Суд королевской скамьи - Леон Юрис 4 стр.


Натан Гольдмарк был готов взорваться. Вот он, момент мести за уничтоженную семью! Наконец-то он сможет оправдать доверие своего правительства. Он задыхался в оргазме победы. Отныне не будет никаких отсрочек. Фашистов должен ждать ад.

Томас Баннистер собрал все силы, чтобы сохранять ледяное спокойствие, которое обеспечило ему карьеру и завоевало репутацию человека-холодильника.

Для того же, кто перенес наибольшие страдания, все происходившее уже не имело значения. Эли Янос стал евнухом и останется им, и, что бы ни случилось, ему уже было все равно.

Они расселись, и помещение погрузилось в темноту. За стеклом была комната с возвышением у дальней стенки. На нем выстроились люди в тюремной форме. Когда их внезапно залило ярким светом, они невольно замигали. Полицейский офицер приказал им повернуться лицом к темной комнате, угадывавшейся за стеклом.

Адам Кельно стоял вторым справа в ряду высоких и маленьких, толстых и худых людей. Эли Янос нагнулся вперед и прищурился. С первого взгляда узнать ему никого не удалось, и он обвел взглядом шеренгу слева направо.

- Не торопитесь, - сказал судья. Молчание нарушало только хриплое дыхание Натана Гольдмарка, и он с огромным усилием удерживал себя от того, чтобы вскочить и ткнуть пальцем в Кельно.

Взгляд Яноса останавливался по очереди на каждом из стоящих за стеклом на возвышении, и в памяти его всплыл тот ужасный день в пятом бараке.

Еще раз обвести глазами строй. Одного, потом другого. Перед ним предстал Адам Кельно, и Янос наклонился вперед. Полицейский приказал участникам опознания повернуться левым боком, потом правым. Затем они прошли по возвышению, и свет потух.

- Ну? - спросил судья Гриффин. Эли Янос с трудом перевел дыхание и покачал головой.

- Я не опознал никого из них.

- Прикажите полицейскому представить нам доктора Адама Кельно, - с внезапно вспыхнувшей надеждой попросил Хайсмит.

- Так не полагается, - заметил судья.

- Эта проклятая история длится уже два года. Человек сидит в тюрьме без всяких оснований. И я хочу получить полную. уверенность в этом.

Вышедший Адам Кельно остановился перед Эли Яносом, и, они уставились друг на друга.

- Доктор Кельно, - сказал Хайсмит, - вы можете говорить с этим человеком по-немецки или по-польски.

- Я хочу обрести свободу, - по-немецки сказал Кельно. - И она в ваших руках, - добавил он по- польски.

- Вам знаком его голос? - спросил Хайсмит.

- Это не тот человек, который кастрировал меня, - ответил Эли Янос.

Адам Кельно перевел дыхание и опустил голову, когда полицейский выводил его.

- Готовы ли вы сделать об этом заявление под присягой? - спросил Хайсмит.

- Конечно, - ответил Янос.

В вежливом письме правительство Его Величества выражало искреннее сожаление за двухлетнее заключение Адама Кельно в Брикстонской тюрьме.

Когда за ним закрылись тюремные ворота, многострадальная и любящая Анджела оказалась в его объятиях. За ее спиной ждали его двоюродный брат Зенон Мысленский с графом Анатолем Черны, Хайсмит и Смидди. Здесь же был и маленький мальчик, который, держась за руку "дяди" Зенона, с интересом смотрел на все происходящее. Потом он протопал вперед своими ножками и несмело сказал:

- Папа...

Адам подхватил на руки ребенка.

- Сын мой, - не мог он удержаться от слез.- Мой сын.

И наконец они двинулись вдоль длинной кирпичной даны, освещенной столь редким для Лондона солнцем.

С заключением было покончено, но, оказавшись вне защиты надежных тюремных стен, Адам Кельно не мог избавиться от ощущения растущего в нем страха. Теперь он оказался предоставлен самому себе, а враги были неутомимы и опасны. Взяв жену и сына, он исчез из Англии. И обосновался в самом отдаленном уголке мира.

