Годунова.Что делать будем? (Анфиса удивленно смотрит на нее.)О таких вещах надо немедля Борису Ивановичу докладывать, а сегодня такой день. был. Теперь уж ночь.
Анфиса.Тебе решать, матушка. Можно и до утра подождать.
Годунова(махнув рукой).А! Я теперь все равно не засну. - Подумать только, я ведь собиралась там на ночь оставаться - и вдруг меня как подстегнуло. Государь себе спит, немец говорит, что все обойдется, пойду-ка я домой. - Надо же, останься я там, ты бы до меня не добралась.
Анфиса.А там ведь никто не спит. Во всех окнах огонь виден, кроме царского. - Что-то еще случилось. Какие-то бояре приезжали, шумели на Крыльце, царя требовали, Морозова требовали. Кним-то царевна Анна и выбегала. (Делает паузу.)В таком виде.
Годунова.Их впустили?
Анфиса.Да.
Годунова.Ничего не поделаешь. Надо идти. - Уж такая сегодня ночь, все равно никто не спит. - Спят только царь да его невеста.
Годунова тяжело вздыхает и говорит безо всякой злобы и даже печально.
Годунова.Так на свадьбе и полагается - молодых отправляют спать, а гости гуляют до утра.
Афанасий с Фимой на руках медленно идет по зимней ночной Москве. Следом - Настасья. Они доходят до церкви с невысоким крыльцом и садятся отдохнуть на ступенях.
Афанасий(по щекам его текут слезы).Дитятко мое, дитятко! За что твою жизнь сгубили? Только за то, что ты лучше всех, краше всех оказалась.
21. Боярыня Годунова, неслышно ступая, входит в царские покои
Навстречу ей Назар Чистой.
Чистой.Что ты воротилась, матушка Дарья Кирилловна?
Годунова.Сердце не на месте, уснуть не могу. - Как он там?
Чистой.Крепко спит. Немец доволен, и у нас у всех отлегло.
Годунова.А где Борис Иваныч?
Чистой(пряча улыбку).Рядом тут. Делами занят. - Такие дела, что пришлось сюда Кузьму вызывать.
Годунова.А что стряслось?
Чистой.Всё тебе расскажут. - В твоем приказе убыло, матушка Дарья Кирилловна. Вышивальщицу твою убили.
Годунова(в ужасе).Какую вышивальщицу?
Чистой.Мне-то почем знать? Я вышивальщицами не ведаю.
Годунова.Веди меня к ним.
Чистой провожает Годунову до царского рабочего кабинета, в котором расположились Кузьма и Морозов, приоткрывает дверь.
Чистой.Боярыня Дарья Кирилловна пожаловала.
Годунова входит в кабинет. Чистой деликатно удаляется и присоединяется к тем, кто бодрствует возле царской спальни.
Из спальни выходит усталая Федора.
Стефан.Не просыпался?
Федора.Ворочался. Но Иван Палыч его поить не стал. Так заснул.
Ртищев.Федора, ты не знаешь, куда Ванятка подевался? Я его с самого утра не видел. И там, где он всегда спит, его нету.
Федора(недовольно).Не знаю. Мне сейчас только о Ванятке думать.
Ртищев(Чистому).Назар Петрович, можно я пойду его поищу? А то у меня ноги вконец затекли.
Чистой(зевая).Можно.
В царском кабинете. Морозов, Годунова и Кузьма.
Годунова.И больше никого она не назвала?
Кузьма.Только Федьку Минкина.
Годунова(сверкнув глазами).И кто это такой?
Кузьма.Ну откуда же мне знать, матушка
Кирилловна? Я что, любого злодея должен тотчас из рукава доставать? - Разыщем, а там узнаем, как помогал, чем помогал, знал ли, на что его помощь пойдет, в каком деле участвует.
Годунова.А те, кто ее убил?..
Кузьма.Грабители. Всё золото с нее сняли. Она была женщина богатая. Во всей слободе богачкой слыла. Там вокруг одна голь перекатная.
Годунова.Еще бы не богатая. Лучшей вышивальщицы жемчугом во всей Москве не сыскать было.
Морозов.А у тебя как сердце почуяло! Ушла - и воротилась.
Годунова(мрачно).Ничего у меня сердце не почуяло. Я по другому делу пришла. Мало у нас с тобой было забот, Иваныч, еще прибавилось. - Мы за всеми делами света белого не видим, а тут я узнаю, что на женской половине такое творится! И все об этом знают, кроме нас с тобой. - Царевна младшая, Анна, вот уже целый месяц не спит и бродит ночами по всему терему. А давеча, когда Пушкин со товарищи этот содом на Крыльце устраивали, она к ним выбегала с расплетенной косой и вопила громче всех.
