Раз за разом маневренная "вертушка" без труда продолжала уворачивалась от стремительных атак. Её пилот мастерски использовал складки местности, петлял между деревьями, нырял в змеящиеся меж высоких холмов лощины. Выковырять вертолёт оттуда было очень сложно. Кажется, вот ты его взял на мушку, палец вовремя нажал на оружейный спуск. Но чёртова стрекоза вдруг, словно подхваченная внезапным порывом летнего ветерка, беззаботно уносилась прочь, а на том месте, где она только что висела, вырастала дюжина гейзеров из поднятой на воздух взрывами земли и пыли. Высокая скорость крена, способность к резким виражам и другие традиционные достоинства самолёта-истребителя только мешали в этой нелепой охоте…
Чтобы иметь возможность получше прицелиться по винтокрылой мишени "охотникам" пришлось максимально сбросить скорость, балансируя на грани сваливания в штопор. Для этого пилоты истребителей включили "воздушные тормоза". Игра в кошки мышки становилась чрезвычайно рискованной для обеих сторон. Малейшая ошибка могла стоить американцу жизни. Но и он затянул своих преследователей так низко, что в случае утраты пилотами истребителей контроля над своими машинами спастись катапультированием им не удастся.
Всё новые попытки достать "вертлявый" "Белл" снарядами авиапушек заканчивались неудачей. Янки ловко уклонялся от смертоносных очередей, продолжая тащить за собой преследователей на юг. Игорь стал тревожно поглядывать на стрелку уровня топлива.
Между тем вертолётчик окончательно обнаглел. То что он теперь выделывал напоминало пританцовывание играющего на публику боксёра-легковеса перед стокилограммовым обладателем нокаутирующего удара. Периодически "Белл" разворачивался носом на истребители и агрессивно имитировал лобовые атаки, словно дразня и издеваясь над своими грозными противниками. Когда же рассвирепевшие "охотники" бросались на него, пилот винтокрылой стрекозы успевал нырнуть в расщелину между холмами, или спрятаться за ближайшей рощицей. Между тем командир верхней прикрывающей пары уже второй раз предлагал по рации всем звеном немедленно уходить в сторону линии фронта. С командного пункта полка тоже ругались:
– Вы куда залезли, мать вашу?! Ещё к авианосцам прогуляйтесь, туристы хреновы!.. Немедленно возвращаться!!!
При этом наземный голос практически через слово использовал простые, но доходчивые в лётном обиходе матерные выражения.
– Не уйду, пока не накажу гада! – с зубовным скрежетом упрямо твердил Санин.
– Командир, да брось ты в самом деле этого чудака! Парень просто не в нашей весовой категории. Давай "отлив"(это был зашифрованный приказ уходить на базу). В баках всего 300 литров осталось.
В отличие от своего командира, лейтенант Коробов готов был признать, что этот бой им не выиграть. Оказывается для победы иногда не обязательно обладать преимуществом в ударной мощи. Это наглядно и демонстрировал сегодня винтокрылый "мухач", пятнадцать минут ловко финтуя грозные реактивные перехватчики, мастерски уклоняясь от их пушечных очередей.
Между тем до родного аэродрома более ста километров. Вот-вот должна была загореться красная лампочка на приборной доске, сигнализирующая об аварийном остатке топлива. В случае остановки двигателя из-за полной выработки горючего у них из-за недостатка высоты даже не будет возможности дотянуть на планировании до линии фронта, чтобы хотя бы аварийно сесть или катапультироваться на своей территории. С разрешения командира Игорь начал по широкой спирали набирать высоту, надеясь, что товарищ вскоре последует за ним.