7

- Адам! Адам! - закричала Анджела.

Промчавшись по веранде, он распахнул легкую дверь почти одновременно с появлением Абуна, их слуги. Анджела прижимала Стефана к себе, а около кровати свернулась кобра, голова которой мерно покачивалась в смертельно опасном танце.

Движением руки остановив Кельно, Абун вытащил свай паранг. Его босые ноги бесшумно ступали по веревочным циновкам.

С шипящим свистом взметнулось лезвие. Голова змеи отлетела в сторону, а ее обезглавленное тело несколько раз судорожно дернулось.

- Не трогай ее! Не трогай! У нее еще полно яда!

Анджела наконец позволила себе разразиться рыданиями, которые перешли в истерические всхлипывания. Маленький Стефан тоже плакал, прижавшись к матери, а Адам, присев на край постели, старался прийти в себя. С чувством вины он посмотрел на своего сына. Ноги мальчика были усеяны следами от пиявок.

Да, Cаравак на северном побережье Борнео был самым дальним, самым глухим местом, в котором скрывающийся человек мог обрести себе убежище.

Через несколько дней после освобождения из Брикстона, не придя еще в себя от ужаса и потрясения, семья Кельно втайне купила билеты до Сингапура, откуда дряхлый пароходик перебросил их через Южно-Китайское море на самый край земли... в Саравак.

Форт-Бобанг, типичная крысиная нора, стоял в дельте, образованной рукавами реки Батанг-Лампур. Это отдаленное селение состояло из сотни ветхих хижин, торчащих на деревянных сваях по берегу реки. Чуть дальше от берега тянулись две грязные улицы, заполненные китайскими лавочками, складами каучука и саго; тут же была пристань, достаточно большая, чтобы принимать паром, который связывал поселение со столицей в Кучинге, и давать приют длинным пирогам, что скользили по бесконечным рекам и речушкам.

Англичане поселились в одном из домов с выцветшей под палящим солнцем и облупившейся от дождей штукатуркой. Рядом располагались комиссар данного округа, полицейский участок, несколько гражданских служащих, клиника и школа, состоящая из одной комнаты.

3а несколько месяцев до истории с коброй с Адамом Кельно побеседовал доктор Макалистер, главный врач в Сараваке. Документы Кельно были в порядке. Он был опытный специалист, отличный хирург, а человеку, который изъявляет желание обосноваться здесь, не принято было задавать много вопросов о его прошлом.

Макалистер и проводил семью Кельно до Бобанга. Двое мужчин-санитаров, малаец и китаец, встретили нового врача без особого энтузиазма и показали ему обветшавшую клинику.

- Да, это, конечно, не Вест-Энд в Лондоне, понимающе заметил Макалистер.

- Я работал и в худших местах, - коротко бросил Кельно. Опытный глаз Адама сразу же отметил скудные запасы лекарств и инструментов.

- Что случилось с моим предшественником?

- Покончил с собой. Как видите, после него мало что осталось.

- Да. Но что касается меня, то пусть вас подобные опасения не волнуют. Я не из этих. И мне кое-что уже довелось испытать в жизни.

Осмотрев помещение, Адам вежливо приказал его отдраить как следует и направился в свою квартиру, примыкавшую к строению с другой стороны.

Анджела была разочарована, но не жаловалась.

- Придется немного потрудиться, но потом все будет очень мило, - успокаивала она себя.

С веранды открывался вид на реку и пристань, а дальше простирались холмы, вершины которых высились над городком. Они были покрыты низкими пальмами и неправдоподобно пышной растительностью. К вечернему коктейлю уже сгустились сумерки, и вместе с долгожданной прохладой, сменившей влажную жару дня, пришли странные звуки и запахи ночных джунглей. Пока Адам присматривался к окружающей обстановке, беззвучно упали первые капли дождя, как прелюдия к ливню, почти ежедневному в этих местах. Движок, как обычно, давал сбои, и свет то потухал, то снова загорался. А потом тяжелым молотом обрушилась сплошная стена дождя, барабанящего по земле.

