Попрощавшись, мы расстались. Ребята пошли решать вопрос с билетами на поезд, а я подался на смотровую площадку, чтобы наблюдать, как будут летать на самолётах и прыгать с парашютом такие же, как и я, молодые парни и девушки. Метрах в трехстах уже собралась толпа зевак. Присоединился к ним и я. Первым взлетел маленький, юркий, спортивный самолет. С короткого разбега он взмыл вверх, быстро набрал высоту и тут же сделал "мёртвую петлю", единственную фигуру высшего пилотажа, о которой был наслышан. Выйдя на горизонтальный полёт, проделал ещё ряд каких–то кульбитов и, сделав круг над аэродромом, приземлился и заглушил мотор. Те же фигуры проделывали и другие пилоты, но одни это делали решительно и смело, как бы на одном дыхании, другие несколько замедленно и неуверенно. Затем взлетел знаменитый "кукурузник". На стальном тросе к нему был прицеплен планер. Это зрелище увидел я впервые. Планер, с огромным размахом крыльев, скользивший по полю на "брюхе", набирая скорость, через мгновение после взлёта самолёта, тоже поднялся в воздух. Набрав высоту и сделав круг над аэродромом, самолёт отцепился от планера, снизился и совершил посадку. А лёгкий фанерный аппарат, словно гигантский коршун, высматривая добычу, стал кругами парить в воздухе - захватывающее зрелище. Не знаю, какое упражнение выполнял пилот планера, но парил над аэродромом не менее получаса, а затем плавно и бесшумно приземлился. Из кабины вылез пилот в комбинезоне, в кожаном шлеме с очками и направился к руководителю полётами. Через некоторое время место в кабине планера занял другой пилот, и все повторилось сначала, только на этот раз планер, сделав круг, стал удаляться, превратился в маленькую точку и вовсе растворился в небесной синеве. Тем временем к другому самолету подошла небольшая группа парашютистов и по приставной лестнице забралась в "брюхо" самолёта. Короткий разбег, набор высоты, круг над лётным полем, и из утробы самолёта посыпались, как горох, тёмные, едва различимые человечки. Через несколько секунд свободного полёта стали раскрываться купола парашютов. Но что это? Одна фигурка, ускоряясь, стремительно мчится к земле. Сердце замерло. Неужели не раскрылся парашют, и у всех на глазах совершается трагедия? Но не успел я испугаться, как, не долетев до земли метров четыреста, парашют раскрылся и спортсмен первым коснулся земли, немного пробежал и, погасив купол, стал расстёгивать ремни. Видно, это был инструктор, который, совершив затяжной прыжок, решил первым встретить на земле своих подопечных. Успели совершить свои тренировочные прыжки ещё несколько групп, прежде чем на горизонте появилась маленькая точка. Это возвращался из своего полёта планер. Сделав круг на небольшой высоте, аппарат благополучно приземлился. Видно, у него было задание или дольше других продержаться в воздухе, или пролететь большее расстояние.
Откинув стеклянный фонарь, пилот выбрался из кабины и пошёл на доклад к руководству. Целый день до самого вечера, голодный, на чудовищном солнцепёке, стоял я, как зачарованный, и смотрел на счастливчиков, покорявших небесные просторы. Так мне хватило одного дня, чтобы окончательно и бесповоротно заболеть небом.
Иголка в стоге сена
На следующий день Валентин с Николаем уехали. Нас в комнате осталось четверо: Дима с моей группы и двое ребят из параллельной, но забыл, как их звать. На бытовые темы я с ними не разговаривал и теперь решил все свободное время посвятить поискам Лены, хотя шансов на успех у меня почти не было. Прежде чем начать поиски, решил тщательно подготовиться. В газетном киоске купил карту–схему города Ленинграда, но на ней ни одного медучилища отмечено не было. Правда она мне понадобилась, чтобы изучив её и определив вид транспорта, я экономил время на поиски достопримечательностей города, планируемых посетить. Следующим шагом в моих поисках было обращение к постовому милиционеру. Встретив первого попавшего блюстителя порядка, спросил:
- Товарищ милиционер, я хочу найти девушку по имени Лена, она учится в каком–то медучилище. Это всё, что я о ней знаю. Помогите найти хотя бы медучилище.
