- Я поведу вас безопасной дорогой. Но она труднее, - ответил Ганс. И, стараясь завоевать доверие, он рассказал Тихону, что в Вероне, кроме императрицы, есть ещё один россиянин. - При ней был телохранитель из ваших, звали его Родионом. Как вы появились, он был взят под стражу. Может быть, он где-то в казематах под дворцом.
- Ну, Ганс, ты нас порадовал и опечалил. Да я же знаю Родиона, как себя. Его не могли так просто взять под стражу. И нам надо поспешить, дабы спасти княгиню и боярина.
Тихон распорядился купить в Венеции харчей. Вскоре же восемь странников покинули Венецию и теперь уже пешие, глухими дорогами, в обход Падуи, двинулись к Вероне. На горных тропах, перебираясь через реки, горевали, что на пути в Венецию поторопились продать коней. На Ганса ворчали - дескать, мог бы и пораньше открыть правду. Однако в Верону добрались без помех.
В городе в эти дни царили тишина и безлюдие. Всех горожан, которые могли держать в руках оружие, Генрих угнал на войну. Ганс Люке привёл Тихона и его воинов в посад уже поздним вечером и определил их на постой к своему земляку, который служил при дворе Генриха кузнецом.
- Ты, дядюшка Оттон, пригрей россов. Они близкие нам и работать умеют, - сказал Ганс крепкому, словно кряж, сивобородому кузнецу. И Тихону посоветовал нужное: - Вы тут посидите тихо, на улицах не показывайтесь. Приду и скажу, как жить. - С тем Ганс и покинул подворье Оттона-кузнеца.
Пришёл он через три дня и принёс малоутешительные вести.
- Сказано мне, что государыня в Вероне, а где упрятана, никто не знает, - делился добытым Ганс вечером с Тихоном, сидя близ горна в кузнице. - А кто и знает, так молчат под страхом смерти.
- А Родион где? - спросил Тихон.
- Его всё ещё в каземате держат. - И белобрысый Ганс тяжело вздохнул.
- А волю добыть ему трудно?
- Не знаю. Да вы уж потерпите. Сейчас, сказывают, Генрих Рыжебородый побеждает своих врагов. Да прочат ему скорое поражение. Вот тогда уж и выручите Родиона. Там и про государыню узнаете. Ещё мой совет прими те: купите одежду веронцев и речь их учите. Тогда безопаснее вам будет. Но бойтесь императорских вербовщиков: схватят и силой угонят под Мантуа или Минерву штурмовать крепости.
Ганс пробыл на дворе Отгона недолго. Уходя, пообещал вскоре навестить россиян, но больше они его не увидели. Ему суждено было попасть на войну, и под Каноссой при отступлении он сложил голову. Тихон со своими воинами исполнили совет Ганса. Все семеро вскоре стали похожи на веронцев и исправно работали на Оттона и других ремесленников и мастеровых, и никто не выдал их императорским стражам.
А через год с лишним, когда Генрих потерпел поражение под Каноссой и бежал с остатками войска за реку По, спрятался в Павии, Тихон счёл, что наступило время спасать Евпраксию и Родиона. За минувшее время он и его товарищи узнали многое. Им помогало теперь то, что они вольно разговаривали по-итальянски и по-немецки. Через служанок, через дворню они узнали, где прячут Евпраксию и как подобраться к Родиону. За это же время Тихон узнал, где в случае удачного освобождения узников их можно будет укрыть. В Мантуа в эту пору стоял со своим войском король Конрад. Тихону уже было известно его отношение к отцу-императору. Они были врагами. Потому Конрад должен был принять Евпраксию, которая, как и он, пострадала от императора.
