- Не сказал бы.
- Тогда - угрожаешь кому-нибудь?
- Тоже не сказал бы.
Фроди обошел Кари вокруг. Это было обидно: Кари будто не Кари, а какое-то непонятное существо, притом смешное.
- Не узнаешь меня, Фроди?
- Нет, почему же! Узнаю. Послушай, Кари, ты не можешь пожаловаться на то, что не было предупреждений. Ведь, кажется, какое-то строение горело у тебя во дворе.
- Да, горело. И даже очень красиво.
- Вот видишь! И после всего этого ты не забыл про эту лужайку?
- Пожар - одно, лужайка - нечто другое.
Фроди ухмыльнулся:
- Есть люди, которые делают вид, что они глупее, чем на самом деле.
- На земле люди разные, с этим ничего не поделаешь. Каждый действует по своему разумению.
- Но ведь надо же и прислушиваться.
- К чему?
- К словам тех, кто умнее, кто сильнее, кто богаче…
- В этом ты прав. Но у каждого своя голова. И в этом прав я, а не ты.
- Это еще покажет будущее.
Так переговаривались они - внешне вроде бы пристойно, но у каждого из них накипало в душе нечто готовое взорваться. Подобно тому, как весенний лед - вроде бы зимний еще, но в один прекрасный миг раскалывается на множество частиц. В мгновение ока: был лед - и вдруг ледяное крошево…
Фроди исподлобья глянул на воду и сказал:
- Можешь радоваться: плывет!
- Как это понимать?
- А так, - заносчиво сказал Фроди. - Недаром, видно, ты нацепил на себя эту игрушку. - Он кивнул на меч.
- Для кого игрушка, Фроди, а для кого и нет.
- Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?
В душе Кари совершалось необычное: в тихой, не знавшей злобы груди рождалась буря. Но внешне пока что почти ничто не выдавало ее…
Он молча наблюдал за Фроди. Было в поведении берсерка нечто странное: так ведет себя или шут гороховый, или человек, задумавший великую подлость. Кари терялся в догадках. Припоминая кровавую драку на Форелевом ручье и то, как вел себя в этой драке Фроди, Кари скорее всего склонялся ко второму, то есть к тому, что Фроди задумал какую-то подлость и дурачится перед тем, как совершить ее. Следовало зорко следить за каждым движением Фроди и в то же время наблюдать за фиордом, откуда вот-вот должна была приплыть Гудрид. Если бы боги были милостивы к Кари, они непременно внушили бы Гудрид мысль о том, что плыть к зеленой лужайке сейчас опасно, не нужно. Но кто может сказать, как относятся боги к Кари и нет ли у него какой-либо вины перед ними?
Небольшое пятнышко на водной глади быстро приближалось. Весла равномерно погружались в воду.
- Ей лучше бы не сходить на берег, - проговорил Кари. И подал рукой знак.
- Чему суждено свершиться, того уже не миновать, - глухо сказал Фроди и присвистнул. И тут из-за деревьев, стоявших стеной, показалось несколько человек. Они сразу же окружили Кари, схватили его. Это случилось столь быстро, что Кари не мог сообразить, что же, собственно, происходит.
Кари увидел Эгиля. И сказал:
- Правду говорят: одного поля ягода.
- Ты у меня поговоришь! - крикнул Фроди. - А ну, ребята, давай кляп! Где кляп?
Эгиль запихнул в рот Кари грязную тряпицу. И тут же связали его так, что Кари даже пальцем шевельнуть не мог.
- А теперь привяжите его к тому дереву, чтобы слышал все. А его самого чтобы не было отсюда ни слышно, ни видно.
Кари оттащили в сторону и привязали прочными веревками к высокой сосне. Слово "привязали" не совсем точно: он был словно спеленат с головы до ног.
XI
Гудрид была почти у берега: один взмах веслами - и днище соприкоснется с песком.
На лужайке никого, кроме солнца и тепла, кроме зелени и мягкой тишины. Это ее немножко озадачило, она привыкла видеть Кари у самого уреза воды. "А впрочем, - подумала она, - Кари мог задержаться". Однако издали ей казалось, что на берегу маячила чья-то фигура. Должно быть, обмануло зрение.
Только ступила она на берег, как навстречу ей вышел Фроди, наблюдавший за нею из-за деревьев.