– Всё нормаль… – бодрую реплику Санина словно обрубили на полуслове. В наушниках Коробова зазвучала какая-то чертовщина – странные посвистывания, шипение, частые щелчки. Связь с напарником будто отрезали. Верхняя пара прикрытия и наземный командный пункт тоже не отвечали на запросы лейтенанта. По спине Игоря побежали мурашки от дурного предчувствия. Появилось неприятное ощущение, будто на тебя направлен чей-то недобрый оценивающий взгляд. Краем глаза Игорь вдруг заметил необычный свинцовый блеск справа. Лейтенант резко повернул голову и увидел летящую в него горсть сверкающих на солнце "капель". Прежде чем до сознания лётчика дошло, что это снаряды, натренированное тело отреагировало выработанными ещё в лётном училище и учебном полку рефлексами: резко отдать ручку от себя для выхода из-под удара и чтобы быстро набрать скорость. РУД вперёд до упора. Самолёт броском вправо. "Капли" проносятся совсем рядом. В училище преподаватели по тактике боя часто говорили молодым курсантам, что лучшая оборона, это немедленная контратака. То есть необходимо как можно круче разворачиваться в сторону нападающего. Да вот только было совершенно не ясно, кто стрелял, и вообще, что происходит. Самолёт ведущего тоже исчез, и спросить было не у кого, ибо в наушниках только треск, да кошачьи завывания "глушилок".
Из тесной, глубокой кабины МиГа плохо видно, что делается у тебя за спиной. Установленная в кабине радиотехническая станция наблюдения за задней полусферы "Перископ" не спешила предупреждать пилота о появлении противника. Но кто-то же в него стрелял? Коробов растерянно крутил головой, перекладывая для лучшей видимости самолёт с крыла на крыло, и вдруг наткнулся взглядом на катящийся внизу по земле оранжевый шар с чёрными дымными разводами. По пути гигантское огненное колесо разбрызгивало металлические обломки. В небе не видно купола парашюта. Значит, командир не успел катапультироваться из своего сбитого истребителя…
"Сейчас меня тоже будут убивать!", – отчётливо звучит в голове молодого лётчика. Перчатки Коробова и даже его кожаная куртка мгновенно становятся мокрыми от пота. Страх пострашней девятикратной перегрузки. Особенно, когда по тебе стреляют, а ты даже не видишь кто. В такой ситуации трудно сохранить хладнокровие, особенно, если это твой лишь десятый боевой вылет. Ну а поддавшись панике, ты становишься мишенью. Даже такой первоклассный самолёт, – скоростной, манёвренный, прекрасно вооружённый, как МиГ-15, перестаёт быть грозным оружием в руках перепуганного человека. Ещё древние славяне говорили: "Меч ничто, воин – всё". Если ты почувствовал себя жертвой – никакое оружие тебе не поможет.
В панике Коробов, ещё не успев вывести двигатель на полный форсаж, чтобы уйти от земли в крутом наборе высоты, резко хватает ручку на себя, задрав нос машины на 70 градусов. Только неопытный и насмерть перепуганный пацан мог выйти на такой большой угол атаки ещё до того, как двигатель набрал необходимые обороты. Скорости для столь крутого подъема естественно не хватает. Запоздалые же попытки лётчика беспорядочными движениями руля и элеронов удержать самолёт на курсе лишь усугубляют ситуацию. Так потерявший голову от ужаса пловец, у которого ногу внезапно свело судорогой, начинает биться в панике, хотя вполне может добраться до берега с такой проблемой.
Самолёт завалился на крыло, став идеальной мишенью. Снаряды начинают рвать в клочья фюзеляж МиГа, осколки прошивают фонарь кабины, приборная доска рассыпается вдребезги. Кусочки разбитого стекла циферблатов приборов впиваются в щёки и лоб лётчика. В колпаке кабины образовалась здоровенная пробоина, через которую в лицо лётчику бьёт тугая струя ледяного воздуха. Под её напором с лица сползает кислородная маска.
Коробову с трудом удаётся с помощью триммера взять под контроль сыплющуюся к земле машину и перевести её в горизонтальный полёт.