- Ваше здоровье, - сказал Макалистер, внимательно присматриваясь к новичку глазами человека, который обрел здесь жизненный опыт. Старый Мак перевидал многих- тех, кто появлялись и исчезали. Случались и пьяницы, и наркоманы- и те, кто были полны тщетных надежд осчастливить человечество. Он давно уже расстался со своим миссионерским пылом, который был сначала подавлен его собственной посредственностью и королевским бюрократизмом и наконец окончательно исчез в этих сырых жарких джунглях, в окружении дикарей, живущих у реки.

- Эти двое ваших парней вполне годятся в помощники. Они помогут вам тут освоиться. Теперь, когда Саравак стал колонией, нам приходится уделять больше внимания медицине. И тут надо все привести в порядок.

Уставившись на свои руки, Адам размял пальцы и задумался. Так давно он не держал хирургических инструментов.

- Я дам вам знать, в чем буду нуждаться и какие планирую произвести тут изменения, - коротко сказал Он.

Достаточно нагловатый тип, подумал Макалистер. Ничего, скоро заносчивость покинет его. Он уже видел, как через месяц на смену рвению приходят озлобление и жестокость, когда человек начинает понимать, в какой немыслимой ситуации он оказался.

- Позвольте устами старого обитателя Борнео дать вам пару советов. Не пытайтесь менять тут порядок вещей. Люди, живущие ниже по реке, будут ставить вам палки в колеса на каждом шагу. Всего лишь пару поколений назад они были каннибалами и охотниками за черепами. Жизнь, тут достаточна трудна, так что не берите ничего в голову. Наслаждайтесь вашими скромными удобствами. Кроме того, рядом с вами здесь женщина и ребенок.

- Благодарю вас, - сказал Адам, на самом деле не испытывая к этому человеку никакой благодарности.

Вонючий Саравак. Скрытый от всего человечества на глухой окраине Борнео. Его население представляло собой смешение малайцев, которые были мусульманами, кайанов, племен лесных даяков, ибанов, которые считались морскими даяками, и, конечно, тут же были и вездесущие китайцы, владельцы лавочек, заполонивших весь Восток.

Современная история этих мест началась примерно около столетия назад, когда торговля, что велась через Китайское море между британской колонией Сингапуром и султанатом Брунея на Борнео, настолько расширилась, что стала привлекать жадное внимание пиратов.

Султан Брунея страдал не только от их налетов, но и от восстаний и бунтов, то и дело сотрясающих его царство. Закон и порядок явились сюда в лице англичанина Джеймса Брука, бесшабашного наемника. Брук решительно подавил все волнения и заставил пиратов отступить. В качестве награды благодарный султан уступил ему Саравак, и Джеймс Брук стал первым из знаменитых "белых раджей".

В своих владениях Брук слыл просвещенным автократом. Он правил грязным маленьким государством, в котором было всего лишь несколько миль пыльных дорог. Путями сообщения служили реки, которые текли с высоких холмов, заросших джунглями, впадая в Южно-Китайское море. Земля была густо покрыта тропической растительностью; здесь выпадало двести дюймов осадков в год, буйно плодились крокодилы, крысы, змеи, летучие мыши и дикие свиньи. Туземцы страдали и погибали от проказы, элефантиазиса, холеры, паразитов, оспы и водянки.

Нищета и рабство были их уделом. Их крохотные участки земли, которые давали скудные урожаи, подвергались постоянным нападениям пиратов или соседей, или же урожай отбирался в виде налогов.

Они вели друг с другом беспрестанные войны, вступая в бой, разукрашенные перьями, и головы поверженных соперников украшали дома победителей. Тех же, кто оставался в живых, как рабов продавали на рынках.