Он сказал вежливо:
- Здравствуй, Гудрид.
Она озиралась вокруг - нет ли еще кого? Нет, вроде никого. Это ей не понравилось. Встреча с Фроди, да еще на лесной лужайке, да еще наедине - не самое лучшее, о чем мечтается приличной девушке.
Он словно бы угадал ее мысли:
- Не бойся, Гудрид. Тот, кого ты ждала, наверное, недалеко и вот-вот появится.
Фроди был слишком вежлив, и это еще больше встревожило Гудрид. Ибо верно говорят: "Уж лучше волк в личине волчьей, нежели в обличье невинного ягненка". Гудрид шарила взглядом по сторонам в надежде увидеть Кари.
Она была нынче особенно привлекательна. Щеки ее розовели на солнце, волосы золотились, а в большущих глазах будто отражалась вода фиорда - чистая и тихая.
На ней было легкое, чуть не до пят платье, башмаки - из тонкой оленьей кожи, чулки зеленые, шерстяные. Гудрид была красива своей молодостью - невинной, первозданной, как само небо.
- Я знаю, - сказал Фроди, - кого ты надеешься увидеть. Но меня больше интересует иное: что ты думаешь обо мне?
- О тебе? - испуганно вопросила Гудрид.
- Да, обо мне. О знаменитом Фроди! - И он нагло выпятил грудь.
- Каждый чем-нибудь да знаменит, - сказала Гудрид.
- Не каждый, - возразил Фроди.
Он осведомился у Гудрид: не жарко ли ей на солнцепеке и не лучше ли постоять в тени деревьв. Она ответила, что предпочитает это, более открытое место, ибо на то и лето, чтобы немного погреться на солнце, а тени и зимой предостаточно. Даже слишком много…
- Как тебе будет угодно, - вежливо сказал ей Фроди. Ей показалось, что это другой, совсем другой Фроди, а не тот, о ком идет дурная слава.
И она на миг поддалась этому ощущению.
- Фроди, - сказала она, - я действительно жду Кари. Мне казалось, что это он стоял вот здесь, на том месте, где стоишь ты. Но, как видно, я ошиблась.
- Ошибка явная, - сказал Фроди, - поскольку я налицо, а Кари бог весть где.
- Он где-то здесь. В этом я уверена.
- Возможно. Однако есть на свете петухи ранние, а есть поздние. Вторые всегда остаются в проигрыше. Так вот, скажу я тебе, Гудрид, я из петухов ранних. Из тех, кто не спит, а кукарекает всю ночь напролет.
Гудрид стало смешно. И она дала волю своему смеху. Посмеялся с нею вместе и Фроди. А потом сказал:
- Кроме шуток, Гудрид, я хочу посвататься к тебе.
И скосил на девушку изучающий взгляд.
- Что? - спросила Гудрид. - Мне послышалось…
- Нет, Гудрид, не послышалось. Я хочу посвататься к тебе.
- Ты? - с трудом выговорила Гудрид.
- А что удивительного? Разве ты безобразна? Или мало уважаем твой отец? Постой… - Фроди поднял руку кверху, словно указывал на макушку ближайшей сосны, - Постой! Или, может, я недостоин тебя?
Гудрид молчала.
- Я спрашиваю: может, недостоин тебя?
- Я этого не говорю…
- Так что же ты говоришь?
- Ничего.
- Уф! - громко вздохнул Фроди. - Ты было огорошила меня. Я полагаю, что нет в мире девушки, которая не пошла бы за меня замуж…
- Во всем мире?
- Во всяком случае, от Финланда до Агдира, от Гаутланда до Эстланда. Этого тебе мало?
В голосе Фроди послышались новые нотки - угрожающие или просто раздраженные. Ладонь его левой руки сама собою легла на рукоять меча. Бесцветные глаза вдруг зажглись огнем - холодным, отталкивающим. Недаром же Фроди был берсерком…
Девушку пронял холод - до самого сердца. Она вдруг ощутила страшную опасность. Да, этот берсерк опасен не только в битве. Она попятилась к лодке и попыталась вскочить в нее…
- Куда?! - заревел Фроди. Он кинулся на Гудрид, подобно лесному хищнику, и сгреб ее хрупкое тело в охапку.