И тут он, наконец, увидел своих врагов! Пара "Сейбров" сидела у него на хвосте. Их пилоты методично расстреливали шатающийся, словно пьяный МиГ. Игорь буквально влип в контур бронеспинки, слыша, как над самым его ухом барабанят по фюзеляжу пули и осколки…
Опытные "охотники" всё точно рассчитали: вначале предложив русским хорошую приманку в виде вертолёта и заманив их в свой глубокий тыл, где никто не сможет помешать великолепно организованной засаде. Затем они незаметно подкрались из глубины огромного облака к увлечённым охотой русским. Ещё не видя цели, пилоты "Сейбров" с помощью своих бортовых РЛС-прицелов точно знали местонахождение МиГов. Поэтому, когда они выскочили из облаков на русских, то были готовы стрелять в них по-ковбойски – навскидку.
А перед этим американцы "сняли" прикрывающую пару МиГов, расстреляв её "вслепую" – из глубины облака – опять же с помощью своих чудо-прицелов. Если бы Игорь три с половиной минуты назад случайно бросил взгляд на северо-восток, то возможно увидел бы падающие горящие обломки и белый купол парашюта…
Теперь настал его черёд. Игорь шарахался от одного преследователя на борту которого был изображён окровавленный индейский топорик и попадал под огонь пушек другого "Сейбра" с эмблемой чёрного всадника в рыцарских доспехах на фюзеляже.
Скорость израненной русской машины упала, зато меньшим стал радиус её виража. В такой ситуации Коробову оставалось крутиться на горизонтали, и тянуть, тянуть к линии фронта.
Но и американские охотники оказались большими мастерами по части манёвренных поединков: они не преследовали МиГ классически "в хвост", а старались держаться под углом к цели. Это позволяло крылатым ганфайтерам дольше находиться в позиции эффективного ведения огня и стрелять по цели на упреждение.
Американцы также с большим успехом для себя использовали преимущество в скорости крена своих машин. Для этого при выполнении горизонтальных манёвров они подкручивали "бочку" в обратную сторону от общего с МиГом направления виража. Тем самым преследователи срезали угол Коробову, неожиданно сближаясь с русским самолётом и вколачивая в его борт всё новые и новые порции смертоносного металла. Куда бы Коробов ни бросался, повсюду он натыкался на неприятельские снаряды.
Игорь чувствовал себя совершенно беспомощным. Хотя ему было известно в теории, куда следует уходить и как стрелять. Но одно дело бодро рисовать схемы на доске в учебном классе и получать за них от преподавателя пятёрки, и совсем другое понять, что происходит из тесной кабины "алюминиевой банки с крыльями", болтающейся в пространстве. Реальный бой оказался намного сложнее – непредсказуемым и предельно жёстким.
Чтобы уцелеть, молодой русский лётчик должен был выжимать всё возможное из своей машины, крутить виражи на запредельных перегрузках и не допускать хотя бы грубых ошибок. Но из-за отсутствия опыта и сковавшего его страха Игорь совершал в этом бою один просчёт за другим. С первых минут схватки младший лейтенант начал глупо "дёргаться". Вместо того, чтобы попытаться прежде всего оценить обстановку и положение противника, набрать высоту, скорость и вступить в борьбу за позиционное преимущество, он бросился выполнять манёвры уклонения, когда "Сейбры" находились ещё достаточно далеко, чтобы взять его в клещи. Совершённые в спешке непродуманные пируэты лишь завели Коробова в безвыходную ситуацию, да еще с потерей скорости.
Зато американцы тактически и психологически действовали безупречно. Уничтожив опытного ведущего второй пары, они атаковали последний МиГ из слепой зоны и с большой дистанции. Попасть в русский самолёт с расстояния в почти тысячу ярдов было трудно, но на это расчёт и не делался. Охотники лишь прощупывали противника. И по тому, как судорожно он затанцевал и задёргался, безуспешно пытаясь отыскивать стрелявшего, стало понятно: перед ними неопытный новичок. Коробов же сразу упустил свой единственный шанс на спасение. Пока он шарахался из стороны в сторону от мнимой опасности, "Сейбры" сократили дистанцию и заняли максимально удобную позицию для атаки.
