Лесной приют
Из кабины вышел сопровождающий нас майор и скомандовал: "Выгружайсь!" Шофер и один из охранников открыли задний борт, поставили деревянный трап, по которому мы и спустились на лесную лужайку. По его просьбе тут же возле машины нас построили, и майор сказал:
- Товарищи курсанты, именно курсанты, а не курсантки, мы прибыли на место вашей будущей учёбы. Сейчас старшие групп расселят вас по комнатам, обеспечат горячим обедом, спецодеждой, дадут два часа отдохнуть и в 17.30 соберёмся в клубе, где ознакомим вас с программой обучения, целями и задачами, поставленными перед нами. Всё, разойдись!
Анна Васильевна повела нас в длинное одноэтажное здание барачного типа. В бараке был общий коридор, а по обе стороны жилые комнаты. Нас с Ниной поместили в маленькую комнатку с одним окошком. В комнате было чисто и уютно. По бокам стояли две железные кровати с панцирными сетками, застланные шерстяными солдатскими одеялами. Возле каждой кровати стояли тумбочки для личных вещей.
Посередине комнаты, ближе к окну, стоял стол с двумя табуретками. В стенку со смежной комнатой была вмазана печка–голландка с топкой, выходящей в коридор. В углу напротив печки стояла вешалка.
Вот и весь скромный вид нашего временного жилья. Оглядевшись, Нина восторженно заметила:
- Ленка, комната на двоих со шторами на окнах, да это же санаторий, а не какой–то лагерь. Даже не во всех гостиницах есть номера на двоих.
Я воздержалась от комментариев, но заметила:
- О том, как отдохнём в этом санатории, потолкуем, когда будем возвращаться домой, а сейчас давай устраиваться.
Разложив вещи по местам, вышли на улицу. Осмотрелись по сторонам, и на душе стало жутко и неспокойно.
Поляну в несколько гектар, где был размещён городок, окружал старый дремучий лес. Стеной стояли вековые дубы, липы, берёзы и клёны. И мне на миг показалось, что это не деревья, а какие–то сказочные зелёные великаны, шелестя листвой, двигаются на незваных пришельцев, нарушивших лесной покой, чтобы смять и втоптать их в землю.
Пройдясь по посыпанным свежим песочком дорожкам, обнаружили, что городок наш состоит из десятка строений барачного типа. Вся территория была обнесена двухметровым деревянным забором с колючей проволокой наверху. Вдоль забора по всему периметру была проложена беговая дорожка метров пяти шириной. Чуть в стороне виднелась спортивная площадка с полным набором гимнастических снарядов. Девчата из других комнат тоже повыходили на улицу, чтобы познакомиться со своим новым местом обитания. Однако долго прохлаждаться нам не дали. Раздалась команда дежурного: "Строиться на обед!". Подумалось мне тогда: "Ну и зачем строиться, если столовая в ста метрах, могли обойтись и без строя". Однако у руководства школы на этот счёт были свои соображения. Столовая размещалась в таком же типовом бараке, как и жилые помещения. Вся наша группа "Медиков" во главе с Анной Васильевной разместилась за одним длинным столом, как в большой деревенской семье. После двухдневного питания всухомятку, обед нам показался необыкновенно вкусным, хотя и состоял из обычных мясных щей, котлет и пшённой каши с мясной подливой. На третье подали компот из сухофруктов. Хлеб не нормировался и можно было есть до отвала. После сытного вкусного обеда девчата повеселели. В казарму, как окрестили мы своё новое жильё, привели нас снова строем. Я не удержалась и спросила нашу старшую:
- Анна Васильевна, мы же не солдаты, чтобы ходить строем и всё делать по команде.
Она не возмутилась, и спокойно ответила:
- Запомните, товарищ Панфилова и все остальные тоже, наша школа подчинена военному ведомству и поэтому дисциплина, распорядок дня, система питания, труда и отдыха, будут такими же, как в любом воинском подразделении. За нарушение воинской дисциплины будут применяться взыскания в виде: нарядов вне очереди, объявлением выговоров с занесением в личное дело и другие меры морального воздействия, вплоть до отчисления из школы с "волчьим билетом". Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю. Далее, мужчин в школе будет немного, это охрана, которую осуществляют солдаты срочной службы, начальник школы и десять инструкторов и тренеров по изучаемым предметам. Однако все они приехали сюда с жёнами, и не советую даже думать о любовных шашнях и не о том, чтобы влюбляться. Это тема отдельного разговора, но сразу предупреждаю, если не хотите испортить себе жизнь, заприте свои чувства, эмоции и страсти на большой амбарный замок и держите их взаперти, пока не закончите учёбу.