Она попыталась высвободиться из страшных объятий, но разве ей это было под силу?
Он поставил ее на ноги. Сказал:
- Я боюсь, что ты утонешь в этом фиорде.
Она молчала.
- Я спрашиваю, Гудрид: могу посвататься к тебе?
- Нет, - сказала Гудрид тихо.
- Почему?
- У меня есть жених.
- Этот Кари?
- Да.
Фроди сказал:
- Не только жених, но и конунги порой исчезают неведомо куда. Я уже не говорю об иных незадачливых берсерках. Я, к счастью, к ним не причисляю себя.
Он попытался улыбнуться во всю ширь своего круглого лица.
- Фроди, - сказала девушка, стараясь не глядеть на берсерка, - я - чужая. Ты это знаешь…
- Откуда мне знать?
Девушка набралась духу и выпалила:
- Я выйду замуж только за Кари.
- Подумай, Гудрид…
- Подумала.
- Тебе известно имя моего отца?
- Да.
- Ты знаешь, где я живу?
- Да, знаю.
- И то, как мы богаты?
- Да, знаю.
- Что конунг нашего края часто гостит у нас?
- Тоже знаю.
Он повертел головой, точно отгонял назойливую комариную стаю:
- Значит, ты все знаешь обо мне?
- Возможно, Фроди… Но об этом поговорим потом. А сейчас мне надо плыть домой.
Фроди нахмурился. Его рыжие брови глухо надвинулись на глаза. Он отшвырнул ударом носка большой булыжник. И камень полетел, точно мяч, свалянный из бычьей шерсти. Это был недобрый знак.
- В последний раз, Гудрид: могу я посвататься к тебе?
- Разве это можно возбранить кому бы то ни было?
- Мне важно твое мнение. Тебе это ясно?
Она чуть схитрила. Это было вполне понятно в ее положении.
- Фроди, - сказала она, - разве так сватают? Это же не битва на мечах?
Он прохрипел:
- Это хуже битвы на мечах.
- До свидания, Фроди.
- Вернись!
- До свидания.
- Я сказал: вернись!
Он взял ее за руку и сильно потянул к себе.
А в следующее мгновение бросил девушку на землю. Как обыкновенное полено. У него просто иссякло терпение.
XII
Фроди снова свистнул, и четверо головорезов выросли перед ним как из-под земли.
- Вот она, - сказал Фроди, кивая в сторону распластанной на земле Гудрид.
Был среди этих головорезов и Эгиль.
- Не подохнет, - сказал он брату. - Эта порода живуча.
- Ей нужен Кари, - прохрипел Фроди. - Видите ли, не может она без него.
Головорезы расхохотались.
- Если это так… - начал один из них.
- Да, так! - гаркнул Фроди.
- В таком случае она получит кое-что получше, чем этот ублюдок Кари. Кари перед нами просто котенок!
- Она упряма. Заладила свое и плюет на меня, - мрачно проговорил Фроди. - Я решаю так: каждый должен получить свое.
Эгиль достал короткий, с широким лезвием нож. Он сказал, что нет надобности в особых церемониях. Пусть все увидят, как это делается…
Головорезы жадно обступили девушку. Только Фроди хмуро смотрел в сторону фиорда.
- Хозяин здесь я, - сказал он, - без меня никто даже пальцем не прикоснется к ней.
Эгиль стоял в нерешительности с обнаженным ножом.
- Кто же разденет ее?
- Ты, - бросил Фроди.
Эгиль нагнулся над Гудрид. Он потянул на себя ее белоснежный воротничок и разрезал платье до самого подола. Под платьем оказалась белоснежная сорочка из тонкого льна. Эгиль мигом разделался и с сорочкой.
Когда Фроди оглянулся, поворотясь спиною к воде, то увидел чудный комок - нежный, подавленный, но живой. И глаза увидел девичьи, полные слез, и услышал тоненький плач, напоминающий писк лесной пичуги. На большее, как видно, у Гудрид не хватало сил.
- Поставьте ее на ноги. Пусть покажется нам, какова она на самом деле. Может, и свататься не стоило.
Так сказал Фроди, и его приказание мигом было исполнено. Гудрид стояла нагая посреди залитой солнцем лужайки, и пять пар мужских глаз - похотливых до крайности - глядели на нее неотрывно.