Затем Игорь совершил ещё серию глупостей. Последней же роковой оплошностью лейтенанта стал перевод им своего самолёта из правого виража в левый, имея противника за спиной. А ведь в училище инструктора, знающие по собственному фронтовому опыту цену всего одной промашки в бою, заставляли мальчишек-курсантиков заучивать, как "Отче наш": в плотном единоборстве с противником ни в коем случае нельзя перекладывать самолёт из одного виража в другой. Из-за этого теряются драгоценные крупинки времени, а твоя дурная голова фактически оказывается на плахе под занесённым топором.
В лихорадке неравного боя, больше похожего на бандитское нападение, Игорь забыл о бесценном совете, данном "стариками". Зато преследующий его пилот неприятельского истребителя с чёрным рыцарем на борту не пытался гоняться сеткой своего прицела за серебряной "птичкой", а просто ждал, когда зелёный юнец сам прыгнет под его пушки. И как только Коробов переложил истребитель с крыла на крыло, на него обрушился огненный шквал. Стремительный МиГ словно завис на мгновение над жёлтой автомобильной дорогой, прочерченной по границе зелёного поля, подставив себя под расстрел. От самолёта полетели куски вырванного дюралюминия, какие-то узлы. В кабину хлынула белая пена керосина, погнало дым. Из-за замыкания электропроводки из-под приборной доски забил фонтан искр, тут же появилось пламя. Его оранжевые языки начали облизывать ноги Игоря. Его лётная куртка быстро пропиталась керосином и в любой момент могла вспыхнуть. Аварийная противопожарная система не сработала.
В этот момент Игорь уже находился поблизости от северокорейской Супунской электростанции. Коробов надеялся, что "Сейбры" не решаться его добивать здесь, побоявшись мощного зенитного прикрытия ГЭС…
Филипп Эсла со своим напарником по этой вылазке действительно крутой свечой взмыли вверх, предоставив русского его судьбе. На фотокинопулёмётах их истребителей итак во всех возможных ракурсах был зафиксирован великолепный расстрел четырёх русских самолётов. Для подтверждения побед этого более чем достаточно. Так к чему рисковать, добивая едва живого "Ивана" над северокорейскими батареями ПВО.
Но Коробов уже не мог почувствовать себя в безопасности. МиГ стал неуправляем. Ручка свободно болталась между коленями пилота. Значит, перебиты тросы тяг. В кабине больше делать нечего. Хорошо ещё, что смертельно раненный самолёт не беспорядочно кувыркался, а плавно снижался, давая своему седоку возможность спастись. Игорь собрался дёрнуть за рычаг катапультирования и вскрикнул от чудовищной боли. Он едва не потерял сознание. Оказалось, что из-за болевого шока лётчик даже не заметил, что осколком ему раздробило кисть правой руки. Приходилось действовать единственной здоровой рукой. Игорь сбросил фонарь. Потом в нарушении правил безопасности отстегнул привязные ремни, до упора развернулся всем корпусом, чтобы достать левой рукой, до находящегося справа от кресла рычага катапульты. Ручку рывком на себя. Молодой человек почувствовал, как чудовищная сила ударила его снизу, взметнула вверх. Одновременно раздался треск не выдержавших чудовищной перегрузки позвонков. В этот момент в далёком Кемерово внезапно упал со стены портрет единственного сына одинокой женщины, потерявшей мужа и старшего сына на фронте. Сердце женщины сразу почувствовало беду.