Тот глянул на меня сверху вниз и без всяких эмоций сказал:
- Втюрился, чтоль?
- Ещё не знаю, но хочу её разыскать и выяснить, моя ли это единственная и неповторимая.
- Не уверен, что у тебя получится. Ведь она могла тебе наврать, что учится в медучилище, и никакая не Лена, а может Аня.
- А я как–то об этом и не подумал.
Между тем милиционер вынул из планшета справочник и стал его листать.
- Ага, вот нашёл училища: военные, ветеринарные, а вот и медицинские. Ты знаешь, сколько их в городе? Восемь, из них пять ведомственных и три городских. Пиши, я тебе буду диктовать.
Обрадованный, я вынул карандаш и записную книжку. Записав названия училищ и их адреса, поблагодарил от души милиционера, проявившего ко мне участие. Тут же в скверике расстелил на скамейке карту, но ни одного училища там обозначено не было, и не все улицы, на которых находились объекты моего внимания, в ней значились. "Что ж, успокоил я себя, начну с тех, которые есть на карте". На следующий день после занятий поехал по первому адресу. Нашёл его без труда. На табличке было написано: "Первое Ленинградское медицинское училище железно–дорожного транспорта". Подошёл к дверям приёмной директора и подумал: "А что же я буду говорить, ведь кроме имени девушки больше ничего не знаю". Всё же, откинув все сомнения, решительно открыл дверь и вошёл в просторную комнату приёмной. За столом сидела, в гордом одиночестве, секретарша и, словно дятел, выстукивала на печатной машинке. Я поздоровался, но она не ответила и продолжала сосредоточенно печатать. Закончив страничку, оторвалась от текста, окинула меня уничтожающим взглядом и спросила: "Вам чего?" Я сбивчиво объяснил цель своего визита. Женщину аж передёрнуло, а потом, более сдержанно, спросила:
- Фамилия, имя, отчество девушки?
- Её звать Лена, учится она на фельдшера, но больше я о ней ничего не знаю.
- На фельдшерском у нас около десятка Лен.
- Но она уже на последнем курсе.
- Сейчас я посмотрю, кто у нас из Елен прекрасных учится на последнем курсе.
Она вынула из ящика стола журнал и стала читать и отмечать галочками. Потом продиктовала их по фамилиям, а потом снова спросила:
- Вы можете описать её внешность?
- Могу. Она невысокого роста, голубоглазая, с длинными, светлыми, вьющимися волосами, на голове тогда был серый шерстяной берет.
- Нет, - решительно заявила секретарша. - Такой среди них нет.
- Тогда продиктуйте пожалуйста, я хоть запишу их фамилии.
- Это пожалуйста.
Она продиктовала фамилии трёх Лен–выпускниц и сказала:
- Желаю успеха, молодой человек, но имейте ввиду, с десятого сентября они будут направлены в медицинские учреждения на практику, сроком на три месяца.
- А фотографий этих девушек у вас нет?
- Личные дела всех студентов медучилища находятся в отделе кадров, но насколько мне известно, фотографий в них нет.
Я поблагодарил добрую женщину, которая вначале показалась мне злой и недоброжелательной, а затем отошла и оказала мне неоценимую услугу.
Две недели понадобилось мне, чтобы разыскать по адресам все медучилища и выписать анкетные данные выпускниц–фельдшериц с именем Лена. Таких девушек оказалось больше двух десятков, но была ли моя Лена среди них, я не знал, зато появилась надежда, что я на верном пути. Оставалось ждать, когда студенты съедутся после каникул, и я смогу её найти.