- Шире круг! - приказал Фроди. - На такую кралю любуются с некоторого отдаления.
- Груди что надо, - сказал кто-то.
Фроди посмотрел на косоглазого, произнесшего эти слова. Тот был не только косоглаз, но и слегка горбат, что объяснялось ранением, полученным в поединке. Коричневато-красный рубец пересекал его левую щеку от подбородка до уха, во лбу зияла дырка, точнее, углубление, которое могло бы вместить голубиное яйцо.
- А что ты понимаешь в грудях, - ухмыльнулся Фроди. - Ведь ты, пожалуй, ничего и не видел, кроме кобылиц. Скажешь - нет?
Косоглазый хихикнул. Потер руку об руку, будто мыл их под струей воды. Сказал:
- Фроди, пусть я буду первым. Ты получишь золота, сколько пожелаешь.
Фроди расхохотался. Остальные - тоже.
- Золота? - спросил Эгиль. - Откуда у тебя золото? Может, ты и серебром богат?
- Богат и серебром, - произнес косоглазый.
- Постой, - обратился к нему Фроди, - ты, вечно жующий чужой хлеб, вечно подстерегающий зазевавшихся путников в лесу, чтобы ограбить их, ты - богатый человек?
- Представь себе, Фроди!
- Доказательство? - воскликнул Фроди и протянул руку.
Его дружок возмутился:
- Кто же носит с собою золото и серебро? Я еще в своем уме. Они лежат в надежном месте. Я очень богат, Фроди, и за эту кралю ничего не пожалею.
- Да погоди ты со своими похвалами! - сказал Фроди. - Эта Гудрид, чего доброго, еще возомнит о себе. Дайте посмотреть на нее с другой стороны. Та сторона сказать по правде, мне милее этой.
Под хохот своих подручных Фроди обошел вокруг несчастной полуживой Гудрид и сказал, что доволен и той, и этой стороной, что за такую, действительно, ни золота, ни серебра не жаль.
- Пожалуй, - согласился с братом Эгиль.
- Тебя не спросили! - рассердился Фроди. - Тоже ценитель отыскался! Ты соверши свое, когда позовут. Небось проголодался!
- Очень, - признался Эгиль.
- Для слишком голодного пирог вреден, - объяснил Фроди, размышляя над чем-то. - Пирог для сытых, а для голодных - черствый хлеб. Разве я не прав?
Он не получил ответа на свой вопрос. Да, собственно, ответ его не интересовал.
- Я полагаю, - откашлявшись, сказал Фроди, - что такая голубка любого жеребца выдержит. И не одного к тому же. Вся эта нежность - одна только видимость. Вот вопрос: не понесла ли она от этого Кари?
Гудрид рухнула наземь и разрыдалась таким рыданием, что каменное сердце и то содрогнулось бы.
- Слышите? - скривил рот Эгиль.
- Пусть поплачет, - хихикнул самый низенький из головорезов. - Зато ее ждет большая радость.
- Какая? - спросил Фроди коротышку, - Ты что, ублюдок, много видел таких красоток? Скажи спасибо, что лицезришь ее. Это тебе не вдова-потаскушка, а дочь бонда, уважаемого к тому же. И невеста Кари… Понял?
Фроди опустился на корточки перед девушкой и погрузил свои пальцы в ее шелковистые волосы.
- Все это шутка, - сказал он хрипло (эта хрипота возвращалась к нему каждый раз, когда он волновался). - Гудрид, встань и оденься. Слышишь?
Нет, она ничего не слышала. Тело ее вздрагивало, и Фроди решил, что она жива-целехонька, что все эти рыдания - обычное женское притворство. Или же от страха. Что тоже возможно.
- Одевайся и уплывай отсюда!
Гудрид застыла.
"Ага, попалась", - подумал Фроди и сказал вслух:
- Уплывай. Это говорю тебе я, Фроди.
Она обратила к нему заплаканное, бледное, вдруг постаревшее лицо. В ее глазах были мольба, надежда, недоверие… Все вместе…
- Да, уплывай, - продолжал Фроди. - Эти негодяи тебя не тронут.
Она не верила своим ушам.
- Только с одним условием…
"Каким?" - спросил ее тусклый взгляд.