Нина не удержалась и тоже спросила:
- А в увольнение нас пускать будут?
- А куда вы пойдёте в увольнение? Кругом лес и ближайший районный городок находится от нас в двадцати километрах, но дело не в этом, просто в учебную программу не входит контакт с местным населением и вы надеюсь, догадываетесь, почему? В школе мы будем находиться безвыездно восемь месяцев, после чего разъедитесь по своим учебным заведениям, получите дипломы по гражданским специальностям и приступите к работе по избранной профессии.
- А почему восемь месяцев, а не шесть, как нам говорил комиссар?
- Я не знаю, что вам говорил комиссар, но наша программа рассчитана на восемь месяцев, и надо набраться терпения выдержать первое ваше испытание. С вопросами закончим. Сейчас объявляю "мёртвый час". Сегодня на отдых вам дали два часа, а во все последующие дни будете отдыхать полтора часа с 16.00 до 17.30. Сегодня, как уже было сказано, начальник школы собирает нас в клубе, где ознакомит курсанток о целях и задачах школы, а также ответит на ваши многочисленные вопросы. И ещё, чтобы вы знали, я буду у вас командиром отделения - это официально, а, по сути, воспитателем, наставником и советчиком во всех ваших делах. Кроме того, я буду вести у вас немецкий язык и большую часть времени будем общаться на этом языке.
У нас было ещё много вопросов к новой "мамке", но она сказала, как отрезала: "Отбой".
Мы действительно были измотаны в дороге, без лишних слов разобрали постели и впервые за три дня, раздевшись, легли в чистые постели. Живительный сладкий сон, словно любимый мужчина, заключил нас в свои объятья и увлёк в мир волшебных страстей и несбыточных грёз. Сон настолько был сладостным и крепким, что "мамке" пришлось нас, в буквальном смысле, стаскивать с постели. Чтобы прийти в себя, пришлось нам с Ниной проделать несколько гимнастических упражнений и облиться холодной водой. Только после этого почувствовали себя отдохнувшими и бодрыми.
В назначенное время все собрались в клубе. Это было небольшое помещение мест на сто, с маленькой сценой, в глубине которой висел экран для демонстрации кинофильмов. В зал, кроме нас, курсанток, пригласили инструкторов и обслуживающий персонал. Начальник школы не заставил долго ждать, вышел из–за кулис и подошёл к импровизированной трибуне. Это был тот самый майор, который встречал нас на полустанке. Сегодня он выглядел великолепно. Статный, красивый, с прекрасной армейской выправкой, создал о себе прекрасное впечатление. На нём были тёмно–синие офицерские брюки–галифе, тёмно–зелёная шерстяная гимнастёрка, подпоясанная широким командирским ремнём с портупеей, а на груди красовался орден Красного Знамени. Он встал за трибуной, окинул взглядом зал и начал:
- Товарищи курсантки, вам выпала честь учиться в нашей школе, и вы должны этим гордиться. Родина выбрала вас: самых достойных, преданных, сильных и смелых патриоток, чтобы вложить в ваш разум, сердце и руки, знания, практические навыки для борьбы с многочисленными внешними и внутренними врагами нашей страны. Вы спортсменки–разрядницы, закалённые в спортивных баталиях, сможете и у нас успешно пройти весь курс обучения, получить необходимые знания для дальнейшей многосложной и чрезвычайно важной работы. В течении всего курса будем жить по распорядку воинских подразделений с соблюдением строжайшей дисциплины. Будет трудно, но помните: без упорства и труда нет победы. Я верю, что у вас хватит терпения и воли для преодоления всех препятствий и лишений на пути к намеченной цели. К нарушителям дисциплины будут применены самые строгие меры морального и административного воздействия. Так как две трети личного состава школы будете составлять вы, женщины, то категорически заявляю, что всякие попытки любовных встреч и интрижек, как со стороны мужчин–инструкторов, так и со стороны вас, курсанток, будут строжайше пресекаться, вплоть до привлечения к суду. Как вам уже было сказано, никто не должен знать, где находится разведшкола, и чему вас будут учить. В течение всей учёбы