Подарок с неба
Едва закончилось моё неудачное детективное расследование, как приехали друзья, студенты–планеристы. Несмотря на то, что пожили мы с ними чуть больше месяца, встретились, как родные. Они рассказали о своих кратковременных каникулах, о жизни односельчан и о сердечных делах. Общительный Валентин во всех подробностях описал встречи "при луне" с местной красавицей, а Николай только признался, что и у него в селе осталась девушка. Я о своих сердечных хлопотах рассказать постеснялся, тем более, о каких чувствах можно говорить, если встреча с девушкой была мимолётной, а надежда её разыскать - призрачной. Словом, на время "ушёл в себя" и, кроме одиночных экскурсионных походов по историческим местам города и чтения книг, ничем не занимался. В один из субботних дней, вернувшись с лекций, застал ребят в комнате. Не обращая на меня внимания, они о чём–то оживлённо разговаривали. Из отдельных фраз я понял, что речь идёт о предстоящих соревнованиях. Я не удержался и спросил:
- Ребята, вы что, уже едете на Спартакиаду?
- Нет, - сказал Валентин. - Завтра наши внутренние отборочные соревнования. Из спортсменов, занявших призовые места, будет сформирована команда, которой предстоит защищать честь Ленинграда.
- А когда состоятся соревнования?
- В последнее воскресенье августа, в Москве.
- Жаль, что не в Ленинграде, а то бы я за вас поболел.
- Приезжай на следующий год, Спартакиада будет в Ленинграде.
- Хотелось бы, но не получится, а вот завтра обязательно за вас поболею. Вы будете летать на одном планере?
- Нет, на разных. Мой под номером семь, а его под одиннадцатым.
- Ладно, вы отдыхайте, настраивайтесь на победу, а я поработаю над домашним заданием.
Весь вечер приводил в порядок свои конспекты, делал расчёты, сводил дебеты с кредитами и всё это время меня не покидало какое–то радостное предчувствие. Может связанное с предвкушением неповторимого зрелища воздушного праздника, а может чего–то ещё. В воскресенье встали рано. Ребята были мрачны, молчаливы и сосредоточены. Я тоже не стал задавать им никаких вопросов, ибо знал, что они уже там, в небе, и мысленно делают всё, чтобы справиться с волнением и победить. Около проходной разошлись. Я пожелал друзьям победы, а сам поспешил на смотровую площадку, чтобы занять место с хорошим обзором. Возле ограды уже толпился народ. На лётном поле шли последние приготовления. На флагштоках развевались флаги союзных республик, а над ними алый стяг нерушимого братства рабочих и крестьян Советского Союза. Техники, механики и специалисты готовили самолёты и планеры к полётам. За большим столом, покрытым красным полотном, рассаживались: руководитель полётами и судейская коллегия. Но вот прозвучал сигнал горниста: "Внимание всем", и первым на старт отбуксировали самолёт с прицепленным планером. Пилоты заняли места в кабинах. Мотор самолёта взревел и, сначала медленно, чтобы натянулся трос, а потом, ускоряя свой бег, через минуту уже взмыл вверх, волоча за собой планер. Набрав заданную высоту, пилот самолёта отцепил буксировочный трос и, оставив своего подопечного один на один с небесной стихией, приземлился, чтобы проделать то же самое, с другим аппаратом. Скоро они, словно гигантские орлы, кружили в небесной дали. Одни улетали прочь, а другие, будто бы боясь заблудиться, кружили над аэродромом. Наконец настал черёд показать свой класс и моим друзьям. Они взлетели один за другим. Не знаю, какое было у них задание, но смешавшись с другими планерами, они выпали у меня из поля зрения. Главный судья соревнований что–то объявлял в рупор, но нам ничего не было слышно. На большой школьной доске, установленной возле судейского стола, мелом записывались участники соревнований и результаты их выступлений. Каждую минуту всё менялось словно в калейдоскопе. Одни планеры садились, другие поднимались в небо. Прислуга не успевала оттаскивать планеры с лётного поля и освобождать место очередному спортсмену. Расстояние от зрителей до судейской коллегии было значительным, и мы, естественно, не знали о том, кто