Той же декабрьской ночью, когда Генрих бежал из Павии, Тихон повёл своих ратников к императорскому дворцу. Тайными ходами они пробрались во двор и спустились в подвалы дворца, в которых было несколько казематов для узников. Все они в эту пору пустовали, и лишь в одном из них под стражей трёх престарелых воинов томился Родион. Тихон разделил свой отряд на две группы, троих отправил сразу к каземату, где сидел Родион, дабы гам связать по рукам и ногам стражника. Сам же с тремя воинами нашёл камору других стражников, в которой они отдыхали, ворвался в неё. Стражи и глаз не успели открыть, как были связаны сыромятными ремнями. Нашлись и ключи от каземата, и Тихон с ратниками поспешили спасать Родиона. Ему уже дали знать, и он ждал освободителей у двери. Лишь только сняли замок, он выбрался из каземата и почти упал на руки друзей. В свете факела он показался Тихону старцем. Но голос его был звонок.
- Я жив, я жив, други! - крякнул он и попросил оружие: - Дайте мне меч, братцы, и я проложу дорогу!
- Успокойся, Родя, мы уйдём тихо, и ни одна зверюшка не заступит нам дорогу, - сказал Тихон, обнимая узника.
- Ох, братцы, как я вам рад! Да не с неба ли вы?
- Потерпи, Родя, всё узнаешь! У нас ещё много дел впереди.
Когда выбрались за каменную стену, окружающую дворец, Родион тихо сказал:
- Братцы, как хороша матушка-свобода!
- Молчи, Родя, и слушай. Ты свободен - сие хорошо, но матушка Евпраксия ещё в заточении.
- Господи, да где она? Что с ней?! Я ведь ничего не ведаю! - воскликнул Родион.
- Она близко, в замке. Токмо её добыть надо. И мы идём гуда. А ты... Ты посиди под обрывом близ замка. Ночь тёплая и...
- Нет, Тиша, я иду с вами. И не остановлюсь, не покорюсь!
Сказано это было твёрдо - мечом не разрубить, - да Тихон и не ждал иного ответа.
- Ладно, идём. Без тебя нам было бы труднее, - согласился Тихон.
До замка было близко: стоило миновать оливковую рощу, пробраться лугом и - вот уже громада цитадели. Проникнуть в неё не представлялось возможным. В замок лежал только один путь: через ворота. И только с позволения императора. Но император находился далеко от Вероны. Это все знали. Тем и решил воспользоваться Тихон. Он перебрался с ратниками через сухой ров, подошёл к воротам, постучал, как было принято во дворце: три раза с паузами, потом ещё два раза подряд. За воротами отозвался страж:
- Кому в полночь неймётся?
- Гонец от императора, барон Бартов, - отозвался Тихон.
- Экая тебя носит, полуночника. Не открою, жди утра.
- Открой, братец Карлуша. К утру здесь Матильда Тосканская с войском будет. Уходить всем надо. Вот и думай, Карлуша.
- Нс обманываешь?
- Целую ноги Пресвятой Девы Марии.
- Ладно уж, открою.
Загремел тяжёлый засов, заскрипела и открылась калитка. Тихон шагнул на двор замка. Да туг же прихватил стража, зажал ему рот, крикнул:
- Други, ко мне!
Страж попытался сопротивляться, но Тихон сжал его крепче, проворчал: "Нишкни!" - и передал вбежавшему ратнику.
- Держи, Ян. Ты с Илиёй и Глебом остаётесь здесь. Повяжите остальных стражников. Калитку закройте, никого не впускать! - И Тихон повёл остальных воинов в замок.
Вскоре четверо русичей, ведомые Родионом, проникли в замок через поварню, вбежали на второй этаж и остановились перед дубовой дверью опочивальни императрицы. Тихон вновь условно постучал. В помещении никто не отозвался. Он повторил стук уже сильнее. И послышался довольно властный женский голос:
- Не беспокоить! Приходите утром!
- Но я барон Вартов, гонец императора! Государыне нужно уходить. Утром здесь будет Матильда Тосканская с войском!
И вновь прозвучал твёрдый ответ:
- Не открою, приходите утром. Воля императора превыше всего.
- Позовите императрицу! - потребовал Тихон и выругался: - Черт возьми!
Родион и Тихон были озадачены, они не рассчитывали на такое упорство придворной дамы. Знали они, что двери без тарана не взломать, хотя воины и советовали вломиться. Родион посоветовал припугнуть баронессу маркграфом Деди.