Морозов.Целый месяц бродит ночами? - А сестры куда смотрят? Они же с Татьяной в одной спальне спят.
Годунова.Куда смотрят, спрашиваешь? Да там все, кроме нас с тобой, знают, что да почему с ней творится. - Ее Сергий Прозоровский приворожил, и она до того по нему сохнет, что даже скрываться не в силах.
Морозов(хватаясь за голову).Князь Симеон
Васильевич! Я так на него полагался! - Господи, Господи! Уж лучше открытые враги! - Сначала Пушкин подлость делает.
Годунова.Пушкин перед тобою ничем не виноват! - Алеша своими глазами выбирал. Он любую другую мог выбрать, они там все были одна другой краше. - Тут дело куда похуже. И эта стерва Ирина все покрывает.
Морозов.Ох, как снег на голову! - А может, Симеон Васильич ничего и не знает? Всякое бывает! - Парень он молодой! И ведь так всегда тихо сидел!
Годунова.Да, сидел тихо. Хотя я, по правде сказать, еще когда они детьми были, примечала - где она, там сразу он. - А что до Симеон Васильича, то я тебе вот что скажу - одного он не может не
знать. Своего старшего, Ивана, он женил неполных восемнадцати лет. А этому вон уже сколько! И он его не женит, и по слухам, женить не собирается.
Морозов.Господи, покой когда-нибудь будет? (Кузьме, указывая на дверь)Там есть кто-нибудь за Чистым послать?
Кузьма.Откуда, Борис Иваныч? Ты всех удалил.
Годунова(поднимаясь).Я схожу. Сегодня такой день, уж побуду я у тебя на посылках.
Годунова выходит.
Морозов.Да, покоя никогда не будет и верить никому нельзя.
Кузьма.Борис Иванович, но тебе же и раньше
известно было, что князь Прозоровский со своим разлюбезным Трофимом многое от тебя скрывает.
Морозов(в гневе).А что я по-твоему должен - юродивых вылавливать, чтобы они на дыбе сознавались, кто из них Навуходоносор, а кто Ивана Калиту живьем видел? - Сейчас уже никуда не денешься, придется все это ворошить.
Кузьма.Они не юродивые, Борис Иванович, а
еретики. Юродивых, когда они сильно завираются, плетьми бьют. А еретиков, когда они сильно упираются, огнем жгут. - Вот и попался Трофимушка! (Посмеивается.)Сегодня царевну к своему князю приворожил, завтра чего похуже придумает.
Морозов(мрачный как туча).Прикуси язык. Нашел время веселиться.
Возвращается Годунова с Чистым.
Морозов.Назар, ты когда к Пушкину на Крыльцо выходил, видел царевну Анну Михайловну?
Чистой.Видел. И по правде сказать, испугался. (Все остальные переглядываются.)Что все это такое?
Морозов.По всему женскому терему шепчут, что она сохнет, что приворожили ее.
Чистой.Кто?
Годунова(почти не разжимая губ).Они все говорят, что Сергий Прозоровский.
Чистой.Что-о? Борис Иванович, они же все на моих глазах выросли! Никогда у него тяги к ворожбе не было.
Годунова(себе под нос).К ворожбе тяги не было, а к Аньке всегда была.
Морозов.Ты сам сказал, что ее испугался. - Ты Трофима Игнатьева, управляющего Прозоровских, знаешь?
Чистой.Кто же его не знает!
Морозов(глядя в сторону).На этого Трофима еще в начале осени был донос, что он в своем доме, прямо в усадьбе Прозоровских, дает приют еретикам и колдунам всяким, которые по воде ходят и молебны какие-то прямо там у него устраивают. Я тогда этому доносу ходу не дал, можешь догадаться, почему.
Чистой.Так. Уже и Трофим ворожит. А жемчугом он, часом, не вышивает?
Морозов.Ты мне не веришь. Хорошо. Сходи-ка, приведи сюда протопопа.
Чистой.Борис Иваныч, если я его сюда приведу, то возле больного государя останутся только немец и Федора. Так не годится.
Годунова.Пойдем вместе, я его сменю.
Чистой и Годунова направляются в царские покои.
Годунова.А почему Федя Ртищев там не сидит?
Чистой.Вышел ноги размять. Он тоже не из железа. Сейчас вернется.
В кабинете царя.
Морозов барабанит пальцами по столу. Кузьма пребывает в полной безмятежности. Входят Чистой и Стефан.
Морозов.Отче Стефан, расскажи Назар Петровичу, как к тебе еще осенью приходил беглый вор из усадьбы Прозоровских и что рассказывал. - Мне он не верит.
Стефан.Но ты же и сам не поверил, Борис Иванович.
Морозов.Да, я и сам не поверил.