как выступил, но упивались зрелищем свободного полёта безмоторных летательных аппаратов. Время шло, и вот наконец, мягко коснувшись земли, приземлился планер под номером 7, а я с замиранием сердца наблюдал за тем, как мастерски он посадил аппарат. По всему чувствовалась рука мастера. Он вылез из кабины, снял шлем и, подойдя к судейской коллегии, доложил о выполнении задания. Через некоторое время благополучно посадил свою машину Николай. Я ещё не знал, какие места заняли мои друзья, но душа моя наполнилась гордостью за ребят, моих простых, скромных, но смелых и талантливых друзей. Соревнования планеристов закончились. Судейская коллегия определила победителей и, несмотря на то, что мне не видно было, кого награждают, я был уверен, что Николай и Валентин будут обязательно среди призёров. Однако на этом воздушный праздник не кончился. Стали взмывать в небо лёгкие спортивные самолёты. Я с замиранием сердца следил, как с лёгкостью молодые пилоты выполняют петлю Нестерова и другие, неизвестные мне тогда, фигуры высшего пилотажа. А когда один из участников пронёсся над полем вверх колёсами, все так и ахнули, а он так же непринуждённо развернул самолёт на 180° вокруг своей оси, взмыл вверх, проделал ещё несколько кульбитов и мягко приземлился на поле. Мы ему неистово аплодировали, хотя он этого не видел и не слышал. Еще человек десять небесных акробатов показали свое мастерство, а нас держали в страхе и колоссальном напряжении. Адреналина в крови, наверное, у меня повысилось вдвое. Согласно программе, последними выступали парашютисты. Изрядно уставшие от чрезмерного нервного напряжения, летнего зноя и мучившей жажды, люди не собирались расходиться. После небольшого перерыва, при полной амуниции, вышли парашютисты. Последние наставления инструктора - и первая группа направилась к ожидавшему самолёту. Уже неоднократно видел я последовательность действий лётчика и парашютистов и каждый раз переживал вместе с ними. Спортсмены выполняли упражнение - приземление на точность. В глубине лётного поля была размечена огромная буква "Т" и закрашена белой известью. В центр этой мишени и надо было приземлиться. Самолёт, взлетев, набирал высоту и через какое–то время от самолёта оторвалась первая человеческая фигурка и устремилась вниз. Раскрылся парашют и, используя воздушные потоки, спортсмен, управляя стропами, как руками, стремился попасть в "тётку". Первому парашютисту до заветной цели не хватило буквально метра, но и это был несомненно успех. Чтобы все спортсмены были в равных условиях, пилот самолёта "выбрасывал" их в одном квадрате, и для этого каждый раз делал круг.
… Не успели судьи зафиксировать результаты первого спортсмена, как с неба свалился второй. Этого отнесло чуть подальше. Из первой группы в центр мишени приземлиться никому не удалось. Приступила к выполнению упражнения вторая группа. Первые три спортсмена в цель не попали, а вот четвёртый, энергично работая стропами, достиг заветной цели и, погасив белый парус парашюта, вскинув руки, отсалютовал небу о своей победе. Помощники тут же кинулись складывать парашют, а спортсмен направился к столу судейской коллегии. Шёл он спокойным уверенным шагом. Комбинезон и вся его экипировка не позволяли определить, кто под ней - парень или девушка. Я сопровождал победителя взглядом, но когда он снял шлем и по его плечам рассыпались светлые кудри, сердце моё так и ёкнуло: "Неужели это Она?" Не контролируя своих действий, выбрался из толпы и помчался к выходу контрольно–пропускного пункта, а в голове судорожно билась мысль: "Неужели это Она? Не мог я ошибиться, только у неё такие роскошные волосы, такая независимая, гордая осанка! А, впрочем, что я гадаю. Встречу, увижу и сразу всё разрешится"
… Соревнования продолжались, но они меня уже не интересовали. Всё своё внимание сфокусировал я на тёмном проёме двери и проходной. Однако туда никто не входил и не выходил. Подождав некоторое время, решительно подошёл к вахтёру и спросил:
- Товарищ вахтёр, пропустите меня пожалуйста в аэроклуб.