- Это, похоже, Гретхен, она боится толстяка.
Тихон внял совету Родиона, крикнул:
- Баронесса Гретхен, открой! Или я напущу на тебя маркграфа Деди!
И вдруг за дверью возник какой-то шум, там кто-то боролся с баронессой. Потом она вскрикнула, и стало тихо. Л через несколько мгновений тяжёлая дверь распахнулась и послышался голос Евпраксии:
- Тиша, господи, ты и по-немецки-то как по-родному баешь!
- Матушка, возьми одежду какую, да побыстрее уходить надо. Родион, где ты? Помоги государыне.
Родион перешагнул через Гретхен, вошёл в спальню. Евпраксия, увидев его, ахнула:
- Да ты ли это, родимый?!
- Я, я, матушка. Где там одежда какая?
- Всё под рукой, Родионы. Мы сейчас быстро.
И пока Евпраксия и Родион собирались в путь, Тихон склонился к Гретхен, потрогал её и достал из кафтана пару сыромятных ремней, связал баронессе руки и ноги, приговаривая:
- Ай да молодец, государыня!
Спустя несколько минут двор замка покинули десять человек. Тихон прихватил старого воина, который открыл ему ворота.
- Ты, братец мой, здесь погибнешь. Забьют тебя государевы слуги.
Старый воин ушёл из замка без сопротивления, потому как не любил императора, называл его "губителем".
Глубокой ночью Тихон привёл свой отряд в посад, к подворью кузнеца Оттона. Там была приготовлена крытая повозка и семь осёдланных коней. Тихон и воины простились с хозяином, отблагодарили его за кров и покинули двор. Их путь лежал к крепости Мантуа, в стан короля Конрада. А через две ночи путь отряда Тихона в какой-то точке пересёкся бы с движением отряда императора Генриха. Судьба оказалась милосердной к русичам. Они не встретились в ночи нос к носу с Генрихом и даже не ведали того, что могли бы встретиться. В пути они провели остаток ночи и полдня. А в полдень их остановили королевские дозоры и по просьбе императрицы проводили в крепость Мантуа.
Евпраксии предстояло увидеться с королём Конрадом. Помнила она, что на Руси его назвали бы пасынком, а её мачехой. Хронисты той поры отвечали, что он был лишь на один год моложе Евпраксии. "Это был юноша красивый, смелый и свободного духа, строгий к себе и снисходительный к другим. В Италии, где он прожил большую часть своей ранней юности, он пользовался расположением... Никто не видел с его стороны ни насмешек, ни насилия. И к новым идеям Конрад не относился так враждебно, как его отец... В нём рано развилось то мечтательное настроение, какое проявлялось и у его деда Генриха III". С таким "пасынком" Евпраксии предстояла встреча. Ранее ей не довелось его видеть, и теперь она въезжала в крепость Мантуа, испытывая волнение. К тому же её смущало убожество её "кортежа", который никак не походил на императорский. Она сидела в бедной повозке, купленной Тихоном у горожанина в Вероне. На её облучке сидели измождённый узник и старый воин, беглец из стана императора.
Однако весть о приезде императрицы долетела до Конрада раньше, чем она появилась близ крепости. И он в окружении свиты вышел встречать её к воротам. А когда она появилась и выбралась из повозки, он склонился к её руке и поцеловал.
- Матушка государыня, я рад вас видеть, - произнёс он с доброй улыбкой. - Вижу, у вас было трудное путешествие.
- Оно уже позади, - ответила Евпраксия. - Здравствуй, славный Конрад. Я благодарю Бога, что встретилась с тобой. Как говорят у нас на Руси: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Конрад за руку повёл Евпраксию в крепость. Но в воротах им пришлось остановиться. Навстречу им шла хрупкая, белокурая нормандская принцесса Констанция. И Конрад поспешил представить её Евпраксии:
- Государыня, это моя супруга королева Италии Констанция.
- Здравствуй, славная юная королева, - сказала Евпраксия и обняла Констанцию.
- Здравствуйте, ваше величество. Мы рады вас видеть в пашей крепости, - ответила Констанция.