Стефан(к Чистому).Приходил человек, звали его
Ерофеем Петровым, и был он прежде садовником в усадьбе князей Прозоровских. А потом Трофим Игнатьевич его за какую-то провинность выгнал. (Переводит взгляд с Чистого на Кузьму.)И он донес, что к ним, не к князьям, а в дом самого Трофима под видом Божьих странников повадились ходить самые настоящие еретики, и привел тому доказательства. Много доказательств.
Чистой.Беглый вор пошел по злобе на хозяев доносить! Мог бы и похуже что выдумать. - Подумаешь, доказательства привел. Он, может, и сам из еретиков и потому все их повадки знает.
Кузьма.Тебя, Назар Петрович, Господь умом не обидел. Говоришь верно. Только не все знаешь. Ты и про себя самого не все знаешь. - Со слов этого вора получалось, что Трофим Игнатьич водит дружбу со злейшим из злейших колдунов
Михайлой Ивановым. Ты мне можешь не поверить, но этого Михайлу больше ста лет ловят и изловить не могут.
Стефан.Я о нем, Назар Петрович, в тот день впервые услышал.
Морозов.И я, признаюсь, тоже.
Стефан.А почему сейчас об этом вспомнили?
Морозов(глядя в сторону).Поступил донос, что Трофим этот втянул в свою ересь молодого князя Сергия.
Стефан(он ошарашен).Князя Сергия? Друга царя? - Погоди-ка, Борис Иваныч! Ты знаешь, это бывает. Бывает. Когда молодые люди начинают Святое Писание читать без должного руководства, то всякое бывает. А потом это проходит. - Надо, чтоб я с ним побеседовал.
Морозов.Пока не надо. Мы должны еще все проверить, не злой ли это навет. И никому ни звука, ты меня понял? (Стефан кивает.)Упаси Боже, дойдет до государя, да еще в такие дни, когда он болеет… (-) Но с Трофима этого придется спросить строго. Ты не знаешь, кто его духовный отец?
Стефан.Конечно, знаю.
Чистой(резко).Отец Геннадий из храма Всех святых. Родной брат моего духовника. Может, оставишь их в покое?
Морозов(отмахиваясь, как от мухи).Кому они
нужны? Спросил для порядка. - Ступай к царю, Стефан.
Стефан(уходя, к Чистому).Куда это Ртищев запропал?
Чистой.Не знаю, ворожит где-нибудь.
Стефан уходит, Чистой обращается к Кузьме.
Чистой.Так чего же я про самого себя не знаю?
Кузьма.Коли сам не знаешь, то никто тебе этого и не вспомнит. - Но твой родной дед был смолоду в дружбе с отъявленным еретиком Феодосием Косым, укрывал его в своем доме и помог ему бежать в Литву от неминуемой расправы.
Чистой(резко поворачиваясь к Морозову).Борис Иванович, что ты намерен с Прозоровскими делать?
Морозов(тихо).Их судьбу будет решать царь. Ты
думаешь, мне все это нужно, мне это в радость? - Вот что хочу я вспомнить - кажется мне это, или в самом деле Сергий в последнее время совсем на Верху не появлялся?
Чистой.Появлялся, но очень мало. И Государь о нем не спрашивал. - Началось это сразу после смотрин. У меня столько дел было, что подумать об этом было некогда.
Морозов(мрачно).Да, придется ему в монастырь идти.
Чистой.Борис Иванович! Князь Симеон всегда за тебя горой, царь Сергия с малых лет очень любит! - Пусть он их призовет, разберемся, что к чему. А там надо будет Сергия женить и отправить куда-нибудь на воеводство.
Морозов.Да, женить. Чтобы он через полгода
овдовел. - Да что тут говорить, все будет решать царь. Только сначала надо, чтобы этот Трофим показал, что он обоих князей, и отца и сына, в свою ересь втянул.
Чистой.Трофим никогда в жизни ни под какой пыткой на Симеон Васильича не покажет.
Кузьма.Ну это не большая беда.
Чистой.Ты что хочешь сказать? Ты хочешь сказать, что ты его до смерти запытаешь, а мертвый, он что угодно покажет?
Кузьма(вздыхая).Ну вот, Назар Петрович, дедушка твой о еретиках печалился, и ты туда же.
Чистой.Борис Иваныч, а как быть с Иваном Прозоровским? Он у нас из лучших военачальников. Ты его из-под Смоленска отзывать будешь?
Морозов.И не подумаю. Он только больше усердствовать станет. - Ты ступай к государю, Назар, а я отпущу Кузьмича и тоже вернусь на свое место.
Чистой уходит.
Кузьма.Я могу хоть сейчас идти за Трофимом.