- А вы к кому?
- У меня там два друга планериста, я хочу их поздравить с успешным выступлением.
- Как их фамилии?
- Фамилий я не знаю, а зовут их Валентин и Николай.
- Не положено. Посторонним вход запрещён. Ждите, будут выходить, поздравите, - беспристрастным голосом робота ответил вахтёр. Я был раздосадован его тупой принципиальностью, но пришлось смириться и ждать. В голову лезли разные мысли: "Она это или не Она? Даже если это Она, нужен ли я ей такой топорный, неотёсанный?" Вспомнился мне и факт, подтверждающий это. Почему ехала она в Ленинград, если у всех студентов были каникулы? Или, не могла быть провинциальная девушка такой бойкой, смелой и раскованной, не побывав в среде таких же отчаянных подруг. Моя фотографическая зрительная память и многие другие факты говорили за то, что это могла быть Та, которую я так бездарно упустил, а теперь вот больше двух месяцев ищу по всему Ленинграду. А может напрасно я её ищу? Такая красивая и смелая, да ещё и спортсменка, не может быть без поклонников, и, возможно, у неё есть парень, а со мной заигрывала она, чтобы потешиться над моими комплексами и деревенскими привычками. И потом, если бы я ей хоть чуточку понравился, не могла бы она незаметно уйти и бесследно исчезнуть. Пока ходил в ожидании, хаотические мысли, противоречащие одна другой, гнездились в моей бедной голове. Но вот грянул духовой оркестр и прервал мои грустные размышления. Сначала музыканты исполнили "Туш". "Награждают победителей", - подумал я. Больше часа официальных церемоний показались мне вечностью. О, времечко, какое ты изменчивое. Когда чего–то с нетерпением ждёшь, ты как будто стоишь, а когда опаздываешь и спешишь, ты мчишься, не догнать. После парада участников соревнования, о чём возвестил бравурный марш оркестра, стали выходить по одиночке и группами спортсмены и тренеры. Все они были одеты легко по летнему и, растворившись в городской толпе, никто и не подумает, что рядом идут талантливые спортсмены, выдающиеся героические личности, дерзновенные покорители небесного океана. Однако в наше время, даже выдающимся личностям не принято было выпячиваться, а скромность была в большом почёте.
Внимательно всматриваюсь в лица парней и девушек, выходящих из проходной. По одному и группами выходит молодёжь, возбуждённо обсуждая перипетии борьбы, звучат радостные возгласы, весёлый смех, на лицах счастливые улыбки. Наконец, в поле моего зрения попадают Валентин и Николай. "Как некстати", - подумалось мне. В другое время я бы радовался вместе с ними их успехам, а сейчас встреча с ними может всё испортить. Я хотел отойти в сторону, но поздно, Валентин увидел меня и, улыбаясь, спросил:
- Ты так целый день и простоял?
- Да, видел, как вы летали, восхищался вами и по–доброму искренне завидовал.
- Не так всё просто, Василий, как тебе кажется. Небо - это не только эйфория от свободного полёта, но и постоянный риск, и колоссальный труд, но сегодня это не тема для разговора. Можешь поздравить нас. Мы прошли отбор и зачислены в Ленинградскую команду на Спартакиаду.
Я пожал ребятам руки и поздравил с успешным выступлением, а сам то и дело поглядывал на выходящих спортсменов, выискивая среди них объект своего внимания. Николай, стоящий рядом, перехватил мой взгляд, спросил:
- Ты кого–то ждёшь?
Я вынужден был ответить.
- В одной из парашютисток я признал свою знакомую, но не уверен, что это она, и хочу в этом убедиться.
- А как её фамилия?
- Фамилии я не знаю, но зовут её Леной.
- А какая она из себя?