Потом Конрад представил Евпраксии несколько вельмож и повёл её в замок. Конрад велел позаботиться о спутниках Евпраксии и отвёл её в покой, где она могла бы отдохнуть. Вновь встретились Евпраксия и Конрад лишь во время вечерней трапезы. Им о многом нужно было поговорить. Во время трапезы Евпраксия попросила Конрада рассказать о событиях, которые произошли в течение полутора лет её заточения.
- Я прожила минулое время как в тёмном подземелье, - пожаловалась Евпраксия Конраду. - Из мира до меня не доходило ни весточки. И приставом близ меня была какая-то жестокосердая баронесса.
Конрад был не очень многословен, может быть, его сдерживало присутствие супруги, приближённых.
- Что я могу сказать, матушка императрица? Всё это время мои батюшка пытался силой навязать Италии свою волю. Идёт война, но император в ней терпит поражения. Вначале он захватил вот эту крепость и крепость Минервиа взял измором и разорил. Но за то был наказан. Спасибо отважной графине Матильде Тосканской. Она разбила его войско под Каноссой и прогнала за реку По.
- Где же теперь император и его войско?
- Он бежал в Павию, но окружён там. И войска при нём мало. Наёмникам надо платить, они разбегаются. Как всё будет дальше, пока ведомо одному Богу.
После трапезы Конрад и Евпраксия прошлись по саду. И теперь она вольно поделилась с ним тем, что преследовало её почти с первого дня появления на земле Германии. Когда же рассказывала о том, такие тяжёлые полтора года провела в Веронском замке и что предшествовало тому, она не могла сдержать слёз.
- Я слышала рассказ графини Гедвиги, как император бросил на поругание баронам твою матушку. Не буду о том говорить, ты, поди, знаешь. Но то же самое он сделал и со мной. Он счёл, что я виновата перед ним, и наказал. Он привёз меня из Падуи в беспамятстве, и, сказывают, я на другой день оказалась в старом Веронском замке. Я была на втором: месяце беременности, когда он упрятал меня от мира. И пока я носила дитя, обо мне ещё помнили и даже он однажды появился. Роды у меня были трудными, я впала в беспамятство, а как пришла в себя, то увидела, что дитя близ меня пет.
- И куда же они его упрятали, моего братца или сестрицу? - спросил Конрад.
- Я так и не ведаю, кого мне послал Бог. И сколько я ни билась узнать, куда дели дитя, вся моя боль и мужа оказались напрасными. Вот уже почти год я в неведении и страданиях.
Позже, спустя ещё год, до Евпраксии дойдут слухи, что во время новых военных действий, развязанных Генрихом IV, при бегстве императорского войска от крепости Монтебелли у него погиб сын, коему было в ту пору около двух годиков. Евпраксия оплакивала его вместе с Родионом как их родного сынка.
А пока Конрад и Евпраксия размышляли над её судьбой. И выход из этого положения нашёл юный король.
- Лучшего убежища, матушка императрица, мы не найдём, как при дворе графини Матильды Тосканской.
- Примет ли она беглянку? - усомнилась Евпраксия.
- Примет как родную. Да у неё мой братец Генрих пребывает. И тебе, матушка, с ним будет хорошо. Графиня Матильда милосердна без границ. Но она и рыцарь отменный. Наш поэт Доницио слагает о ней песни и баллады. Он боготворит её.
- Домой бы мне. Господи, как я исхожу тоской о родном Киеве, - пожаловалась Евпраксия и, вздохнув, добавила: - Что ж, я покоряюсь судьбе. Далеко ли сейчас графиня?
- Она в походе. Но мы найдём её, - заверил Конрад.
Судьба на сей раз оказалась благосклонна к императрице. Графиня Матильда уже многое знала о несчастной доле Евпраксии от архиепископа Гартвига, который вновь бросил вызов Генриху и ушёл от него в стан графини Тосканской. Он покинул Верону в те дни, когда надругались над Евпраксией и заточили её в замке. Ничего не приукрашивая, он рассказал Матильде о сатанинских шабашах и о том, какому позору была подвергнута Евпраксия. Он знал обо всём от тайного очевидца.