- Ты будешь моей. Сейчас же. Безотлагательно. И я женюсь на тебе. И ты будешь жить как жена богатого бонда. Да что там бонда! Как жена конунга. Не какого-нибудь конунга-замухрышки, а который с достатком…
"Нет!" - решительно сказали ее глаза.
- Скоро сюда явится Кари… - пролепетала она.
- Дура! - прикрикнул Фроди. - Он давно уже здесь. Теперь пеняй на себя! Эй, ребята! К делу! Первым буду я. Затем Эгиль, а дальше - как кому повезет. Добыча прекрасная! Клянусь О́дином!
XIII
- Ну, что она там? - недовольно спросил брата Фроди.
- Льет слезы.
Фроди стоял по пояс в воде.
- Была без изъяна, - заметил он. - Можно подумать, что я участвовал в кровавой сече.
Эгиль махнул рукой.
- Пусть благодарит богов - не каждая удостаивается сразу пятерых.
Четверо мужчин поплескались в воде и оделись. Только тогда к ним присоединился коротышка. Он подошел, чертыхаясь, и сказал:
- Мне кажется, что мне досталась мертвая.
- От этого еще ни одна девушка не умирала, - сказал Эгиль.
- Это верно! - Фроди вылез из воды. - Однако меня замучила. Мне казалось, что я взламываю дубовую дверь, запертую на щеколду.
Коротышка сказал:
- Надо все-таки посмотреть - жива ли.
- Ты смотри. Ведь ты был с нею последним.
- Я был предпоследним, и тогда она была жива, - сказал рыжий дылда. - Она даже укусила меня за руку.
- Видишь, - обратился Эгиль к коротышке. - Если она мертва, то в этом, значит, повинен ты.
- Да погодите вы! - проворчал Фроди. Он пошел на лужайку и вскоре вернулся. - Она живее нас с вами. Я на нее накинул платье. Как-никак невеста!
- Чья?
- А того, который привязан к дереву.
- Он все видел.
- Это хорошо. Жених должен увериться, что невеста его целомудренна… Была!
Мужчины загоготали.
- Ладно, - сказал Фроди. - Пора домой. Мне кажется, что урок пойдет на пользу этому Кари.
- А если призовет на тинг? - спросил Эгиль.
- На тинг? Пожалуйста! - отозвался Фроди. - Тинг есть тинг.
- И мы явимся?
- Почему бы нет?
- А что делать с ним сейчас?
- С Кари, что ли?
- Меня это мало беспокоит, - сказал Фроди. - Развяжите ему руки, а кляп сам изо рта достанет. А дальше пусть поступает с невестой как ему заблагорассудится.
На том и порешили.
Коротышка разрезал мечом веревку. И вскоре все пятеро исчезли в лесу.
Кари достал изо рта вонючую тряпку и повис на веревке, охватывающей поясницу. Он все больше клонился к земле, а Гудрид лежала без чувств на мягкой и теплой траве.
Потом Кари пришел в себя. Первая мысль, первое желание: убить себя, всадить в сердце меч. Зачем ему жить теперь?
Он ничего не видел все время - плотно закрыл глаза. Но не мог он заткнуть себе уши - он слышал все. Нет, он должен умереть!
Кари с трудом развязывал прочную веревку, от которой вздулись и онемели ноги.
А спустя еще несколько мгновений он плелся к лужайке, к ней, к своей Гудрид. Не ведая зачем, повинуясь некой силе, словно лунатик…
С первого взгляда Кари решил, что Гудрид мертва, и почел это за благо. Но, опустившись на колено, убедился, что Гудрид жива, точнее - что в ней теплится еще то, что называют жизнью. Лицо ее было мертвенно-бледным, с кровавыми подтеками на щеках и на шее. Он бессознательно направился к воде и принес ее в кожаной шапке. Вылил всю на лицо Гудрид.
Она вздрогнула. Сквозь мутную пелену увидела его. И нашла силы, чтобы приказать:
- Уйди! Не смотри на меня!
Он стал к ней спиной и зашептал:
- Гудрид, я слышал все. Я был привязан к дереву, во рту у меня был кляп… Гудрид, ты должна жить…
- Жить! - сказала она, рыдая. - Жить? Для чего?