Через некоторое время Джеймс Брук и его племянник, который унаследовал от него титул раджи, установили относительный порядок, позволявший хоть как-то выжить в этих местах.

Правлением третьего и последнего белого раджи, сэра Чарльза Вайнера Брука, завершились сто пять лет правления этой семьи - это произошло уже после второй мировой войны. Японцы Оккупировали Саравак из-за его залежей нефти в Мири, и по завершении войны Брук передал свое государство под покровительство британской короны, В результате чего Саравак вместе с Брунеем и Северным Борнео стал королевской колонией.

Первым губернатором Саравака, государства, которое разрослось до пятидесяти тысяч квадратных миль с населением в полмиллиона человек, стал сэр Эдгар Бейтс. Большинство населения составляли ибаны, или морские даяки, бывшие охотники за головами, происхождение которых оставалось неясным. Кое-кто считал, что они потомки монголов, которые добрались сюда по морю.

Сэр Эдгар, выходец из высшей прослойки среднего класса государственных служащих, приложил немало усилий для организации системы образования и какого-то подобия самоуправления. Новая компания "Саравак-Ориент" добывала нефть, минералы и примеривалась к лесным богатствам. Однако прогресс продвигался тут черепашьими шагами, сталкиваясь с древними языческими запретами.

Когда в 1949 году сюда прибыл доктор Адам Кельно, он стал в Сараваке тридцатым врачом. Здесь было всего пять больниц. Они обслуживали полмиллиона человек.

Он был направлен в Форт-Бобанг, во второй округ Саравака, где были земли ибанов, покрытых татуировками охотников за головами.

8

Лодочник ловко управлялся с тридцатифутовым шестом, преодолевая бурное течение той части реки Ламур, где в нее впадал приток Леманак. Догадаться, что приближалась лодка врача, не представляло больших трудов, потому что у нее был за кормой самый крупный в этих местах подвесной мотор. На мелководье его пришлось выключить, и теперь они скользили мимо дремлющих крокодилов. При виде приближающейся лодки они сползали по песчаным отмелям в воду. С верхушек деревьев доносились пронзительные крики обезьян.

В десяти милях выше по притоку стояло несколько длинных домов племени улу, относящегося к морским даякам. Каждый из длинных домов, стоящих на высоких сваях, представлял собой общинное поселение, в котором размещалось от двадцати до пятидесяти семей. Дома тянулись в длину вдоль берега реки футов на двести. Приставные лестницы, которые в свое время обеспечивали защиту от нападения соседних племен, теперь вели на общую веранду, Прямо к реке выходили общая кухня и место для работы В задней части каждого такого дома располагались отдельные помещения для каждой семьи. Они были покрыты пальмовыми листьями и ветками, а между сваями бегали свиньи и среди испражнений копошились куры.

Пятнадцать таких длинных домов образовывали селение племени улу, которым правил вождь по имени Бинтанг.

О прибытии лодки доктора Кельно оповестил звук гонга, которым обычно встречали каждого чужака. Пока доктор Кельно вел прием, турахи, старейшины всех других длинных домов, готовились к совету, собрать который Бинтанг давно обещал доктору.

Ближе к вечеру все наконец явились, украшенные разноцветными плетеными накидками, в остроконечных шляпах, увенчанных перьями, с причудливыми ручными и ножными браслетами. Это были люди пяти футов росту, с оливковой кожей, с негроидными чертами лица, но в которых явно чувствовалось и влияние востока. Их блестящие черные волосы были забраны пучками назад и падали на шею, а плечи, руки и ноги были густо украшены татуировками. В недавние времена татуировки говорили о воинских подвигах их обладателей, об искусстве охотника за головами. Во всех длинных домах со стропил свисали дюжины голов, выскобленных изнутри, как тыквы.

Когда все собрались, Бинтанг предложил старейшинам горячее рисовое пиво, которым они запивали орехи бетеля, а после этого, собравшись в углу общей веранды, принялись попыхивать короткими сигарами.

