
ДУШЕВНЫЕ ТРАВМЫ
1
О заключении мира в Яссах Репнин узнал, уже будучи в подмосковном имении Воронцово. Когда после длительного путешествия он до него добрался, жена вместе с младшей дочерью Дашей были уже здесь.
Встреча супругов не была такой радостной, какая ими ожидалась. Княгиня Наталья Александровна увидела в глазах мужа глубокую печаль и сразу насторожилась.
- Ты не заболел?
- Да нет, просто устал. Правда, чуточку голова побаливает, но это от усталости. Отдохну немного, и всё пройдёт. - И, не желая больше говорить об этом, переключился не семейную тему: - Дашенька стала ещё краше, чем была. А почему нет с вами Сашеньки и Параши?
- У них теперь свои семьи, а где семьи, там и заботы.
- Виноват, я почему-то забываю об этом. Мне временами представляется, что они всё ещё находятся под твоим крылом.
- Были под крылом, да теперь оперились и улетели по своим гнёздам.
Находясь в постоянных разъездах, на дипломатической и военной службах, Репнин не видел, как росли его дети. А их у него было четверо. Правда, сын Никита, на которого возлагалась надежда как на продолжателя рода Репниных, умер ещё в младенчестве, но дочери, слава Богу, были живы и здоровы. Старшая, Александра, была замужем за князем Григорием Семёновичем Волконским, а Прасковья - за князем Фёдором Николаевичем Голицыным. Жизнь идёт по своим законам. Казалось, ещё совсем недавно ухаживал князь Николай за своей Наташей, предлагал ей свою руку и сердце, и вот они уже старики... Ему вот-вот должно исполниться пятьдесят восемь - возраст, при котором в добрые времена уже думали о покое.
За праздничным столом, устроенным по случаю встречи, Наталья Александровна сказала супругу:
- Обычно, встречаясь, ты всегда интересовался прежде всего столичными новостями, а сейчас я не услышала от тебя ни одного вопроса. У тебя есть на это причины?
- У меня такое чувство, что хороших вестей из Петербурга мне ожидать сейчас не приходится.
- Но не станешь же относить к плохим вестям награждение тебя вторым орденом Святого Георгия первого класса.
- За что такая почесть?
- За победу при Мачине. Разве тебя не известили?