мы будем находиться в расположении городка без связи с внешним миром. Всякие попытки передать письма или записку с кем–то из обслуживающего персонала, будут строго караться. Теперь о распорядке дня и бытовых условиях. С целью успешной учёбы и плодотворной самоподготовки, вас разместили в комнатах на двух персон. Вы будете обеспечены трёхразовым питанием в школьной столовой. Каждую субботу будет банный день, где вы сможете искупаться и постирать свои личные вещи. Смена постельного белья будет производиться два раза в месяц, и стирка его будет осуществляться централизованным способом. О вашем здоровье будут заботиться медики здравпункта, где есть и женская консультация. Для занятий физкультурой и спортом есть спортзал в помещении и спортивная площадка на открытом воздухе. Утренняя зарядка будет проводиться в одно и то же время организованно всем личным составом. Одним из главных неудобств нашего быта - это уборные, расположенные вне помещений, однако, с этим придется мириться. Не буду останавливаться полностью на расписании занятий, скажу лишь то, что составлены они таким образом, чтобы теоретические и практические занятия чередовались между собой. Продолжительность учебного дня будет составлять десять часов плюс два часа самоподготовка. По воскресным дням будут проводиться спортивные соревнования по различным видам спорта, а также демонстрироваться кинофильмы. По всем неясным вопросам будете обращаться к руководителям групп. Сейчас они ознакомят вас с расписанием занятий, выдадут повседневную форму и обувь, спортивные костюмы и тапочки, учебную литературу, пособия и наставления, с тем, чтобы с завтрашнего дня приступили к занятиям по полной программе.
Видимо, чтобы не отвечать на острые вопросы курсанток, он оборвал речь на полуслове, сказав: "Желаю удачи", и тут же удалился со сцены. Выступая перед публикой, говорил сухим, казенным языком, не проявляя ни чувств, ни эмоций, хотя видел, что слушателями были совсем юные девушки, ожидавшие от начальника, если уж не комплиментов, то хотя бы ободряющей дружеской улыбки, но, увы, наши надежды не оправдались. Только чуть позже мы поняли, почему мужчины–инструкторы и начальник школы, были с нами сухи и не проявляли никакого интереса. Всё оказалось до наивности просто и гениально. Они находились под двойным колпаком - высшего руководства и своих жён. Наши "мамки" - воспитательницы были жёнами инструкторов, которые следили за нами, но и с мужей глаз не спускали. Наша Анна Васильевна оказалась супругой начальника школы. Узнав всё это, мы поняли, что двадцать четыре часа в сутки мы будем под прицелом, и говорить можем только то, что приятно и выгодно руководству.
Без права на любовь
Анна Васильевна, которую теперь мы называли "товарищ–инструктор", была с нами корректна, приветлива, но строга и требовательна, чуткая и заботливая, как мать, но держала нас на дистанции и не терпела панибратства. Она о нас знала всё, а мы о ней ничего. Только потом, после окончания школы, я поняла, что главным принципом разведчика, который свято соблюдала наша "мамка" - знать всё обо всех и никаких сведений о себе. Она, в этой связи, часто нам говорила: "Товарищи курсантки, любые откровения, или правдивая информация о себе и своих родных, когда–то может обернуться против вас. Если в быту она повлечет за собой семейные неприятности, то в военное время может стоить жизни". То, о чём умолчал начальник школы, Анна Васильевна сказала прямо, что война неизбежна, и готовят нас именно на этот случай.
… Между тем, выйдя из клуба и прихватив с собой по две курсантки, наши наставницы, переписав размеры одежды и обуви своих подопечных, устремились на склад за спецформой, обувью и другими вещами, положенными курсанткам. Через час мы уже щеголяли в тёмно–синих комбинезонах, такого же цвета беретах и тяжёлых армейских ботинках. Нам объяснили, что все занятия, в том числе и физкультура, будут проводиться в этой форме. В спортивных костюмах и тапочках - соревнования и тренировки в личное время.