Матильда, слушая Гартвига, побелела от гнева.
- Мало предать анафеме этого злодея. Попадись он мне в руки, я бы сожгла его на костре! Да попадётся, - заверила графиня.
Это было как раз в то время, когда Матильда собрала в Тоскане войско и повела его под Каноссу, где во гневе и разбила войско ненавистного ей Рыжебородого. А в эти декабрьские дни, когда Евпраксия уже была в замке Манагуа, графиня попросила своего мужа, графа Вельфа, сходить с двухтысячным отрядом воинов в Верону и вызволить из заточения Евпраксию. Графиня знала, что Генрих в Павии, и, напутствуя мужа, сказала:
- Ты, дорогой, исполнишь всё успешно. Генрих тебе не помешает.
В пути граф Вельф не мог миновать крепость Мантуа. Там он и встретился с императрицей. Молодой рыцарь поначалу расстроился: не удалось ему совершить подвиг. Но, узнав, как Евпраксию освобождали, порадовался благополучному исходу. Спустя сутки после приезда графа Вельфа обитатели замка Мантуа провожали императрицу и её спутников на юг Италии в Каноссу, где их уже ждали. На сей раз кортеж императрицы выглядел достойно. Она сидела в богатой колеснице, запряжённой четвёркой белых лошадей. Её сопровождали сотни воинов. И сам король Конрад состоял в её свите. Он был рад угодить славной Евпраксии и вызвался проводить её до Каноссы, представить графине Матильде, показать своего брата Генриха.
Глава двадцать первая
ПУТЬ К ВОЗМЕЗДИЮ
В крепость Каноссу в эти зимние дни с юга Италии прибывали все новые отряды воинов. Графиня Матильда, граф Вельф-старший и король Конрад готовились дать императору Генриху последний бой на итальянской земле, выгнать его за Альпы. И когда к графине Матильде пришёл гонец от её мужа с вестью о том, что в Каноссу едет императрица, Матильда обрадовалась этому сообщению и выслала далеко за крепость большой отряд воинов для почётного сопровождения. Лишь только кортеж появился в виду крепости, сама графиня села в открытый экипаж и с сотней рыцарей выехала на дорогу, ведущую в Мантуа.
Матильда встретила Евпраксию с честью, как и подобает принимать государей. В Каноссе торжествовали. Красочно описывает настроение Матильды в это время её панегерист Доницио, применяя к ней библейские фразы. "Новая Дебора (то есть Матильда) увидела, что пришло время извергнуть Сисару (то есть Генриха) и, подобно Иаили, она вонзила острие в его висок".
Будет ли так, ни сама Матильда, никто другой не ведали, но встреча, устроенная графиней императрице, вселила в Евпраксию уверенность, что издевательства и унижения от Генриха над нею позади.
В Каноссу экипажи Евпраксии и Матильды въехали рядом, колесо в колесо. Женщины успели обменяться приветствиями, и Матильда даже спросила государыню о самочувствии и здоровье. Сама тридцатилетняя графиня была в расцвете сил и красоты. Она напоминала амазонку из древнегреческих сказаний, которые Евпраксия читала в Кведлинбурге.
Воительница понравилась Евпраксии. Её лицо притягивало взор божественной чистотой и строгостью, а когда она улыбалась, то улыбка завораживала. Въехав в Каноссу. Евпраксия поняла, что восторженные крики толпы горожан предназначались графине, а не ей. Что ж, им было за что благодарить воительницу. Ведь только благодаря её мужеству Каносса не разорена императором Генрихом.
Под возгласы толпы кортеж добрался до городской площади, где стоял дворец графини Матильды. Это было красивое здание из розового камня, с балконами, с мраморной отделкой проёмов окон и дверей. Однако Евпраксия не успела налюбоваться дворцом. Матильда знала, что ей и её путникам нужен отдых, что они голодны. В большой зале, где пыли накрыты столы, Евпраксию ждал сюрприз. Её встретил архиепископ Гартвиг. И она обрадовалась ему, как родному отцу.