Морозов(грозно смотрит на него).К князьям
Прозоровским ночью не вламываются. - Ступай к патриарху, дождись, когда он проснется. Покажешь ему донос и возьмешь его стражников. Ни о какой царевне нигде и никому ни звука. Только самому князю можешь сказать, если его припереть понадобится. - Что от Трофима получить надо, ты знаешь. Вот и всё. - А потом уже будем государю докладывать, когда у него сил прибавится.
Федор Ртищев ходит по дворцовым коридорам, прислушивается, заглядывает во все углы. До него доносится какой-то шорох. Затем оттуда же слышатся чьи-то рыдания.
Ртищев идет на эти звуки.
В темном углу, сжавшись в комочек, сидит Ванятка и рыдает, прижимаясь головой к стене.
Ртищев.Ванятушка, а я тебя ищу. Все никак
утешиться не можешь? - Пойдем отсюда, я тебя в твой чуланчик отведу. Тебе поесть надо, ведь с раннего утра ничего не ел.
Ванятка.Ничего мне не надо, Федя. Ничего я не хочу. Не стану я здесь больше жить, уйду, куда глаза глядят.
Ртищев(гладя его по голове).Ох, дитя ты глупое.
Ванятка(заливаясь слезами).Такую красоту загубили, а я должен на эти рожи смотреть! Не буду я, не стану, уйду отсюда.
Ртищев(заставляет его подняться).Пойдем, пойдем со мною. Утро вечера мудренее. - Здесь одно горе, в другом месте другое. Поразмыслишь немного и увидишь, что идти-то некуда.
Афанасий, с трудом передвигая ноги, несет Фиму. Он уже видит свой дом, останавливается перевести дух. Настасья подставляет руки, чтобы как-то ему помочь.
Горница в доме Корионовых.
На одной лавке сидит Аграфена, обнимая Евдокию. Обе тихо плачут.
На другой лавке Иван Родионович и Андрей, как малые дети, прижимаются к Василию Матвеевичу.
Аграфена.Васенька, когда же Афанасий-то придет?
Василий.Придет, Аграфенушка, скоро придет. - Их дождались, и его дождемся.
Онемевшая прислуга Корионовых впускает Афанасия с Фимой в ворота.
Слуги бегут вперед, открывают входные двери, потом дверь в горницу.
Афанасий вносит Фиму в горницу. Ее укладывают на широкую лавку, покрытую ковром.
Евдокия припадает головой к Фиминым ногам. Андрей становится на колени у изголовья. Остальные толпятся рядом.
Фима открывает глаза.
Аграфена.Фимушка, голубушка, очнулась, милая! - Видишь, ты дома, и все тут с тобою - и матушка, и батюшка, и Андрюшенька, и тетя Груша, и дядя твой, и Настасьюшка.
Фима(тихо).Я знаю.
Андрей прижимается лбом к изголовью.
Фима(еще тише).Андрей, я не сумела. Не оказалось у меня той силы.
Василий выходит из горницы, медленно поднимается к себе.
Василий входит в свою светелку, садится на постель и сидит, закрыв глаза и сцепив пальцы.
22. Настольные голландские часы звонят семь раз
Князь Симеон Прозоровский просыпается в своей спальне. К нему врываются Поликарп и старик-слуга.
Поликарп.Князь-батюшка, вставай скорее! Трофима Игнатьича забирают!
Князь Симеон(срываясь с постели).Кто забирает? Как это так?
Поликарп.Патриаршии стражники за ним пришли. Еретиком объявили.
Князь Симеон(одеваясь на ходу).Да что же это такое! Я сейчас к Морозову поеду!
Поликарп(заливаясь слезами).Князь-батюшка, там с ними морозовские люди.
Все бегут вниз. Во дворе усадьбы.
Стражники уже подводят Трофима к воротам. Кузьма, стоя посреди двора, с наслаждением наблюдает, как из главного дома выбегают князь Симеон и князь Сергий, а за ними вся их челядь. Из других строений тоже выбегают люди.
Князь Симеон(поравнявшись с Кузьмой).Кузьма Кузьмич! Это же мой верный слуга! Я за ним ничего дурного не знаю. - Да как же можно? Неужели Борис Иваныч!.. Ведь это мне прямое бесчестье!..
Кузьма.Князь Симеон Васильевич! Я твою светлость глубоко почитаю, и негоже мне, мужику, вопросы тебе задавать. - Но одного я в толк не возьму - как можно, увидав воочию человека, про которого все кругом говорят, что он свыше двухста лет на земле живет, не доложить об этом государю? Статочное ли дело, такую диковину от государя своего утаивать? Али тебе кто запретил?
Князь Симеон хватается за сердце и бежит к воротам.
Князь Симеон(кричит).Трофимушка, прощай! Прощай, мой брат, мой друг верный!
Трофим.Прощай, Симеон Васильич! Прощай, прости меня, мой родной!
Князя Симеона уводят под руки.