До ужина оставалось минут сорок, и мы, напялив на себя спортивные костюмы и тапочки, решили совершить маленькую пробежку, а заодно и ближе познакомиться с городком. Как уже было отмечено раннее, беговая дорожка была проложена вдоль "колючки" по всему периметру. Мы побежали трусцой, не напрягаясь. Только тут можно было поговорить обо всём, не опасаясь, что тебя подслушают, и наши мысли и слова станут достоянием руководства. Подходил к концу длинный, полный незабываемых впечатлений, волнений и тревог, тёплый сентябрьский день. На фоне тёмного молчаливого леса мелькали столбы забора, а мы бежали, рассуждали и пытались понять истинную цель нашего заточения. Неужели и впрямь эта школа перечеркнёт все наши мечты и надежды и повернёт наши судьбы в неведомые русла? А как хотелось, чтобы они нам благоволили и чисто по–женски были счастливыми. Не сбавляя темпа бега, Нина спросила:
- Лен, ты как думаешь, если наша школа под вывеской пионерского лагеря, содержится в строгой секретности, то кого из нас хотят сделать?
- Мы ещё не знаем, какие предметы будем изучать, но даже закончив этот "ВУЗ" и зная, что будем бойцами невидимого фронта, и тогда не будем знать своей роли в этом сценарии, у которого ещё нет названия. Я думаю, мы потенциальные солдаты в большой политической войне, но едва ли кому из нас удастся стать генералом.
- А как же любовь, семья, дети?
- А кого это интересует. Пока мы молодые, сильные и здоровые, будем нужны и востребованы, а как, не дай Бог, здоровье потеряем, о нас никто и не вспомнит.
- И как же ты, патриотка до мозга костей, с таким пессимистическим настроением собираешься осваивать науку, побеждать?
- Нин, при чём тут патриотизм? Мы, каждая из нас, готовы отдать свои жизни за идеалы социализма, но не огульно, а выполняя какое–то конкретное задание, а раз так, то прилежно учимся, выполняем неукоснительно все требования руководства, грызём науку, тренируем дух и тело, хотя бы для того, чтобы проверить себя в экстремальных ситуациях. Знания, опыт и практические навыки никогда не мешали человеку жить и бороться с трудностями, а если учесть, что война всё–таки будет, то и цель у всех будет одна: "Победить и выжить". Я, как и ты, женщина, тоже хочу иметь мужа и детей, но для этого нужен, по крайней мере, мир, а война потребует от страны колоссальных материальных ресурсов и неисчислимых человеческих жертв. Так что, подруга, будем учиться наносить урон врагу и выживать в самых сложных условиях.
- Да, Лена, ты умеешь повернуть разговор в нужное русло. Если уж нет места искушениям и соблазнам, то будем закалять дух и тренировать тело для грядущих баталий. Я тебя правильно поняла?
- Если исключить нотки иронии, то совершенно верно. Жизнь предоставила нам шанс проверить себя на твёрдость, используем его максимально. Попробовали вкус адреналина в небе, теперь попробуем его на земле.
Так разговаривали, круг за кругом наматывая километры. Поравнявшись с КПП, ощутили на себе взгляд часового, охранявшего объект. Только потом узнали, что находимся под охраной и постоянным прицелом двадцати пяти таких же молодых парней, которым под страхом трибунала не разрешалось с нами вступать в разговор, будто были мы какие–то больные или заразные. Совершив ещё один круг и, сделав несколько упражнений, вернулись к себе в "номер". Вскоре прозвучала команда: "Строиться на ужин!" После ужина отметили, что казённая пища была более калорийной, разнообразной и питательной, чем наша студенческая. Остаток дня просидели в комнате, приводя в порядок свои вещи, создавая уют в новом жилье. Хотя нас предупредили, что вести дневники запрещается, я всё же сделала в нём первую лаконичную запись: "Милый Вася, здравствуй. Сегодня мы первый день в "пионерском лагере" будем проходить практику. Условия проживания хорошие. Живём с Ниной в одной комнате. Чем будем заниматься, пока не знаем. Вспоминаю нашу последнюю встречу и жалею, что не встретились с тобой в среду, но не переживай, у нас с тобой всё впереди. Главное в нашем положении теперь - любить и верить. Зверски устала. Буду докладывать тебе каждый день о своих делах, мыслях и чувствах. Спокойной ночи, любимый".
… Первую ночь в казённом доме спала тревожно. Сновидения были какими–то странными, отрывочными и не запомнились. Только к утру уснула крепко, но этот благодатный сон длился недолго. Непривычно громко прозвучала команда: "Подъём!" И началась наша непростая, полная тревог и переживаний, многотрудная курсантская жизнь.