Неподалеку от них женщины занимались приготовлением пищи, плетением ратановых циновок, изготовлением украшений и просушкой саго- содержащей крахмал сердцевиной стволов деревьев. Под обнаженными грудями они носили корсет из множества медных обручей- панцирь, украшенный обилием монет и цепочек, закрывающий все тело; мочки ушей были невообразимо растянуты тяжелыми украшениями.

Оживленное настроение турахов сменилось мрачностью, когда к ним присоединились доктор Кельно и его переводчик. Отношение к доктору было достаточно сложным. Бинтанг предложил гостям разместиться на ярких цветных циновках. Доктор Кельно и его переводчик Мадих сели напротив турахов. Бинтанг и его главный колдун Пирак - чуть поодаль. Пирак был потомственным колдуном, который мог беседовать с духами, обеспечивавшими здоровье и благосостояние племени; он воплощал в себе мудрость богов. Сморщенный пожилой туземец из рода мананг-бали, он, хотя был мужчиной, предпочитал одеваться и вести себя как женщина. Будучи явным бисексуалом, он был склонен иметь дело с молодыми юношами. Пирак получал обильные подношения дарами и пищей за свои магические действия. Он был слишком стар, чтобы унаследовать пост вождя после Бинтанга, но не собирался уступать свое привилегированное положение, которому, по его мнению, доктор Кельно представлял угрозу.

После обмена бессмысленными любезностями переводчик приступил к делу, перекрикивая рычание собак, дравшихся из-за остатков пищи.

- Доктор Адам говорит, - начал Мадих, - что скоро наступит сезон муссонов, реки разольются. Доктор Адам долго не появится здесь. В прошлом году после муссонов была эпидемия холеры. Доктор Адам не хочет, чтобы так было и в этом году. Он хочет через иглу дать вам лекарства, которые спасут от холеры. Согласились только двадцать семей во всех длинных домах. И доктор Кельно спрашивает, в чем дело.

- Потому что великий Дух Патра призвал духа ветра, духа моря, духа леса и духа огня справиться с болезнью. Мы приготовили птиц в жертву и четыре ночи после первого муссона будем бить в гонг. Скажи доктору Адаму, что у нас есть много способов справиться с болезнью.

- Много, много способов, - добавил Пирак, показывая на свой мешок с амулетами, волшебными камнями и травами. Среди турахов пробежал шепоток одобрения. Адам тяжело вздохнул, взял себя в руки и склонился к своему переводчику.

- Я хочу, чтобы ты задал Бинтангу следующий вопрос. Я дам свое лекарство только семьям, которые захотят. И если после сезона муссонов выяснится, что те, кому я давал его, живы, а все остальные, которые не пользовались моими лекарствами, умерли, будет ли это означать, что боги на стороне моего лечения?

Мадих сделал вид, что не понял. Адам медленно повторил. Переводчик сморщился, а потом покачал головой.

- Я не могу задавать Бинтангу такой вопрос.

- Почему же?

- Если окажется, что ты прав, главный вождь потеряет доверие у своих турахов.

- А разве он не отвечает за здоровье и благополучие племени?

- Бинтанг отвечает и за то, чтобы существовали предания. Болезни приходят и болезни уходят. А предания остаются.

Ладно, подумал про себя Адам. Придется подойти с другого бока. Он еще раз тщательно объяснил Мадиху смысл вопроса, который собирался задать.

- Доктор Адам хочет узнать у Бинтанга, почему места захоронений так близко от воды? Доктор Адам говорит, что их надо перенести на другое место, потому что они делают воду грязной, а плохая вода дает болезни.

- Неправда, - ответил Бинтанг.- Все болезни насылает злой дух.

И снова все турахи закивали в знак согласия. Адам увидел гневное выражение на лице Пирака. Колдун мананг-бали отвечал за мертвых, и обряд похорон был источником многих его богатств.

- Предания говорят, что надо хоронить около реки. Могилы в хорошем месте. Трогать их нельзя.

Назад Дальше