Из-за неправильного положения тела лётчика в момент катапультирования он получил тяжелейший перелом позвоночника. Лётчик умер уже на земле – на руках северокорейских зенитчиков…
В это самое время Эсла и его ведомый Макс Хан принимали поздравления от коллег и многочисленных журналистов на своей авиабазе. Вначале фотокорреспонденты уговорили вернувшегося из удачного вылета Эслу попозировать им в кабине своего истребителя. Десятки фотокамер запечатлели прославленного аса с огромной нашивкой американского флага на рукаве комбинезона, выставившим большой палец в знак того, что и на этот раз всё у него сложилось "О, кей".
Затем на лётчика со всех сторон посыпались вопросы. Особенно интересовали подробности недавнего боя молодую радиожурналистику, которой офицер из пресс-службы американских ВВС любезно разрешил взять в этот тур своего маленького сына.
– Многие считают вас непревзойдённым чемпионом в сбивании вражеских самолётов, – поинтересовалась репортёрша у Эслы. – Не могли бы вы поделиться некоторыми своим секретами успеха? Мой маленький сынишка Джордж тоже мечтает стать лётчиком. Расскажите ему и миллионам наших радиослушателей, как вам удалось сегодня обыграть этих русских.
Филипп подмигнул мальчишке, правда, его мамашу он нашёл несколько полноватой и совсем не привлекательной на лицо. Эсле нравились более миниатюрные миловидные женщины. Впрочем, какое это сейчас имело значение. Эсла давно сделал для себя важное открытие, которое превратило его из презренного "нигера" в богатого и уважаемого человека. Правило гласило: будь ты хоть трижды Ас, никто не заплатит тебе и цента сверх скромного жалованья, если только у тебя не хватит мозгов организовать самому себе толковый пиар. Только журналисты создают настоящих героев и обеспечивают им высокий уровень жизни. Именно газетчики во время Второй мировой войны раструбили по всему миру об "особом методе Эслы", позволяющем ему сбивать десятки немецких самолётов. И только благодаря растиражированному в миллионах экземплярах имиджу крутого парня и нового героя Америки на командира самовольно организованной эскадрильи пролился золотой дождь наград и почестей. А ведь поначалу многие предсказывали непризнаваемому начальством "партизану", что в лучшем случае его афёра с созданием собственной эскадрильи, закончится позорным изгнанием из армии. А в худшем судом военного трибунала.
Зато после того, как Эсла стал звездой национального масштаба его акции резко пошли в гору. Недавно один крупный бизнесмен из авиабизнеса сказал Эсле, что такой лётчик, как он, стоит не меньше двух миллионов долларов. Правда, компания, на которую Эсла в данный момент работал, застраховала его на несколько меньшую сумму, но при возобновлении контракта, знаменитый тест-пилот собирался потребовать новых условий. И всем этим Эсла был обязан прессе. Даже свои скандальные выходки "чёрная звезда" теперь тщательно готовила, наняв специалистов из Голливуда и с Уолл-Стрит.
Так что Филиппу было решительно наплевать, как выглядит очередная журналистка, главное, что с её помощью он сможет заработать ещё больше славы и денег. Поэтому Филипп приветливо улыбался несимпатичной корреспондентке, охотно отвечая на её вопросы. Он представил недавнее дело с юмором, чтобы у слушателей утреннего выпуска знаменитого шоу не испортился аппетит от излишне натуралистических подробностей воздушного боя и обилия технических терминов. В заключение интервью журналистка, набравшись смелости, задала "звезде" не совсем корректный вопрос:
– Я слышала, что компания Cadillac, намерена пригласить вас для участия в рекламной компании своего нового автомобиля, который по дизайну будет очень напоминать военный самолёт с хвостовыми фарами-килями, панорамным стеклом наподобие кабины истребителя?
– Извините, леди, но я имею много подобных контрактов и не намерен обсуждать с прессой их детали – Эсла впервые холодно улыбнулся корреспондентке и отвернулся. Это движение он тоже заранее тщательно отрепетировал с голливудским специалистом по работе с актёрами, ведь настоящей "звезде" положено иногда проявлять капризное высокомерие.